И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать…
Тогда Господь сказал (своим спутникам, имена которых в Библии не называются):
…сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.
И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город.
Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле.
Традиционный перевод слова «шем» как «имя» привел к тому, что смысл этой истории оставался непонятным для многих поколений людей. Зачем древним жителям Вавилона понадобилось «делать себе имя», почему для этого нужна была башня «высотою до небес» и почему этот проект должен был воспрепятствовать рассеянию человечества «по лицу всей земли»?
Если люди хотели создать себе «репутацию» (как объясняют нам ученые), то почему эта попытка так расстроила Господа? Почему создание «имени» Господь посчитал подвигом, после которого для человека не будет ничего невозможного? Привычные толкования библейского текста не в состоянии объяснить, почему Господь обратился к другим – безымянным – богам и призвал их «сойти» вниз и воспрепятствовать осуществлению дерзкого замысла людей.
Мы убеждены, что удовлетворительные – и даже очевидные – ответы на все эти вопросы можно получить, если слово «шем», употребленное в оригинале Библии, читать не как «имя», а как «небесный корабль». В этом случае миф повествует об озабоченности людей, что по мере расселения по Земле они теряют связь друг с другом. Поэтому они решили построить «небесный корабль» и стартовую площадку для него (в виде высокой башни), чтобы иметь возможность – как, например, богиня Иштар – летать в «му» над «землями разных народов».
В отрывке из вавилонского текста, известном под названием «Легенда о сотворении мира», говорится, что первые «Ворота Богов» были построены в Вавилоне самими богами. Богам низшего ранга, или аннунакам, было приказано
Врата богов построить…
Резьбой изящной камни их украсить.
В означенном же месте будет шем.
Аннунаки трудились два года, «взяв в руки инструменты… лепили кирпичи», пока не «построили высокий Эса-гиль» («дом Великих Богов») и «ступенчатую башню, вершиной задевавшую небеса».
Таким образом, со стороны человечества было наглостью пытаться построить собственную стартовую площадку в месте, которое до сих пор использовалось лишь богами – само название этого места, Вавилон, означает «ворота богов».
Существуют ли другие свидетельства в пользу нашей интерпретации библейского мифа?
Вавилонский историк и жрец Бога Ваала Берос, в третьем веке до нашей эры составивший историю человечества, сообщал, что первые обитатели Земли, возгордившись собственной силой, задумали построить башню, «вершина» которой достигнет небес. Однако боги с помощью ветра опрокинули башню, а затем заставили людей говорить на разных наречиях, хотя до этого у всех был один язык.
Джордж Смит («The Chaldean Account of Genesis») нашел у греческого историка Гестия упоминание о том, что согласно «старинным преданиям» выжившие после Великого потопа люди пришли в область Сеннаар в Вавилоне, но затем разбрелись по всей земле из-за различия в языках. Историк Александр Полигистор (первый век до нашей эры) писал, что когда-то все люди говорили на одном языке. Затем они решили возвести высокую башню, чтобы с ее помощью получить возможность «взобраться на небо». Однако верховный бог разрушил их планы, наслав разрушительный вихрь. Случилось это, по словам Полигисто-ра, в городе Вавилоне.
Теперь уже не осталось сомнений, что библейские истории, а также труды греческих историков 2000-летней давности и их предшественника Бероса основаны на более древних источниках – шумерских. А. X. Сайс («The Religion of the Babylonians») сообщал о том, что на фрагменте одной из глиняных табличек, хранящемся в Британском музее, записана «вавилонская версия возведения Вавилонской башни». Основными элементами всех вариантов этой истории являются попытка достичь небес и смешение языков. Существуют и другие шумерские тексты, повествующие о намеренном смешении языков разных народов разгневанным богом.
По всей вероятности, в те времена человечество не обладало технологией, необходимой для осуществления проекта постройки воздушного судна; людям требовалась помощь и руководство обладавшего нужными знаниями бога. Может быть, помогая человечеству, этот бог бросил вызов другим богам? На одной из шумерских печатей изображен спор между богами – вероятно, по поводу ступенчатой башни, которую задумали построить люди (рис. 74).
Изображение на шумерской стеле, в настоящее время хранящейся в Лувре, вполне может представлять собой рассказ о событиях, нашедших отражение в Книге Бытия. Эта стела была сооружена примерно в 2300 году до нашей эры аккадским царем Нарам-Сином, и ученые полагали, что на ней увековечены победы правителя над врагами Аккада. Однако большая центральная фигура изображает не смертного правителя страны, а бога – его голову украшает рогатый шлем, носить который было исключительной прерогативой богов. Более того, эта центральная фигура, похоже, не является лидером меньших по размерам людей, а топчет их. Люди, в свою очередь, не сражаются друг с другом, а движутся по направлению к большому коническому объекту и в немом восхищении стоят перед ним; на этом же объекте сосредоточено внимание божества. В позе бога, вооруженного луком и копьем, читается скорее угроза, чем восхищение (рис. 75).
Изображенный на стеле объект конической формы устремлен к трем небесным телам. Его размеры, форма и назначение указывают, что это «шем», и в таком случае вся сцена изображает разгневанного бога в полном вооружении, топчущего людей, которые радуются постройке «шема».
И в месопотамских текстах, и в библейских легендах прослеживается одна и та же мысль: летающие машины предназначены для богов, а не для людей.
Люди – это подчеркивается во всех источниках – могут достичь Небесной Обители только по воле богов. Это подтверждают другие истории о вознесении на небо и даже о космических полетах.

* * *
В Ветхом Завете можно найти упоминания о вознесении на небо нескольких смертных.
Первым из них был Енох, живший еще до Великого потопа патриарх, которого отличал сам Господь: «И ходил Енох перед Богом». Он был седьмым потомком Адама и отцом Ноя, героя легенды о Потопе. В пятой главе Книги Бытия приводится генеалогия всех первых патриархов и возраст, в котором они умерли, – за исключением Еноха,
которого «не стало», потому что «Бог взял его». Согласно преданию, это было сделано для того, чтобы Енох смог избежать смерти на Земле. Вторым человеком, вознесенным на небо, был пророк Илия, который был поднят над землей и унесен «вихрем».
Менее известен третий смертный, который побывал в Небесной Обители и был наделен там мудростью. По свидетельству Ветхого Завета, этим человеком был царь Тира (финикийский центр на восточном побережье Средиземного моря). В 28 главе Книги Иезекииля мы читаем о том, что Бог приказал пророку напомнить, как «мудрому» и «совершенному» царю было позволено посетить обитель богов:
…ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты. Ты находился вЕдеме, всаду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями… Ты был помазанным херувимом, чтобы осенять, и Я поставил тебя на то; ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней.
Предсказывая, что правитель Тира погибнет от руки «иноземцев» даже если скажет им: «Я бог», Господь объясняет Иезекиилю и причину такого наказания. – после того как царь Тира побывал в Небесной Обители и получил доступ к источнику мудрости и богатства, его душа «возгордилась» и он стал злоупотреблять своей мудростью и осквернять храмы.
…вознеслось сердце твое, и ты говоришь: «я бог, восседаю наседалище Божием, в сердце морей», и, будучи человеком, а неБогом, ставишь ум твой наравне с умом Божиим.
Шумерские тексты тоже рассказывают о нескольких людях, удостоившихся чести побывать на небесах. Одним из них был Адапа, «модель человека», созданная Эа. «Мудрость дал он ему, но „вечной жизни он ему не дал“. Со временем Эа решил избавить Адапу от участи всех смертных и дал ему „шем“, с помощью которого Адапа должен был достичь Небесной Обители Ану и вкусить Хлеба Жизни и Воды Жизни. Когда Адапа прибыл в небесную обитель Ану, верховный бог потребовал от гостя рассказать, кто дал ему „шем“, чтобы подняться в небо.
В библейских и месопотамских легендах о редких посещениях людьми Обители Богов содержится несколько важных моментов. Дцапа, как царь Тира, был «совершенным» человеком. Все избранные попадали в небесный «Эдем» с помощью «шемов» – «огнистых камней». Некоторые из счастливчиков, побывавших на небесах, возвращались на землю; другие же, как месопотамский герой легенды о Всемирном потопе, остались наслаждаться обществом богов. Герой шумерского эпоса Гильгамеш пытался отыскать этого месопотамского «Ноя» и узнать у него секрет Древа Жизни.
Тщетные поиски Древа Жизни составляют сюжет одной из самых длинных и совершенных эпических поэм, оставленных человечеству шумерской цивилизацией. Названная современными учеными «Эпосом о Гильгамеше», эта трогательная легенда рассказывает о правителе города Урук, который был рожден от смертного отца и бессмертной богини. В результате считалось, что «на две трети он бог, на одну – человек он», и именно это обстоятельство побудило Гильгамеша искать способ избежать смерти, этого удела каждого человека.
Согласно легенде один из его предков по имени Утна-пишти – герой Великого потопа – вместе с женой был взят в Небесную Обитель. Поэтому Гильгамеш решил добраться до этого места и выведать у своего предка секрет вечной жизни.
Подготовку к путешествию ускорило событие, которое Гильгамеш воспринял как приглашение от Ану. Приведенное в поэме описание можно интерпретировать как падение на землю отработавшей ступени ракеты. Вот как рассказывает об этом Гильгамеш своей матери НИН.СУН:
Мать моя, сон я увидел ночью:Мне явились в нем небесные звезды,Падал на меня будто камень с неба. Поднял его – был меня он сильнее, Тряхнул его – стряхнуть не могу я, Край Урука к нему поднялся, против него весь край собрался, Народ к нему толпою теснится, Все мужи его окружили, Все товарищи мои целовали ему ноги.
Полюбил я его, как к жене прилепился.И к ногам твоим его принес я, Ты же его сравняла со мною…
Нам неизвестно, как интерпретировала мать Гильгамеша этот сон, поскольку далее текст оказался поврежденным. Очевидно однако, что Гильгамеша вдохновил вид падающего с неба предмета. Во вступлении к поэме древний автор говорит о Гильгамеше как о «все видавшем», о «постигшем премудрость»:
Сокровенное видел он, тайное ведал, Принес нам весть о днях до Потопа, В дальний путь ходил, но устал и смирился, Рассказ о трудах на камне высек…
«Дальний путь», предпринятый Гильгамешем, был, разумеется, путешествием к Обители Богов, а сопровождал Гильгамеша его друг Энкиду. Целью путешествия была Земля Тильмун, где герой мог добыть себе «шем». В известных переводах поэмы слово «шем» вполне ожидаемо интерпретируется как «имя», но если этой замены не делать, то становится очевидным истинный смысл данного термина – «небесный корабль»:
Правитель Гильгамеш
к Земле Тильмун задумал путь свершить.
И Энкиду он, другу своему, сказал:
«О, Энкиду…
Добуду в тех краях я шем.
И там, где в небеса врата лежат,
начну свой путь».
Ни старейшины Урука, ни боги, к которым обращался Гильгамеш, не смогли отговорить его от этой затеи, и тогда они посоветовали ему сначала заручиться согласием и поддержкой Уту/Шамаша. Они предупреждают его, что эти земли являются владениями Угу. Прислушавшись к советам, Гильгамеш обратился к Угу:
Позволь ступить на эту землю мне,
позволь добыть мне шем.
И там, откуда отлетают колесницы,
позволь мой путь начать…
Ты укажи дорогу мне туда…
И окружи меня своей защитой!
К сожалению, в этом месте глиняная табличка повреждена, и мы остаемся в неведении, где находится эта земля, «откуда отлетают колесницы». Однако в конечном итоге путешественники достигают места назначения. Это «запретная зона», охраняемая ужасными стражами. Уставшие и сонные, друзья решают остановиться на ночлег, прежде чем снова продолжить путь.
Однако посреди ночи их что-то разбудило. «Друг мой, ты не звал? – спрашивает Гильгамеш своего спутника. – Отчего я проснулся?» Ему привиделось нечто ужасное, и он сомневался, не сон ли это:
Друг мой, сон я нынче увидел,
Сон, что я видел, – весь он страшен:
Под обрывом горы стоим мы с тобою,
Гора упала и нас придавила…
Человек появился,
прекрасней которого нет на земле.
Сиянье его…
Руку протянул, с земли меня поднял,
Утолил мой голод, водой напоил из меха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53