Социальные и профессиональные группировки распределены по отдельным кварталам, как в арабском городе.
Синие сумерки залили узкие извилистые аллеи города. Чужеземец вздрогнул и плотнее укутался в оборванный плащ. В зарешеченных окнах уже загорались огни.
Вспыхивали под колпаками голубые уличные фонари. На улицу ползком выбрался попрошайка, держа перед собой чашу для подаяний, словно ковш. Его кривые ноги ослаблены и лишены костей, его бритая голова походит на череп зародыша, сквозь щель между его губами вырывается желтое зловонное дыхание. Чужеземец прошел мимо, и нищий осыпал его проклятьями на клокочущем жидком языке, который, казалось, выплескивался из каких-то тошнотворных глубин. Чужеземец почувствовал, что его словно облили бранью, и слова прилипли к его спине подобно какой-то вонючей мерзости. Прямо по курсу возвышалась каменная лестница в половину высоты дома, заваленная отбросами и заляпанная светящимися экскрементами. За ней виднелась туманная, залитая синим площадь. Выйдя на площадь, покрытую мусором пополам с песком, он обнаружил, что окружен бандой грязных юнцов ростом по четыре-пять футов, которые мяукали, чирикали и стрекотали между собой. Они преградили дорогу, а часть из них зашла ему за спину. С первого взгляда, сквозь голубое свечение и клочья тумана, ребята казались обыкновенными голодными оборванными беспризорниками, собравшимися отобрать деньги у чужеземца. Но, приглядевшись, как следует, он заметил, что все они были в той или иной мере непохожи на людей.
У одних были рыжие волосы, сверкающие зеленые глаза, а вместо пальцев – острые челюсти, с которых капала какая-то жидкость. На них были кожаные подтяжки и короткие меховые плащи, пропахшие застарелым потом и прокисшими, плохо выделанными шкурами, шуршащие при ходьбе. Он заметил, что изнутри их плащи слегка светились, и догадался, что выделка этих мехов производилась при помощи втирания в мездру флуоресцентных экскрементов, заполнявших все улицы. Мальчишки что-то шипели сквозь острые зубы, обнаженные в полуулыбке-полуоскале, и волосы на их головах и ногах топорщились, словно звериный мех. Другие, совершенно голые, несмотря на холод, были покрыты змеиной кожей, имели прозрачные кошачью глаза и длинные гибкие хвосты, оканчивающиеся полупрозрачным розовым кристаллом. Они просовывали хвосты между ног, нацеливая их на чужеземца, и покачивали бедрами, шипя в притворном экстазе. У других мальчиков кристаллы были на кончиках пальцев, они звенели ими, как камертонами, отбивая ритм, от которого у чужеземца зуб на зуб не попадал.
Кольцо смыкалось.
– Почему вы преграждаете мне путь? Я чужеземец, идущий с миром.
Один из мальчиков выступил вперед и наклонился так низко, что его рыжие волосы коснулись сапог чужеземца в жесте издевательского подобострастия.
– Тысяча извинений, о благородный дон, но проходящие тут обязаны платить дорожный налог. Разве мы многого просим?
И в то же мгновение мальчик выпрямился, схватил подол плаща странника и с пронзительным животным визгом задрал плащ тому на голову.
Другие мальчики повторили его визг и замахали руками. Чужеземец под плащом почти голый, если не читать кожаных шорт и кожаных сапог до колен, мягко обтягивающих его икры и расширяющихся на бедрах. Он кинулся вбок, стараясь помешать мальчикам зайти ему за спину, и потянулся за искровым ружьем. Мальчик, как кошка, падает на все четыре конечности, выгнув хвост над спиной. Сноп красных искр с заостренного кристалла покрывает тело чужеземца жгучими эрогенными язвами, которые тут же превращаются в воспаленные губы, шепчущие сладкие слова чумного тлена. Искры сыплются со всех сторон, возбуждая его соски, расширяя его пупок, с мяуканьем и щебетанием рассыпаясь по его лобку и промежности.
Одри в испуге очнулся, ощущая напрягшийся под терморакушкой фаллос.
Димитри продолжает бубнить, гипнотизируя и убаюкивая:
– Территория, прилегающая к космопорту – международная и межгалактическая зона, известная, как Портленд. Портленд имеет самоуправление, свою полицию и таможню. Биологическая инспекция и карантин подкреплены силами генной полиции. Это высококлассные офицеры, хорошо разбирающиеся в разных областях медицины, специалисты по всем болезням и наркотикам, какие только существуют в галактике.
– Они вооружены современнейшим оружием: инфразвуковые ружья, зонды страха, винтовки смерти, которые можно настроить на испарение, смерть и парализацию, аппараты, стреляющие ампулами нервного газа или токсинов.
– Все они – искусные дознаватели, обученные телепатии, имеющие в своем арсенале самые совершенные детекторы лжи, показания которых считываются при помощи чувствительных реакций живых существ: этот цветок вянет от лжи, а этот осьминог меняет свой цвет на ярко-синий.
– В некоторых случаях, когда допрашиваемый натаскан на сопротивление телепатическим воздействиям и детекторам лжи, или когда время не ждет (скажем, нужно обнаружить и обезвредить ядерное взрывное устройство), генные следователи имеют разрешение на применение яда каменной рыбы, вызывающего наиболее сильную боль из всех известных человечеству на данный момент. Это как огонь, горящий в жилах. Допрашиваемые катаются по полу, крича от боли.
– А здесь, в этом шприце, противоядие, приносящее немедленное облегчение.
Бесстрастный следователь на экране показывает крошечный шприц, наполненный синей жидкостью.
Над ним склонился мужчина с морщинистым старушечьим лицом и беззубым лицом. Голову старика окружал синий нимб.
– Вам повезло, молодой человек, что я оказался рядом. – Он подобрал искровое ружье и взвесил его в руках. – Эта игрушка в правильном месте уйдет за хорошую цену…
Странник попытался встать и упал на спину, ушибив локти.
– Осторожнее, юноша. – Мужчина помог ему подняться на ноги. – Идите за мной.
Каждый шаг отзывался мучительной болью во всем теле. Горло болело, во рту стоял привкус крови. Ноги задубели и плохо слушались. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться на предплечье спасителя.
– Пришли. – Мужчина пнул странное животное, лежавшее у порога – помесь дикобраза с опоссумом.
– Лулау, тварь ты такая!
Лулау оскалился и затрусил прочь. Мужчина вставил в прорезь замка пластинку с отверстиями. Дверь открылась в обшарпанный коридор, упиравшийся в лестницу.
Старик провел странника в комнату направо от двери. Выходящее на улицу окно располагалось под самым потолком и было зарешечено. Оштукатуренные стены выкрашены в синий цвет. Человек зажег газовый рожок на стене: синий свет, грязная кровать, раковина, стол, стулья.
– Хорошо все-таки дома, а?
Он натянул на свалявшееся белье протертое бархатное покрывало, и гость рухнул на кровать. Онемение ног потихонечку проходило, и он чувствовал в них нестерпимое жжение и покалывание, как после обморожения. Чужеземец закрыл лицо руками и застонал.
Человек показал ему крошечный шприц, наполненный синей жидкостью.
– Укол, дарующий свободу, парень.
Чужеземец вытянул трясущиеся руки.
– Закатай рукав. Я сам вколю.
Холодное голубое утро у ручья, мягкие далекие звуки флейты, печальные и ласковые посланцы умирающей звезды. Фосфоресцирующие пни светятся в синих сумерках, висящих туманом над полуденной улицей.
У голубых каналов, где, словно дельфины, резвятся крокодилы, выстроились дома из красного кирпича. Печальные заблудшие звезды наблюдают, как искромальчики чирикают и мяучат у его плеча; глядят на морозное свечение спин, на тихий далекий сад, на свинцовые кишки канализации, на каменный мост, где стоит мальчуган с грустной синей мартышкой на плече.
– Фан-Сити – отгороженная территория разврата, занимающая плато в северной части города. Здесь бордели и игорные дома всех времен и народов обещают угодить любому вкусу, но эти заведения по большей части являются ловушками для туристов, в них больше сутенеров и шпиков, чем шлюх.
Одри моргает, глядя на экран. Наверное, он видит Фан-Сити сквозь завесу лихорадки. Перед ним предстает многообразие ночных клубов, весталки, ждущих того, кто их распечатает, ацтекские и египетские декораций, похожие на кинотеатры времен немого кино, девочки, танцующие хула вокруг бассейнов и бумажных пальм, банные забавы с гейшами под увешанными бахромой лампами, новоорлеанские бордели с искусственным испанским мхом, плавучие дома на загаженных озерах и каналах, массажные салоны, Дантов Ад,. населенный трансвеститами…. на всем этом словно стоит клеймо «Снято в Голливуде».
– Настоящая жизнь бурлит в Касбе, но туристы не отваживаются туда заходить, напуганные ужасными слухами, которые подогревают торговцы и зазывалы Фан-Сити. Наркоманов же в Фан-Сити обычно закладывают или обсчитывают, поэтому они идут в Касбу, где все продается по доступным ценам.
– Касба вырыта в холмах и скалах, отвесно обрывающихся к реке. Это громадное гетто, которое служит приютом для беженцев и перемещенных лиц. Правонарушители во всех смыслах, они не платят налогов и не подчиняются городским уложениям. Тут можно встретить преступников и изгнанников из разных времен и стран: венецианские браво из семнадцатого века, стрелки с Дикого Запада, индийские туги, ассасины из Аламута, самураи, римские гладиаторы, боевики триад, пираты и пистолерос, наемные убийцы-мафози, агенты, выгнанные из разведки и тайной полиции.
Камера пробегает по декорациям старых вестернов, фильмов про Древний Рим, Китай, Индию, Японию, Персию и средневековую Англию.
– За прошедшие века эта местность была изрыта тоннелями, и теперь все дома соединяются между собой. Тоннели также открывают доступ к лабиринту естественных пещер и расщелин.
– Из одного здания в другое ходят вагонетки, либо проведены тросы с подвесными люльками и откидными сиденьями. Белки-летяги, – маленький народ вроде нашего Игоря, – спрыгивают с самих высоких скал на дельтапланах, перелетают с крыши на крышу, передавая сообщения, наркотики и оружие. Касба кончается у реки мешаниной пирсов, причалов, лодок и плотов. Тоннели у реки, наполовину залитые водой, образуют подземную Венецию с гондолами и мраморными сталактитовыми дворцами. В Касбе оказываются любые услуги – от наемных убийств до находящегося под строжайшим запретом О.Л. – Обмена Личностями. Тут есть и шлюхи, от утонченных куртизанок и ремий, которые способны вызывать эротические сны на заказ, до совершенно безмозглых существ типа Плаща Счастья или Паутинных Сирен. В Касбе доступны любые наркотики и лекарства. Эликсиры долголетия, требующие все увеличивающихся доз, иначе человек, попавший от них в зависимость, рассыпается на глазах в труху. Соки Счастья: мгновенная потеря сознания в эротических конвульсиях, но каждый укол вычеркивает из жизни несколько лет. Подсевший на Соки Счастья протянет, в лучшем случае, года два – потом он превращается в безмозглого идиота. А Дерм – Боже мой, какой кайф! – он делает твою кожу похожей на гибкий мрамор… но если вовремя не уколоться… воспаление нервных окончаний эпидермиса… однажды я видел, как такой несчастный буквально разорвал себя на куски собственными руками. Синь и Пепел, тяжелые металлические наркотики с поразительным привыканием – один прием вызывает пожизненную зависимость. Да, тут можно найти любое зелье, если ты готов платить.
– Взять, к примеру, яд каменной рыбы, – он постучал по ампуле с молочно-белой жидкостью. – … это как огонь в жилах. Морфий ему не помеха, но это Синее дерьмо в пятьдесят раз сильнее. Потому – смешиваем яд и Синь – он набрал в шприц молочной жидкости – и получаем Фейерверк!
У чужеземца кончались деньги. На роскошь вроде Огонька уже не хватало. У Джея наклевывалась сделка, которая сулила немного Пепла, но она затягивалась, и тогда его охватила паника.
Внезапно в городе исчезла вся Синь. Героин лишь слегка снимал ломки, как кодеин у героинщика. Холодный огонь в костях ни на секунду не давал передышки – кровь сочилась сквозь кожу: это называлось «кровавый пот».
К счастью, он сидел на игле недостаточно долго для начала самопроизвольных ампутаций – это когда руки и ноги отваливаются и падают на землю, дымясь голубыми культями. Собрав последние гроши, он пошел в больницу и оплатил длительную лечебную заморозку.
На юге Ба’адана, вдоль холмистого берега реки лежат громадные поместья богачей, охраняемые их же Спецполицией. В последнее время богатые сынки, которым наскучили дешевые аттракционы Фан-Сити, частенько захаживают в криминальные гетто. Некоторые становятся наркоманами и барыгами, зато из других получаются очень способные агенты, которые поставляют мне информацию и оружие, и оказывают всяческое содействие.
Администрация, суды и полиция занимают правительственные районы. Чтобы попасть туда, нужен пропуск. Центр города, зажатый между Портлендом, Фан-Сити, Касбой и правительственными районами, населен многочисленным средним классом – торговцы, ремесленники и мелкие чиновники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Синие сумерки залили узкие извилистые аллеи города. Чужеземец вздрогнул и плотнее укутался в оборванный плащ. В зарешеченных окнах уже загорались огни.
Вспыхивали под колпаками голубые уличные фонари. На улицу ползком выбрался попрошайка, держа перед собой чашу для подаяний, словно ковш. Его кривые ноги ослаблены и лишены костей, его бритая голова походит на череп зародыша, сквозь щель между его губами вырывается желтое зловонное дыхание. Чужеземец прошел мимо, и нищий осыпал его проклятьями на клокочущем жидком языке, который, казалось, выплескивался из каких-то тошнотворных глубин. Чужеземец почувствовал, что его словно облили бранью, и слова прилипли к его спине подобно какой-то вонючей мерзости. Прямо по курсу возвышалась каменная лестница в половину высоты дома, заваленная отбросами и заляпанная светящимися экскрементами. За ней виднелась туманная, залитая синим площадь. Выйдя на площадь, покрытую мусором пополам с песком, он обнаружил, что окружен бандой грязных юнцов ростом по четыре-пять футов, которые мяукали, чирикали и стрекотали между собой. Они преградили дорогу, а часть из них зашла ему за спину. С первого взгляда, сквозь голубое свечение и клочья тумана, ребята казались обыкновенными голодными оборванными беспризорниками, собравшимися отобрать деньги у чужеземца. Но, приглядевшись, как следует, он заметил, что все они были в той или иной мере непохожи на людей.
У одних были рыжие волосы, сверкающие зеленые глаза, а вместо пальцев – острые челюсти, с которых капала какая-то жидкость. На них были кожаные подтяжки и короткие меховые плащи, пропахшие застарелым потом и прокисшими, плохо выделанными шкурами, шуршащие при ходьбе. Он заметил, что изнутри их плащи слегка светились, и догадался, что выделка этих мехов производилась при помощи втирания в мездру флуоресцентных экскрементов, заполнявших все улицы. Мальчишки что-то шипели сквозь острые зубы, обнаженные в полуулыбке-полуоскале, и волосы на их головах и ногах топорщились, словно звериный мех. Другие, совершенно голые, несмотря на холод, были покрыты змеиной кожей, имели прозрачные кошачью глаза и длинные гибкие хвосты, оканчивающиеся полупрозрачным розовым кристаллом. Они просовывали хвосты между ног, нацеливая их на чужеземца, и покачивали бедрами, шипя в притворном экстазе. У других мальчиков кристаллы были на кончиках пальцев, они звенели ими, как камертонами, отбивая ритм, от которого у чужеземца зуб на зуб не попадал.
Кольцо смыкалось.
– Почему вы преграждаете мне путь? Я чужеземец, идущий с миром.
Один из мальчиков выступил вперед и наклонился так низко, что его рыжие волосы коснулись сапог чужеземца в жесте издевательского подобострастия.
– Тысяча извинений, о благородный дон, но проходящие тут обязаны платить дорожный налог. Разве мы многого просим?
И в то же мгновение мальчик выпрямился, схватил подол плаща странника и с пронзительным животным визгом задрал плащ тому на голову.
Другие мальчики повторили его визг и замахали руками. Чужеземец под плащом почти голый, если не читать кожаных шорт и кожаных сапог до колен, мягко обтягивающих его икры и расширяющихся на бедрах. Он кинулся вбок, стараясь помешать мальчикам зайти ему за спину, и потянулся за искровым ружьем. Мальчик, как кошка, падает на все четыре конечности, выгнув хвост над спиной. Сноп красных искр с заостренного кристалла покрывает тело чужеземца жгучими эрогенными язвами, которые тут же превращаются в воспаленные губы, шепчущие сладкие слова чумного тлена. Искры сыплются со всех сторон, возбуждая его соски, расширяя его пупок, с мяуканьем и щебетанием рассыпаясь по его лобку и промежности.
Одри в испуге очнулся, ощущая напрягшийся под терморакушкой фаллос.
Димитри продолжает бубнить, гипнотизируя и убаюкивая:
– Территория, прилегающая к космопорту – международная и межгалактическая зона, известная, как Портленд. Портленд имеет самоуправление, свою полицию и таможню. Биологическая инспекция и карантин подкреплены силами генной полиции. Это высококлассные офицеры, хорошо разбирающиеся в разных областях медицины, специалисты по всем болезням и наркотикам, какие только существуют в галактике.
– Они вооружены современнейшим оружием: инфразвуковые ружья, зонды страха, винтовки смерти, которые можно настроить на испарение, смерть и парализацию, аппараты, стреляющие ампулами нервного газа или токсинов.
– Все они – искусные дознаватели, обученные телепатии, имеющие в своем арсенале самые совершенные детекторы лжи, показания которых считываются при помощи чувствительных реакций живых существ: этот цветок вянет от лжи, а этот осьминог меняет свой цвет на ярко-синий.
– В некоторых случаях, когда допрашиваемый натаскан на сопротивление телепатическим воздействиям и детекторам лжи, или когда время не ждет (скажем, нужно обнаружить и обезвредить ядерное взрывное устройство), генные следователи имеют разрешение на применение яда каменной рыбы, вызывающего наиболее сильную боль из всех известных человечеству на данный момент. Это как огонь, горящий в жилах. Допрашиваемые катаются по полу, крича от боли.
– А здесь, в этом шприце, противоядие, приносящее немедленное облегчение.
Бесстрастный следователь на экране показывает крошечный шприц, наполненный синей жидкостью.
Над ним склонился мужчина с морщинистым старушечьим лицом и беззубым лицом. Голову старика окружал синий нимб.
– Вам повезло, молодой человек, что я оказался рядом. – Он подобрал искровое ружье и взвесил его в руках. – Эта игрушка в правильном месте уйдет за хорошую цену…
Странник попытался встать и упал на спину, ушибив локти.
– Осторожнее, юноша. – Мужчина помог ему подняться на ноги. – Идите за мной.
Каждый шаг отзывался мучительной болью во всем теле. Горло болело, во рту стоял привкус крови. Ноги задубели и плохо слушались. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться на предплечье спасителя.
– Пришли. – Мужчина пнул странное животное, лежавшее у порога – помесь дикобраза с опоссумом.
– Лулау, тварь ты такая!
Лулау оскалился и затрусил прочь. Мужчина вставил в прорезь замка пластинку с отверстиями. Дверь открылась в обшарпанный коридор, упиравшийся в лестницу.
Старик провел странника в комнату направо от двери. Выходящее на улицу окно располагалось под самым потолком и было зарешечено. Оштукатуренные стены выкрашены в синий цвет. Человек зажег газовый рожок на стене: синий свет, грязная кровать, раковина, стол, стулья.
– Хорошо все-таки дома, а?
Он натянул на свалявшееся белье протертое бархатное покрывало, и гость рухнул на кровать. Онемение ног потихонечку проходило, и он чувствовал в них нестерпимое жжение и покалывание, как после обморожения. Чужеземец закрыл лицо руками и застонал.
Человек показал ему крошечный шприц, наполненный синей жидкостью.
– Укол, дарующий свободу, парень.
Чужеземец вытянул трясущиеся руки.
– Закатай рукав. Я сам вколю.
Холодное голубое утро у ручья, мягкие далекие звуки флейты, печальные и ласковые посланцы умирающей звезды. Фосфоресцирующие пни светятся в синих сумерках, висящих туманом над полуденной улицей.
У голубых каналов, где, словно дельфины, резвятся крокодилы, выстроились дома из красного кирпича. Печальные заблудшие звезды наблюдают, как искромальчики чирикают и мяучат у его плеча; глядят на морозное свечение спин, на тихий далекий сад, на свинцовые кишки канализации, на каменный мост, где стоит мальчуган с грустной синей мартышкой на плече.
– Фан-Сити – отгороженная территория разврата, занимающая плато в северной части города. Здесь бордели и игорные дома всех времен и народов обещают угодить любому вкусу, но эти заведения по большей части являются ловушками для туристов, в них больше сутенеров и шпиков, чем шлюх.
Одри моргает, глядя на экран. Наверное, он видит Фан-Сити сквозь завесу лихорадки. Перед ним предстает многообразие ночных клубов, весталки, ждущих того, кто их распечатает, ацтекские и египетские декораций, похожие на кинотеатры времен немого кино, девочки, танцующие хула вокруг бассейнов и бумажных пальм, банные забавы с гейшами под увешанными бахромой лампами, новоорлеанские бордели с искусственным испанским мхом, плавучие дома на загаженных озерах и каналах, массажные салоны, Дантов Ад,. населенный трансвеститами…. на всем этом словно стоит клеймо «Снято в Голливуде».
– Настоящая жизнь бурлит в Касбе, но туристы не отваживаются туда заходить, напуганные ужасными слухами, которые подогревают торговцы и зазывалы Фан-Сити. Наркоманов же в Фан-Сити обычно закладывают или обсчитывают, поэтому они идут в Касбу, где все продается по доступным ценам.
– Касба вырыта в холмах и скалах, отвесно обрывающихся к реке. Это громадное гетто, которое служит приютом для беженцев и перемещенных лиц. Правонарушители во всех смыслах, они не платят налогов и не подчиняются городским уложениям. Тут можно встретить преступников и изгнанников из разных времен и стран: венецианские браво из семнадцатого века, стрелки с Дикого Запада, индийские туги, ассасины из Аламута, самураи, римские гладиаторы, боевики триад, пираты и пистолерос, наемные убийцы-мафози, агенты, выгнанные из разведки и тайной полиции.
Камера пробегает по декорациям старых вестернов, фильмов про Древний Рим, Китай, Индию, Японию, Персию и средневековую Англию.
– За прошедшие века эта местность была изрыта тоннелями, и теперь все дома соединяются между собой. Тоннели также открывают доступ к лабиринту естественных пещер и расщелин.
– Из одного здания в другое ходят вагонетки, либо проведены тросы с подвесными люльками и откидными сиденьями. Белки-летяги, – маленький народ вроде нашего Игоря, – спрыгивают с самих высоких скал на дельтапланах, перелетают с крыши на крышу, передавая сообщения, наркотики и оружие. Касба кончается у реки мешаниной пирсов, причалов, лодок и плотов. Тоннели у реки, наполовину залитые водой, образуют подземную Венецию с гондолами и мраморными сталактитовыми дворцами. В Касбе оказываются любые услуги – от наемных убийств до находящегося под строжайшим запретом О.Л. – Обмена Личностями. Тут есть и шлюхи, от утонченных куртизанок и ремий, которые способны вызывать эротические сны на заказ, до совершенно безмозглых существ типа Плаща Счастья или Паутинных Сирен. В Касбе доступны любые наркотики и лекарства. Эликсиры долголетия, требующие все увеличивающихся доз, иначе человек, попавший от них в зависимость, рассыпается на глазах в труху. Соки Счастья: мгновенная потеря сознания в эротических конвульсиях, но каждый укол вычеркивает из жизни несколько лет. Подсевший на Соки Счастья протянет, в лучшем случае, года два – потом он превращается в безмозглого идиота. А Дерм – Боже мой, какой кайф! – он делает твою кожу похожей на гибкий мрамор… но если вовремя не уколоться… воспаление нервных окончаний эпидермиса… однажды я видел, как такой несчастный буквально разорвал себя на куски собственными руками. Синь и Пепел, тяжелые металлические наркотики с поразительным привыканием – один прием вызывает пожизненную зависимость. Да, тут можно найти любое зелье, если ты готов платить.
– Взять, к примеру, яд каменной рыбы, – он постучал по ампуле с молочно-белой жидкостью. – … это как огонь в жилах. Морфий ему не помеха, но это Синее дерьмо в пятьдесят раз сильнее. Потому – смешиваем яд и Синь – он набрал в шприц молочной жидкости – и получаем Фейерверк!
У чужеземца кончались деньги. На роскошь вроде Огонька уже не хватало. У Джея наклевывалась сделка, которая сулила немного Пепла, но она затягивалась, и тогда его охватила паника.
Внезапно в городе исчезла вся Синь. Героин лишь слегка снимал ломки, как кодеин у героинщика. Холодный огонь в костях ни на секунду не давал передышки – кровь сочилась сквозь кожу: это называлось «кровавый пот».
К счастью, он сидел на игле недостаточно долго для начала самопроизвольных ампутаций – это когда руки и ноги отваливаются и падают на землю, дымясь голубыми культями. Собрав последние гроши, он пошел в больницу и оплатил длительную лечебную заморозку.
На юге Ба’адана, вдоль холмистого берега реки лежат громадные поместья богачей, охраняемые их же Спецполицией. В последнее время богатые сынки, которым наскучили дешевые аттракционы Фан-Сити, частенько захаживают в криминальные гетто. Некоторые становятся наркоманами и барыгами, зато из других получаются очень способные агенты, которые поставляют мне информацию и оружие, и оказывают всяческое содействие.
Администрация, суды и полиция занимают правительственные районы. Чтобы попасть туда, нужен пропуск. Центр города, зажатый между Портлендом, Фан-Сити, Касбой и правительственными районами, населен многочисленным средним классом – торговцы, ремесленники и мелкие чиновники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40