Ведь если бы знал, то наверняка сказал бы Алисе.
– Ни те городового, ни те культурного обращения! Ходют туды-сюды голые люди, махают себе бесстыжими ногами. Ох, наплачетесь вы с ними, ох, и наплачетесь!.. Не видать вам…
Дед всхлипнул и вдруг завопил яростно и тонко:
– Конец света! Светопреставление! Грядет антихрист наказать за грехи великие…
«Ой-ой-ой, позвать кого-нибудь, что ли? – забеспокоилась Алиса. – Наверно, у него мания. Больной человек».
– А ты чего в трусах бегаешь? – вдруг спросил дед негромко, но сердито.
– Юбки, что ль, у мамки не нашлось? Небось загуляла мамка-то, а? Загуляла?.. Девки-то кто в штанах, кто в трусах…
– У меня мама архитектор, – сказала Алиса.
– То-то и говорю, – согласился дед. – Не те времена пошли. А то выйдешь спозаранку, наденешь лапти… Ты садись, девочка, на лавочку, сказку послушаешь… Буренка твоя уже копытом теребит. И поднимаемся мы вслед за генералом Гурко, царство ему небесное, туды, понимаешь, сюды, на высоту двенадцать – восемьдесят пять, а там уже турок позицию себе роет… И за царя…
Дед повторил несколько раз «за царя» и вдруг запел:
И за царя, за родину, за веру Мы грянем громкое ура, ура. Ура-а-а-а!
Алиса медленно отступала по дорожке, чтобы незаметно исчезнуть с глаз деда. Она думала, куда лучше бежать, чтобы скорее найти помощь.
И вдруг из-за поворота показалась девушка со свертком чертежей под мышкой, обычная девушка, наверно студентка. Она была в шортах, безрукавке и без парика. Короткие светлые волосы падали челкой на загорелый лоб. Девушка услышала песню деда и остановилась.
– Ой! – обрадовалась Алиса.
Она подбежала к девушке и громко зашептала:
– Этот дед, наверно, сошел с ума. Он говорит странные вещи и совсем оторвался от действительности.
– Посмотрим, – сказала девушка.
Старичок заметил ее и очень рассердился.
– Час от часу не легче! – сказал он. – Еще одна бесстыдница, туды-сюды. Ты чего вырядилась?
– Здравствуйте, – сказала девушка. – Вы себя плохо чувствуете?
– Это еще почему? Это еще что за такие слова позволяешь? Я в своей жизни еще ничем не маялся, кроме как почечуем. Так-то.
– Странно он одет, – сказала девушка Алисе негромко.
И тут Алиса тоже заметила, что дед странно одет. Как только она раньше этого не видела?
На деде были серые короткие брюки, обвисшие понизу грязной бахромой, из-под брюк выглядывали шерстяные носки, обмотанные веревкой. Веревка спускалась к лодыжкам и была привязана к странным тапочкам, ужасно знакомым, но раньше Алиса их не встречала! Ах да, это же лапти, как на картинке в книжке сказок! Плечи деда накрывал серый пиджак с подложенными на плечах ватными подушками, чтобы плечи казались шире. И еще была соломенная шляпа, но ее Алиса заметила с самого начала.
– Он несовременный, – сказала Алиса тихо и сама испугалась своего открытия.
Конечно же, дед был совершенно несовременным. Он и говорил странно, и одет был необыкновенно.
– Погоди-ка, – сказала девушка. – Вы где живете? – спросила она у старика.
– Много будешь знать… – начал дед. Потом задумался и добавил: – Сам уже не знаю.
– Может, вас проводить домой?
– Дом мой за высокими горами да за глубокими долами, – сказал дед уверенно, будто повторял знакомый всем адрес. – Ты мне лучше скажи, землю вы пашете?
– Пашем, – ответила девушка.
– И плуги у вас есть?
– Плугов уже нет. Автоматы пашут и все остальное делают.
– То-то я думал. А год-то сейчас какой?
– Две тысячи восемьдесят девятый.
– Это от рождества-то Христова?
– От нашей эры, – сказала девушка.
– А вы из какого года? – спросила Алиса. – Вы ведь путешественник во времени?
– Вот те туды-сюды! – сказал дед. – Путешественник, говоришь? А ты лучше мне скажи, как у вас с мясом? Мясо почем?
– Мясо? – Алиса не знала, что ответить.
Но ей на помощь пришла девушка.
– Мясо у нас, дедушка, бесплатное, – сказала она. – И все другие продукты тоже.
– Врешь, туды-сюды! Ктой-то запросто, так тебе теленка резать будет?
– Вы еще из дореволюции? – настаивала Алиса. – А как вы попали сюда? На нашей машине времени?
– А вот скажи мне, – оживился дед, – кто у вас наиглавнейший генерал?
– Нет у нас генералов.
– Вот и врешь! Не может быть, чтобы без генерала… Бог ты мой, кто идет!
По дорожке, припадая на суковатую палку, шел второй дед, точно такой же, как и первый, только шляпа у него была не соломенная, а суконная.
Алиса так удивилась, что спряталась за спину девушки. И тут же из-за поворота вышли еще три деда, двое с палками, один так, без палки; двое в соломенных шляпах, а один без шляпы совсем, и борода у последнего деда была подлиннее, чем у остальных.
Все деды не спеша направлялись к скамейке.
– Слава тебе господи! – сказал первый дед. – А то, туды-сюды, ни одной живой души не найдешь!
– Это верно, – ответил один из новых дедов. – Это верно, что ни одной живой души, все какие-то фигли-мигли с квасом.
И он погрозил палкой девушке и Алисе. Это они и были фигли-мигли с квасом.
– У них здесь дырка в прошлое, – прошептала Алиса, – и они из нее вылезают. Надо остановить. Ведь, может, их сто тысяч.
– Этих-то проучить бы не мешало, палкой, палкой!
– Это так, туды-сюды! – закричал другой дед.
– Сейчас мы их! – крикнул третий. – Я сам в городовых служил!
Сзади вышло еще три деда. Бежать было некуда. Деды, правда, с места не двигались, но шумели изрядно. Алиса крепко уцепилась за руку девушки.
И в этот момент ударил гонг, и громкий голос сказал:
– А ну-ка, Глебушка, обесточь массовку. Такие не пойдут.
За кустами что-то зашипело, и деды замерли в тех позах, в которых их застал громкий голос.
Из кустов выскочили несколько молодых ребят. Потом вышел старый знакомый Алисиного папы, оператор Герман Шатров. Лоб Шатрова закрывал длинный зеленый козырек от солнца, и на груди у него висел микрофон.
Не замечая девушки с Алисой, Шатров напустился на своих помощников.
– Как могло получиться, – сердился он, – как могло получиться, что восемь роботов из массовки ушли со съемочной площадки? Кто за это в ответе? А вдруг один из них на машину бы налетел? Или ребенка бы до смерти испугал? Нет, я так не оставлю! Я сегодня же серьезно поговорю с конструкторами.
– Они же опытные, Герман, – сказал один из ассистентов. – Их только сейчас распаковали, даже проверить не успели. Вот они и расползлись по бульвару.
– Да разве это настоящие крестьяне начала двадцатого века? На основе чего их программировали?
Из кустов вышел еще один человек. Был он толст и печален.
– Гера, – сказал он, – милый, мы же не сами придумали. Взяли дедов из романов первой половины прошлого века, туды-сюды.
– Что?
– Туды-сюды, говорю. Это я, пока с ними возился, дедовских выражений нахватался. У них лет сто пятьдесят назад были обязательно любимые слова, необычные.
– Забирай своих стариков. Придумаем что-нибудь другое.
– А что же мне с ними делать? Они же никуда не годны.
– Поменяешь блоки памяти на стандартные, и получатся неплохие роботы-сиделки. Ей-богу, даже интересно. С бородами и запасом сказок, туды-сюды.
ЧЕМОДАН-УСТАНОВКА ПРОФЕССОРА ШЕИНА
– Ты что здесь делаешь? – спросил вдруг Герман, заметив Алису. – И здесь успела?
– Мы очень испугались, – ответила Алиса. Она хотела показать девушку, которая тоже испугалась, но девушка, оказывается, незаметно ушла.
– Вот, – расстроился Герман, – я же говорил, что детей типовыми стариками запугать можно!
– Я думала, что он из прошлого, на машине времени.
– Нет, не бойся, таких упрощенных дедов даже сто пятьдесят лет назад не было. Хотя я точно не знаю. У тебя что, каникулы уже?
– Каникулы. А вы картину снимаете?
– Историческую ленту.
– С эффектом присутствия?
– И симфонией запахов и термоэффектом.
– А сегодня будете снимать?
– Сегодня? Вот не знаю, что нам теперь делать с массовкой. Старики неудачные… Знаешь что? Сгоняем-ка мы на натуру! На Черное море. Хочешь с нами?
– Очень хочу! А как папа?
– С папой я свяжусь, – сказал Герман. – Надо только с режиссером поговорить. Володя! Володя, Чулюкин! Где ты?
– Ну что? – спросил голос из кустов, и тут же на дорожке показался режиссер, быстрый, невысокий, в очень модной мексиканской шляпе с бубенчиками.
Режиссер быстро передвигался и быстро говорил, но думал он, видно, еще быстрее, и часто фраза у него не договаривалась, потому что мысли заставляли, не кончив первую, начинать вторую.
– Что, у нас получилось несчастье? – спросил он. – Старики оплошали, и не только… А впрочем, у тебя есть соображения по части… Может, нам перейти в павильон?
– Володя, отпусти меня на побережье. Мне нужен закат, чтобы с фиолетовыми облаками. Все равно день пропал.
– А как же Мария Васильевна?
– Она обойдется.
– И все-таки… А впрочем, поезжай. Только чтобы к утру вернуться, а то Мария Васильевна…
Тут Чулюкин повернулся и исчез в кустах. Будто его и не было.
– Вот видишь, – сказал Герман. Он вынул из кармана видеофончик и набрал номер Алисиного отца.
– Слушай, Игорь, – сказал он, – я у тебя хочу дочку украсть на полдня. А к утру верну… Да нет, на Черное море, там тепло. Погоду я заказал… Вот и отлично!
Герман отключился и сказал Алисе:
– Твоего отца такой вариант вполне устраивает. Он все равно задержится до ночи. Крумсы делятся у него. Что это такое, кстати?
– Какие-то звери с Сириуса. Я их никогда не видала. Но мне надо будет домой зайти.
– И не мечтай. Натура не ждет. Или мы летим сейчас, или ты остаешься в городе.
– Мне надо одну вещь домой занести.
– Завтра занесешь. По машинам!
Никаких машин не было, да им и нельзя заезжать на бульвар. Но при этих словах вдруг в кустах что-то загрохотало и зашуршало.
– Аппаратуру сворачивают, – сказал Герман. – Пошли.
Алисе пришлось пойти. Хоть она и жалела, что не смогла забежать домой и положить на место миелофон, который папа велел не трогать. Ведь невозможно же отказаться от такой поездки, не часто тебя зовут смотреть, как снимается настоящее кино.
Флаер ждал киношников на крыше одного из домов на краю бульвара.
Флаером лететь в Крым дольше, чем на метро, но киношники, как они ни спешили, вынуждены были воспользоваться своей машиной, потому что у них было много оборудования – камер и осветительных приборов, – перегружать которое в вагоны метро было долго и трудно. Тем более, что метро шло только от Москвы до Симферополя, а оттуда все равно на побережье надо лететь флаером или ехать на монорельсе.
Обычно же после работы тысячи московских флаеров и такси отправлялись в Фили – Мазилово, к серебряному куполу с большой красной буквой «М» над ним. Здесь – московская станция Крымского метрополитена. Несколько параллельных туннелей тонкими ниточками связывают Фили с Симферополем. Ниточки эти совершенно прямые, и это значит, что на середине пути туннель метро углубляется на несколько километров под землю. В свое время строительство первых междугородных подземных линий было очень трудным делом, пока строители не ввели в работу проходческий автомат, который под температурой в несколько тысяч градусов расплавлял породу, облицовывал ее тугоплавким пластиком и оставлял за собой блестящую, оплавленную, гладкую, как серединка керамического стакана, трубу.
Такие же линии метро соединяют Москву и с Ленинградом, и с Киевом, и даже со Свердловском. А к 2100 году будет закончена первая линия Варшава – Нью-Йорк. Ее строят уже третий год, потому что под океаном туннель проходит чуть ли не по центру Земли и потому работы там продвигаются медленно, и о них в двух словах не расскажешь.
А крымский туннель давно уже стал привычным и удобным – каждый москвич может после работы за сорок пять минут доехать в снаряде метровагона до Симферополя, а оттуда уже пятнадцать минут на флаере до любой точки побережья. К ночи можно вернуться в Москву загорелым и накупавшимся.
Герман с Алисой, три ассистента, два робота, пилот разместились в мосфильмовском флаере. Он бесшумно взвился с крыши и, набрав высоту, полетел на юг, к Черному морю.
Это было совсем неплохое начало для каникул.
Алиса осмотрелась, нашла ящик поудобнее, чтобы усесться на нем, и придвинула его к окну. За ее спиной кто-то закряхтел. Алиса обернулась, удивившись, как это человек мог уместиться в такой узкой щели.
Сзади, насупившись, сидел старик из массовки и жевал набалдашник своей толстой палки.
– Ой, – сказала Алиса, – старик!
– Это что такое? – удивился Герман. – Как он сюда пробрался?
– Чулюкин просил взять на всякий случай, – сказал один из ассистентов.
– Может, пригодится для первого плана.
– Я пригожусь, я те пригожусь! – сурово сказал старик. – Я с генералом Гурко Шипку брал. Молокососы…
– Если ты, Алиса, боишься, то пересаживайся ко мне, – сказал Герман.
– Вот еще чего не хватало! – обиделась Алиса. – Чтобы я роботов боялась. Уж лучше я тут, у окошка.
Вообще-то она предпочла бы пересесть, но признаваться, что она испугалась, ей совсем не хотелось. Все равно лететь меньше двух часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9