В родном городе гоняются по пятам. Или просто до сюда информация просто еще не дошла? Она чувствовала, что ответ где-то рядом, неспроста ведь она так стремилась за пределы города...
Допустим, делу был бы дан стандартный ход: объявлен всероссийский розыск. Она без труда избежала бы ареста, исчезнув. И Зыков понимает это. А дать команду без суда и следствия расстреливать девчонку, руководствуясь словесным портретом, он конечно же не в праве.
Может, в этом дело?
Интуиция и логика не подвели ее. Андрей Васильевич Зыков не спал в эту ночь. Вместо этого он, в компании своего начальника, составлял подробную докладную записку в Москву - генеральному прокурору.
Это было достаточно сложно: так изложить факты, чтобы "наверху" не решили, что "на местах" едет крыша.
Нужно отдать ему должное: одновременно с досадой следователь испытывал и облегчение от того, что их местная инициатива провалилась, и патрульная машина-убийца не справилась со своей задачей. Хоть это так все упростило бы.
И еще от того он испытывал облегчение, что ответственность с его плеч перекладывалась на плечи вышестоящих инстанций.
Зыков не спал. Чего нельзя сказать о нашей героине. Решив утром перво-наперво позвонить по межгороду Алке, Маша спала мертвым сном.
Проснувшись в одиннадцатом часу, она, не выходя из номера набрала по коду телефон подруги.
- Алло!
- Слушаю вас, - голос звучал настороженно.
- Алка, это я.
- Слава Богу! Живая! Откуда ты?
- Я из другого города. Называть не хочу - вдруг у тебя телефон прослушивается.
- Прослушивается? Ну и кашу ты, Машка, заварила!..
- Ты же знаешь, я тут ни при чем. Ладно, слушай, у меня дело к тебе. Ручка под руками есть?
- Да.
- Тогда записывай.
И она, выговаривая тщательно, с расстановкой, продиктовала цифры.
- Это номер кабинки и номер шифра ячейки камеры хранения в аэропорту. Съезди туда и забери деньги. Найди Атосу хорошего адвоката, себе возьми сколько надо, остальное - сдай в милицию.
- Не поняла...
- Сдай в милицию от моего имени. Только обязательно возьми какую-нибудь бумажку, чек, там, квитанцию, расписку, я не знаю...
- Подожди. Если у меня телефон прослушивается, то я там уже ничего не найду.
- Ну и ладно тогда. А если нет, сделай, как я сказала. Не хочу, чтобы на мне "эти" деньги висели.
- Ты собираешься вернуться?
- Когда-нибудь.
- Они убьют тебя.
- Посмотрим.
- Ну, ты даешь... Да! Твоя мама приехала.
- Черт... Скажи ей, что я жива и здорова. Пока звонить ей не буду, а то расспрашивать начнет. Пусть не беспокоится. И про то, как за мной гонялись - не рассказывай.
- Она уже знает... Моя мама рассказала. Твоя сегодня собралась в милицию...
О-о-о... Не хватало еще впутывать сюда маму...
- Отговори ее! Скажи, что я ее просила не вмешиваться. Ничего хорошего она не добьется, только неприятности себе.
- Ладно. Что ты собираешься делать?
- Я? - Маша нахмурилась. Хотела бы она знать ответ на этот вопрос. Я... пока еще не решила.
- А я знаю, Машка. Уезжай за бугор. Любыми путями. Тут тебя в покое не оставят.
Вот это поворот! Самой ей такое в голову не приходило. За бугор? А где он, этот бугор?
- Нет, Алка. Там начнется то же самое. Нужны будут деньги, я начну исчезать, воровать... Какая разница?
- Тогда вот что. Научись становиться видимой. Ты же ни разу не пыталась этому научиться.
- Но как? Я и исчезать не училась, оно само получается.
- А ты постарайся! Найди психиатра какого-нибудь, гипнотизера или экстрасенса... Пока ты не научишься, не жить тебе по-человечески. Да хотя бы ради Атоса своего!
Что-то в этом было. Ведь действительно, после двух-трех неудачных попыток она отказалась от идеи научиться снимать свои чары. В начале это было просто ни к чему - досадное, но не слишком уж угнетающее неудобство... А потом уже просто не задумывалась над этим.
- Ладно. Я подумаю. Я тебе еще позвоню - недели через две. И маме. Скажи ей. И сделай все, как я сказала. О'кей?
- Я постараюсь. Удачи!
Маша положила трубку и задумалась. Легко сказать - научись, найди... Все эти Кашпировские и Чумаки - в центре, в Москве да в Питере. Или уже в Америке давно. Искать можно долго, а как все это время жить? Как жить, когда просто не с кем перекинуться словом, нет своего угла, а деньги можно только украсть?..
Внезапно вспомнилась цитата, произнесенная как-то Атосом: "Грабь награбленное". Пока ничего умнее она не придумала. Единственная возможность безнаказанно добывать средства к существованию "экспроприировать" деньги у воров. Благо, их среди ее знакомых достаточно много. Можно сказать, подавляющее большинство. Только они в Питере.
Отсюда вывод: нужно возвращаться в Ленинград.
2
- Мышонок, я не понял, куда ты положил деньги? - Гога недоуменно наморщив лоб, стоял возле открытого сейфа.
Его "мышонок" - флегматичная рыжая лярва с неожиданным именем Амалия - лениво перекатила дородное тело с боку на бок.
- Тама они. Где всегда. Не по глазам, что ли?
- Да где "тама", дура?! - неожиданно взъярился Гога, - где - "тама"?! - последнее слово он выкрикнул с привизгиванием, словно собрался плакать.
"Мышонок" установила свое полное веснушчатое тело в вертикальное положение, протопала босыми ногами к сейфу и Пизанской башней нависла над Гогой.
- Вот тут они все были. И те, что вчера дал, я сюда поклала, - ткнула она пальцем в среднюю полочку. - Как ты вчера мне их отдал, так я и положила.
- Ну, и где они? - с надрывом поинтересовался Гога.
- Нету, - констатировал "Мышонок"-Амалия.
- Вижу, - печально согласился Гога.
Они одновременно повернулись кругом, подошли к кровати и уселись на краешек.
- А! - понимающе улыбнулась Амалия, - ты меня разыгрываешь. Ох, шутник! - и она восхищенно покивала головой.
- Какой там шутник! - снова взорвался Гога и даже подскочил на кровати. - Клоуна нашла! Сказала б мне, сколько тебе надо, я бы сам дал!
- Да ты че, Гога, обезумел? Не брала я твоих денег!
- А кто?! Кто?! Сами ускакали? Куда они деться-то могли? ТЫ одна в доме! Не надо меня за фраера держать!
Все сказанное было столь резонно, что "Мышонок", не найдя убедительного ответа, просто захныкал, размазывая слезы по щекам.
- Не зна-аю я, не брала-а...
И слезы эти неожиданно убедили Гогу. Бабы, они, конечно, дуры, и выкинуть могут все что угодно. Взять и потерять, взять и прокутить, взять и отдать - новому, к примеру, любовнику... (Последняя идея кольнула его иголочкой ревности.) Но потом - так натурально сыграть неведение и невинность... Он слишком хорошо знал ее. Не смогла бы.
- К нам заходил кто-нибудь? - Гога трясущейся рукой успокаивающе погладил ее плечо.
- Никто-о-о, - продолжала скулить Амалия, - не было никого-о... Девка какая-то заходила, тебя спрашивала. - И тут же слезы высохли на ее щеках. - Ага. Девка. Я ей говорю через дверь: "Нету его". А она: "Можно я записку оставлю?" Я открыла, а ее уже нету.
- Маруся, - сразу все понял Гога. - Маруся вернулась. Труба нам всем. - И он уточнил: - Ты открыла, а ее нет - так?
- Ну, - неуверенно начала Амалия, - вообще-то, я когда открыла, она, вроде, стояла еще. А потом - р-раз - и нету. Ну, думаю, глюки... Я датая была. Скучно же одной... Точно! Это она! Теперь-то я вспомнила, что ты рассказывал, а тогда - не поняла!
- Линять надо, Мышонок, - аж перекосился от страха Гога. И повторил: - Иначе - труба нам всем! За Кису своего она нам всем глотки перережет.
- Ты ж говорил, она добрая...
- Добрая... А вон Шахиня как умчалась, только пятки сверкали!
- Ты-то в чем виноват? Ты ж ее Кису не трогал.
- А она знает? Разбираться будет? - Гога сокрушенно почесал загривок. - Вот же напасть. Откуда она нарисовалась? Вот и верь после этого газетам...
- Слушай, - выпучила глаза Амалия, - а может она и сейчас - тут?
Моментально в комнате воцарилась гнетущая тишина. Маша действительно была тут. Никак не удавалось выскользнуть из квартиры. Мстить она никому не собиралась, а уж Гоге - и подавно. Денег из его сейфа ей хватило бы надолго... Одно непонятно: о каких газетах он только что толковал?
И тут она впервые заметила то, на что доселе не обращала внимания. Над диваном, на стене висела пришпиленная канцелярской кнопкой небольшая газетная вырезка - текст и фото. Это было тем удивительнее, что Маша была уверена: за всю свою жизнь Гога вряд ли прочел хоть одну газету.
Не обращая внимания на нахохлившуюся парочку на диване, она приблизилась и разглядела на снимке... себя. В наручниках, с двумя милиционерами за спиной. И взгляд - испуганный и беспомощный...
Маша потрясла головой. Что это? Фотография из будущего? Из невеселого довольно будущего.
Прочла заголовок: "Девочка-невидимка поймана с поличным". И дальше: "Мы уже не раз писали о девушке-невидимке, входящей в одну из преступных группировок Санкт-Петербурга. Редакция..."
- Маруся, ты здесь? - ласково-ласково спросил Гога пустоту.
- Здесь, здесь, помолчи немного, - довольно бесцеремонно ответила ему пустота. Маша продолжала жадно читать. (Она не видела как побелело и вытянулось в этот момент "мышоночье" лицо.)
"Редакция не могла не отреагировать на слухи и свидетельства, однако всегда подчеркивала, что "девочка-невидимка" - это нечто вроде лохнесского чудовища, бермудского треугольника или, к примеру, инопланетян с летающей тарелки. Но мало-помалу подробности о ее реальном существовании и деятельности стали просачиваться и из официальных источников.
И вот, наконец, преступница арестована, прямо в момент очередного криминального акта. Возбуждено уголовное дело. Трудно поверить, что на счету у нее, как минимум, 17 преступных эпизодов (в основном - ограбления крупных коммерческих учреждений).
Более полную информацию по "делу Маруси" генеральная прокуратура, занимающаяся им, дать отказалась, апеллируя к соответствующей статье Закона о печати. Так что подробнее о природе удивительных способностей этой девушки, о том, как удалось ее "взять" и о ее дальнейшей судьбе мы сможем рассказать Вам лишь после суда, имея санкцию Генерального прокурора.
Обидно: любопытство так и гложет. Но придется потерпеть, раз уж мы взялись строить правовое государство.
Соб. корр.
P.S. Следственные органы обратились в редакцию с просьбой опубликовать номера телефонов в Москве - (095) 266-31-31 - и С.-Петербурге - (812) 748-13-22 - для тех, кто может сообщить по "делу Маруси" какие-либо дополнительные сведения."
Маша не верила своим глазам. Это было невозможно, необъяснимо... А главное - была фотография...
- Гога, - позвала она.
- Ась? - подобострастно отозвался тот.
- Да расслабься ты, не буду я тебя убивать... И деньги верну. Даже сейчас половину верну... - Из воздуха возникли толстенькие пачечки баксов и легли на стол. - А вторую половину, считай, я у тебя заняла.
- Конечно, конечно, об чем речь, - суетливо согласился тот.
- Расслабься, я сказала. Деньги я действительно верну. И ни тебя, ни подругу твою не трону. Мне сейчас помощь нужна. Не обижу... Или так: если мне сейчас поможешь, когда-нибудь и я - тебе. А помощь невидимки может быть незаменимой.
- Соглашайся, соглашайся, - выказывая чисто женскую дальновидность (или жадность?), затараторила Амалия. А Гога, видно, действительно, наконец, расслабившись, развел руками:
- Могла бы и не спрашивать, Маруся... Дай-ка, я хоть потрогаю тебя.
Секунду поколебавшись, Маша опустилась на колени возле дивана, взяла в свою ладонь гогину руку, положила ее на свое лицо.
Тот, убеждаясь в ее материальности, ощупал нос, губы, волосы, прошелся по шее, груди (по старой памяти Маша позволила ему это), затем улыбнулся наконец-то искренней, почти счастливой улыбкой и неожиданно заставил Машу покраснеть, заявив с причмокиванием:
- Хороша, чертовка!
- Хороша Маша, да не ваша, - несмотря на испуг, ревниво проворчала Амалия.
- Вот-вот! - строго сказала Маша, но и сама почувствовала, что голос ее прозвучал как-то уж слишком тоненько. Неубедительно.
Довольно хохотнув, Гога окончательно успокоился:
- Ладно, Маруся. Чего тебе надо-то?
Помолчав, Маша ответила:
- Понимаешь, Гога... меня никто не арестовывал.
- Так это не ты, что ли? - ткнул пальцем Гога в бумажку на стене.
- Вроде, я... Только не было меня там... Вот в этом я и хочу разобраться.
- Ясненько, - покивал Гога, - ясненько... - И вдруг обернулся к "Мышонку": - Ты бы поесть собрала, а? У нас все-таки гость. Она, хоть и невидимая, а кушать тоже хочет...
Действительно, два батончика "Сникерс" за сутки - не самая сытная пища.
..."Мышонок" уютно повизгивал, наблюдая за тем, как в пустоте над столом исчезают куски мяса жареного под сметанным соусом, хлеб и ломтики овощей из приготовленного ею салата. (Только теперь Маша смогла по достоинству оценить Гогин выбор подруги жизни: готовила Амалия отменно.) "Мышонок" повизгивал, а Гога и Маша, то и дело перескакивая на захватывающие воспоминания, говорили о том, что и где им предстоит делать.
Собственно, Маша и сама толком не понимала, какую именно помощь она ждет от Гоги. По большому счету, ей просто нужен был ХОТЬ КТО-ТО. Одиночество, отсутствие близких людей угнетало ее. А теперь, прочтя эту газетную вырезку, она растерялась и вовсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Допустим, делу был бы дан стандартный ход: объявлен всероссийский розыск. Она без труда избежала бы ареста, исчезнув. И Зыков понимает это. А дать команду без суда и следствия расстреливать девчонку, руководствуясь словесным портретом, он конечно же не в праве.
Может, в этом дело?
Интуиция и логика не подвели ее. Андрей Васильевич Зыков не спал в эту ночь. Вместо этого он, в компании своего начальника, составлял подробную докладную записку в Москву - генеральному прокурору.
Это было достаточно сложно: так изложить факты, чтобы "наверху" не решили, что "на местах" едет крыша.
Нужно отдать ему должное: одновременно с досадой следователь испытывал и облегчение от того, что их местная инициатива провалилась, и патрульная машина-убийца не справилась со своей задачей. Хоть это так все упростило бы.
И еще от того он испытывал облегчение, что ответственность с его плеч перекладывалась на плечи вышестоящих инстанций.
Зыков не спал. Чего нельзя сказать о нашей героине. Решив утром перво-наперво позвонить по межгороду Алке, Маша спала мертвым сном.
Проснувшись в одиннадцатом часу, она, не выходя из номера набрала по коду телефон подруги.
- Алло!
- Слушаю вас, - голос звучал настороженно.
- Алка, это я.
- Слава Богу! Живая! Откуда ты?
- Я из другого города. Называть не хочу - вдруг у тебя телефон прослушивается.
- Прослушивается? Ну и кашу ты, Машка, заварила!..
- Ты же знаешь, я тут ни при чем. Ладно, слушай, у меня дело к тебе. Ручка под руками есть?
- Да.
- Тогда записывай.
И она, выговаривая тщательно, с расстановкой, продиктовала цифры.
- Это номер кабинки и номер шифра ячейки камеры хранения в аэропорту. Съезди туда и забери деньги. Найди Атосу хорошего адвоката, себе возьми сколько надо, остальное - сдай в милицию.
- Не поняла...
- Сдай в милицию от моего имени. Только обязательно возьми какую-нибудь бумажку, чек, там, квитанцию, расписку, я не знаю...
- Подожди. Если у меня телефон прослушивается, то я там уже ничего не найду.
- Ну и ладно тогда. А если нет, сделай, как я сказала. Не хочу, чтобы на мне "эти" деньги висели.
- Ты собираешься вернуться?
- Когда-нибудь.
- Они убьют тебя.
- Посмотрим.
- Ну, ты даешь... Да! Твоя мама приехала.
- Черт... Скажи ей, что я жива и здорова. Пока звонить ей не буду, а то расспрашивать начнет. Пусть не беспокоится. И про то, как за мной гонялись - не рассказывай.
- Она уже знает... Моя мама рассказала. Твоя сегодня собралась в милицию...
О-о-о... Не хватало еще впутывать сюда маму...
- Отговори ее! Скажи, что я ее просила не вмешиваться. Ничего хорошего она не добьется, только неприятности себе.
- Ладно. Что ты собираешься делать?
- Я? - Маша нахмурилась. Хотела бы она знать ответ на этот вопрос. Я... пока еще не решила.
- А я знаю, Машка. Уезжай за бугор. Любыми путями. Тут тебя в покое не оставят.
Вот это поворот! Самой ей такое в голову не приходило. За бугор? А где он, этот бугор?
- Нет, Алка. Там начнется то же самое. Нужны будут деньги, я начну исчезать, воровать... Какая разница?
- Тогда вот что. Научись становиться видимой. Ты же ни разу не пыталась этому научиться.
- Но как? Я и исчезать не училась, оно само получается.
- А ты постарайся! Найди психиатра какого-нибудь, гипнотизера или экстрасенса... Пока ты не научишься, не жить тебе по-человечески. Да хотя бы ради Атоса своего!
Что-то в этом было. Ведь действительно, после двух-трех неудачных попыток она отказалась от идеи научиться снимать свои чары. В начале это было просто ни к чему - досадное, но не слишком уж угнетающее неудобство... А потом уже просто не задумывалась над этим.
- Ладно. Я подумаю. Я тебе еще позвоню - недели через две. И маме. Скажи ей. И сделай все, как я сказала. О'кей?
- Я постараюсь. Удачи!
Маша положила трубку и задумалась. Легко сказать - научись, найди... Все эти Кашпировские и Чумаки - в центре, в Москве да в Питере. Или уже в Америке давно. Искать можно долго, а как все это время жить? Как жить, когда просто не с кем перекинуться словом, нет своего угла, а деньги можно только украсть?..
Внезапно вспомнилась цитата, произнесенная как-то Атосом: "Грабь награбленное". Пока ничего умнее она не придумала. Единственная возможность безнаказанно добывать средства к существованию "экспроприировать" деньги у воров. Благо, их среди ее знакомых достаточно много. Можно сказать, подавляющее большинство. Только они в Питере.
Отсюда вывод: нужно возвращаться в Ленинград.
2
- Мышонок, я не понял, куда ты положил деньги? - Гога недоуменно наморщив лоб, стоял возле открытого сейфа.
Его "мышонок" - флегматичная рыжая лярва с неожиданным именем Амалия - лениво перекатила дородное тело с боку на бок.
- Тама они. Где всегда. Не по глазам, что ли?
- Да где "тама", дура?! - неожиданно взъярился Гога, - где - "тама"?! - последнее слово он выкрикнул с привизгиванием, словно собрался плакать.
"Мышонок" установила свое полное веснушчатое тело в вертикальное положение, протопала босыми ногами к сейфу и Пизанской башней нависла над Гогой.
- Вот тут они все были. И те, что вчера дал, я сюда поклала, - ткнула она пальцем в среднюю полочку. - Как ты вчера мне их отдал, так я и положила.
- Ну, и где они? - с надрывом поинтересовался Гога.
- Нету, - констатировал "Мышонок"-Амалия.
- Вижу, - печально согласился Гога.
Они одновременно повернулись кругом, подошли к кровати и уселись на краешек.
- А! - понимающе улыбнулась Амалия, - ты меня разыгрываешь. Ох, шутник! - и она восхищенно покивала головой.
- Какой там шутник! - снова взорвался Гога и даже подскочил на кровати. - Клоуна нашла! Сказала б мне, сколько тебе надо, я бы сам дал!
- Да ты че, Гога, обезумел? Не брала я твоих денег!
- А кто?! Кто?! Сами ускакали? Куда они деться-то могли? ТЫ одна в доме! Не надо меня за фраера держать!
Все сказанное было столь резонно, что "Мышонок", не найдя убедительного ответа, просто захныкал, размазывая слезы по щекам.
- Не зна-аю я, не брала-а...
И слезы эти неожиданно убедили Гогу. Бабы, они, конечно, дуры, и выкинуть могут все что угодно. Взять и потерять, взять и прокутить, взять и отдать - новому, к примеру, любовнику... (Последняя идея кольнула его иголочкой ревности.) Но потом - так натурально сыграть неведение и невинность... Он слишком хорошо знал ее. Не смогла бы.
- К нам заходил кто-нибудь? - Гога трясущейся рукой успокаивающе погладил ее плечо.
- Никто-о-о, - продолжала скулить Амалия, - не было никого-о... Девка какая-то заходила, тебя спрашивала. - И тут же слезы высохли на ее щеках. - Ага. Девка. Я ей говорю через дверь: "Нету его". А она: "Можно я записку оставлю?" Я открыла, а ее уже нету.
- Маруся, - сразу все понял Гога. - Маруся вернулась. Труба нам всем. - И он уточнил: - Ты открыла, а ее нет - так?
- Ну, - неуверенно начала Амалия, - вообще-то, я когда открыла, она, вроде, стояла еще. А потом - р-раз - и нету. Ну, думаю, глюки... Я датая была. Скучно же одной... Точно! Это она! Теперь-то я вспомнила, что ты рассказывал, а тогда - не поняла!
- Линять надо, Мышонок, - аж перекосился от страха Гога. И повторил: - Иначе - труба нам всем! За Кису своего она нам всем глотки перережет.
- Ты ж говорил, она добрая...
- Добрая... А вон Шахиня как умчалась, только пятки сверкали!
- Ты-то в чем виноват? Ты ж ее Кису не трогал.
- А она знает? Разбираться будет? - Гога сокрушенно почесал загривок. - Вот же напасть. Откуда она нарисовалась? Вот и верь после этого газетам...
- Слушай, - выпучила глаза Амалия, - а может она и сейчас - тут?
Моментально в комнате воцарилась гнетущая тишина. Маша действительно была тут. Никак не удавалось выскользнуть из квартиры. Мстить она никому не собиралась, а уж Гоге - и подавно. Денег из его сейфа ей хватило бы надолго... Одно непонятно: о каких газетах он только что толковал?
И тут она впервые заметила то, на что доселе не обращала внимания. Над диваном, на стене висела пришпиленная канцелярской кнопкой небольшая газетная вырезка - текст и фото. Это было тем удивительнее, что Маша была уверена: за всю свою жизнь Гога вряд ли прочел хоть одну газету.
Не обращая внимания на нахохлившуюся парочку на диване, она приблизилась и разглядела на снимке... себя. В наручниках, с двумя милиционерами за спиной. И взгляд - испуганный и беспомощный...
Маша потрясла головой. Что это? Фотография из будущего? Из невеселого довольно будущего.
Прочла заголовок: "Девочка-невидимка поймана с поличным". И дальше: "Мы уже не раз писали о девушке-невидимке, входящей в одну из преступных группировок Санкт-Петербурга. Редакция..."
- Маруся, ты здесь? - ласково-ласково спросил Гога пустоту.
- Здесь, здесь, помолчи немного, - довольно бесцеремонно ответила ему пустота. Маша продолжала жадно читать. (Она не видела как побелело и вытянулось в этот момент "мышоночье" лицо.)
"Редакция не могла не отреагировать на слухи и свидетельства, однако всегда подчеркивала, что "девочка-невидимка" - это нечто вроде лохнесского чудовища, бермудского треугольника или, к примеру, инопланетян с летающей тарелки. Но мало-помалу подробности о ее реальном существовании и деятельности стали просачиваться и из официальных источников.
И вот, наконец, преступница арестована, прямо в момент очередного криминального акта. Возбуждено уголовное дело. Трудно поверить, что на счету у нее, как минимум, 17 преступных эпизодов (в основном - ограбления крупных коммерческих учреждений).
Более полную информацию по "делу Маруси" генеральная прокуратура, занимающаяся им, дать отказалась, апеллируя к соответствующей статье Закона о печати. Так что подробнее о природе удивительных способностей этой девушки, о том, как удалось ее "взять" и о ее дальнейшей судьбе мы сможем рассказать Вам лишь после суда, имея санкцию Генерального прокурора.
Обидно: любопытство так и гложет. Но придется потерпеть, раз уж мы взялись строить правовое государство.
Соб. корр.
P.S. Следственные органы обратились в редакцию с просьбой опубликовать номера телефонов в Москве - (095) 266-31-31 - и С.-Петербурге - (812) 748-13-22 - для тех, кто может сообщить по "делу Маруси" какие-либо дополнительные сведения."
Маша не верила своим глазам. Это было невозможно, необъяснимо... А главное - была фотография...
- Гога, - позвала она.
- Ась? - подобострастно отозвался тот.
- Да расслабься ты, не буду я тебя убивать... И деньги верну. Даже сейчас половину верну... - Из воздуха возникли толстенькие пачечки баксов и легли на стол. - А вторую половину, считай, я у тебя заняла.
- Конечно, конечно, об чем речь, - суетливо согласился тот.
- Расслабься, я сказала. Деньги я действительно верну. И ни тебя, ни подругу твою не трону. Мне сейчас помощь нужна. Не обижу... Или так: если мне сейчас поможешь, когда-нибудь и я - тебе. А помощь невидимки может быть незаменимой.
- Соглашайся, соглашайся, - выказывая чисто женскую дальновидность (или жадность?), затараторила Амалия. А Гога, видно, действительно, наконец, расслабившись, развел руками:
- Могла бы и не спрашивать, Маруся... Дай-ка, я хоть потрогаю тебя.
Секунду поколебавшись, Маша опустилась на колени возле дивана, взяла в свою ладонь гогину руку, положила ее на свое лицо.
Тот, убеждаясь в ее материальности, ощупал нос, губы, волосы, прошелся по шее, груди (по старой памяти Маша позволила ему это), затем улыбнулся наконец-то искренней, почти счастливой улыбкой и неожиданно заставил Машу покраснеть, заявив с причмокиванием:
- Хороша, чертовка!
- Хороша Маша, да не ваша, - несмотря на испуг, ревниво проворчала Амалия.
- Вот-вот! - строго сказала Маша, но и сама почувствовала, что голос ее прозвучал как-то уж слишком тоненько. Неубедительно.
Довольно хохотнув, Гога окончательно успокоился:
- Ладно, Маруся. Чего тебе надо-то?
Помолчав, Маша ответила:
- Понимаешь, Гога... меня никто не арестовывал.
- Так это не ты, что ли? - ткнул пальцем Гога в бумажку на стене.
- Вроде, я... Только не было меня там... Вот в этом я и хочу разобраться.
- Ясненько, - покивал Гога, - ясненько... - И вдруг обернулся к "Мышонку": - Ты бы поесть собрала, а? У нас все-таки гость. Она, хоть и невидимая, а кушать тоже хочет...
Действительно, два батончика "Сникерс" за сутки - не самая сытная пища.
..."Мышонок" уютно повизгивал, наблюдая за тем, как в пустоте над столом исчезают куски мяса жареного под сметанным соусом, хлеб и ломтики овощей из приготовленного ею салата. (Только теперь Маша смогла по достоинству оценить Гогин выбор подруги жизни: готовила Амалия отменно.) "Мышонок" повизгивал, а Гога и Маша, то и дело перескакивая на захватывающие воспоминания, говорили о том, что и где им предстоит делать.
Собственно, Маша и сама толком не понимала, какую именно помощь она ждет от Гоги. По большому счету, ей просто нужен был ХОТЬ КТО-ТО. Одиночество, отсутствие близких людей угнетало ее. А теперь, прочтя эту газетную вырезку, она растерялась и вовсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13