— Ранения там неизбежны.
— Но куда тебя ранили? — Она скользнула по нему взглядом, и он почувствовал, как к телу прилила кровь.
— В ногу, — буркнул он и увидел, что она разочарована. — Ты бы предпочла, чтобы я был ранен в сердце?
— Только ты мог сказать подобную глупость. — Шинид поджала губы. — Мне просто было любопытно.
Коннал осмелился ей не поверить.
— Вскоре, детка, я покажу тебе все мои шрамы, — нежно произнес он.
Шинид вспыхнула от смущения.
— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал. Того, что я вижу, и так хватает.
Коннал усмехнулся.
— Миледи, — поспешил вступить в разговор Брейнор, — вы не боитесь, что на вас могут напасть? Гленн-Тейз далеко отсюда, а армии у вас как будто нет.
— Вы ошибаетесь, милорд. Мое войско, хотя и не настолько сильное, как у Пендрагона, все же достаточно многочисленно и хорошо вооружено, чтобы постоять за нас.
— И кто им командует? Вы?
Шинид покачала головой, снисходительно улыбаясь.
— Вот командующий моей армией. Позвольте представить: Монро. — Шинид кивнула на темноволосого мужчину справа от себя. — Он не новичок в ратном деле, Пендрагон, и, я думаю, вы найдете общий язык.
Монро вежливо поклонился, улыбаясь, и произнес:
— Сейчас я совмещаю две должности: командующего армией и личного телохранителя миледи. Что, согласитесь, непросто.
— Я знаю, что тебе нелегко, Монро, — сочувственно сказала Шинид, коснувшись руки своего телохранителя. — Но лучше тебя мне все равно не найти, так что придется тебе смириться со своей незавидной участью.
Коннал быстро перевел взгляд с охранника на госпожу. Ему показалось, что Шинид и Монро связывают отношения несколько более интимные, чем принято между знатной дамой и ее телохранителем. Шинид относилась к этому могучему ирландцу с непокорной черной гривой подозрительно тепло и очень дружелюбно.
— С вами, миледи, мне постоянно приходится учиться смирению.
— И терпимости, я бы добавила. Монро усмехнулся.
Коннал нахмурился.
— Война — суровая неизбежность, миледи, — заметил Брейнор.
Шинид пристально посмотрела в глаза темноволосому Рыцарю и с непоколебимой убежденностью произнесла:
— Не на моих землях. В моих силах предотвратить смертоубийство. Позвольте вас оставить, — проговорила Шинид, обращаясь к Пендрагону, и он в ответ молча кивнул, тогда как многие другие из его людей принялись умолять ее задержаться с ними подольше.
— Нет. Прошу вас, отдыхайте, пейте вино и веселитесь. Чувствуйте себя как дома. У меня еще остались дела. Много дел, знаете ли: укрыть снегом поля, чтобы траве спалось в тепле, погонять домовых, чтобы не шалили, да зажечь звезды, чтобы феи нашли дорогу домой.
Коннал не мог сдержать улыбки, глядя на сконфуженных товарищей, не понимавших, шутит она или говорит всерьез.
Шинид пошла прочь, но вдруг обернулась в сполохе синего бархата с радугой через плечо и взглянула на Коннала. Глаза ее смеялись, и эти искорки в синих озерах ее глаз, синева которых спорила глубиной цвета с ее роскошным нарядом, прожгли его насквозь, приковали к креслу. Не в силах оторвать глаз, он смотрел, как она поднялась по лестнице, как исчезла за поворотом. Коннал знал, что она спала в башне, на самом верху, ближе к звездам. Он знал и то, что будет всю ночь представлять ее рядом с собой в постели и так и не сможет уснуть.
Шинид с беспомощностью младенца наблюдала за тем, как острие меча вонзается ему под ребра. Все глубже и глубже. Кровь тонкой струйкой начала вытекать из его тела. Коннал вырвал меч из раны и отбросил его в сторону, а затем обессилено опустился на колени. Но силы оставили его, и он упал на землю. Где же его доспехи? Где его люди? Зажимая ладонью кровоточащий бок, он застонал от боли. Земля вокруг пропиталась кровью. Он протянул руку, призывая на помощь, и она услышала, как с уст его сорвалось ее имя. А потом он вздохнул и испустил дух.
Шинид рывком села в постели. Во сне она страшно кричала. «Коннал!» — эхом откликались стены.
Она закрыла лицо руками и судорожно втянула воздух. Нет, только не это! Все повторялось снова. Дрожь пробирала ее от затылка до пяток, сердце колотилось у самого горла. Во рту пересохло. Она всхлипнула и, вытерев ладонью слезы со щек, сердито тряхнула головой.
Пот выступил у нее на лбу. Холодный и липкий. Шинид опустилась на перину и натянула на себя меховое одеяло. Но сон не шел, и она, встав с постели, дрожащей рукой нащупала тунику. Поверх туники Шинид накинула бархатную накидку и, чтобы согреться, принялась быстро ходить по комнате.
Она не могла избавиться от этих сновидений. Над царством сна она была не властна. В тот день, когда мать сняла заклятие и волшебный дар вернулся к ней снова, ее опять начали посещать ночные кошмары. Не раз Шинид с благодарностью вспоминала благословенные годы, когда сон ее был сладок и спокоен. Вещие сны приходили к ней часто. Сны, предвещавшие добро, и сны, предвещавшие беду. Шинид всегда относилась к ним очень серьезно. Ибо все ее сны сбывались.
— Миледи?
Шинид подняла голову и окинула взглядом балдахин над кроватью.
— Спускайся, Каира. Не бойся, — сказала она своей подружке.
— Что это было? Вы кричали?
— Неужели я кого-то разбудила? Из тех, кто спит внизу?
— Нет, они спят крепко, миледи. И все же мне вы должны рассказать.
— Нет, не проси. Ты же знаешь, с тем, что нам открывается, надо обращаться очень осторожно. С судьбой шутки плохи.
Все, что могла сделать Шинид, — это предупредить Коннала об опасности. В ее снах беда всегда представала размытой и нечеткой. Но этот сон был исключением.
Во сне она видела Коннала, и во сне он умер. Отчего-то Шинид казалось, что умер он по ее вине или по ее оплошности. Хорошо еще, что в то время как он сражался в Паленине, Шинид не было дано видеть его во сне, не то все эти тринадцать лет превратились бы для нее в кошмар. Однако стоило ему прибыть в Ирландию, как она стала видеть его каждую ночь. Шинид чувствовала, что это не просто кошмары, а настоящий вещий сон — сон-предупреждение. Но если судьба дает ей знак — значит, в ее силах предотвратить беду. Но как?
Сказать ему? Он ей не поверит. Никто, кроме ее родителей, не знал о вещих снах. До того как мать наложила запрет на колдовство, Шинид видела вещие сны, но тогда она была совсем ребенком и не могла ухватить нить, понять, что именно хотят сказать ей высшие силы. Она не понимала, зато отец ее разобрался и лишь поэтому сумел спасти ей жизнь.
Но что она могла сделать для Коннала? Он выслушает ее предупреждение с саркастической усмешкой и забудет о нем, небрежно скинув с себя, как доспехи на ночь.
Его лицо из сна стояло у нее перед глазами — смертельно бледное, бескровное. Она видела алую кровь, сочившуюся из раны. Решение пришло внезапно. Она поплотнее закуталась в бархат и пошла к двери.
— Миледи, в замке сегодня много мужчин, — предупредила фея.
— Они меня не увидят! — бросила Шинид и вышла из комнаты, шепча заклинания, делавшие ее невидимой. Невидимкой она вышла на крытую галерею, окружавшую замок, едва касаясь босыми ступнями обледенелого камня. Ею все еще владело ощущение безнадежности и беспомощности. Она подошла к паркету, подставила лицо ледяному ветру и сделала глубокий, обжигающий вдох. Но образ из сна не желал ее покидать.
Снова и снова сон во всех подробностях прокручивался перед ее мысленным взором, настойчиво, требовательно. Слезы душили ее. Шинид потрясла головой, словно могла сбросить с себя это наваждение.
Нет, он не должен погибнуть. Он не умрет вот так…
— Шинид?
Она резко обернулась, придерживая накидку у горла. Коннал возник внезапно, как дракон из черного зева пещеры.
— Господи, что ты тут делаешь? Ты решила замерзнуть насмерть, лишь бы не выходить за меня замуж?
Шинид молча покачала головой. Комок в горле мешал говорить.
Взгляд его упал на ее босые ноги. В одно мгновение он оказался рядом, скинул с себя плащ и, закутав ее, подхватил на руки и понес к лестнице.
Глава 6
— Нет, я не хочу спускаться вниз.
Коннал не ответил.
— Отпусти меня.
Что-то в ее голосе заставило его подчиниться. Она вскинула голову, и лунный свет упал на ее заплаканное лицо. Коннал осторожно опустил ее на каменный пол и торопливо укрыл своим плащом ее босые ноги.
— Не бойся, Шинид, это все, что я хотел сделать.
— Ты мне не нянька.
— Что ж, заведи себе няньку, женщина. Видит Бог, она тебе нужна, — проворчал он и снова подхватил ее на руки, как ребенка.
Лестница сделала поворот, и стало теплее — здесь не чувствовалось ледяного дыхания ветра. В нескольких шагах от них у жаровен грелись стражники. Коннал, не обращая на них внимания, опустил Шинид на пол, а сам присел на корточки, опираясь спиной о каменную стену.
Шинид куталась в бархат, вздрагивая от холода. Интересно, почему ей не удалось стать невидимой, думала она. И тут же решила, что это из-за недостаточной концентрации силы.
— Ты ведешь себя нелепо.
— Ты был наверху! — обиженно проговорила она, глядя себе под ноги.
— Только затем, чтобы проверить посты.
— Конечно, — раздосадовано протянула она, — тебя не впечатляет то, что за несколько столетий никому так и не удалось взять этот замок.
— Я принял необходимые меры предосторожности и сделал это не в пику тебе.
— Ты не доверяешь не только мне, но и тем, кто мне иереи.
— Я пробыл здесь недостаточно долго для того, чтобы делать выводы.
Она впилась в него взглядом, словно взгляд мог ударить.
— Эти люди готовы умереть за меня, Пендрагон, как, впрочем, и я за них.
— Ну что же, я вижу, ты готова умереть из одного лишь упрямства. — Коннал потер руки, и Шинид заметила, что они посинели. Он слишком долго пробыл в Палестине и отвык от холода. Шинид протянула руку, махнула ладонью над каменной плитой, ближайшей к Конналу, и из расщелины показался язычок пламени.
Коннал, тихо ругнувшись, отдернул ногу.
С той легкостью, с какой хозяйка подвигает миску на столе, она отодвинула огонь чуть дальше. Коннал ошалело смотрел на пламя и лишь спустя пару мгновений перевел взгляд на Шинид.
— Я не знал, что ты и это умеешь.
— Ты тоже прячешь свои таланты.
— Не будем говорить об этом.
Шинид чувствовала, что Коннал подавляет в себе врожденное умение понимать людей и животных и может читать их мысли, и его ответ подтвердил ее подозрения.
— Разумеется. Мне следует и этот пункт включить в список тем, которые ты не желаешь обсуждать?
— Включай, если хочешь, — пожал он плечами. Шинид покачала головой.
— Тебе нечего сказать? Странно. Неужели поток оскорблений иссяк?
— Я говорила тебе только правду.
— Я не предатель, — процедил он сквозь зубы.
— Ты воевал против своих. Как по-другому можно тебя назвать? — без надрыва, очень спокойно спросила она.
Коннал прищурил глаза, и они стали похожи на зеленые горящие уголья.
— Я солдат и служу тому, кто мной командует.
— Ты оправдываешь предательство долгом? А я — нет. Коннал провел рукой по волосам. Она слишком прямо говорила о том, что думает, и делала это чаще, чем следовало.
— Клянусь, я бы с радостью сейчас связал тебя и всунул кляп в рот.
В ответ он услышал ее смех.
— Мой отец часто говорит то же самое.
— И что, такое бывало?
— Однажды он велел мне молчать целую неделю. Но я и дня не выдержала. Я не могу быть другой, Коннал.
— И все же мы должны прийти к согласию.
— Я согласна с тем, что ты должен уехать и оставить все как есть.
— Ты не хочешь выходить замуж? Желаешь остаться старой девой?
Шинид давно все для себя решила.
— Лучше остаться старой девой, чем согласиться на брак, который означает лишь росчерк пера на чьем-то договоре.
— Наш брак будет гораздо больше, чем просто росчерк пера. — Голос его стал хриплым. — И ты уже это поняла, как мне кажется.
Воистину так. И то, что она это поняла, не слишком ей нравилось. То влечение, что она испытывала к нему, было сродни инстинкту. Она пыталась соразмерить его с теми чувствами, что она питала к нему ребенком, но не могла. Влечение было совсем иного свойства, чем детское обожание. Ее тянуло к нему неодолимо. Отчаянно. Но Шинид знала, куда может привести ее инстинкт.
Она медленно повернула голову и посмотрела на него, и Коннал видел, как она скользнула взглядом по его плечам, как задержалась глазами на его руках. Он гадал, что же происходит в этот момент в ее голове. Внезапно она встала, Щелкнула пальцами, загасив огонь, и пошла наверх.
Коннал вскочил на ноги, глядя ей вслед, бархатная накидка развевалась у нее за спиной. Он не знал, что лучше: пуститься за ней в погоню или отступить? Он шагнул следом и схватил ее за руку. Она вздрогнула.
— Шинид, послушай!
— Отстань от меня! — разозлилась она, и Коннал отпустил ее руку. Шинид побежала в свою комнату.
— Постой! — крикнул он, но она уже исчезла за поворотом лестницы, а факелы в железных скобах на стенах грозно блеснули, лизнув пламенем камни.
Шинид влетела в комнату и захлопнула за собой дверь. Коннал рывком открыл ее и остановился на пороге. Она обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Но куда тебя ранили? — Она скользнула по нему взглядом, и он почувствовал, как к телу прилила кровь.
— В ногу, — буркнул он и увидел, что она разочарована. — Ты бы предпочла, чтобы я был ранен в сердце?
— Только ты мог сказать подобную глупость. — Шинид поджала губы. — Мне просто было любопытно.
Коннал осмелился ей не поверить.
— Вскоре, детка, я покажу тебе все мои шрамы, — нежно произнес он.
Шинид вспыхнула от смущения.
— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал. Того, что я вижу, и так хватает.
Коннал усмехнулся.
— Миледи, — поспешил вступить в разговор Брейнор, — вы не боитесь, что на вас могут напасть? Гленн-Тейз далеко отсюда, а армии у вас как будто нет.
— Вы ошибаетесь, милорд. Мое войско, хотя и не настолько сильное, как у Пендрагона, все же достаточно многочисленно и хорошо вооружено, чтобы постоять за нас.
— И кто им командует? Вы?
Шинид покачала головой, снисходительно улыбаясь.
— Вот командующий моей армией. Позвольте представить: Монро. — Шинид кивнула на темноволосого мужчину справа от себя. — Он не новичок в ратном деле, Пендрагон, и, я думаю, вы найдете общий язык.
Монро вежливо поклонился, улыбаясь, и произнес:
— Сейчас я совмещаю две должности: командующего армией и личного телохранителя миледи. Что, согласитесь, непросто.
— Я знаю, что тебе нелегко, Монро, — сочувственно сказала Шинид, коснувшись руки своего телохранителя. — Но лучше тебя мне все равно не найти, так что придется тебе смириться со своей незавидной участью.
Коннал быстро перевел взгляд с охранника на госпожу. Ему показалось, что Шинид и Монро связывают отношения несколько более интимные, чем принято между знатной дамой и ее телохранителем. Шинид относилась к этому могучему ирландцу с непокорной черной гривой подозрительно тепло и очень дружелюбно.
— С вами, миледи, мне постоянно приходится учиться смирению.
— И терпимости, я бы добавила. Монро усмехнулся.
Коннал нахмурился.
— Война — суровая неизбежность, миледи, — заметил Брейнор.
Шинид пристально посмотрела в глаза темноволосому Рыцарю и с непоколебимой убежденностью произнесла:
— Не на моих землях. В моих силах предотвратить смертоубийство. Позвольте вас оставить, — проговорила Шинид, обращаясь к Пендрагону, и он в ответ молча кивнул, тогда как многие другие из его людей принялись умолять ее задержаться с ними подольше.
— Нет. Прошу вас, отдыхайте, пейте вино и веселитесь. Чувствуйте себя как дома. У меня еще остались дела. Много дел, знаете ли: укрыть снегом поля, чтобы траве спалось в тепле, погонять домовых, чтобы не шалили, да зажечь звезды, чтобы феи нашли дорогу домой.
Коннал не мог сдержать улыбки, глядя на сконфуженных товарищей, не понимавших, шутит она или говорит всерьез.
Шинид пошла прочь, но вдруг обернулась в сполохе синего бархата с радугой через плечо и взглянула на Коннала. Глаза ее смеялись, и эти искорки в синих озерах ее глаз, синева которых спорила глубиной цвета с ее роскошным нарядом, прожгли его насквозь, приковали к креслу. Не в силах оторвать глаз, он смотрел, как она поднялась по лестнице, как исчезла за поворотом. Коннал знал, что она спала в башне, на самом верху, ближе к звездам. Он знал и то, что будет всю ночь представлять ее рядом с собой в постели и так и не сможет уснуть.
Шинид с беспомощностью младенца наблюдала за тем, как острие меча вонзается ему под ребра. Все глубже и глубже. Кровь тонкой струйкой начала вытекать из его тела. Коннал вырвал меч из раны и отбросил его в сторону, а затем обессилено опустился на колени. Но силы оставили его, и он упал на землю. Где же его доспехи? Где его люди? Зажимая ладонью кровоточащий бок, он застонал от боли. Земля вокруг пропиталась кровью. Он протянул руку, призывая на помощь, и она услышала, как с уст его сорвалось ее имя. А потом он вздохнул и испустил дух.
Шинид рывком села в постели. Во сне она страшно кричала. «Коннал!» — эхом откликались стены.
Она закрыла лицо руками и судорожно втянула воздух. Нет, только не это! Все повторялось снова. Дрожь пробирала ее от затылка до пяток, сердце колотилось у самого горла. Во рту пересохло. Она всхлипнула и, вытерев ладонью слезы со щек, сердито тряхнула головой.
Пот выступил у нее на лбу. Холодный и липкий. Шинид опустилась на перину и натянула на себя меховое одеяло. Но сон не шел, и она, встав с постели, дрожащей рукой нащупала тунику. Поверх туники Шинид накинула бархатную накидку и, чтобы согреться, принялась быстро ходить по комнате.
Она не могла избавиться от этих сновидений. Над царством сна она была не властна. В тот день, когда мать сняла заклятие и волшебный дар вернулся к ней снова, ее опять начали посещать ночные кошмары. Не раз Шинид с благодарностью вспоминала благословенные годы, когда сон ее был сладок и спокоен. Вещие сны приходили к ней часто. Сны, предвещавшие добро, и сны, предвещавшие беду. Шинид всегда относилась к ним очень серьезно. Ибо все ее сны сбывались.
— Миледи?
Шинид подняла голову и окинула взглядом балдахин над кроватью.
— Спускайся, Каира. Не бойся, — сказала она своей подружке.
— Что это было? Вы кричали?
— Неужели я кого-то разбудила? Из тех, кто спит внизу?
— Нет, они спят крепко, миледи. И все же мне вы должны рассказать.
— Нет, не проси. Ты же знаешь, с тем, что нам открывается, надо обращаться очень осторожно. С судьбой шутки плохи.
Все, что могла сделать Шинид, — это предупредить Коннала об опасности. В ее снах беда всегда представала размытой и нечеткой. Но этот сон был исключением.
Во сне она видела Коннала, и во сне он умер. Отчего-то Шинид казалось, что умер он по ее вине или по ее оплошности. Хорошо еще, что в то время как он сражался в Паленине, Шинид не было дано видеть его во сне, не то все эти тринадцать лет превратились бы для нее в кошмар. Однако стоило ему прибыть в Ирландию, как она стала видеть его каждую ночь. Шинид чувствовала, что это не просто кошмары, а настоящий вещий сон — сон-предупреждение. Но если судьба дает ей знак — значит, в ее силах предотвратить беду. Но как?
Сказать ему? Он ей не поверит. Никто, кроме ее родителей, не знал о вещих снах. До того как мать наложила запрет на колдовство, Шинид видела вещие сны, но тогда она была совсем ребенком и не могла ухватить нить, понять, что именно хотят сказать ей высшие силы. Она не понимала, зато отец ее разобрался и лишь поэтому сумел спасти ей жизнь.
Но что она могла сделать для Коннала? Он выслушает ее предупреждение с саркастической усмешкой и забудет о нем, небрежно скинув с себя, как доспехи на ночь.
Его лицо из сна стояло у нее перед глазами — смертельно бледное, бескровное. Она видела алую кровь, сочившуюся из раны. Решение пришло внезапно. Она поплотнее закуталась в бархат и пошла к двери.
— Миледи, в замке сегодня много мужчин, — предупредила фея.
— Они меня не увидят! — бросила Шинид и вышла из комнаты, шепча заклинания, делавшие ее невидимой. Невидимкой она вышла на крытую галерею, окружавшую замок, едва касаясь босыми ступнями обледенелого камня. Ею все еще владело ощущение безнадежности и беспомощности. Она подошла к паркету, подставила лицо ледяному ветру и сделала глубокий, обжигающий вдох. Но образ из сна не желал ее покидать.
Снова и снова сон во всех подробностях прокручивался перед ее мысленным взором, настойчиво, требовательно. Слезы душили ее. Шинид потрясла головой, словно могла сбросить с себя это наваждение.
Нет, он не должен погибнуть. Он не умрет вот так…
— Шинид?
Она резко обернулась, придерживая накидку у горла. Коннал возник внезапно, как дракон из черного зева пещеры.
— Господи, что ты тут делаешь? Ты решила замерзнуть насмерть, лишь бы не выходить за меня замуж?
Шинид молча покачала головой. Комок в горле мешал говорить.
Взгляд его упал на ее босые ноги. В одно мгновение он оказался рядом, скинул с себя плащ и, закутав ее, подхватил на руки и понес к лестнице.
Глава 6
— Нет, я не хочу спускаться вниз.
Коннал не ответил.
— Отпусти меня.
Что-то в ее голосе заставило его подчиниться. Она вскинула голову, и лунный свет упал на ее заплаканное лицо. Коннал осторожно опустил ее на каменный пол и торопливо укрыл своим плащом ее босые ноги.
— Не бойся, Шинид, это все, что я хотел сделать.
— Ты мне не нянька.
— Что ж, заведи себе няньку, женщина. Видит Бог, она тебе нужна, — проворчал он и снова подхватил ее на руки, как ребенка.
Лестница сделала поворот, и стало теплее — здесь не чувствовалось ледяного дыхания ветра. В нескольких шагах от них у жаровен грелись стражники. Коннал, не обращая на них внимания, опустил Шинид на пол, а сам присел на корточки, опираясь спиной о каменную стену.
Шинид куталась в бархат, вздрагивая от холода. Интересно, почему ей не удалось стать невидимой, думала она. И тут же решила, что это из-за недостаточной концентрации силы.
— Ты ведешь себя нелепо.
— Ты был наверху! — обиженно проговорила она, глядя себе под ноги.
— Только затем, чтобы проверить посты.
— Конечно, — раздосадовано протянула она, — тебя не впечатляет то, что за несколько столетий никому так и не удалось взять этот замок.
— Я принял необходимые меры предосторожности и сделал это не в пику тебе.
— Ты не доверяешь не только мне, но и тем, кто мне иереи.
— Я пробыл здесь недостаточно долго для того, чтобы делать выводы.
Она впилась в него взглядом, словно взгляд мог ударить.
— Эти люди готовы умереть за меня, Пендрагон, как, впрочем, и я за них.
— Ну что же, я вижу, ты готова умереть из одного лишь упрямства. — Коннал потер руки, и Шинид заметила, что они посинели. Он слишком долго пробыл в Палестине и отвык от холода. Шинид протянула руку, махнула ладонью над каменной плитой, ближайшей к Конналу, и из расщелины показался язычок пламени.
Коннал, тихо ругнувшись, отдернул ногу.
С той легкостью, с какой хозяйка подвигает миску на столе, она отодвинула огонь чуть дальше. Коннал ошалело смотрел на пламя и лишь спустя пару мгновений перевел взгляд на Шинид.
— Я не знал, что ты и это умеешь.
— Ты тоже прячешь свои таланты.
— Не будем говорить об этом.
Шинид чувствовала, что Коннал подавляет в себе врожденное умение понимать людей и животных и может читать их мысли, и его ответ подтвердил ее подозрения.
— Разумеется. Мне следует и этот пункт включить в список тем, которые ты не желаешь обсуждать?
— Включай, если хочешь, — пожал он плечами. Шинид покачала головой.
— Тебе нечего сказать? Странно. Неужели поток оскорблений иссяк?
— Я говорила тебе только правду.
— Я не предатель, — процедил он сквозь зубы.
— Ты воевал против своих. Как по-другому можно тебя назвать? — без надрыва, очень спокойно спросила она.
Коннал прищурил глаза, и они стали похожи на зеленые горящие уголья.
— Я солдат и служу тому, кто мной командует.
— Ты оправдываешь предательство долгом? А я — нет. Коннал провел рукой по волосам. Она слишком прямо говорила о том, что думает, и делала это чаще, чем следовало.
— Клянусь, я бы с радостью сейчас связал тебя и всунул кляп в рот.
В ответ он услышал ее смех.
— Мой отец часто говорит то же самое.
— И что, такое бывало?
— Однажды он велел мне молчать целую неделю. Но я и дня не выдержала. Я не могу быть другой, Коннал.
— И все же мы должны прийти к согласию.
— Я согласна с тем, что ты должен уехать и оставить все как есть.
— Ты не хочешь выходить замуж? Желаешь остаться старой девой?
Шинид давно все для себя решила.
— Лучше остаться старой девой, чем согласиться на брак, который означает лишь росчерк пера на чьем-то договоре.
— Наш брак будет гораздо больше, чем просто росчерк пера. — Голос его стал хриплым. — И ты уже это поняла, как мне кажется.
Воистину так. И то, что она это поняла, не слишком ей нравилось. То влечение, что она испытывала к нему, было сродни инстинкту. Она пыталась соразмерить его с теми чувствами, что она питала к нему ребенком, но не могла. Влечение было совсем иного свойства, чем детское обожание. Ее тянуло к нему неодолимо. Отчаянно. Но Шинид знала, куда может привести ее инстинкт.
Она медленно повернула голову и посмотрела на него, и Коннал видел, как она скользнула взглядом по его плечам, как задержалась глазами на его руках. Он гадал, что же происходит в этот момент в ее голове. Внезапно она встала, Щелкнула пальцами, загасив огонь, и пошла наверх.
Коннал вскочил на ноги, глядя ей вслед, бархатная накидка развевалась у нее за спиной. Он не знал, что лучше: пуститься за ней в погоню или отступить? Он шагнул следом и схватил ее за руку. Она вздрогнула.
— Шинид, послушай!
— Отстань от меня! — разозлилась она, и Коннал отпустил ее руку. Шинид побежала в свою комнату.
— Постой! — крикнул он, но она уже исчезла за поворотом лестницы, а факелы в железных скобах на стенах грозно блеснули, лизнув пламенем камни.
Шинид влетела в комнату и захлопнула за собой дверь. Коннал рывком открыл ее и остановился на пороге. Она обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44