И когда мужчины шагнули к ней, сделал им знак повременить. Если Магдалена действительно находится на грани безумия и он снова прикажет заточить ее, слишком скоро после ночи, проведенной в полной тьме, она легко скользнет за эту грань, а он не может рисковать испортить все чрезмерным рвением.
— Убирайтесь!
Мужчины вышли, а Шарль поставил свечу на стол.
— Утром ты покоришься мне, кузина, и поклянешься в верности Бертрану. Если же скажешь хоть слово поперек, сгниешь в темнице вместе с девчонкой.
Она не слышала, и он будто в приступе раздражения подхватил ее под мышки и вздернул вверх.
— Тебе ясно, кузина? Вместе с девчонкой.
Она не должна реагировать. Не должна.
Магдалена снова и снова повторяла эти слова, пока надоедливый ритм не вытеснил из головы все остальные мысли. Едва он оттолкнул ее, она упала на стул, по-прежнему обмякшая и беспомощная.
Дверь захлопнулась, и Магдалену затрясло от облегчения. Она выиграла целую ночь передышки!
Гай де Жерве взглянул на затянутое тучами небо. Духота все сгущалась, как перед летней грозой. Но отсутствие луны и звезд только служило их целям.
— Как по-твоему, она спит? — донесся до него голос Эдмунда. — Они ничего ей не сделали?
Гай повернулся. Привыкшие к мраку глаза различили силуэт стоявшего перед ним человека. Как и он сам, Эдмунд надел кольчугу и взял двуручный меч и щит. Их доспехи не понадобятся, пока не начнется сражение. Сначала они поведут переговоры.
— Не думай о Магдалене, — посоветовал он, как советовал себе сотни раз во время их долгой погони. — Твои тревоги ей не помогут.
— Но она так страшится своего кузена!
— Страх не убивает, — коротко бросил Гай. — Она не только храбра, но и умна.
— Все готово! — объявил выскользнувший неизвестно откуда Дюран. — Сторожевая башня города захвачена, и некому позвонить в набат.
В его голосе не было ни малейшего волнения. В этом предприятии у него не имелось никакого личного интереса, кроме желания развлечься и набить мошну.
Он уже давно понял, что его интерес к леди Магдалене разделяют слишком много мужчин и вряд ли его ждет успех на этом пути.
— Мы оставим гореть в лагере костры и факелы, чтобы со стороны казалось, будто все тихо, а сами к рассвету займем нужные позиции.
Они прошли через темный спящий город. Сорок копейщиков двигались почти бесшумно. Копыта коней, обмотанные тряпками, не стучали по камням мостовой. За ними шли воины, вооруженные пиками и луками, солдаты с большими связками хвороста и длинными осадными лестницами. Те горожане, что слышали их, прятались за закрытыми ставнями. Поскольку набат молчал, единственным разумным выходом было не лезть в чужие дела и благодарить Бога за то, что вооруженные разбойники оставили в покое город и его жителей.
Улицы вплотную примыкали к стенам крепости, и осаждающие, не выходя из тени, прятались под нависающими парапетами. Стража крепости смотрела вдаль, проверяя, не надвигается ли опасность оттуда. Часовые видели темную массу разбойничьих шатров, но тал! по-прежнему горели огоньки, как последние несколько дней, когда разбойничий предводитель привез пленницу в крепость. Прямо вниз никто не догадался посмотреть, на это просто не было причин: в набат не звонили. Поэтому они не заметили крадущихся врагов, занимавших заранее назначенные места и готовящихся навести мосты через ров и атаковать стены бомбардами, отвлекая внимание от огненных стрел и осадных лестниц.
Но как только над горами показалась первая светлая полоска, воздух разорвало пронзительное пение рогов, словно дюжина сельских петухов состязалась в том, кто скорее разбудит обитателей крепости. Штандарты Брессе, Жерве и Ланкастеров затрепетали на ветру. Герольды снова протрубили свой сигнал.
В крепости поднялась суматоха. Солдаты бежали к стенам, глядя на вооруженное войско, столпившееся внизу. Побелевший от ужаса оруженосец, опасавшийся, что гнев господина обрушится на первого, кто сообщит дурную весть, осмелился разбудить Бертрана де Борегара. По пятам пажа следовал начальник гарнизона и, пока Бертран надевал доспехи, успел сообщить, чьи штандарты реют у их ворот.
— Кровь Христова! Ты сказал, что там и штандарт де Брессе? — заревел Бертран и тут же обругал пажа, слишком долго возившегося со стальными наголенниками. — Немедленно приведи д'Ориака!
Но Шарль уже был здесь, бледный, решительный, хотя и без доспехов.
— Господин мой…
— Ты ручался, что он умрет! — выплюнул дядя.
— И сейчас ручаюсь. Только на этот раз от моей руки.
Бертран нетерпеливо тряхнул головой.
— У этого человека больше жизней, чем у кошки! Он протиснулся мимо племянника, вышел к внешней стене крепости и поднялся на парапет.
— Потребуй, чтобы они назвали себя и объяснили причину вызова, — бросил он герольду, словно и впрямь ничего не знал.
Герольд протрубил сигнал. Другой герольд подъехал к подъемному мосту с противоположной стороны. Голос в предрассветном воздухе звучал особенно чисто и четко:
— Лорд де Брессе пришел за своей женой, леди Магдаленой. Лорд де Жерве явился как представитель Джона, герцога Ланкастерского, за дочерью вышеупомянутого Джона, леди Магдаленой.
Прежде чем ответить, Бертран взял поднесенную пажом драгоценную чашу и выпил вина.
— Скажи, что мы ответим через час.
Герольд протрубил послание, и Бертран спустился вниз. Его сыновья и племянник уже ждали во внешнем дворе.
— Пойдемте, — коротко приказал он. — Нужно посоветоваться.
Они последовали за главой рода в круглую, комнату в башне, где утреннее солнце освещало пыльные разводы на выщербленном столе.
— Ну? — нарушил тишину Бертран. — Я требую объяснений.
Взоры присутствующих устремились на Шарля д'Ориака. Он все еще был немного бледен, но в остальном казался совершенно спокойным.
— Похоже, я ошибся, — медленно произнес он.
— Иначе говоря, женщина была права, — заключил Бертран. — Если бы ты додумался сделать работу сам… если бы у твоего кузена хватило ума самому прикончить…
Он, не договорив, полоснул яростным взглядом Жерара, явно испытывавшего некоторое удовлетворение от неудачи Шарля.
— На этот раз я все сделаю, — повторил Шарль.
— Еще бы, ведь тебе не терпится самому заполучить женщину, — коварно ухмыльнулся Марк. — Ничего не скажешь, кузен, это мощный стимул.
— Как и гордость! — отрезал Шарль. — Я не промахнусь.
— И что же ты предлагаешь? — неожиданно смягчился Бертран, кажется, обрадованный перепалкой родственничков. — Целая армия осадила крепость, требуя женщину и девчонку.
— С ними Дюран, — сообщил Филипп. — До чего же прихотлив разум наемника!
— Я бы так не сказал, — возразил Бертран. — Он нюхом чует поживу и совершенно безразличен к тому, кто и за что платит.
— Сможем ли мы выдержать такую осаду? — вмешался Жерар. — До чего же дьявольское невезение, что мы все собрались здесь и некому привести подкрепление!
— Они хорошо приготовились к штурму, — заметил Бертран. — Кроме того, Дюран без труда наберет еще вдвое больше солдат, если понадобится. Нас вскоре превзойдут численно, какой бы жестокий урон мы ни нанесли врагу.
— Нам не придется выдерживать осаду, — объявил Шарль, наливая себе вина. — Мы используем женщину. Пусть послужит семье. Именно она приведет к гибели мужа и любовника.
Он широко улыбнулся, но Бертран хмуро свел брови.
— Ты сломал ее? Так скоро? И уверен, что заставишь ее предать де Жерве и де Брессе? О, ты слишком легкомыслен, друг мой, это твой основной недостаток.
Но Шарль продолжал улыбаться, поглаживая подбородок.
— Ты забываешь о ребенке. Если ему будет грозить опасность, она сделает все. Предаст кого угодно. Странно, почему я не подумал об этом раньше?!
— Но нам нужна и девчонка, — запротестовал Марк. — В отличие от матери она вырастет настоящей де Борегар.
— Верно, поэтому я и не подумал о ней раньше, — согласился Шарль. — Но при таких обстоятельствах жертва вполне уместна… правда, я ни на секунду не подразумеваю, что жертва должна быть действительно принесена.
— Продолжай, — кивнул Бертран.
— Она выйдет к ним и приведет в крепость для переговоров. Каким именно образом? Это дело ее, но она должна быть убеждена, что, если потерпит неудачу, девчонка умрет. У нее все получится, — провозгласил он со спокойной убежденностью. — Я видел, как она смотрит на младенца.
— В таком случае предлагаю незамедлительно все изложить нашей родственнице.
Магдалена слышала трубный клич, но ничего не могла разглядеть в высоко прорезанных окнах-амбразурах. Звук зажег огонь в крови, неся с собой надежду, хотя Магдалена не могла понять, почему так считает. Во всяком случае, возникла возможность того, что кто-то бросил де Борегарам вызов и те, на некоторое время занятые непрошеными гостями, оставят ее в покое. Она не забыла угрозу кузена и всю долгую ночь безуспешно пыталась придумать, что делать дальше.
Вошла сестра Тереза. Как ни странно, ее неподвижное лицо сейчас выражало нечто вроде
беспокойства.
— Вам нужно поскорее одеться и вместе с ребенком подняться на крепостную стену, — велела она. Магдалена не ответила. Ее вчерашнее притворство сработало на славу, и в голову ей не пришло ничего более действенного. Она оставалась молчаливой и вялой, но послушно натянула брошенную ей одежду. Неповиновение нужно поберечь для более важных дел.
Взяв проснувшуюся Зои, она вышла из комнаты вслед за сестрой Терезой. Мысль о свежем воздухе и солнце прибавила ей бодрости, и она с трудом заставляла себя волочить ноги и держать голову опущенной, особенно когда они выбрались из унылого полумрака донжона во внутренний двор. Магдалена украдкой посмотрела туда, где трепетали штандарты де Борегаров и французского короля. Кто посмел бросить вызов гордым знаменам?!
Дядя и кузены собрались на крепостном валу. Там были расставлены лучники с уже наложенными на тетиву стрелами и арбалетчики, старательно заряжавшие свое смертоносное оружие. Мужчины подносили к стенам ведра с водой, если придется тушить костры, которые могут зажечь осаждающие, чтобы под прикрытием дыма поставить лестницы.
Магдалена распознала все признаки подготовки к отражению штурма. Она и сама когда-то отдавала такие приказания. Но кто хочет напасть на твердыню де Борегаров? В душе опять блеснула искорка надежды.
Она поднялась по ступеням, стараясь сохранять полное безразличие и едва передвигая ноги, и подошла к родичам. Зои махала ручонками и ворковала от удовольствия при виде кружащих в небе грачей, цветных флагов и незнакомых людей.
Приблизившись к краю крепостного вала, Магдалена глянула вниз и едва не упала от неожиданности при виде Гая на гигантском боевом коне с непокрытой золотисто-рыжей головой и штандартом в руке. Невыразимое ощущение счастья и облегчения медом растеклось в ее венах. Он жив, в безопасности и явился за ней!
Притворное безразличие мигом исчезло. Ей хотелось окликнуть его, кричать о своей любви в ярко-синее небо. Рядом с ним гарцевал Эдмунд, и ее радость по этому поводу была не менее пронзительной. Мужчины оба здесь, вместе, и это означает одно: они сумели договориться, и на ее совести не будет ничьей смерти. Их кровь не запятнает ее руки. В этот момент она поняла, что из благодарности к Господу должна отринуть Гая, оставив его только как смутное воспоминание, освещающее мрак души, и принять мужа со всей любовью, которая еще осталась в сердце.
— Да, кузина, похоже, оба твоих защитника прискакали следом за тобой, — с сухим сарказмом заметил Шарль, мигом нарушив течение ее мыслей. Радость молниеносно растаяла, вытесненная твердой убежденностью в том, что впереди ждет новое испытание. Семья матери не собирается выдать ее без борьбы.
— Встань сюда и покажись. Пусть узрят то, за чем пришли, — велел Бертран, показывая на ступеньку в крепостной стене. — Только не бери с собой ребенка. Это опасно.
Магдалена сама не поняла, как отдала Зои Филиппу, который ловко выхватил девочку, прежде чем она успела сообразить, что делает. Но Магдалена слишком спешила перегнуться через стену, чтобы лучше увидеть мужчин. Чья-то рука поддержала ее под локоть, и она очутилась на ступеньке, возвышаясь над валом.
Гай увидел ее, и, несмотря на расстояние, между ними пролетела какая-то искра, объединив на минуту в единое целое. Волосы Магдалены, ничем не скрепленные, были прихвачены на лбу деревянным венчиком, и ветер трепал по плечам густую каштановую гриву, облепляя шелком платья роскошные изгибы ее тела.
— Магдалена!
Эдмунд, менее сдержанный, чем Гай, не мог противиться порыву окликнуть жену, но ветер унес его крик.
— Она невредима? — с отчаянной тревогой спросил он своего спутника.
— Кажется, да, — тихо ответил Гай. В этот миг единения он почувствовал, что она здорова, хотя ощутил кое-что еще и не мог справиться со смятением, пока Магдалена стояла на крепостной стене. Она сумела передать ему свой страх.
— Теперь можешь спуститься, — объявил Бертран, и она ступила вниз, на каменную ступень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56