— Нет. — Толокошин покачал головой. — Желудок не принимает. И коньяк, собственно, не всякий.
Костя вздохнул:
— Как я с такой мордой появлюсь перед курсантами?
— По-моему, — Толокошин немного помедлил и, налив еще одну рюмашку, убрал бутылку, — очень хорошо появишься. Так, знаешь, антуражно получается. Они там все люди, как я посмотрел, со странностями. Так что твой вид никого сильно не смутит, полагаю.
Он помолчал и добавил уже более серьезно:
— А пожить тебе придется, до запуска проекта, на государственной квартире.
Глава 23
Из текста «Россия в говне»:
«Банковский кризис еще раз это доказал. Посмотри, Таня, сама. И хватит постоянно называть меня говном! Сам я не говно Настоящее говно лежит вокруг. Политика — говно. Промышленность — говно. Говно и сельское хозяйство».
— Чего-то я не понимаю, — в очередной раз пробормотал Платон, выходя в коридор и приникая к широкому окну. — Ну, не понимаю я.
— Да ладно тебе, — сказал Иванов, становясь рядом. — Мало ли что тут не так.
— Нет, тут за любой безумной идеей есть определенная логика. Все эти хождения строем, стрельба в узком коридоре, психология… Все это понятно. И потом вспомни, какой у нас график у всех! Свихнуться можно.
— Вот, чтобы ты не свихнулся, нам и сделали такой подарок.
— Да ладно! — Платон Звонарев махнул рукой. — Очень им надо мне подарки делать. А еще немец этот…
— Алан?
— Он самый. Подходит ко мне вчера и спрашивает: «Как ваши связки?» С чего бы это такой интерес?
Сергей не ответил. Взволнованность друга была заразительна. К тому же имела под собой основания. Действительно, в учебке произошло событие из ряда вон выходящее. На фоне напряженного графика, когда каждая минута свободного времени ценилась едва ли не на вес золота, всем курсантам дали целый выходной день. Более того, выходные сутки! Двадцать четыре часа ничегонеделания. Часть курсантов рванула по домам, те, кому было к кому идти. Другие направились побродить по городу. Остальные, и таких оказалось большинство, остались в казармах. Идти им было не к кому, а город они и без того знали отлично.
— Пошли, что ли, в столовую, — предложил Платон. — Возьмем грамм по двести водочки.
— Я не пью, — ответил Сергей.
— Тогда по сто, — вздохнул Звонарев.
— Пошли.
Они двинулись по коридорам и переходам учебки. Здание было каким-то удивительным сплавом старой постройки и современной планировки. Фактически от прежнего строения остались только внешние стены да фундамент с подвалами, где отлично расположилось несколько тиров. Все остальное было перекроено и поставлено с ног на голову, в соответствии с новыми требованиями. Теперь учебка напоминала больше небольшую крепость посреди города. С редкими узкими наружными окнами, откровенно смахивающими на стрелковые гнезда, и тяжелыми воротами, которые были снабжены бетонными укреплениями. Конечно, серьезный армейский штурм этот бастион не выдержал бы, но на случай гражданских беспорядков здание учебки достаточно легко становилось опорной базой.
— Кстати, ты видел наших соседей где-нибудь на тренировках? — неожиданно спросил Сергей, когда друзья уже подходили к столовой.
— Ты которых имеешь в виду?
— Тех, что в комнате слева.
— В сто семнадцатой?
— Ага.
— Ну, нет. А что? — Платон встал в небольшую очередь.
— Просто странно, выходим мы с ними в одно и то же время.
— Может, они в другой группе.
— Может. — Сергей согласился. — Но все группы так или иначе пересекаются. Сам знаешь.
— Знаю, — кивнул Платон и протянул кассиру персональную карточку. — Сто грамм беленькой, пожалуйста.
— Так вот, с ними мы никогда не пересекались вообще. Я точно помню.
— Уверен? — Платон задумчиво поскреб стриженый затылок.
— Совершенно.
— А сегодня ты их видел?
— Ну, только на завтраке…
— Угу, — пробормотал Звонарев. — Тогда еще сто грамм…
Взяв два прозрачных бутылька, друзья направились обратно.
— Ну, что? Стучим? — Платон в нерешительности остановился перед комнатой с номером сто семнадцать.
— Надо же, наконец, разобраться. — Сергей легонько толкнул дверь. Заперто. — Счастье — вторая наглость.
Они постучали.
За дверью зашевелились, но дверь не открыли.
— Может, мы не вовремя? — чуть смущенно пробормотал Платон.
— Ты на что намекаешь?
— Мало ли, может, они… ну, того…
— Гадость, гадость, — замахал на него руками Сергей. — Вот заодно и проверим.
Он постучал снова.
Замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге с исключительно задумчивым видом стоял очкарик.
— Всем привет, — бодро начал Сергей.
— Добрый день в хату, — неожиданно выдал Платон и поднял бутылки. — А мы к вам в гости.
Очкарик удивленно поднял брови и посторонился:
— Гости так гости.
В комнате сидело еще человек пять. Из-за тесноты все размещались кто где, чуть ли не па головах друг у друга.
На столе, поставленном в центр комнатенки, располагались какие-то карты, графики, фишки и картонные таблички с надписями очень мелким шрифтом.
— Не помешаем? — спросил Звонарев, ставя на краешек стола бутыльки со стаканчиками.
— Не помешаете, — грустно ответил впустивший их очкарик. Остальные печально созерцали водку.
— Мы ваши соседи, — немного теряясь от всеобщей скорби, продолжил Иванов. — Я Сергей, а вот мой друг и коллега, Платон Звонарев.
— Артем, — пожал протянутые руки очкарик. — Это Олег, Егор, Дмитрий, Гоша и Слава.
Повисла неловкая пауза.
Платон тихонько ткнул Иванова в бок. Ему было неуютно.
— У вас случилось чего? — невозмутимо спросил Сергей. — Вид у вас кислый, откровенно.
— Ничего, ничего. — Гоша тяжело вздохнул и принялся разливать водку по стаканчикам. На всех разошлось буквально на донышко. — Работа у нас такая… Вы вот с какого направления?
— А какие есть? — Сергей заглянул в центр карты, лежащей на столе. Очертания были незнакомые. Какие-то реки, горы, несколько селений.
— Силовики, — в пространство сказал Дима.
— Чего?
— Силовики. То есть оперативники.
— А! Ну да, они самые, — ответил Платон. — А вы кто?
— А мы идем по аналитической линии.
— И такая есть?
— Есть, есть. — Дима вздохнул.
— И что, никаких физических нагрузок?
— Ну, почему же никаких? Правда, основной упор на огнестрельное оружие. И немного рукопашки.
— Лафа, — сказал Платон мечтательно.
— Не совсем, — грустно протянул Гоша. — У всех, как видишь, выходной. А мы над этой, елки-палки, банановой республикой потеем.
— Что за банановая республика? — Сергей придвинулся ближе к столу, чтобы рассмотреть карту. Действительно, в центре были нарисованы несколько пальм с огромными бананами.
— Про ролевые игры слышал? — спросил Дима.
— Ага. — Сергей кивнул. — Типа, «водитесь».
Аналитики посмотрели на Иванова уважительно.
— Типа, да. А ты сам водился когда-нибудь?
— Нет-нет-нет! — замахал руками Сергей. — Бог миловал. У меня в подъезде жили два безумных парнишки. Я как-то раз их чуть в наркологический не сдал. Они как утром из квартир повылезли… Мать моя! Я таких рож в жизни не видел. Мешки под глазами — как у меня кулаки. Синие все. Глаза красные. Ужас! Что, спрашиваю, вдолбали? А они мне: «Что вы, дядя Сережа, мы по вампирам водились…» Ну все, думаю, точно вмазали. Крыша не на месте. Потом разобрался. Даже понял. В свое время секретарем комсомола был. Преферанс, сигареты… Мы на съезд, наверное, с такими же рожами выползали.
— Это для развлечения, — сказал Гоша. — А у нас серьезно.
— А в чем, собственно, проблема?
— Тут… — Гоша с сомнением осмотрел Сергея. — Тут без бутылки…
— Момент, — сказал Платон и исчез за дверью.
— Задача, понимаешь, не простая. В некой банановой республике есть правительство…
— Так, погоди, погоди. — Иванов взял со стола лист картона. — Это вводные?
— Да.
— Тогда я лучше прочитаю, а то ты мне расскажешь как для умственно отсталого.
Гоша кашлянул и замолчал, а Сергей углубился в изучение задачи. На самом верху картонки было написано:
«Задача: Смещение правительства».
Ниже шли вводные данные.
«— Диктатура.
— Железный занавес на все средства массовой информации.
— Цензура.
— В народной массе средний уровень жизни. Отсутствие ярко выраженного недовольства политикой властей.
— Сильный полицейский аппарат».
И еще ряд пунктов, уже Иванову непонятных.
— А на вашей стороне что? — Сергей заинтересованно посмотрел на Гошу.
Тот передал ему другой листок:
— Это проект. На что-то надо потратить ряд пунктов. Вот что мы выбрали.
— Агенты влияния в среде рабочих, — прочитал Иванов. — Они-то вам зачем?
— Как зачем? — удивился до этого молчавший Артем. Было видно, что идея принадлежала ему. — А кто же будет создавать революционную ситуацию?
— Хм, — глубокомысленно ответил Сергей. — Пошли дальше. Подкупленный чиновник в полицейском аппарате. Почему там?
— А где? Что может быть хуже купленного мента?
Иванов задумался. Он, наверное, навскидку мог бы назвать сразу несколько вещей, которые могут быть хуже продажного милиционера. Но тут в комнату ввалился Платон. С несколькими бутылками.
— Как это у вас получается? — удивленно спросил Гоша.
— Ты о чем?
— О водке.
— А что такого? — пожал плечами Платон, расставляя бутылки прямо на банановую республику, народ которой даже не подозревал о нависшей над ним опасности.
— Ну, нам не выдают, так легко.
— Это, брат, особенность оперативной работы. Ты бы видел одного нашего парня, — начал свою любимую историю Звонарев. — Который занимался вскрытием замков. Ну, когда надо подслушку установить или обыск по-быстрому сделать, без… В общем, у него руки тряслись. Напряжение такое! Мастер своего дела был. За считанные секунды любой «Аблой» вскрывал. Но потом — развалина развалиной. Без стакана никак. Иначе нервы сдают. Вот так. А оперативникам всем положена небольшая доза. Государство о нас заботится.
— Да уж… — Дима вздохнул. — И о нас заботится. Поэтому водки не дает.
— Почему это?
— Ну, чтобы не было возможности подсесть на допинг.
— С одного раза не подсядете. — Платон решительно свернул бутылке горлышко.
— Кстати, — вмешался Сергей. — Вот скажи мне, товарищ Звонарев, что может быть хуже купленного мента?
— В каком смысле?
— В государственном
— Купленный журналист.
— А что, бывают некупленные журналисты? — удивленно спросил Сергей.
— А разве случаются некупленные менты? — хмуро отозвался Артем.
— Ладно. — Иванов снова углубился в бумажку. — И возможность… Какая возможность? Тут неразборчиво…
— На возможность у нас мало пунктов, — ответил Гоша.
— То есть?
— То есть смотри… — Он разложил перед Сергеем таблицу со списком различных акций, событий и возможностей. Б основном крайне неприятных для любого государства. На самом верху стояло убийство лидера. Против него стояло максимальное число пунктов. — Вот из этого списка мы можем выбрать на двадцать пунктов, то есть вот тут…
— Посылка дипломатической ноты протеста, — прочитал Иванов. — Не густо. А почему так мало?
— Потому что подкупленный мент стоит дорого, — проворчал Артем.
Сергей покачал головой:
— Дайте-ка мне калькулятор и все списки…
Зашелестели бумаги. Платон поднял стаканчик:
— Давайте, ребята, примем допинг, за успех нашего дела.
Допинг обжег гортань и провалился в желудок.
То ли виной тому запретная для умников водка, то ли совместный с силовиками брейн-штурм дал свои результаты, но список приоритетов у борцов аналитического фронта изменился.
Место подкупленного чиновника в МВД занял такой же продажный чин из Министерства информации. А агенты влияния бросили заниматься рабочими и крестьянами, взявшись за богему — художников, писателей, музыкантов. Зато у ребят появилась возможность устраивать провокации.
— И что нам это даст? — спросил вредный Артем. Теперь он выглядел чуточку осоловело и тяжело дышал.
— Тебе плохо не будет? — участливо поинтересовался Платон.
Артем только махнул рукой. Отвяжитесь, мол, не учите папу любить маму.
— Ну, как знаешь.
— А даст нам это вполне осязаемые результаты, — ораторствовал Сергей. Он разгорячился, снял форменную куртку и сидел теперь в одной черно-белой тельняшке. — Вы пошли но стандартному пути большевиков. То есть подрыв снизу. Рабочие и крестьяне в массе своей поднимают восстание и вперед. Булыжник — оружие пролетариата и как с ним бороться. Классическая схема, но неверная. Обстоятельства изменились.
Сергей нахмурился, припоминая фразу из розговской брошюрки:
— Революции не будет по причине абсолютной дискредитации любой, сколь-либо серьезной революционной идеи. К тому же уровень жизни рабочих вполне приемлемый. И ваши изменения им шли и ехали. А значит, надо внушить им, что они живут как скот. Как быдло. И абсолютно несчастливы, в то время как их коллеги за рубежом катаются, вполне заслуженно, как сыр в масле. Им, рабочим, это надо объяснить! А это делается с помощью писателей, художников, кинематографистов и прочих поэтов-бардов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51