Поднимают крышки букс и заливают мазут. Из конца в конец разноголосо хлопают крышки букс, на втором пути тоненько свистит паром паровоз. Возле него — гора угля. Где-то неподалеку журчит из шланга вода, звякает рельс, будто по нему ударяют молотком.
— Она туда пошла! — кивнул в сторону путей Степка. — А за ней два хмыря…
— Она? — тупо взглянул на него Ратмир. Спросонья он еще туго соображал.
— Был один, а теперь их двое, — рассуждал Налим. — Ясное дело, майданщики следили за ней.
— Ну ее к черту! — остановился Ратмир. — Что за станция?
— Шахунья, — ответил Степка. — Я слышал, железнодорожники говорили, что поезд до утра будет стоять.
— Я пойду на вокзал, — сказал Ратмир. — Спать хочется.
— Дай хоть пушку-то, попугать? — попросил Налим.
— Вооруженное нападение с целью грабежа… Ты знаешь, что за это бывает?
— Пойдем, — махнул рукой Степка, и они с Володькой скрылись в тени длинного деревянного строения, напоминающего склад. Еще какое-то время скрипели на снегу их башмаки, потом стало тихо.
Ратмир не пошел на вокзал. Остановившись у одинокого пассажирского вагона, стоявшего в тупике, достал из кармана кожаный кисет с махоркой и аккуратно сложенными газетными листками, бензиновую зажигалку, сделанную из винтовочной гильзы, и, свернув цигарку, закурил. Крепкий дым обжег горло, мальчишка закашлялся. Курить он еще по настоящему не научился, да, признаться, это дело ему не очень то нравилось. А Володька Грошев и Налим смолили вовсю. Наверное, чтобы не отставать от компании, начал баловаться и Ратмир. Первое время крошки махорки прилипали к губам, горчило от дыма в горле, а потом он научился сворачивать самокрутки профессионально, но похвастаться желтыми пальцами, как Налим, не мог. Курил редко и неохотно.
Мороз был приличный. Далекие звезды, казалось, кто-то укутал в комочки желто-розовой ваты. Звезд было много, но ярко сверкал лишь ковш Большой Медведицы.
Услышав пронзительный женский крик, Ратмир поперхнулся дымом и, швырнув окурок в снег, опрометью кинулся в ту сторону. Он перемахнул через одну пару путей, другую, проскочил под вагонами товарняка и выскочил на пустошь. Ни домов, ни деревьев. Там, впереди, в белой морозной пелене шевелились фигуры людей. Крик перешел в хрипение и оборвался. На ходу расстегнув ватник, Ратмир выхватил из-под шерстяного дырявого свитера, подпоясанного ремнем, нагревшийся пистолет, щелкнул предохранителем. От тени, отбрасываемой каким-то приземистым без окон строением, прижавшимся к путям, отделилась высокая фигура и нелепо замахала руками.
— Тетку зарезали! — приглушенно крикнул Володька Грошев, поравнявшись с Ратмиром.
Тот пробежал мимо, даже не взглянув на него. Неподалеку от узкой протоптанной в снегу тропинки он увидел лежащую на спине женщину и двоих в темных длинных пальто, согнувшихся над ней. Третий маячил в стороне, очевидно опасаясь подойти ближе.
Это был Налим. Он что-то говорил бандитам, но Ратмир толком не понял. Голос у Степки был умоляющий, просительный.
Один из парней в пальто торопливо обыскивал неподвижно лежащую женщину; когда он ее перевернул, раненая застонала… Дальше все произошло в считанные секунды: бросив взгляд на замолчавшего Налима — тот смотрел на Ратмира, — бандит резко обернулся.
— Атанда! — негромко крикнул он.
Второй, шаривший у женщины за пазухой, вскочил на ноги и тоже повернулся к мальчишке. В следующее мгновение что-то просвистело у самого уха Ратмира. Бандит бросил в него финку. Она зарылась в снег далеко за спиной Ратмира. Второй бандит шел на него с опущенной финкой в руке. Запомнилась черная челка из-под меховой шапки, бледная полоска узких губ и две круглые льдинки вместо глаз.
— Свои, братцы! — истерично вскрикнул Налим. — Убери, паря, пику!
— Рыба, заткни пасть фраеру, а я этого гаденыша сделаю, — не спуская неподвижного взгляда с мальчишки, негромко сказал бандит с черной челкой.
Ратмир ожидал, что парень поднимет руку — и тогда он выстрелит, но бандит не стал взмахивать финкой — он выбросил руку вперед, намереваясь снизу вверх ударить в живот, Ратмир резко отшатнулся и почувствовал, что теряет опору. Уже падая назад, он навскидку выстрелил в заслонившую небо фигуру. В сверкнувшей вспышке он увидел свою подпрыгнувшую вверх руку с пистолетом. Извернувшись в воздухе, он упал на бок, тут же вскочил и увидел совсем близко лежащего в снегу человека. Шапка его откатилась в сторону, лицо зарылось в снег. И было оно такое же белое. В вытянутой вперед руке синевато блестела финка.
Второй бандит, по кличке Рыба, петляя на снегу как заяц, убегал в сторону складских помещений, смутно вырисовывающихся вдали.
— Капут налетчику, — услышал Ратмир голос подошедшего Налима. — Видно, пульку, ясное дело, прямо в сердце послал.
Ратмир взглянул на уменьшающуюся во тьме фигуру второго бандита. Если хорошенько прицелиться, можно и этого срезать… Но стрелять больше не стал. Бросив тревожный взгляд на станцию, что виднелась за черными неподвижными составами, сказал:
— Надо сматываться.
— А что, если эти мальчики из банды Леньки Золотого Зуба? — потерянно сказал Степка. — Они нас и под землей сыщут…
Ни крик женщины, ни выстрел не привлекли внимания людей. В такой поздний час никого на улице не видно. На вокзале могли ничего не услышать, а и услышали, так вряд ли бросились бы на помощь.
Время было тревожное: распоясались воры и бандиты. До поселка, в который направлялась с поезда женщина, было километра два. Зачем она пошла туда ночью? Не могла подождать рассвета? Утром вряд ли решились бы на нее напасть.
Ратмир спрятал пистолет, бросил взгляд на два распростершихся на снегу тела и молча зашагал к станции. Где-то далеко гукнул локомотив, а немного погодя послышался протяжный стон.
— Бежим! — толкнул его в бок Налим.
— А она? — кивнул в сторону лежащей женщины Ратмир.
— Оклемается, — махнул рукой тот.
— Нельзя так, — сказал Ратмир. — Замерзнет.
— Не на себе же ее потащим? — Налим явно нервничал, все время озирался. — Я видел, он ее финкой в плечо.
— На первом же поезде нарезаем отсюда, — сказал Ратмир подошедшему к нему Володьке. — Все равно в какую сторону!
— Я думал, он тебя… — зябко передернув плечами и не попадая зубом на зуб, проговорил Володька.
— От страха-то зубами стучишь? — в упор посмотрел на него злыми глазами Ратмир. — Ни вора из тебя, Володька, не получится, ни бандита! Придется завязывать с этим делом.
— А ты? — взглянул на него приятель.
— Я уже завязал.
— А человека убил…
— Не человека, — поправил Ратмир. — Убийцу! Или он меня, или я его. Туда ему, гадине, и дорога… Жалею, что второго не успел…
— Что теперь будет-то? — растерянно произнес Грошев.
— Что будет? — недобро глянул ему в глаза Ратмир.
— Эти… — кивнул Володька в сторону вокзала. Убьют они нас… Укокошат!
— А-а, туда нам и дорога! — вырвалось у Ратмира. Он неожиданно сильно хлопнул приятеля по плечу. — К чертям собачьим бандитов! И всю эту собачью голодную и холодную жизнь! Да разве это жизнь, Вовка? Хватит! Наелись…
— Я с тобой, Шайтан, — вспомнив старую кличку приятеля, сказал Володька. И в голосе его прозвучали уважительные нотки.
Над синим лесом фейерверком взлетел сноп искр, немного погодя — второй, третий… Гулко рявкнул паровоз.
— Пассажирский! — обрадовался Ратмир, заметив тускло светящиеся квадраты окон.
— Налим! — осторожно позвал Володька, вглядываясь в ночь, но никто не отозвался.
— Домой! — сказал Ратмир. — Погуляли и хватит.
— Где теперь наш дом? — с грустью спросил Володька. — Нет у нас никакого дома. И будет ли?
— Так не бывает, — задумчиво сказал Ратмир, глядя, как вагоны замедляют свой бег. — У каждого человека должен быть свой дом. Как же иначе?
— Хорошо бы, — покорно согласился Володька, хотя оптимизма приятеля совсем не разделял.
На станции Ратмир подошел к железнодорожнику с сундучком, наверное, машинисту, и сказал:
— Дяденька, вон там за сараем тетенька раненая лежит, бандиты ее…
— Что делается на белом свете! — покачал головой железнодорожник. Грабят в вагонах, режут людей на путях…
— Куда милиция смотрит, — притворно возмутился Грошев.
— У нас тут всего один милиционер, и тот язвой желудка мается, а ворья разного, как мошки, развелось… Давил бы их, мразь!
Ратмир посмотрел на Грошева, лицо его скривилось, как от зубной боли.
— Жрать нечего, вот и воруют, — пробормотал он.
— Ох, не скажи, парень! — возразил железнодорожник. — Честный человек пойдет работать, а воруют отбросы всякие… Вот вы вроде бы ребята хорошие, а чего ж за женщину не вступились?
— Они же бандиты! — сказал Володька. — Пырнет ножом — и загремишь прямо в рай…
— Вот почему и ворье расплодилось, что многие так же, как ты, рассуждают! Эх, да что говорить… — Он остановил мужчину в замасленном полушубке: — Сидоров, пошли сходим за рыбный склад — там, говорят, женщину ранили…
Когда они торопливо зашагали через пути, Ратмир повернулся к Володьке:
— Дураки мы с тобой, Володя, уши развесили… Налим наговорит! Наслушался я его воровской романтики под стук колес… Морду ему набить, что ли?
Степка Ненашев отыскал их на перроне. Ратмир был мрачен, из головы не шли слова железнодорожника: «Ворья разного, как мошки, развелось… Давил бы их, мразь!» Это и к нему, Ратмиру, относится. Поехал мать разыскивать, а постепенно стал и к воровству привыкать. Был он в Сергаче, заходил на эвакуационный пункт, там все бумаги перерыли, но фамилии Денисовых не встретилось. Сказали, вполне возможно, что эшелон проследовал дальше, на Урал. А Урал — он большой, как мать отыщешь, если неизвестно даже, в какой она области?..
— Приехали, — сказал Ратмир.
— Драпать надо отсюда, — пробормотал Степка, озираясь.
— Я говорю, баста, накатались мы, Степа! — продолжал Ратмир. — С тобой не только вором, но и бандитом скоро заделаешься.
— Это ты… кх-хы! — Налим сделал палец крючком. — На тот свет человека отправил!
— Мразь это, а не человек! — крикнул Ратмир. Глаза его зло заблестели. — Я таких бы, как фашистов, стрелял… Пачками!
— А я чего? — пошел на попятный Налим. — Он мог бы и по-хорошему золотишко взять… Сказал бы пару ласковых словечек — и тетенька сама ему узелочек отдала бы, а он финкой!
— Небось ты разжился? — покосился на него Ратмир. Он уже остыл. — Узелочек-то по-хорошему взял?
— Какие-то мужики прибежали, один за ноги, другой за руки и унесли родимую…
— Кто это? — испуганно прошептал Володька Грошев, глазами показывая на высокого парня в длинном пальто. — Тот самый?
Парень прошел мимо, даже не посмотрев в их сторону.
Володька проводил его настороженным взглядом.
— А ну как и тот… на этот поезд? — сказал он.
— Тебя первого порешит, — усмехнулся Ратмир. — Ты самый заметный… Один нос чего стоит!
— Нас трое, а он один, — озираясь вокруг, подбодрил Степка, однако в голосе его тоже чувствовалась тревога.
— Не трое нас, Степа, — сказал Ратмир. — А ты — один. — Повернулся и зашагал вдоль состава.
Ратмир сразу проснулся и чуть приоткрыл глаза. Сначала он ничего не увидел, кроме неширокой полоски света, пробивающегося под нижнее сиденье вагона. Что-то чуть слышно касалось его одежды. Скосив глаза, он увидел руку с растопыренными пальцами. На одном пальце блестел желтый перстень. На тыльной стороне запястья наколка: синий якорь и две извилистые линии над ним. Они, по-видимому, должны символизировать волны моря. Рука, извиваясь змеей, поползла по его одежде. Вот пальцы дотронулись до кармана брюк, потом скользнули выше и коснулись груди. На миг исчезнув из поля зрения, рука снова появилась у другого кармана, задержалась на мгновение, тщательно ощупывая кисет и зажигалку, затем снова исчезла.
Немного погодя послышался шепот:
— Голенький… Нет и у этого дуры.
Другой голос, чуть громче:
— Хоть одного бы запомнил, Рыба!
— Мы же не на солнечном пляже эту деву разделывали, — оправдывался Рыба. — Темно, и потом, тот, с пушкой, как с неба свалился…
— Может, с другим поездом отвалили?
— Крутились возле этого, а в какой вагон сунулись, я не заметил.
— Четыре вагона прошел — одна мелкота по углам… А их, говоришь, было трое?
— Одного бы я узнал по голосу, — заявил Рыба. Он клянчил у нас барыш. Из мелких воришек.
Ратмир почувствовал, как его крепко ухватили за ногу и сильно дернули.
— Ваш билет, гражданин? — в ухо прорычал кто-то.
Ратмир дернулся под сиденьем, будто хотел ускользнуть, но рука держала крепко.
— Дяденька ревизор, я к тетке в Кунгур еду, — плачущим голосом запричитал Ратмир. А билет у меня вместе с мешком жулики в Ярославле сперли…
— Нет, — помедлив, сказал Рыба.
— В следующий раз, лапоть, пасть не разевай, — насмешливо посоветовал «дяденька ревизор» и отпустил ногу.
Бандиты ушли, а Ратмир с удовлетворением подумал, как правильно он сделал, что принял все меры предосторожности: ребят рассовал по разным вагонам, велел Степке рот не раскрывать, а если кто заговорит с ним, то притворяться простуженным и хрипеть…
Ратмир не сомневался, что бандиты попытаются их разыскать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25