– Все так плохо?
– Просто ужасно. Фаланга номер семь не смогла должным образом пройти по улице Совершенства. Впрочем, фаланга номер восемь оказалась еще хуже. Она врезалась прямо в стадион Супербия. Ладно хоть наемники, засевшие там, посмеялись от души. Еще пива. День выдался хуже некуда. Как можно наслаждаться пивом, если ничего не видно из-за чертовых цветов. Сколько тут букетов? Чем занимался этот Торагакс? Город грабил?
Макри наклоняется над стойкой и шепчет мне на ухо:
– По-моему, он ко мне неравнодушен.
– Точно. Он, наверное, слабоумный, – ухмыляюсь я. – Деревенщина.
– У тебя все слабоумные, – говорит Макри. – Сенаторы, северные варвары, все население Симинии.
– Совершенно верно. О Торагаксе беспокоиться не стоит. Как только его дядя узнает, что племянник дарит цветы девушкам Турая, он быстренько отделается от него.
– Виригакс и сам принес мне небольшой букет.
Я потрясенно смотрю на нее.
– Врешь.
– Вот и нет.
Возможно, Танроз и права. Времена, должно быть, меняются. Но мне трудно поверить в то, что старый Виригакс, суровый наемник, прошедший через сотни сражений и наводящий ужас на неприятеля во всех частях света, бродит по Тураю в поисках зимних цветов. Как-то не согласуется такое со здравым смыслом.
Настроение у меня падает, и я забираю пиво наверх. В кабинете царит страшный холод, и я силюсь вспомнить заклинание, с помощью которого можно зажечь камин.
Глава двенадцатая
Следующий день я начинаю с плотного завтрака. Мне потребуются силы для визита к Риттию. Отношения у нас с ним не сложились. Я подозреваю, что именно он – инициатор обвинения в трусости, которое все еще висит надо мной.
Будучи главой дворцовой стражи, Риттий несет ответственность за расследование обстоятельств смерти Гальвиния, так как убийство произошло в пределах дворца. Претор Самилий, возглавляющий Службу общественной охраны, также ведет это дело. Возможно, участие двух служб обострило ситуацию, вызвав некоторое напряжение. Эти две организации не любят работать вместе.
Я затратил немало усилий, чтобы добиться встречи с Риттием. Официальные лица Турая игнорируют меня, но я не думал, что Риттий с ними заодно, ибо он слывет сторонником партии популяров, возглавляемой сенатором Лодием. Надеюсь, он сможет оказать какую-то помощь человеку, который старается ради их партийного лидера.
Танроз пребывает в хорошем расположении духа. Она накладывает мне полную тарелку отличной еды. Не знаю, как там у нее обстоят дела с Гурдом, но они по крайней мере перестали ссориться. С прибытием наемников забот у них поприбавилось. Гурд полагает, что нынешний сезон принесет им невиданную прибыль. Он будет полностью обеспечен на год или даже на два, если только все мы не погибнем в сражении.
– Плохо дело, – говорю я, прожевав хлеб, который Танроз печет с добавлением трав и оливок. Отличный продукт.
– Ты имеешь в виду расследование?
– Нет. Плохо, что все начали дарить Макри цветы. Что только на них нашло? В таверне никогда не было ничего подобного, а теперь тут шагу не сделаешь, чтобы не споткнуться о вазу с зимними цветами. Не думаю, что наша безумная девица так уж любит их. Просто ей нравится получать подарки.
– Ну и что здесь плохого? – спрашивает Танроз.
– Плохо то, что теперь все начали засыпать ее подарками. Так не должно быть. А ведь ты первая предложила мне преподнести ей букет, когда она расстроилась из-за какого-то пустяка.
– Ты назвал ее остроухой ненормальной оркской девкой.
– Что-то в этом роде. Не понимаю, почему она так обиделась. Такая она и есть на самом деле. Должен признать, что тогда все обошлось. Но теперь Макри разбаловалась. Если все мужчины округа Двенадцати морей станут преподносить ей букеты, где окажусь я сам? В следующий раз, когда Макри расстроится из-за какой-нибудь ерунды, она взбесится и превратит мою жизнь в ад.
– Далеко не все мужчины округа дарят ей цветы. Только оркский лорд и наемники с Севера.
– Но чем все это кончится? Не хватало нам Хорма Мертвеца в роли поклонника. А теперь ее обхаживает слабоумный племянник Виригакса.
– Я бы не сказала, что он слабоумный. Может быть, он не так умен, как древний эльф, но достаточно сообразителен. Да к тому же красавец. Волосы золотистые, тело крепкое.
– Довольно хвалебных речей. Конечно, он слабоумный, иначе не стал бы понапрасну терять время. Город обречен. Чтобы защищать его, нам нужны воины, а не женственные юноши, пускающие слюну при виде кольчужного бикини.
Танроз улыбается.
– Бикини, конечно, играет свою роль, но дело не в этом. Макри нравится людям. Может, тебе стоит присоединиться к большинству?
– Что ты имеешь в виду?
– Подари Макри цветы.
– Но сейчас мы не в ссоре.
– Вручи их ей просто так.
Я совершенно сбит с толку.
– Без всякой на то причины? Но зачем?
– Чтобы сделать девушке приятное.
– Ты же меня знаешь. Я детектив крутого нрава, который не склонен делать людям приятные вещи.
– Я это заметила. Может быть, тебе пора стать другим?
Меня кидает в дрожь.
– Подай мне еще миску тушеного мяса, Танроз. После того как меня покинула жена, я перестал оказывать знаки внимания женщинам.
– Пока она находилась здесь, ты не сделал для нее ничего хорошего.
– Да где же мое мясо? Можно тут нормально поесть, в конце-то концов?
Танроз кладет мне еще мяса. Не желая больше слушать добрые советы, я направляюсь к столу перед камином и начинаю думать о том, что сказать Риттию. Никаких новых идей у меня нет. Чем глубже я погружаюсь в это дело, тем хуже оно становится для Лодия. Я довольно хорошо изучил материал о завещании, и, насколько я могу судить, у префекта Гальвиния имелись основания обвинить Лодия в подделке. Вполне возможно, сенатор хотел его обмануть. Я попросил юриста ознакомиться с документами и дать мне официальное экспертное заключение. Однако я не верю в то, что результат окажется для нас благоприятным. Если Гальвиний действительно установил, что Лодий пытался обмануть его, то у сенатора имелись основания для убийства. Собрание Малого Военного Совета, конечно, не идеальное место для совершения преступления, но, возможно, Лодий просто не захотел упускать такой возможности.
Я опять пожалел, что ввязался в это дело. Впрочем, слишком поздно что-то менять. Ничего не остается, как только наложить на плащ заклинание Подогрева и отправляться искать ответы на жгучие вопросы. А если ответы окажутся неприятными, надо сказать Лодию, чтоб побыстрее уносил ноги из Турая. Помолившись прежде в своем домашнем храме. Полагаю, я обязан оказать ему такую услугу. Если бы не его жена… Покидая «Секиру мщения», я опять натыкаюсь на Ханаму.
– Идешь учиться читать?
Она проходит мимо, не отвечая на мой вопрос. Убийцы не любят болтать по пустякам.
Разговор с Риттием оказался неприятным. Чувствуя, что я застрял в ходе расследования, глава дворцовой стражи не желает помогать мне.
– Пожалуйста, задавай мне любые вопросы, – говорит он. – Я готов сотрудничать. Я с радостью наблюдаю за тем, как ты стараешься отвести подозрение от виновного человека.
– Лодий невиновен.
– На чем ты основываешь такое заключение? Только не на уликах. Может быть, на интуиции? Помнится, ты постоянно прибегал к ее помощи во время краткой службы в дворцовой страже.
Риттий насмешливо улыбается.
– А теперь ты живешь в округе Двенадцати морей и получаешь за свою грязную работу несколько гуранов, которых едва хватает на оплату квартиры. Да, с такой интуицией далеко можно зайти.
– Есть ли у государства прямые доказательства того, что Лодий имел при себе каразин во время собрания?
– Он единственный человек в городе, кто получает это вещество.
– Вы проверяли других людей, присутствовавших на собрании? Пользовались ли вы услугами магов? Маг мог бы определить следы яда, принеси его кто-то другой.
– Пустая работа, – отвечает Риттий. – Есть прямые доказательства вины сенатора.
– Пытались ли вы узнать, кому еще могла быть выгодна смерть Гальвиния?
– Других подозреваемых у нас нет.
– То есть вы практически не занимались расследованием, не так ли?
Риттий подается вперед.
– А ты? Ты занимался изучением материалов о подделке завещания?
– Я работаю над ними.
– Тогда ты должен понять, что Лодий действительно обманул Гальвиния на большую сумму. Префект подал на сенатора в суд и определенно выиграл бы процесс. Единственное, что могло бы остановить разбирательство и последующий позор Лодия, так это смерть истца.
– Все верно. Согласно турайским законам, только потерпевшая сторона может подавать иск. Устранив Гальвиния, Лодий уходил от ответственности.
– Какие тебе еще нужны мотивы?
– Мотив не является доказательством.
– Для такого детектива, как ты, существуют только те доказательства, которые тебе нравятся.
Я пропускаю оскорбления Риттия мимо ушей.
– Не понимаю, почему ты так настаиваешь на судебном преследовании, Риттий. В конце концов, ты ведь сторонник партии популяров.
– Я выполняю определенную работу, – отвечает он. – Личные привязанности должны оставаться в стороне. Особенно когда нация в опасности.
Странно, не ожидал я, что Риттий станет безоговорочно поддерживать в этом деле консула. Ранее он был помощником консула и в качестве начальника дворцовой стражи является довольно влиятельным политиком. До сих пор Риттий во всем поддерживал популяров. Как-то не верится, что он решил бросить своего политического хозяина просто потому, что верит в его виновность. Что ему до того, причастен сенатор к убийству или нет? По моему твердому убеждению, ему вообще нет до этого никакого дела. Тоже мне праведник.
Задаю Риттию еще несколько вопросов, однако не получаю никакой полезной информации. Мне интересно знать, кто еще был заинтересован в устранении Гальвиния.
– Сообществу друзей не понравилось, когда он прикрыл их притон.
– У нас достаточно сведений о деятельности этой криминальной группировки. Они не убивали его.
– Правительство не очень-то следит за такими организациями. В основном потому, что преступники подкупают государственных чиновников. Но даже если за убийством и не стоит Сообщество, то на префекта могли покушаться другие его враги. Например, Ассоциация благородных дам.
Риттий смеется.
– Ты это серьезно? Эти шлюхи могут наделать много шума, но они не убийцы.
Надеюсь, что нет. Хотя Риттий вряд ли знает, как много богатых и влиятельных женщин Турая поддерживают Ассоциацию. В их числе, безусловно, Лисутарида и Мелия Неподкупная. Благородные дамы пользуются сочувствием во всех слоях населения – от богатых матрон до бедных подавальщиц вроде Макри. Уверен, что к этой организации имеет какое-то отношение и Ханама. Участие в деле наемной убийцы такого высокого класса делает возможным любое преступление. Хотя лично я в это не верю. Устранение Гальвиния ничего им не дает. После смерти префекта Эрминию не выпустили на свободу. Подделку документов расследует арбитражный суд, а убийствами занимается государство. Дело перейдет к приемнику Гальвиния, если только Ассоциация не устроит так, что этот приемник помилует Эрминию. Что не исключено, принимая во внимание власть и влияние Лисутариды. Надо хорошенько поработать над этим вариантом.
– А как насчет войны? Рассматривали вы происшествие под этим углом? Префект округа Тамлин располагает большим количеством секретной информации. А что, если он получил сведения о том, что кто-то запустил руку в государственную казну?
– Бессмысленные измышления.
– На кон поставлена жизнь человека. Надо отработать все возможные версии.
Риттий встает и оправляет тогу.
– Фракс, сенатор Лодий заслуживает справедливого суда. Все улики нужно тщательно проверить. Он имеет право на защиту, хотя дело его безнадежно. Возможно, ты тот самый человек, который должен заниматься расследованием этого преступления. Можешь работать, если хочешь. Удачи тебе. Однако мы оба знаем, что надежды нет никакой.
После этих слов Риттий выходит из комнаты. Некоторое время я тупо смотрю в пол, затем начинаю изучать свои сапоги. Они в плачевном состоянии. Надо бы купить новые. Следует позаботиться об этом еще до нападения орков. Я гляжу на стену, украшенную великолепными эльфийскими гобеленами. Выхожу из здания и бреду в южном направлении, завернувшись в магический плащ, который защищает меня от пронзительного ветра.
На улице ничего интересного. Двое детишек, закутанных в теплую одежду, спешат домой в сопровождении гувернантки. Они что-то возбужденно кричат друг другу. Ребятишки не ведают о грозящей нам беде или слишком малы, чтобы понять и оценить опасность. Я в каком-то ступоре рассматриваю голую стену. Что-то здесь не так. Риттий чуть ли не рассыпался передо мной в комплиментах. Сказал, что я гожусь для такой работы. Мне знаком его насмешливый юмор, однако на сей раз он, кажется, не шутил. Я иду дальше, тупо глядя себе под ноги. Если Риттий начинает отпускать мне комплименты, значит, что-то не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29