А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ни одна живая душа, кроме Андрея, знать не будет, что оно спланировано. А не выйдет, так не выйдет. Пусть Андрей додумывает.
Михеев погасил ночник и закрыл глаза.
2
Отверстия, высверленные электродрелью в двойных стенах дома, снизу не видны и не замечены никем из присутствующих. А присутствуют многие – во главе со старшим инспектором капитаном милиции Саблиным. Они сидят здесь уже второй час, заканчивая первые протоколы допросов по делу. Тело убитой уже отправлено в морг.
По словам ее дочери, убийство произошло в одиннадцать утра, что и подтверждено медицинским экспертом во время осмотра трупа.
– Смерть, судя по ссадине на виске, – сказал врач, – последовала от удара кулаком, нанесенного убийцей с большой силой. Об этом же свидетельствуют и сбитая кожа на суставах правой руки убийцы, и запекшаяся кровь на его пальцах. Это удар боксера-тяжеловеса, который в данном случае оказался смертельным.
Эксперт-трассолог высказалась еще короче:
– Все отпечатки пальцев в комнате принадлежат троим: убитой гражданке Вдовиной, ее дочери продавщице магазина «Мясо – рыба» Михеевой и обвиняемому в убийстве Михееву, преподавателю физкультуры средней школы номер тринадцать. В комнате у черного хода – она сейчас заперта – проживает еще один член семьи убитой, сводный брат Михеевой Андрей Востоков, оценщик комиссионного магазина на Белой горке.
– Как свидетель Востоков пока отпадает: его не было дома во время убийства, – резюмирует Саблин. – Пригласите Михеева.
Входит Василий. Он испуган и удручен. Облизывает сбитую кожу на пальцах.
– Я же вам уже объяснил все.
– А мы сейчас это и запротоколируем, – откликается следователь прокуратуры. – Повторите, как все это произошло.
– Все начало со ссоры.
– Из-за чего?
– Мы тратим сто пятьдесят на стол. Я с женой вношу сотню, а она добавляла пятьдесят. Сегодня же утром вдруг отказалась: больше тридцатки, говорит, не дам. Я, мол, и ем меньше, и разносолов не требую. Убеждаю ее, как умею, у меня, говорю, все подсчитано, а она свое: зверь-баба.
– А дальше?
– Говорю же, зверь-баба! С кулаками на меня… Ну, меня как повело, в глазах помутилось. Замахнулся сплеча, стукнул, она и упала… Сначала решил: притворяется. А Катерина к ней бросилась, кричит: убил, убил! Не смотрел я, куда ударил, а оказалось – по виску попал. – Михеев всхлипнул, растерянно осмотрел свой кулак. – Ручищи-то у меня… Забылся… – Он опять всхлипнул, что странным казалось: бугай здоровый, чуть не плачет. – Виноват, кругом виноват. А все характер мой дурацкий. Катерина сколько раз твердила: сдерживай себя, дурак, сдерживай… Вот и сдержал. Как по закону положено, так и отвечу…
Следователь прокуратуры Глебовский приглашает жену Михеева. Она сквозь слезу подтверждает все сказанное мужем.
– А не было ли у него корыстных побуждений? – спрашивает Глебовский.
– Не понимаю.
– Ведь ссора-то произошла из-за денег?
– Василий считал, что все члены семьи должны вносить на жизнь поровну.
– Может быть, у вашей матери были солидные сбережения?
– Ну какие же заработки от пения в церковном хоре? Да и покойный муж ей почти ничего не оставил.
– У меня больше нет вопросов, – заключает Глебовский. – Других свидетелей, видимо, тоже нет.
– Есть, – говорит Саблин и обращается к участковому: – Введите гражданку Хижняк Марию Антоновну.
Входит немолодая некрасивая женщина с большой рыночной сумкой. Глебовский берет новый бланк протокола, заполняет паспортные данные, спрашивает:
– Каким образом вы оказались свидетельницей убийства? Вас же в комнате не было.
– Я мимо на рынок шла, а окна у них были настежь открыты. И они так кричали, что на другом конце улицы было слышно.
– О чем же они кричали?
– Ругались, как на базаре. Всячески обзывали друг друга. В три голоса орали: две бабы, один мужик. Я постояла, послушала, да разве поймешь, когда люди собачатся.
– Все-таки постояли и послушали. Что же дошло до вас?
– Брех один. Шурум-бурум семейный. Они что-то хотели от старухи, а она отругивалась. Какую-то мелочь требовали: не то десятку, не то двадцатку. А потом мужик старуху по морде как звезданет! Она сразу бряк на пол. Молодка нагнулась к ней, потрясла ее, по щекам похлопала и кричит, мужу должно быть: «А ведь ты убил ее, Васенька!» Тут я нашего участкового увидала: навстречу по улице шел. Он разобрался во всем и задержал меня как свидетельницу. Вот я и сижу здесь второй час, не обедамши.
– Ничего не добавите?
– А что добавлять, ругань? Хотя погодите: словечко одно неподходящее слышала. Сокровище. Это старуха сказала, а к чему, не помню.
Екатерина Михеева, уже уходившая и остановившаяся в дверях, немедленно откликается:
– Это мать так иронически о Василии говорила: «Убила бобра Катька, нашла сокровище».

Розыск
1
Служебные совещания начальник уголовного розыска подполковник Князев любил проводить с утра, поэтому дело Михеева после его ареста обсуждали на следующее утро, когда заключения экспертов и протоколы первых допросов обвиняемого и свидетелей были уже в папке, поименованной как «Дело об убийстве гражданки Вдовиной Марьяны Федоровны». Да и следователь прокуратуры не торопился с расследованием: слишком уж ясным казалось ему это дело.
Подполковник не терпел опозданий, и с утра уже все были на месте: оба эксперта – врач и трассолог, следователь прокуратуры, два инспектора угро Саблин и Веретенников и секретарь-стенографистка Верочка.
– Дело я просмотрел, – начал Князев, перелистав немногочисленные ею страницы. – Все проведено, по-видимому, вполне добросовестно. Я говорю о предварительном расследовании…
– Ошибки потом обнаружатся, – сказал Саблин.
– Вы думаете, они допущены?
– Бывали случаи.
– Дело поручено вести мне, – вмешался Глебовский, – и никаких ошибок я не вижу. Свидетелей и задержанного Михеева допросили. Экспертизу провели. Соседи Михеевых утверждают, что скандалы в доме были и раньше И до рукоприкладства дело доходило: Михеев вообще сдержанностью не отличается… Михеева показывает: он замахнулся, а старуха отшатнулась, так что удар неожиданно в висок пришелся. А Михеев – бывший боксер, тяжеловес. Не то что больную женщину – быка уложит. Арифметическая семейная ссора, где алгеброй и не пахнет.
Саблин решил поспорить со следователем:
– Любую задачу можно упростить до арифметической. Только выиграет ли от этого математика?
– У вас есть свои соображения? – заинтересовался Князев.
– Нет, спор чисто теоретический.
– Тогда слово – следователю прокуратуры.
– Скажу кратко, – начал Глебовский. – Поскольку обвиняемый тут же сознался в преступлении, а рассказ его полностью подтверждают и медицинская экспертиза, и свидетели, предлагаю считать следствие законченным и дело передать в суд.
– Есть возражения, – предупредил решение подполковника Саблин.
Стало тихо, как бывает, когда на собрании кто-то вдруг выступит с поражающей неожиданностью.
– Я возражаю, – сказал Саблин, – против слишком уж поспешной передачи дела в суд. Следствие, по-моему, еще не закончено.
– Почему? – спросил Князев.
– Позвольте, я объясню это попозже.
– Тогда разрешите вмешаться и мне, – сказал Глебовский. – Саблин, вероятно, настаивает на дополнительных версиях. Конечно, проработка версий – необходимое условие нашей профессии. Но ведь они возникают не сами по себе. Их создают обстоятельства преступления, мотивированные подозрения, сравнение и сопоставление обнаруженных деталей, прослеженный путь розыска. Но какие же версии в деле Михеева? Их можно придумать, конечно, искусственно выстроить, но все они опровергаются сразу.
– Может быть, вы сформулируете все-таки свое мнение о следствии? – поинтересовался Князев.
– Я бы хотел это сделать наедине.
– Хорошо, отложим пока решение. Зайдите ко мне минут через десять.
2
– Явился по вашему приказанию, Матвей Георгиевич, – отрапортовал Саблин.
– Садитесь, Юрий Александрович. Что у вас?
– Меня заинтересовал допрос свидетельницы Хижняк, вернее, ее слова о сокровище. По-моему, о них стоит подумать.
– Но я же читал запротоколированное замечание Михеевой. Слова эти относились к ироническому высказыванию убитой об обвиняемом: «Это мать так иронически о Василии говорила: убила бобра Катька, нашла сокровище».
– Екатерина Михеева умна и находчива: эти слова ее могли быть и прикрытием правды.
– В таком случае, Михеева, по-вашему, сообщница? Не слишком ли? Ее мать убита…
– Может, и слишком… – Саблин пожал плечами. – А все ж слова о сокровище выкинуть из головы не могу. Не имею права, пока все не проверим.
– Проверка, конечно, не помешает… А не затянем ли дело?
– Постараемся не затянуть.
– А Глебовский?
– Что Глебовский?.. Он мужик умный, не первый раз с ним работаем. Согласится.
– О каком же сокровище, по-вашему, могла идти речь?
Саблин задумался. Как потолковее объяснить все это начальнику? Ведь у него – только предположения, основанные на одной-единственной реплике. Ведь Михеева могла сказать правду: ироническое издевательство старухи над ненавистным ей зятем – и только. И тогда весь воздушный замок, построенный им, разлетится в дым от улыбки начальника. Но рассказать все-таки надо.
– В квартире живет еще и третий жилец, Андрей Востоков. Это пасынок убитой Марьяны Вдовиной и сводный брат Екатерины Михеевой, сын от первой жены покойного протоиерея Серафима Востокова, бывшего настоятеля городского собора. Сокровище, о котором шла речь, быть может, и существует. Из истории Советского государства мы знаем, что в период тяжелых хозяйственных трудностей, которые переживала страна, было произведено изъятие ценностей у церкви. Серафим, тогда еще молодой протопоп, не мог, конечно, избежать этого изъятия, но вполне возможно, что сохранил кое-что и для себя. Такие случаи были, и отмахиваться от них нельзя. А если допустить как раз такой случай, значит, можно допустить и наличие каких-то ценностей, по закону принадлежащих государству и посему оберегавшихся убитой. А вот мы и получаем совсем другое дело об убийстве, может быть, даже коллективно задуманном, отнюдь не случайном и обусловленном вполне корыстными мотивами.
– Но вы же производили осмотр…
– Только поверхностный и только в доме. Ни подвальных помещений, ни двора, ни сада мы не осматривали. А такие ценности, наличие которых можно предположить, надо искать не в доме. Есть и погреб, и не разбиравшиеся поленницы, и колодец, почему-то засыпанный, и бездна других возможностей спрятать похищенное. У меня есть предложение, Матвей Георгиевич. Получим санкцию – поручите обыск Веретенникову, а я думаю совершить экскурс в прошлое.
– Конкретнее. Что именно?
– Узнать, как и какие изымали ценности в нашем соборе. Познакомиться с личностью отца Серафима: его, наверное, в храме хорошо помнят. Выяснить, сохранились ли какие-нибудь документы этого времени. Поинтересоваться частной жизнью отца Серафима: ведь убитая Вдовина была его сожительницей, вторичные браки священникам запрещены церковным уставом. А в этой частной жизни было многое, что нас может заинтересовать. Прежде всего – наличие сводных брата и сестры, проживающих, кстати, до сих пор в одной квартире: их взаимоотношения следствию пока неясны. Словом, есть многое, что можно разглядеть в лупу времени и сопоставить с нынешним днем.
Князев долго молчал. Конечно, мысли Саблина более чем спорны, но отвергать их – нерасчетливо и даже неразумно, и в конкретных предложениях старшего инспектора многое заслуживает внимания. В частности, и тщательный обыск, и расследование личной жизни настоятеля собора Петра и Павла отца Серафима могут не только помочь следствию, но и решительно повернуть его, изменив статью и меру взыскания.
– Убедили. Юрий Александрович, – наконец вымолвил он, – начнем следствие заново, а версию вашу проследим до конца.

В церкви
1
С утра Саблин пошел к обедне. Перед этим он долго раздумывал: идти ли ему в форме? Штатское для такого посещения давало свои преимущества: он бы не выделялся, не привлекал внимания. Появление милиционера в форме во время богослужения – зрелище, вероятно, не частое. Зато форма сразу определяла цель посещения. Маскироваться ему было незачем: он шел по служебному делу – получить необходимую ему информацию, и форма лишь упрощала задачу.
Богослужение на страстной неделе носило особый характер, но Саблину было все равно: он шел в церковь впервые. Пришел он рано, встал у клироса, даже не зная, как называется место, где он стоит, а встал здесь потому, что рядом была площадка для хоровой капеллы, а пение и музыку он очень любил, хотя с церковными напевами и мелодиями знаком не был, вырос в семье, знавшей церкви только музейные.
Но торжественная напевность хора его заинтересовала, он вслушался, тем более что во время богослужения ни за какими справками обратиться к причту было нельзя. Служебное дело, которое привело его сюда, приходилось временно отложить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов