Нет ли где-нибудь поблизости питающей их электрической станции? Может быть, в одной из пещер этой котловины работают динамомашины?
Итак, в результате моего осмотра выяснилось, что у аппарата есть колеса, турбины, крылья, но я ничего не узнал ни о его механизме, ни о силе, приводящей его в движение. Ну, а если бы даже я и открыл эту тайну? Чтобы воспользоваться ею, надо было оказаться на свободе, а после того, что я видел, — хоть я видел очень мало, — «Властелин мира» ни за что не выпустит меня отсюда.
Правда, оставалась еще возможность побега. Но представится ли случай? И если уж мне не удалось бежать во время путешествий «Грозного», то удастся ли побег теперь, когда он стоит в этой скалистой крепости?»
Прежде всего надо было определить, где находится котловина, в которую опустился аппарат. Существует ли здесь сообщение с внешним миром? Есть ли выход из этого каменного мешка? Можно ли проникнуть сюда без помощи летательной машины? В какой части Соединенных Штатов мы находимся?.. Как ни быстро летел «Грозный», он не мог, вылетев только накануне, уйти за пределы Америки и вообще Нового Света и опуститься в Старом. Вряд ли в течение одной ночи он успел пройти более нескольких сот миль.
В голове у меня уже несколько раз мелькало одно предположение, которое, пожалуй, стоило обдумать и, быть может, принять за истину. Что, если «Грозный» выбрал местом своей стоянки именно Грейт-Эйри? Ведь ему ничего не стоило проникнуть туда. Что возможно для коршунов и орлов, возможно и для него. Это недоступное гнездо так хорошо скрыто от людских глаз, что наша полиция не в силах его отыскать, и там «Властелин мира» мог бы считать себя в полной безопасности. Кроме того, расстояние между Ниагарским водопадом и этой частью Голубых гор не превышает четырехсот пятидесяти миль, которые «Грозный» вполне мог пролететь за двенадцать часов.
Да! Постепенно эта мысль вытесняла все остальные. И связь между Грейт-Эйри и автором письма с инициалами становилась очевидной. Угрозы по моему адресу, запрещение возобновлять поиски, слежка за мной на Лонг-стрит, явления, происходившие на Грейт-Эйри, — все это было следствием обстоятельств, пока еще мне непонятных, но связанных с этим человеком. Да! Это Грейт-Эйри!.. Грейт-Эйри!.. Но если в прошлый раз я не смог проникнуть сюда, то вряд ли мне удастся выйти отсюда, — разве только на борту «Грозного».
Ах, поскорей бы рассеялся туман! Я, может быть, узнаю местность, и тогда моя догадка превратится в уверенность.
Поскольку мне была предоставлена полная свобода и ни капитан, ни его люди не обращали на меня внимания, я решил обойти всю котловину.
В эту минуту все трое находились в гроте, на северном конце площадки, поэтому я начал свой осмотр с южного.
Я пошел вдоль каменной стены, основание которой было изрыто многочисленными расщелинами. В верхней своей части она была почти совершенно гладкой; то была порода полевого шпата, преобладающая горная порода цепи Аллеганских гор. Но как высока была эта стена, каковы были очертания ее гребня, — этого я еще не знал; надо было ждать, пока ветер или солнечные лучи разгонят туман.
Я продолжал обходить каменную громаду. Заглядывая в полутемные пещеры, я видел там обломки досок, кучки высохшей травы; следы шагов капитана и его спутников были еще заметны на песке.
Эти люди так и не показывались. Видимо, они были заняты чем-то в гроте, перед которым лежало несколько тюков. Похоже на то, что они хотят перенести тюки на борт «Грозного» и собираются навсегда расстаться с этим убежищем…
За полчаса я обошел всю котловину и вернулся к середине площадки. Кое-где я видел на земле толстый слой побелевшей от времени золы. Местами валялись обломки обуглившихся бревен и досок, балки, на которых еще сохранились железные скрепы, покоробленные от огня металлические части — остатки какого-то уничтоженного пламенем механизма.
Судя по всему, на этой площадке совсем недавно происходил пожар, и, может быть, не случайный. Как же мне было не сопоставить этот пожар с явлениями, замеченными на Грейт-Эйри, — с пламенем, которое видели над каменной стеной, с теми звуками, которые так сильно напугали обитателей Плезент-Гардена и Моргантона?..
Но что же это за материалы, что за металлические части и зачем понадобилось капитану уничтожать их?
В эту минуту сильный порыв ветра пронесся с востока, и небо мгновенно очистилось от тумана. Яркие лучи солнца, еще не достигшие зенита, залили площадку.
Я невольно вскрикнул.
На высоте около ста футов открылся верхний гребень каменной стены. И на востоке передо мной вдруг вырос знакомый силуэт — силуэт скалы, своими очертаниями напоминающий орла…
Это была та самая скала, которую видели мы с мистером Элиасом Смитом, когда поднимались на Грейт-Эйри.
Итак, сомнения нет! Минувшей ночью «Грозный» перелетел с озера Эри в Северную Каролину. Здесь, на этой площадке, находится его стоянка. Здесь скрывается гнездо, достойное могучей гигантской птицы, созданной гением ее изобретателя, — неприступная крепость, взять которую способен был только «Грозный». И, быть может, в одной из этих глубоких пещер есть подземный ход, который связывает капитана с внешним миром и позволяет ему покидать Грейт-Эйри, оставляя здесь свой аппарат…
Теперь я понял все!. Я понял, что означало первое письмо, присланное с Грейт-Эйри и угрожавшее мне смертью. Как знать? Возможно, что, если бы нам удалось тогда проникнуть в эту котловину, мы застигли бы «Властелина мира» врасплох и сумели бы открыть его тайну…
Взволнованный, я стоял неподвижно, устремив взгляд на каменного орла. Я думал о том, не должен ли я, — хотя бы и с риском для жизни, — не должен ли я сделать попытку уничтожить этот аппарат, пока он не успел возобновить свой полет через весь «мир.
Послышались шаги.
Я обернулся.
Ко мне подходил капитан. Он остановился и посмотрел мне прямо в лицо.
Я больше не мог сдерживать своих чувств.
— Грейт-Эйри!.. Это Грейт-Эйри! — вырвалось у меня.
— Да, инспектор Строк!..
— А вы, вы — «Властелин мира»?
— Да, того самого мира, который уже убедился однажды, что я — могущественнейший из смертных.
Я остолбенел от изумления.
— Как?! Так, значит, вы…
— Да, — сказал он, горделиво поднимая голову. — Я — Робур… Робур-Завоеватель.
16. РОБУР-ЗАВОЕВАТЕЛЬ
Средний рост, плотная фигура, напоминающая почти правильную трапецию, причем большее ее основание образует линия плеч. Эту линию венчает большая, круглая, как шар, голова, крепко сидящая на могучей шее. Глаза, готовые засверкать при малейшем возбуждении, а над ними постоянно сдвинутые брови, говорящие, о неукротимой энергии. Коротко остриженные, чуть курчавые волосы с металлическим оттенком напоминают железные стружки. Широкая грудь подымается и опускается, как кузнечные мехи. Руки и ноги — такие же могучие, как все туловище. Ни усов, ни бакенбард. Широкая бородка на американский лад не закрывает челюстных мускулов, обладающих, очевидно, страшной силой.
Таков был портрет этого необыкновенного человека, помещенный во всех газетах Соединенных Штатов 13 июня 18… года, на следующий день после того как оригинал этого портрета вызвал сенсацию, появившись на заседании Уэлдонского клуба в Филадельфии.
Я говорю о Робуре-Завоевателе, ибо не кто иной, как он, назвал мне сейчас свое имя, прозвучавшее словно угроза. И где же? На вершине Грейт-Эйри!
Здесь необходимо вкратце напомнить о событиях, сделавших Робура центром внимания всей страны note 7. Ведь они-то и повлекли за собой изумительные приключения, которые составляют предмет нашего повествования и развязку которых не мог бы предвидеть человеческий, ум.
Вечером 12 июня, в Филадельфии, происходило заседание Уэлдонского клуба. Председательствовал некий мистер Прудент, один из наиболее почтенных граждан столицы штата Пенсильвания; секретарем был Фил Эванс, не менее значительное в городе лицо. Обсуждался важный вопрос об управляемости воздушных шаров. Благодаря стараниям администрации клуба был построен аэростат емкостью в сорок тысяч кубических метров — так называемый «Go ahead» note 8. Движение шара по горизонтали должно было осуществляться при помощи легкого, но мощного электродвигателя, вращающего винт. На этот двигатель возлагали большие надежды. Но в какой же части шара следовало установить винт? Позади гондолы пилота, — говорили одни; перед гондолой, — говорили другие.
Вопрос этот все еще не был разрешен, и в тот день сторонники двух противоположных мнений особенно разгорячились. Дело дошло до того, что некоторые члены Уэлдонского клуба уже готовы были схватиться врукопашную, как вдруг, в самом разгаре стычки, какой-то незнакомец попросил разрешения войти в зал заседаний.
Он назвал себя Робуром и потребовал слова. Выступив среди всеобщего молчания, он проявил в вопросе об управлении воздушных шаров большую осведомленность и заявил, что если человек стал хозяином морен благодаря парусу, колесу и винту, то воздушное пространство он сможет завоевать лишь тогда, когда будет пользоваться «аппаратом тяжелее воздуха», ибо это — необходимое условие для свободы передвижения.
То был извечный спор между воздухоплаванием и авиацией. На этом заседании, где преобладали сторонники теории «легче воздуха», он возобновился с такой остротой, что Робур, которого противники тут же наделили иронической кличкой «Завоеватель», вынужден был покинуть зал.
А спустя несколько часов после ухода этого странного гостя председатель и секретарь Уэлдонского клуба стали жертвами самого дерзкого нападения. Они шли по Фэрмонтскому парку в сопровождении слуги мистера Прудента — Фриколлина, как вдруг какие-то люди набросились на них, заткнули им рты, связали руки, а потом, несмотря на сопротивление, потащили их по безлюдным аллеям и посадили в какой-то аппарат, стоявший посреди одной из полян парка. И, когда рассвело, пленники Робура увидели, что они несутся в воздушном пространстве над неведомой им страной.
Итак, мистер Прудент и Фил Эванс имели возможность на личном опыте убедиться в том, что вчерашний оратор не обманывал их, что он действительно обладает летательной машиной, основанной на принципе «тяжелее воздуха», которая, к счастью или к несчастью, дала им возможность совершить необыкновенное путешествие.
Этот аппарат, сконструированный и построенный инженером Робуром, был основан на двойном действии винта, который, вращаясь, движется в направлении своей оси; Если ось винта вертикальна, аппарат перемещается в вертикальном направлении, если ось горизонтальна, движение происходит по горизонтали. Это своего рода геликоптер; он поднимается вверх потому, что его винты, косо ударяя по воздуху, создают подъемную силу.
«Альбатрос» (так назывался этот аппарат) представлял собой сооружение длиною в тридцать метров, с двумя воздушными винтами поступательного движения — на носу и на корме. Летательный аппарат был снабжен системой из тридцати семи подъемных воздушных винтов, укрепленных на вертикальных осях: по пятнадцати с обеих сторон и семь повыше остальных в середине аппарата. Итак, там было тридцать семь мачт, но они несли не паруса, а винты, которым машины, поставленные в рубках, сообщали необычайно сильное вращательное движение.
Что касается энергии, которая поддерживала и двигала аппарат в воздухе, то ее доставлял не водяной пар или пар какой-либо иной жидкости, не сжатый воздух или какой-то другой упругий газ. Это не была также смесь каких-либо взрывчатых веществ. Нет, «Альбатрос» приводился в движение той силой, которая применяется и для многих других целей, — электричеством. Однако как и откуда черпал изобретатель электричество для того, чтобы заряжать аккумуляторы? Весьма вероятно (ведь его тайна так и осталась неразгаданной), что он извлекал энергию из окружающего воздуха, всегда в большей или меньшей степени заряженного электричеством, подобно тому как знаменитый капитан Немо, погружая свой «Наутилус» в глубь океана, извлекал электричество из окружающей воды.
И надо признаться, что ни Пруденту, ни Эвансу не удалось открыть эту тайну за все время их воздушного путешествия на «Альбатросе» над земным шаром.
Экипаж, бывший в распоряжении инженера Робура, состоял из пилота по имени Джон Тэрнер, трех механиков, двух помощников и повара. Этих восьми человек было вполне достаточно для обслуживания воздушного корабля.
«При помощи моей летательной машины я властвую над седьмой частью света, более обширной, чем Австралия, Океания, Азия, Америка и Европа, над воздушной Икарией — этим необъятным царством атмосферы, — которая в ближайшем будущем станет достоянием тысяч икарийцев!» — так говорил Робур двум пассажирам «Альбатроса», его спутникам поневоле.
И вот началось это богатое приключениями путешествие на борту «Альбатроса», прежде всего — над бескрайними просторами Северной Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Итак, в результате моего осмотра выяснилось, что у аппарата есть колеса, турбины, крылья, но я ничего не узнал ни о его механизме, ни о силе, приводящей его в движение. Ну, а если бы даже я и открыл эту тайну? Чтобы воспользоваться ею, надо было оказаться на свободе, а после того, что я видел, — хоть я видел очень мало, — «Властелин мира» ни за что не выпустит меня отсюда.
Правда, оставалась еще возможность побега. Но представится ли случай? И если уж мне не удалось бежать во время путешествий «Грозного», то удастся ли побег теперь, когда он стоит в этой скалистой крепости?»
Прежде всего надо было определить, где находится котловина, в которую опустился аппарат. Существует ли здесь сообщение с внешним миром? Есть ли выход из этого каменного мешка? Можно ли проникнуть сюда без помощи летательной машины? В какой части Соединенных Штатов мы находимся?.. Как ни быстро летел «Грозный», он не мог, вылетев только накануне, уйти за пределы Америки и вообще Нового Света и опуститься в Старом. Вряд ли в течение одной ночи он успел пройти более нескольких сот миль.
В голове у меня уже несколько раз мелькало одно предположение, которое, пожалуй, стоило обдумать и, быть может, принять за истину. Что, если «Грозный» выбрал местом своей стоянки именно Грейт-Эйри? Ведь ему ничего не стоило проникнуть туда. Что возможно для коршунов и орлов, возможно и для него. Это недоступное гнездо так хорошо скрыто от людских глаз, что наша полиция не в силах его отыскать, и там «Властелин мира» мог бы считать себя в полной безопасности. Кроме того, расстояние между Ниагарским водопадом и этой частью Голубых гор не превышает четырехсот пятидесяти миль, которые «Грозный» вполне мог пролететь за двенадцать часов.
Да! Постепенно эта мысль вытесняла все остальные. И связь между Грейт-Эйри и автором письма с инициалами становилась очевидной. Угрозы по моему адресу, запрещение возобновлять поиски, слежка за мной на Лонг-стрит, явления, происходившие на Грейт-Эйри, — все это было следствием обстоятельств, пока еще мне непонятных, но связанных с этим человеком. Да! Это Грейт-Эйри!.. Грейт-Эйри!.. Но если в прошлый раз я не смог проникнуть сюда, то вряд ли мне удастся выйти отсюда, — разве только на борту «Грозного».
Ах, поскорей бы рассеялся туман! Я, может быть, узнаю местность, и тогда моя догадка превратится в уверенность.
Поскольку мне была предоставлена полная свобода и ни капитан, ни его люди не обращали на меня внимания, я решил обойти всю котловину.
В эту минуту все трое находились в гроте, на северном конце площадки, поэтому я начал свой осмотр с южного.
Я пошел вдоль каменной стены, основание которой было изрыто многочисленными расщелинами. В верхней своей части она была почти совершенно гладкой; то была порода полевого шпата, преобладающая горная порода цепи Аллеганских гор. Но как высока была эта стена, каковы были очертания ее гребня, — этого я еще не знал; надо было ждать, пока ветер или солнечные лучи разгонят туман.
Я продолжал обходить каменную громаду. Заглядывая в полутемные пещеры, я видел там обломки досок, кучки высохшей травы; следы шагов капитана и его спутников были еще заметны на песке.
Эти люди так и не показывались. Видимо, они были заняты чем-то в гроте, перед которым лежало несколько тюков. Похоже на то, что они хотят перенести тюки на борт «Грозного» и собираются навсегда расстаться с этим убежищем…
За полчаса я обошел всю котловину и вернулся к середине площадки. Кое-где я видел на земле толстый слой побелевшей от времени золы. Местами валялись обломки обуглившихся бревен и досок, балки, на которых еще сохранились железные скрепы, покоробленные от огня металлические части — остатки какого-то уничтоженного пламенем механизма.
Судя по всему, на этой площадке совсем недавно происходил пожар, и, может быть, не случайный. Как же мне было не сопоставить этот пожар с явлениями, замеченными на Грейт-Эйри, — с пламенем, которое видели над каменной стеной, с теми звуками, которые так сильно напугали обитателей Плезент-Гардена и Моргантона?..
Но что же это за материалы, что за металлические части и зачем понадобилось капитану уничтожать их?
В эту минуту сильный порыв ветра пронесся с востока, и небо мгновенно очистилось от тумана. Яркие лучи солнца, еще не достигшие зенита, залили площадку.
Я невольно вскрикнул.
На высоте около ста футов открылся верхний гребень каменной стены. И на востоке передо мной вдруг вырос знакомый силуэт — силуэт скалы, своими очертаниями напоминающий орла…
Это была та самая скала, которую видели мы с мистером Элиасом Смитом, когда поднимались на Грейт-Эйри.
Итак, сомнения нет! Минувшей ночью «Грозный» перелетел с озера Эри в Северную Каролину. Здесь, на этой площадке, находится его стоянка. Здесь скрывается гнездо, достойное могучей гигантской птицы, созданной гением ее изобретателя, — неприступная крепость, взять которую способен был только «Грозный». И, быть может, в одной из этих глубоких пещер есть подземный ход, который связывает капитана с внешним миром и позволяет ему покидать Грейт-Эйри, оставляя здесь свой аппарат…
Теперь я понял все!. Я понял, что означало первое письмо, присланное с Грейт-Эйри и угрожавшее мне смертью. Как знать? Возможно, что, если бы нам удалось тогда проникнуть в эту котловину, мы застигли бы «Властелина мира» врасплох и сумели бы открыть его тайну…
Взволнованный, я стоял неподвижно, устремив взгляд на каменного орла. Я думал о том, не должен ли я, — хотя бы и с риском для жизни, — не должен ли я сделать попытку уничтожить этот аппарат, пока он не успел возобновить свой полет через весь «мир.
Послышались шаги.
Я обернулся.
Ко мне подходил капитан. Он остановился и посмотрел мне прямо в лицо.
Я больше не мог сдерживать своих чувств.
— Грейт-Эйри!.. Это Грейт-Эйри! — вырвалось у меня.
— Да, инспектор Строк!..
— А вы, вы — «Властелин мира»?
— Да, того самого мира, который уже убедился однажды, что я — могущественнейший из смертных.
Я остолбенел от изумления.
— Как?! Так, значит, вы…
— Да, — сказал он, горделиво поднимая голову. — Я — Робур… Робур-Завоеватель.
16. РОБУР-ЗАВОЕВАТЕЛЬ
Средний рост, плотная фигура, напоминающая почти правильную трапецию, причем большее ее основание образует линия плеч. Эту линию венчает большая, круглая, как шар, голова, крепко сидящая на могучей шее. Глаза, готовые засверкать при малейшем возбуждении, а над ними постоянно сдвинутые брови, говорящие, о неукротимой энергии. Коротко остриженные, чуть курчавые волосы с металлическим оттенком напоминают железные стружки. Широкая грудь подымается и опускается, как кузнечные мехи. Руки и ноги — такие же могучие, как все туловище. Ни усов, ни бакенбард. Широкая бородка на американский лад не закрывает челюстных мускулов, обладающих, очевидно, страшной силой.
Таков был портрет этого необыкновенного человека, помещенный во всех газетах Соединенных Штатов 13 июня 18… года, на следующий день после того как оригинал этого портрета вызвал сенсацию, появившись на заседании Уэлдонского клуба в Филадельфии.
Я говорю о Робуре-Завоевателе, ибо не кто иной, как он, назвал мне сейчас свое имя, прозвучавшее словно угроза. И где же? На вершине Грейт-Эйри!
Здесь необходимо вкратце напомнить о событиях, сделавших Робура центром внимания всей страны note 7. Ведь они-то и повлекли за собой изумительные приключения, которые составляют предмет нашего повествования и развязку которых не мог бы предвидеть человеческий, ум.
Вечером 12 июня, в Филадельфии, происходило заседание Уэлдонского клуба. Председательствовал некий мистер Прудент, один из наиболее почтенных граждан столицы штата Пенсильвания; секретарем был Фил Эванс, не менее значительное в городе лицо. Обсуждался важный вопрос об управляемости воздушных шаров. Благодаря стараниям администрации клуба был построен аэростат емкостью в сорок тысяч кубических метров — так называемый «Go ahead» note 8. Движение шара по горизонтали должно было осуществляться при помощи легкого, но мощного электродвигателя, вращающего винт. На этот двигатель возлагали большие надежды. Но в какой же части шара следовало установить винт? Позади гондолы пилота, — говорили одни; перед гондолой, — говорили другие.
Вопрос этот все еще не был разрешен, и в тот день сторонники двух противоположных мнений особенно разгорячились. Дело дошло до того, что некоторые члены Уэлдонского клуба уже готовы были схватиться врукопашную, как вдруг, в самом разгаре стычки, какой-то незнакомец попросил разрешения войти в зал заседаний.
Он назвал себя Робуром и потребовал слова. Выступив среди всеобщего молчания, он проявил в вопросе об управлении воздушных шаров большую осведомленность и заявил, что если человек стал хозяином морен благодаря парусу, колесу и винту, то воздушное пространство он сможет завоевать лишь тогда, когда будет пользоваться «аппаратом тяжелее воздуха», ибо это — необходимое условие для свободы передвижения.
То был извечный спор между воздухоплаванием и авиацией. На этом заседании, где преобладали сторонники теории «легче воздуха», он возобновился с такой остротой, что Робур, которого противники тут же наделили иронической кличкой «Завоеватель», вынужден был покинуть зал.
А спустя несколько часов после ухода этого странного гостя председатель и секретарь Уэлдонского клуба стали жертвами самого дерзкого нападения. Они шли по Фэрмонтскому парку в сопровождении слуги мистера Прудента — Фриколлина, как вдруг какие-то люди набросились на них, заткнули им рты, связали руки, а потом, несмотря на сопротивление, потащили их по безлюдным аллеям и посадили в какой-то аппарат, стоявший посреди одной из полян парка. И, когда рассвело, пленники Робура увидели, что они несутся в воздушном пространстве над неведомой им страной.
Итак, мистер Прудент и Фил Эванс имели возможность на личном опыте убедиться в том, что вчерашний оратор не обманывал их, что он действительно обладает летательной машиной, основанной на принципе «тяжелее воздуха», которая, к счастью или к несчастью, дала им возможность совершить необыкновенное путешествие.
Этот аппарат, сконструированный и построенный инженером Робуром, был основан на двойном действии винта, который, вращаясь, движется в направлении своей оси; Если ось винта вертикальна, аппарат перемещается в вертикальном направлении, если ось горизонтальна, движение происходит по горизонтали. Это своего рода геликоптер; он поднимается вверх потому, что его винты, косо ударяя по воздуху, создают подъемную силу.
«Альбатрос» (так назывался этот аппарат) представлял собой сооружение длиною в тридцать метров, с двумя воздушными винтами поступательного движения — на носу и на корме. Летательный аппарат был снабжен системой из тридцати семи подъемных воздушных винтов, укрепленных на вертикальных осях: по пятнадцати с обеих сторон и семь повыше остальных в середине аппарата. Итак, там было тридцать семь мачт, но они несли не паруса, а винты, которым машины, поставленные в рубках, сообщали необычайно сильное вращательное движение.
Что касается энергии, которая поддерживала и двигала аппарат в воздухе, то ее доставлял не водяной пар или пар какой-либо иной жидкости, не сжатый воздух или какой-то другой упругий газ. Это не была также смесь каких-либо взрывчатых веществ. Нет, «Альбатрос» приводился в движение той силой, которая применяется и для многих других целей, — электричеством. Однако как и откуда черпал изобретатель электричество для того, чтобы заряжать аккумуляторы? Весьма вероятно (ведь его тайна так и осталась неразгаданной), что он извлекал энергию из окружающего воздуха, всегда в большей или меньшей степени заряженного электричеством, подобно тому как знаменитый капитан Немо, погружая свой «Наутилус» в глубь океана, извлекал электричество из окружающей воды.
И надо признаться, что ни Пруденту, ни Эвансу не удалось открыть эту тайну за все время их воздушного путешествия на «Альбатросе» над земным шаром.
Экипаж, бывший в распоряжении инженера Робура, состоял из пилота по имени Джон Тэрнер, трех механиков, двух помощников и повара. Этих восьми человек было вполне достаточно для обслуживания воздушного корабля.
«При помощи моей летательной машины я властвую над седьмой частью света, более обширной, чем Австралия, Океания, Азия, Америка и Европа, над воздушной Икарией — этим необъятным царством атмосферы, — которая в ближайшем будущем станет достоянием тысяч икарийцев!» — так говорил Робур двум пассажирам «Альбатроса», его спутникам поневоле.
И вот началось это богатое приключениями путешествие на борту «Альбатроса», прежде всего — над бескрайними просторами Северной Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21