Выехав из Шайенна после полудня, он через сорок восемь часов был уже в Омахе, а на следующее утро — в Чикаго, здоровый, бодрый, так же как и его спутник Томми, все еще продолжавший чувствовать себя смущенным в роли свободного гражданина свободной Америки, похожий в этом отношении на человека, которого стесняет надетый на него чересчур широкий, сшитый не по его росту костюм.
За время своего пребывания в Чикаго Макс Реаль решил кончить два своих эскиза, набросанных дорогой, один — вид на реку Канзас, неподалеку от Форта Рилей, другой — на водопады Файр-Хол в Национальном парке. Он не сомневался, что сможет продать обе картины за хорошую цену. Это помогло бы ему выйти из затруднения, если бы за время его переездов судьба приговорила его к уплате нескольких штрафов.
Госпожа Реаль, счастливая, что могла провести с своим сыном несколько дней, согласилась, конечно, со всеми этими доводами.
И они принялись оживленно болтать, передавая друг другу все, что произошло за эти две недели, позавтракали вдвоем, и этот завтрак вознаградил молодого художника за те, которые он получал в Канзасе и Вайоминге. Хотя за это время Макс несколько раз писал своей матери, он теперь снова должен был посвятить ее во все подробности своего путешествия, начиная с самого дня отъезда, рассказывая подробно обо всем и между прочим о случае с табуном диких лошадей, бродящих свободно по равнинам Канзаса, и о своей встрече с четой Титбюри в Шайенне. В свою очередь, мать сообщила ему о неудачах, постигших эту чету в городе Кале, штат Мэн, и о том, как на основании закона, касающегося спиртных напитков, мистер Титбюри был приговорен к денежному взысканию.
— Ну, а в каком положении находится сейчас партия? — спросил Макс Реаль.
Чтобы лучше ему все объяснить, госпожа Реаль привела его в свою комнату и указала на разложенную на столе карту с приколотыми к ней маленькими разноцветными флажками.
Во время своих странствований Макс Реаль мало интересовался своими партнерами, редко заглядывая в газеты, получаемые в гостиницах и на вокзалах, но ему достаточно было взглянуть на эту карту, чтобы, зная цвет каждого из семи участников, он оказался в курсе всех событий. Что касается его матери, то она с самого начала внимательно следила за всеми перипетиями матча Гиппербона.
— Прежде всего, — сказал он, — объясни мне, чей этот синий флажок, который сейчас впереди всех.
— Тома Крабба. Вчерашний тираж посылает его в сорок седьмую клетку, штат Пенсильвания.
— Эге! Вот что должно радовать его тренера Джона Мильнера! Что же касается этого глупого боксера, этого «фабриканта кулачных ударов», то я так же не верю в то, что он что-нибудь во всем этом смыслит, как и в то, что желтая краска на моей палитре может превратиться в малиновую. Ну, а этот красный флажок?
— Это флаг X. К. Z., развевающийся в сорок шестой клетке, округ Колумбия.
Действительно, благодаря выброшенным и удвоенным десяти очкам, составившим, таким образом, двадцать, «Человек в маске» перескочил сразу через двадцать клеток, из Милуоки, штат Висконсин, в Вашингтон, столицу Соединенных штатов Америки. Переезд очень быстрый и легкий в этой части территории благодаря необыкновенно густой сети железных дорог.
— И никто не подозревает, кто он такой, этот неизвестный? — спросил Макс Реаль.
— Абсолютно никто ничего не знает.
— Я уверен, мама, что он пользуется успехом во всех агентствах и что за него очень многие держат пари.
— Да, очень многие верят в его удачу, и мне самой он внушает некоторый страх.
— Вот что значит быть таинственной личностью! — заметил Макс Реаль.
Действительно, никто не мог бы ответить на вопрос, находился ли в данное время этот X. К. Z. в Чикаго или же ехал в округ Колумбия. А между тем Вашингтон, если он и является только административным центром, не имеющим ни своей промышленности, ни своей торговли, заслуживает того, чтобы путешественники пожертвовали на его осмотр несколько дней.
Расположенная в очень интересной местности, при слиянии рек Потомака и Анакостии, поблизости от океана, с которым ее соединяет бухта Чезапик, эта столица обладает населением — даже в периоды, когда там не заседает Конгресс, — не менее чем в двести пятьдесят тысяч. Пусть этот федеральный округ не очень обширен, занимая последнее место среди штатов Американской республики, все равно этот город вполне оправдывает свое высокое назначение. Возникший из немногих больших зданий, построенных на земле племен тускароров и монаканов, он теперь очень расширился, присоединив к своей площади несколько смежных поселений.
Седьмой партнер, если он никогда еще там не бывал, мог полюбоваться его Капитолием прекрасной архитектуры, стоящим на вершине холма, склоны которого доходят до реки Потомака, великолепными зданиями сената, палаты депутатов и зданием Конгресса, где заседает национальное правительство. На железном куполе этого здания красуется статуя Америки; оно окружено галлереей с двойной колоннадой, с барельефами и статуями.
Если он не видел еще памятника Вашингтону, этого мраморного обелиска вышиной в сто пятьдесят семь футов, то он увидит его теперь среди густой зелени садов, окаймляющих реку Потомак.
Если он незнаком еще с Управлением почт, то не замедлит, конечно, найти это здание из белого мрамора античного стиля, самое красивое в этом роскошном городе.
И сколько приятных и поучительных часов можно провести в богатых галлереях естественной истории и этнографии знаменитого Смитсонианского института, находящегося в Патент-Оффис, а также в музеях, изобилующих статуями, картинами, бронзой, и, наконец, в Арсенале, где возвышается колонна в честь американских моряков, погибших в бою под Алжиром, колонна, на которой можно прочесть дышашую местью надпись: «Замученные англичанами! «
Эта столица Соединенных штатов, обильно орошаемая водами Потомака, отличается очень хорошим климатом. Ее улицы, тянущиеся на протяжении пятидесяти лье, ее сады, ее парки насчитывают более шестидесяти тысяч тенистых деревьев, как, например, парк, окружающий дом Инвалидов, университет Хауварда, Дройт-Парк и, наконец, парк Национального кладбища, в котором мавзолей Вильяма Гиппербона нашел бы себе не менее удобное место, чем в парке Оксвудс в Чикаго.
Наконец, если X. К. Z. захотел бы посвятить большую часть времени этой столице Союза, то он не уехал бы из нее, не совершив патриотического паломничества в Маунт-Вернон, находящийся в четырех лье от города, где одно женское общество содержит дом, в котором Вашингтон провел часть своей жизни и где он умер в 1799 году.
В конце концов, если этот седьмой партнер и находился уже в столице Союза, о его пребывании там не было еще сообщено ни в одной газете.
— А кому же принадлежит этот желтый флажок? — спросил Макс Реаль, указывая на тот, который был приколот в середине тридцать пятой клетки.
— Это флаг Лисси Вэг, дитя мое.
Да, этот флаг все еще развевался в клетке Кентукки, так как в этот день, 1 июня, не был еще произведен тот несчастный тираж, который отослал Лисси Вэг в «тюрьму», штат Миссури.
— Что за очаровательная молодая девушка! — воскликнул Макс Реаль.
— Я так и вижу ее смущенной, краснеющей, какой она была во время пышных похорон Вильяма Дж. Гиппербона, а позднее — на эстраде Аудиториума! И если бы я встретился с ней в дороге, то непременно высказал бы ей мои пожелания полного успеха!
— А что же ты скажешь по поводу своего собственного успеха, Макс?
— Я надеюсь также и на мой, мама! Что, если бы мы оба выиграли партию? Мы могли бы ее поделить… Что? Разве это было бы нехорошо?
— Но разве же это возможно?
— Нет, это невозможно, но в жизни случаются такие изумительные вещи!
— Знаешь, Макс, ведь очень долго думали, что Лисси Вэг не « будет в состоянии ехать…
— Знаю, бедняжка была больна, и нашлись люди из числа участников партии, которые этому очень обрадовались. Но только не я, мама! К счастью, с ней была ее подруга, которая прекрасно за ней ухаживала и поставила ее на ноги. Это Джо-вита Фолей… в своем роде не менее решительная, чем командор Уррикан. А когда же назначен следующий тираж для Лисси Вэг?
— Через пять дней, шестого июня.
— Будем надеяться, что моя красивая партнерша сумеет избежать все опасности пути: «лабиринт», штат Небраска, «тюрьму», штат Миссури, и «Долину Смерти», штат Калифорния! .. От всей души желаю ей успеха! ..
Очевидно, Макс Реаль думал порой о Лисси Вэг. Может быть, даже часто. «Кажется, даже слишком часто», подумала в эту минуту госпожа Реаль, немного удивленная той горячностью, с которой говорил о Лисси Вэг ее сын.
— А ты не спрашиваешь, кому принадлежит зеленый флажок? — спросила она.
— Тот, который развевается над двадцать второй клеткой, мамочка?
— Да. Это флажок мистера Кембэла.
— Симпатичный, славный малый этот журналист, — заявил Макс Реаль.
— Как мне говорили, он пользуется случаем осмотреть страну.
— Да, так оно и есть, и Трибуна почти ежедневно печатает получаемые от него заметки.
— В таком случае, ее читатели должны быть очень довольны, и если ему придется побывать на окраине штатов Орегон или Вашингтон, то он расскажет им любопытные вещи.
— Но ведь он очень запоздал…
— Это не имеет значения в нашей игре, — ответил Макс Реаль. — Один счастливый удар может поставить вас впереди всех.
— Да, ты совершенно прав, конечно.
— А скажи, чей же флажок так грустно повис над четвертой клеткой?
— Германа Титбюри.
— О, отвратительное существо! — воскликнул Макс Реаль. — Воображаю, как он взбешен, что он позади всех! Да еще насколько!
— Он жалок, Макс, правда, жалок, так как он сделал всего только четыре шага за два метания костей и, попав на окраину штата Мэн, был вынужден вернуться в штат Юта!
В этот день, 1 июня, не было еще известно, что чета Титбюри была ограблена по приезде в Грэйт-Солт-Лейк-Сити.
— Ну, что касается меня, то я не стал бы его жалеть, — объявил Макс Реаль. — Нет, эта чета скаредов меня совершенно не интересует, и я только сожалею, что ему не пришлось заплатить какого-нибудь очень большого штрафа.
— Не забудь, что он уже уплатил большую сумму там, в Кале, — сказала госпожа Реаль.
— Тем лучше! Он это заслужил, этот обиратель честных людей! Единственно, что я ему желаю, это при следующем тираже получить минимум очков — один и один… По крайней мере, это отправило бы его к Ниагарскому водопаду, и переход через мост обошелся бы ему в тысячу долларов!
— Ты очень жесток к этим Титбюри, Макс.
— Омерзительнейшие люди, мама, которые разбогатели ростовщичеством и не заслуживают никакого сожаления! Нехватало бы только, чтобы судьба сделала его наследником этого щедрого Гиппербона.
— Все возможно, — ответила госпожа Реаль.
— Но скажи, почему я не вижу здесь флажка знаменитого Годжа Уррикана?
— Оранжевого флажка? .. Нет, он нигде не развевается с тех пор, как несчастный тираж отправил командора в Долину Смерти, откуда он должен вернуться в Чикаго, с тем чтобы начать свою партию сызнова.
— Тяжело, конечно, морскому офицеру опускать свой флаг! — воскликнул Макс Реаль. — Воображаю, какое это вызвало в нем бешенство и как задрожал весь его корпус, начиная с киля вплоть до самых верхушек мачт!
— Очень вероятно, Макс.
— А этот Х.К. Z.? Когда будет произведен тираж для него?
— Через восемь дней.
— Нужно сознаться, что это очень странная фантазия покойного — скрыть имя последнего участника партии.
Теперь Макс Реаль был вполне уже в курсе создавшегося положения. После последнего тиража, который посылал его в штат Виргиния, он знал, что занимал третье место, так как его обогнали Том Крабб, бывший теперь впереди всех, и X. К. Z.
В сущности, все это его очень мало беспокоило, что бы ни думали по этому поводу госпожа Реаль и даже Томми. Вот почему время, которое у него оставалось в Чикаго, он спокойно проводил в своей мастерской, где закончил оба пейзажа. Ценность их должна была для какого-нибудь любителя-американца увеличиться, принимая во внимание условия, в которых они были написаны.
Таким образом, все время перед своим отъездом Макс Реаль не думал ни о матче, ни о тех, кого этот матч заставлял спешно переезжать из одного штата в другой. Лично он принимал участие в этой партии только для того, чтобы не огорчать своей матери, относясь к этой истории так же равнодушно, как и Лисси Вэг, которая, в свою очередь, согласилась в ней участвовать только для того, чтобы не огорчить Джовиту Фолей.
Тем не менее во время своего пребывания в Чикаго Макс, конечно, был в курсе всех трех тиражей, имевших место в Аудиториуме. 2-го числа состоялся тираж, крайне неудачный для Германа Титбюри, заставивший его отправиться в девятнадцатую клетку, штат Луизиана, где он попал в «гостиницу» и должен был оставаться в ней в течение двух следующих тиражей. Что касается четвертого тиража, то Гарри Кембэл остался им очень доволен: хотя он и не отсылал его далее тридцать третьей клетки, штат Северная Дакота, но это путешествие обещало Гарри много нового и интересного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60