То есть я хочу сказать, когда вы спокойны, они остаются целы.
– Именно, друг мой, именно! – И дядя удовлетворенно вздохнул. – Видишь ли, когда мой ум на что-то переключается, прости за каламбур, – хохотнул он, – и мысли мои заняты чем-то еще, то я меньше подвержен опасности подобных электрических происшествий. Так вот, я решил, что если, находясь в непосредственной близости от электрических ламп, читать по-настоящему увлекательную книгу, то есть шанс, что лампочка уцелеет.
– А-а-а, понял, – протянул Чарли. – Интересная идея, правда.
– Более чем интересная, друг мой! Она работает. Прямо чудо какое-то! – Дядя и сам сиял, как лампочка. – Это значит, что днем я наконец-то смогу выходить на улицу, просто нужно при этом читать на ходу книгу. Я смогу пройти мимо освещенной витрины, мимо машин и светофоров, и ни одна лампочка не взорвется. Да, возможно, я даже смогу зайти в кафе – разумеется, не отрываясь от чтения.
Чарли сразу понял, что в дядиной теории полно проколов. Как, например, он собирается расхаживать по городу и переходить улицы, уткнув нос в книгу? Да он дальше первого перекрестка не уйдет. Машин же полно! А канавы? А люки?
– Знаете, по-моему, вы что-то не продумали, – осторожно начал он. – Это может быть опасно, а вдруг вас собьют?
– Вот тут-то и начинается твоя миссия, Чарли. Если ты будешь меня сопровождать, то предупредишь о люке или автомобиле. Я подумал, что, может быть, завтра мы прогуляемся и проверим мою концепцию на практике? Что скажешь? Например, в сторону собора?
– То есть вы имеете в виду – до книжной лавки Инглдью, – прямолинейно брякнул Чарли.
Дядя весь заалелся: особенно заполыхали у него уши. Он кашлянул и с усилием произнес:
– Не могу отрицать, что ты прав. Именно туда я и собирался. Я много думал о мисс Инглдью и пришел к выводу, что, покажись я ей при дневном свете, прогуливающимся как нормальный человек, она перестанет воспринимать меня как ярмарочное диво, как чудовище.
– Да она вовсе не считает вас чудовищем! – горячо возразил Чарли. – Просто у нее теперь есть Эмма, и мисс Инглдью все свое время проводит с ней, как родная мама.
Дядя тяжко вздохнул и покачал головой:
– Ах нет, Чарли. Она меня боится, и кто скажет, что она не права?
– Ладно, тогда завтра идем гулять в направлении книжной лавки.
Чарли согласился не без колебаний, поскольку мысли его были заняты другими делами и отвлекаться от них не хотелось.
– Спасибо, Чарли! – Дядя чуть не прослезился.
Внизу, в прихожей, затрезвонил телефон.
– А вдруг это меня? – насторожился Чарли.
– Тогда беги скорее снимай трубку, – посоветовал дядя. – С моих дорогих сестричек станется ничего тебе не передать.
Чарли вылетел на площадку и перевесился через перила. И вовремя: бабушка Бон как раз прорычала в телефон: «Его нет!» – и бросила трубку.
– Это мне звонили? – спросил Чарли.
– Разумеется, не тебе, – огрызнулась старуха. – Кем ты себя вообразил?
– Вообще-то я тоже тут живу, – рассердился Чарли, – и мне вполне могут звонить друзья!
В ответ бабушка Бон только фыркнула.
Из кухни выплыли три тетки, которые все еще отряхивались от стеклянной крошки.
– Вот еще осколочек! – Тетка Венеция ухватила седую прядь тетки Юстасии.
– Убери! Убери скорее! – завопила та.
Тут, к несчастью, тетка Лукреция взглянула вверх и увидела Чарли, который при виде этой сценки не сдержал улыбки.
– И нечего скалиться! – протрубила она. – Мы еще с тобой разберемся!
Три сестрицы Юбим двинулись было к выходу, но уже на пороге зашушукались с бабушкой Бон.
В этот момент телефон зазвонил вновь, Чарли кубарем скатился с лестницы и, опередив бабушку Бон, схватил трубку.
– Алло, Чарли? – спросил на том конце провода Габриэль Муар.
– Да, – осторожно отозвался Чарли.
– А мне какой-то противный голос сказал, что тебя дома нет, но я не поверил.
– Это моя бабушка. – Чарли покосился на старух, но они уже скрылись за дверью, зато бабушка Бон впилась во внука пронзительным взглядом.
– Она тебя слушает? – сообразил Габриэль.
– Да, – кратко ответил Чарли, поворачиваясь к бабушке Бон спиной.
– Слушай, тут такое дело: я кое-что нашел на улице перед домом. Кое-что важное. И хотел тебе показать.
– Где встречаемся? – невольно понизил голос Чарли.
– Маме завтра днем надо кое-что отнести в «Зоокафе», жди меня там.
О таком кафе Чарли слышал впервые в жизни.
– А где это? – уточнил он.
– Лягушачий переулок, – объяснил Габриэль. – Между Сляк-стрит и Бульк-стрит. Как раз за собором.
Вот это кстати!
– А я как раз туда и собираюсь с дядей. Можно, я с ним приду? – спросил Чарли.
– Конечно! Это который стекла бьет? Приводи его! Он просто класс!
– Что верно, то верно.
– Отлично, договорились. Все, я побежал. Значит, завтра, часа в три. Ай! Меня хомяк цапнул. Ну, пока!
В трубке что-то стукнуло: похоже, Габриэль уронил телефон.
Чарли осторожно обернулся, но бабушка Бон уже испарилась. Мальчик сунулся на кухню, но там ее, по счастью, не оказалось, так что ему представилась возможность перекусить в спокойной обстановке. Ни стеклянного крошева, ни испорченного торта на столе уже не было, зато появилось кое-что новое, а именно небольшая картинка или фотография в рамке, которая лежала изнанкой кверху. Чарли догадался, что оставлена она тут не просто так. Зная теток, можно было догадаться, что дело нечисто. Но ловушка ли это? Или что-то другое?
Он отсел от загадочной рамки подальше и принялся сосредоточенно жевать бутерброд и даже отвернулся. Но рамка все равно не давала ему покоя. А может, это и не ловушка? Жуя, Чарли покосился на темную рамку раз, другой, вытянул шею, потом не выдержал и вместе со стулом подъехал поближе. Рамка была наверняка старинная, из темного дерева, покрытого трещинами и изъеденного жучком, а гвозди, скреплявшие ее, проржавели, да и веревочка, на которой она когда-то висела, истерлась, а может, порвалась.
Набрав в грудь воздуху, Чарли решился и перевернул рамку. Какая-то картинка, а на ней комната. Соблазн был слишком велик: мальчик стал разглядывать изображение.
Да, картинка оказалась непростая. Прежде всего, на ней имелся высокий старик в черном балахоне, склонившийся над человеческим черепом, который лежал у его ног. Сам старик был древний, с седой бородой и седыми волосами, а на голове у него красовалась черная шапочка-скуфейка. За спиной у старика виднелся стол, покрытый алой скатертью, на котором громоздились книги, очинённые перья, свитки, связки каких-то сушеных трав, кости животных и даже поблескивало оружие. На голых каменных стенах комнаты виднелись таинственные символы, начертанные мелом, сам же старик не только разглядывал череп, но и рисовал вокруг него пятиконечную звезду.
Чарли никак не удавалось отвести взгляд от черепа: он пытался, но тщетно. А затем в ушах у мальчика зазвучал низкий голос, который нараспев произносил какое-то заклинание на непонятном языке, и еще он услышал постукивание и скрип мела по камню и шуршание старикова балахона.
Внезапно старик повернул голову и взглянул Чарли прямо в глаза.
Мальчик ахнул и поспешно перевернул картинку. С улицы донесся шум автомобиля, притормозившего у крыльца, а затем мамин голос. Потом послышался еще один голос, мужской, и мама серебристо рассмеялась в ответ. А смеялась она теперь редко.
Кто это, интересно знать, и чем он ее так рассмешил?
Когда мама вошла в кухню, перед глазами у Чарли все еще стояло торжествующее лицо старика в черном и его сверлящий взор.
– Чарли, что с тобой? – быстро спросила мама. – Ты такой бледный!
– Я… э-э-э… – Пальцы Чарли легли на темную рамку картины, и он понял, что не в состоянии объяснить происшедшее. Тем более что сейчас его беспокоило другое. – А где ты была? – Он услышал в собственном голосе противные плачущие нотки, но поделать с собой ничего не мог.
– Смотрела «Чудесную чечетку». Мы хотели взять тебя с собой, но ты где-то бегал, сынок.
– Мы? – обиженно спросил Чарли. – Кто это «мы»?
– Боб Дэвис и я, – ласково улыбнулась мама. – Он купил три билета на мюзикл, рассчитывал и на тебя тоже. Но я же не могла обидеть его и не пойти только потому, что ты не пошел.
– Какой-такой Боб Дэвис? – Плачущие интонации в голосе никуда не делись, Чарли был бессилен.
– Чарли, милый, да что на тебя нашло? – Мама придвинула себе стул и села рядом с сыном. – Просто мой знакомый, очень славный человек, он хотел нас развлечь и вывести в театр. Почему ты надулся?
Чарли сделалось стыдно.
– Извини, мам, – промямлил он, – просто со мной только что случилось нечто странное. Вот, тетушки оставили картинку. – Он кивнул на темную рамку, к которой даже прикасаться теперь и то не хотелось.
Мама покрутила картинку в руках, всмотрелась повнимательнее и прочла подпись в нижнем углу:
– Она называется «Чародей». Чарли и не заметил подписи.
– По-моему, тут какой-то фокус или ловушка, – заявил он.
– Что за фокус, сынок?
– Пока сам не понимаю, – пожал плечами Чарли, отводя взгляд от картины.
– Знаешь что, – предложила мама, – я сейчас сбегаю к себе, переоденусь, и мы с тобой попьем чайку, идет?
– Идет, – грустно согласился Чарли. Можно подумать, какой-то чай поможет забыть о сверкающих глазах седого колдуна!
Мама тем временем расстегивала пальто, и Чарли заметил, что на ней очень нарядное платье, расшитое стеклярусом.
– Мам, я хотел тебе сказать, что папа, возможно…
Она резко обернулась:
– Что?
– Возможно, жив.
– Чарли, ну что ты, солнышко! Конечно, он давно умер. – Мама быстро чмокнула его в щеку и умчалась переодеваться. На этот раз она говорила о папе вовсе не так печально, как обычно. И вообще повеселела. Чарли забеспокоился.
Не успела мама исчезнуть, как в кухню заглянул дядя Патон с горящей свечкой.
– Как-то мне не по себе, – сказал он, красноречиво кивнув на новую лампочку. – Не возражаешь, если я выключу свет?
Чарли рассеянно кивнул, и дядя в полутьме, озаряемой свечой, прошествовал к холодильнику, достал оттуда ветчину и помидоры, водрузил все на стол вместе с подсвечником. Он уже хотел было приняться за свою вечернюю трапезу, но заметил темную рамку картины и отложил нож и вилку.
– Надеюсь, это не то, о чем я подумал, – мрачно сказал он.
– А что это, по-вашему? – Тон дяди насторожил Чарли.
– У меня есть серьезнейшие опасения, что это, скорее всего… – Дядя перевернул картинку, поглядел на нее. – Да, так оно и есть. Полагаю, ее подложили мои драгоценные сестрицы.
– Это тоже родственник? – обреченно спросил Чарли.
– Именно. Его звали Скорпио, и был он могущественным чародеем, – объяснил дядя.
– Дядя, но я думал, что мой… этот, как его… дар, – тщательно подбирая слова, произнес Чарли, – действует только на фотографии!
Дядя уставился на него во все глаза.
– То есть ты хочешь сказать, что слышал?.. – Он кивнул на картинку с колдуном. – Он с тобой разговаривал?
– Не совсем, – уточнил Чарли. – Я слышал его голос и еще кое-какие звуки, и…
– Чарли! – Дядя резко положил картинку на стол изображением вниз. – Надеюсь, внутрь ты не входил?
– Внутрь? – ошалел Чарли. – Это как – внутрь? Я просто смотрел на нее, а он, чародей то есть, как обернется да как вылупится на меня!
Дядя оглядел Чарли со смесью ужаса и озабоченности.
– Тогда Скорпио тебя увидел, – похоронным голосом определил он.
В ушах у Чарли завыл ледяной ветер, и забряцали ржавые цепи, и заскрипел по каменным плитам пола мел, и нараспев затянул свои заклинания чародей Скорпио.
Глава 11
ЗООКАФЕ
Некоторое время Чарли с дядей глядели друг на друга в полнейшем молчании. Затем дядя подсел к столу и сокрушенно произнес:
– Жаль, что я не узнал об этом раньше. Но, Чарли, честно тебе скажу, я только сейчас понял, как далеко заходит твое дарование.
– О чем вы? – Чарли еле удержался, чтобы не тряхнуть головой. В ушах у него все еще звучал монотонный напев колдуна.
– Дело в следующем, – принялся объяснять дядя. – Как тебе известно, я давно уже тружусь над историей рода Юбимов и их прародителя, Алого короля. И что ты думаешь? Я обнаружил существование нескольких людей, обладавших способностями, сходными с теми, которыми располагают твои друзья и ты. Один из этих людей был некий Чарлз Пеннибак. Начал он с того, что стал слышать голоса портретов, – надо тебе сказать, он жил задолго до эпохи фотографии, – а в конце концов научился проникать внутрь картин и заводить беседы с теми, кто на них изображен.
– То есть эти, изображенные, его тоже видели?
– Еще как, – кивнул дядя. – К несчастью, конец беднягу Пеннибака настиг скверный. Он попал в портрет одного пренеприятного типчика – графа Д'Орли, если не ошибаюсь, – и свихнулся.
– Кто именно свихнулся? – запутался Чарли. – Граф или Пеннибак?
– Пеннибак, разумеется, – ответил дядя и тут же спохватился: – Тьфу, и зачем я все это рассказал! Имей в виду, тебе бояться нечего, успокойся. С тобой ничего подобного не случится.
– А как же Скорпио? – встревоженно напомнил Чарли. – Он же меня видел, значит…
– Ах, Скорпио!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Именно, друг мой, именно! – И дядя удовлетворенно вздохнул. – Видишь ли, когда мой ум на что-то переключается, прости за каламбур, – хохотнул он, – и мысли мои заняты чем-то еще, то я меньше подвержен опасности подобных электрических происшествий. Так вот, я решил, что если, находясь в непосредственной близости от электрических ламп, читать по-настоящему увлекательную книгу, то есть шанс, что лампочка уцелеет.
– А-а-а, понял, – протянул Чарли. – Интересная идея, правда.
– Более чем интересная, друг мой! Она работает. Прямо чудо какое-то! – Дядя и сам сиял, как лампочка. – Это значит, что днем я наконец-то смогу выходить на улицу, просто нужно при этом читать на ходу книгу. Я смогу пройти мимо освещенной витрины, мимо машин и светофоров, и ни одна лампочка не взорвется. Да, возможно, я даже смогу зайти в кафе – разумеется, не отрываясь от чтения.
Чарли сразу понял, что в дядиной теории полно проколов. Как, например, он собирается расхаживать по городу и переходить улицы, уткнув нос в книгу? Да он дальше первого перекрестка не уйдет. Машин же полно! А канавы? А люки?
– Знаете, по-моему, вы что-то не продумали, – осторожно начал он. – Это может быть опасно, а вдруг вас собьют?
– Вот тут-то и начинается твоя миссия, Чарли. Если ты будешь меня сопровождать, то предупредишь о люке или автомобиле. Я подумал, что, может быть, завтра мы прогуляемся и проверим мою концепцию на практике? Что скажешь? Например, в сторону собора?
– То есть вы имеете в виду – до книжной лавки Инглдью, – прямолинейно брякнул Чарли.
Дядя весь заалелся: особенно заполыхали у него уши. Он кашлянул и с усилием произнес:
– Не могу отрицать, что ты прав. Именно туда я и собирался. Я много думал о мисс Инглдью и пришел к выводу, что, покажись я ей при дневном свете, прогуливающимся как нормальный человек, она перестанет воспринимать меня как ярмарочное диво, как чудовище.
– Да она вовсе не считает вас чудовищем! – горячо возразил Чарли. – Просто у нее теперь есть Эмма, и мисс Инглдью все свое время проводит с ней, как родная мама.
Дядя тяжко вздохнул и покачал головой:
– Ах нет, Чарли. Она меня боится, и кто скажет, что она не права?
– Ладно, тогда завтра идем гулять в направлении книжной лавки.
Чарли согласился не без колебаний, поскольку мысли его были заняты другими делами и отвлекаться от них не хотелось.
– Спасибо, Чарли! – Дядя чуть не прослезился.
Внизу, в прихожей, затрезвонил телефон.
– А вдруг это меня? – насторожился Чарли.
– Тогда беги скорее снимай трубку, – посоветовал дядя. – С моих дорогих сестричек станется ничего тебе не передать.
Чарли вылетел на площадку и перевесился через перила. И вовремя: бабушка Бон как раз прорычала в телефон: «Его нет!» – и бросила трубку.
– Это мне звонили? – спросил Чарли.
– Разумеется, не тебе, – огрызнулась старуха. – Кем ты себя вообразил?
– Вообще-то я тоже тут живу, – рассердился Чарли, – и мне вполне могут звонить друзья!
В ответ бабушка Бон только фыркнула.
Из кухни выплыли три тетки, которые все еще отряхивались от стеклянной крошки.
– Вот еще осколочек! – Тетка Венеция ухватила седую прядь тетки Юстасии.
– Убери! Убери скорее! – завопила та.
Тут, к несчастью, тетка Лукреция взглянула вверх и увидела Чарли, который при виде этой сценки не сдержал улыбки.
– И нечего скалиться! – протрубила она. – Мы еще с тобой разберемся!
Три сестрицы Юбим двинулись было к выходу, но уже на пороге зашушукались с бабушкой Бон.
В этот момент телефон зазвонил вновь, Чарли кубарем скатился с лестницы и, опередив бабушку Бон, схватил трубку.
– Алло, Чарли? – спросил на том конце провода Габриэль Муар.
– Да, – осторожно отозвался Чарли.
– А мне какой-то противный голос сказал, что тебя дома нет, но я не поверил.
– Это моя бабушка. – Чарли покосился на старух, но они уже скрылись за дверью, зато бабушка Бон впилась во внука пронзительным взглядом.
– Она тебя слушает? – сообразил Габриэль.
– Да, – кратко ответил Чарли, поворачиваясь к бабушке Бон спиной.
– Слушай, тут такое дело: я кое-что нашел на улице перед домом. Кое-что важное. И хотел тебе показать.
– Где встречаемся? – невольно понизил голос Чарли.
– Маме завтра днем надо кое-что отнести в «Зоокафе», жди меня там.
О таком кафе Чарли слышал впервые в жизни.
– А где это? – уточнил он.
– Лягушачий переулок, – объяснил Габриэль. – Между Сляк-стрит и Бульк-стрит. Как раз за собором.
Вот это кстати!
– А я как раз туда и собираюсь с дядей. Можно, я с ним приду? – спросил Чарли.
– Конечно! Это который стекла бьет? Приводи его! Он просто класс!
– Что верно, то верно.
– Отлично, договорились. Все, я побежал. Значит, завтра, часа в три. Ай! Меня хомяк цапнул. Ну, пока!
В трубке что-то стукнуло: похоже, Габриэль уронил телефон.
Чарли осторожно обернулся, но бабушка Бон уже испарилась. Мальчик сунулся на кухню, но там ее, по счастью, не оказалось, так что ему представилась возможность перекусить в спокойной обстановке. Ни стеклянного крошева, ни испорченного торта на столе уже не было, зато появилось кое-что новое, а именно небольшая картинка или фотография в рамке, которая лежала изнанкой кверху. Чарли догадался, что оставлена она тут не просто так. Зная теток, можно было догадаться, что дело нечисто. Но ловушка ли это? Или что-то другое?
Он отсел от загадочной рамки подальше и принялся сосредоточенно жевать бутерброд и даже отвернулся. Но рамка все равно не давала ему покоя. А может, это и не ловушка? Жуя, Чарли покосился на темную рамку раз, другой, вытянул шею, потом не выдержал и вместе со стулом подъехал поближе. Рамка была наверняка старинная, из темного дерева, покрытого трещинами и изъеденного жучком, а гвозди, скреплявшие ее, проржавели, да и веревочка, на которой она когда-то висела, истерлась, а может, порвалась.
Набрав в грудь воздуху, Чарли решился и перевернул рамку. Какая-то картинка, а на ней комната. Соблазн был слишком велик: мальчик стал разглядывать изображение.
Да, картинка оказалась непростая. Прежде всего, на ней имелся высокий старик в черном балахоне, склонившийся над человеческим черепом, который лежал у его ног. Сам старик был древний, с седой бородой и седыми волосами, а на голове у него красовалась черная шапочка-скуфейка. За спиной у старика виднелся стол, покрытый алой скатертью, на котором громоздились книги, очинённые перья, свитки, связки каких-то сушеных трав, кости животных и даже поблескивало оружие. На голых каменных стенах комнаты виднелись таинственные символы, начертанные мелом, сам же старик не только разглядывал череп, но и рисовал вокруг него пятиконечную звезду.
Чарли никак не удавалось отвести взгляд от черепа: он пытался, но тщетно. А затем в ушах у мальчика зазвучал низкий голос, который нараспев произносил какое-то заклинание на непонятном языке, и еще он услышал постукивание и скрип мела по камню и шуршание старикова балахона.
Внезапно старик повернул голову и взглянул Чарли прямо в глаза.
Мальчик ахнул и поспешно перевернул картинку. С улицы донесся шум автомобиля, притормозившего у крыльца, а затем мамин голос. Потом послышался еще один голос, мужской, и мама серебристо рассмеялась в ответ. А смеялась она теперь редко.
Кто это, интересно знать, и чем он ее так рассмешил?
Когда мама вошла в кухню, перед глазами у Чарли все еще стояло торжествующее лицо старика в черном и его сверлящий взор.
– Чарли, что с тобой? – быстро спросила мама. – Ты такой бледный!
– Я… э-э-э… – Пальцы Чарли легли на темную рамку картины, и он понял, что не в состоянии объяснить происшедшее. Тем более что сейчас его беспокоило другое. – А где ты была? – Он услышал в собственном голосе противные плачущие нотки, но поделать с собой ничего не мог.
– Смотрела «Чудесную чечетку». Мы хотели взять тебя с собой, но ты где-то бегал, сынок.
– Мы? – обиженно спросил Чарли. – Кто это «мы»?
– Боб Дэвис и я, – ласково улыбнулась мама. – Он купил три билета на мюзикл, рассчитывал и на тебя тоже. Но я же не могла обидеть его и не пойти только потому, что ты не пошел.
– Какой-такой Боб Дэвис? – Плачущие интонации в голосе никуда не делись, Чарли был бессилен.
– Чарли, милый, да что на тебя нашло? – Мама придвинула себе стул и села рядом с сыном. – Просто мой знакомый, очень славный человек, он хотел нас развлечь и вывести в театр. Почему ты надулся?
Чарли сделалось стыдно.
– Извини, мам, – промямлил он, – просто со мной только что случилось нечто странное. Вот, тетушки оставили картинку. – Он кивнул на темную рамку, к которой даже прикасаться теперь и то не хотелось.
Мама покрутила картинку в руках, всмотрелась повнимательнее и прочла подпись в нижнем углу:
– Она называется «Чародей». Чарли и не заметил подписи.
– По-моему, тут какой-то фокус или ловушка, – заявил он.
– Что за фокус, сынок?
– Пока сам не понимаю, – пожал плечами Чарли, отводя взгляд от картины.
– Знаешь что, – предложила мама, – я сейчас сбегаю к себе, переоденусь, и мы с тобой попьем чайку, идет?
– Идет, – грустно согласился Чарли. Можно подумать, какой-то чай поможет забыть о сверкающих глазах седого колдуна!
Мама тем временем расстегивала пальто, и Чарли заметил, что на ней очень нарядное платье, расшитое стеклярусом.
– Мам, я хотел тебе сказать, что папа, возможно…
Она резко обернулась:
– Что?
– Возможно, жив.
– Чарли, ну что ты, солнышко! Конечно, он давно умер. – Мама быстро чмокнула его в щеку и умчалась переодеваться. На этот раз она говорила о папе вовсе не так печально, как обычно. И вообще повеселела. Чарли забеспокоился.
Не успела мама исчезнуть, как в кухню заглянул дядя Патон с горящей свечкой.
– Как-то мне не по себе, – сказал он, красноречиво кивнув на новую лампочку. – Не возражаешь, если я выключу свет?
Чарли рассеянно кивнул, и дядя в полутьме, озаряемой свечой, прошествовал к холодильнику, достал оттуда ветчину и помидоры, водрузил все на стол вместе с подсвечником. Он уже хотел было приняться за свою вечернюю трапезу, но заметил темную рамку картины и отложил нож и вилку.
– Надеюсь, это не то, о чем я подумал, – мрачно сказал он.
– А что это, по-вашему? – Тон дяди насторожил Чарли.
– У меня есть серьезнейшие опасения, что это, скорее всего… – Дядя перевернул картинку, поглядел на нее. – Да, так оно и есть. Полагаю, ее подложили мои драгоценные сестрицы.
– Это тоже родственник? – обреченно спросил Чарли.
– Именно. Его звали Скорпио, и был он могущественным чародеем, – объяснил дядя.
– Дядя, но я думал, что мой… этот, как его… дар, – тщательно подбирая слова, произнес Чарли, – действует только на фотографии!
Дядя уставился на него во все глаза.
– То есть ты хочешь сказать, что слышал?.. – Он кивнул на картинку с колдуном. – Он с тобой разговаривал?
– Не совсем, – уточнил Чарли. – Я слышал его голос и еще кое-какие звуки, и…
– Чарли! – Дядя резко положил картинку на стол изображением вниз. – Надеюсь, внутрь ты не входил?
– Внутрь? – ошалел Чарли. – Это как – внутрь? Я просто смотрел на нее, а он, чародей то есть, как обернется да как вылупится на меня!
Дядя оглядел Чарли со смесью ужаса и озабоченности.
– Тогда Скорпио тебя увидел, – похоронным голосом определил он.
В ушах у Чарли завыл ледяной ветер, и забряцали ржавые цепи, и заскрипел по каменным плитам пола мел, и нараспев затянул свои заклинания чародей Скорпио.
Глава 11
ЗООКАФЕ
Некоторое время Чарли с дядей глядели друг на друга в полнейшем молчании. Затем дядя подсел к столу и сокрушенно произнес:
– Жаль, что я не узнал об этом раньше. Но, Чарли, честно тебе скажу, я только сейчас понял, как далеко заходит твое дарование.
– О чем вы? – Чарли еле удержался, чтобы не тряхнуть головой. В ушах у него все еще звучал монотонный напев колдуна.
– Дело в следующем, – принялся объяснять дядя. – Как тебе известно, я давно уже тружусь над историей рода Юбимов и их прародителя, Алого короля. И что ты думаешь? Я обнаружил существование нескольких людей, обладавших способностями, сходными с теми, которыми располагают твои друзья и ты. Один из этих людей был некий Чарлз Пеннибак. Начал он с того, что стал слышать голоса портретов, – надо тебе сказать, он жил задолго до эпохи фотографии, – а в конце концов научился проникать внутрь картин и заводить беседы с теми, кто на них изображен.
– То есть эти, изображенные, его тоже видели?
– Еще как, – кивнул дядя. – К несчастью, конец беднягу Пеннибака настиг скверный. Он попал в портрет одного пренеприятного типчика – графа Д'Орли, если не ошибаюсь, – и свихнулся.
– Кто именно свихнулся? – запутался Чарли. – Граф или Пеннибак?
– Пеннибак, разумеется, – ответил дядя и тут же спохватился: – Тьфу, и зачем я все это рассказал! Имей в виду, тебе бояться нечего, успокойся. С тобой ничего подобного не случится.
– А как же Скорпио? – встревоженно напомнил Чарли. – Он же меня видел, значит…
– Ах, Скорпио!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32