И тогда дрожащий мальчик в орлином гнезде
смог успокоиться, перестать чувствовать себя преследуемым и при первом же
знаке опасности находить убежище. С этого времени на него перестали
обращать внимание. Никто не играл с ним, и, хотя это равнодушие тоже было
жестоким, оно по крайней мере оставалось пассивным. Он смог жить своей
собственной жизнью.
Его мозг, этот раненый, испуганный и тонкий комплекс интеллекта и
эмоций, медленно выходил из тьмы, в которую падал. Джоквин выманивал его
оттуда тысячью уловок. Он учил мальчика запоминать простые стихи.
Рассказывал ему о великих деяниях, больших сражениях, рассказывал длинные
волшебные сказки с продолжением. Он давал мальчику вначале тщательно
смягченные, а потом все более правдивые сведения о политической атмосфере
внутри дворца. И снова и снова с нарастающей убедительностью внушал, что
рождение мутанта - очень важное, особое событие. Любой человек может
родиться нормальным, но мало кто бывает избран богами атома.
Джоквин знал, что это опасный путь. Мальчик может почувствовать
превосходство даже над другими членами семьи Линнов.
- Но он быстро узнает свои возможности, когда станет старше, -
объяснил как-то Джоквин лорду-правителю. - Самое важное, что теперь его
восьмилетний опыт может противостоять самому вульгарному преследованию со
стороны других мальчиков. Он все еще запинается и заикается, когда
пытается ответить, и любой контакт со взрослыми для него болезнен. Но если
его не захватить врасплох, он научился справляться с собой. Я хочу, -
закончил Джоквин, - чтобы мальчик мог изредка навещать вас.
Он часто повторял эту просьбу и всегда получал отказ. Эти отказы
беспокоили Джоквина, которому уже исполнилось 80 лет. И он часто думал о
том, что будет с мальчиком после его смерти. Чтобы не погубить мальчика,
он связался со многими известными учеными, поэтами и историками. Он
убеждал их своими аргументами, а потом приставлял к мальчику как платных
учителей. Он тщательно следил за этими людьми и быстро отсылал тех, кто не
понимал всей важности предпринимаемой попытки.
Обучение мальчика оказалось чрезвычайно дорогостоящим: содержание,
которое давали дед мальчика лорд-правитель и его отец лорд Крег, не
покрывало платы многочисленным учителям, нанимаемым Джоквином. Когда
Джоквин умер, как раз перед одиннадцатилетием Клэйна, почти весь доход с
его имений шел на содержание мальчика.
Джоквин оставил 10 миллионов сестерций младшим, посвященным и старшим
различных храмов. 5 миллионов сестерций он завещал своим личным друзьям,
еще два миллиона - историкам и поэтам, чтобы они завершили начатые ими
работы, и наконец его 5 праправнуков получили по миллиону сестерций
каждый.
Эти суммы почти полностью составляли все денежное наследство. Около
500 тысяч сестерций оставлялось на покрытие многочисленных расходов по
имениям и фермам до следующего урожая. Так как все эти имения, вместе с
тысячами рабов, были завещаны Клэйну, был короткий период, когда новый
владелец, сам того не зная, оказался на грани банкротства.
Об этом было доложено лорду-правителю, и он выдал из своего
собственного состояния заем для поддержания имений. Он предпринял и другие
шаги. Он узнал, что рабы Джоквина недовольны тем, что принадлежат мутанту.
Он разослал своих шпионов, чтобы выявить заговорщиков, и потом для примера
четверо были повешены. До лорда-правителя дошло также, что правнуки
Джоквина, рассчитывавшие получить имения, делают темные угрозы по адресу
"узурпатора". Лорд-правитель конфисковал их часть наследства и отправил
всех пятерых в армию лорда Крега, которая готовилась к вторжению на Марс.
Совершив все это, старый правитель забыл о своем внуке. Лишь два года
спустя, когда мальчик случайно прошел мимо окна его кабинета, он
почувствовал любопытство.
В тот же день он отправился к орлиному гнезду, где жил самый странный
отпрыск семейства Линнов.
6
Он тяжело дышал, добравшись до основания скалы. Это удивило его.
"Клянусь четырьмя атомными богами, - подумал он, - я старею". Через два
месяца ему исполнялось 64 года.
64. Он взглянул на свое худое тело. Ноги старика, подумал он, не
такие слабые, как у некоторых в его возрасте, но, несомненно, расцвет
позади. "Крег был прав, - подумал он ошеломленно. - Пришло для меня время
экономии. Больше никаких войн с Марсом, за исключением оборонительных. И
пора произвести Крега в наследники и соправители." Мысль о наследнике
напомнила ему, где он. Там, вверху, один из его внуков с учителем. Он
слышал бормочущий баритон мужчины и отдельные замечания мальчика. Все
звучало нормально, по-человечески.
Лорд-правитель нахмурился, думая об обширности мира и малочисленности
семьи Линн. Стоя здесь, он понял, почему пришел сюда. Все Линны нужны,
чтобы удерживать власть. Даже тупоумные, даже мутанты должны исполнять
обязанности, соответствующие их способностям. Ужасно сознавать, что он
приближается к самой одинокой вершине своей жизни, способный доверять
только кровным родственникам. И даже они держаться вместе из-за
честолюбия.
Старый человек сухо и угрюмо улыбнулся. Что-то в форме его челюстей и
подбородка говорило о стали. Это была внешность человека, выигравшего
кровавую битву при Атмуме, которая отдала ему Линн; улыбка человека,
который смотрел, как его солдаты боевыми топорами на куски разрубили
Рахейнла. "Вот это был человек! - подумал он, еще и через тридцать лет
удивляясь упорству противника. - Почему он отказался от всех моих
предложений? Впервые в истории гражданской войны была сделана такая
попытка примирения. Я предложил компромисс. Он хотел весь мир, а я нет, во
всяком случае не таким путем, но волей-неволей пришлось взять его, чтобы
спасти свою жизнь. Почему человеку нужно все или ничего?"
Конечно, Рахейнл, холодно и спокойно ожидавший первого удара топора,
должен был осознать тщетность своих стремлений. Должен был знать также,
что ничто его не спасет; что солдаты, бежавшие, терявшие кровь и боявшиеся
за свои жизни, не будут милосердны к своему главному врагу. Правитель с
кристальной ясностью помнил свой выбор палачей. Он приказал, чтобы первый
же удар был смертельным. Толпа хотела пытки, зрелища. Она как будто
получила его, но на самом деле перед взорами собравшихся разрубили на
куски мертвеца.
Зрелище смерти великого Рахейнла навсегда вызвало холод в душе
правителя. Сам он никогда не чувствовал себя участником убийства. Убийцей
была толпа. Толпа, с ее безумными эмоциями, с ее силой численности,
которую ни один человек не может игнорировать, не подвергая смертельной
опасности себя и свою семью.
Толпа с ее примитивной кровожадностью пугала его, хотя он и презирал
ее; она влияла на него, хотя он всегда использовал ее в своих целях.
Ужасно было думать, что почти каждый шаг в его жизни делался с учетом
толпы.
Он родился в мире, опустошаемом двумя могучими враждующими группами.
Не возникало вопроса, к какой группе присоединяться. Когда оппозиция
захватила власть, она старалась убить, обесчестить или изгнать всех членов
всех семей другой партии. В такие периоды детей многих известных семей
тащили по улицам на крючьях и швыряли в реку. Позже, если вам удалось
выжить, вопросом жизни и смерти для вас становилось захватить власть и
влияние в своей группе. И это тоже не предоставлялось случаю или чувствам.
Существовали группы среди групп, убийства тех, кто мог соперничать в
борьбе за власть. Убийства и предательства становились все изощренней.
Прошедшие через эту непрекращающуюся борьбу за существование
становились крепкими.
Лорд-правитель Линн с трудом оторвался то своих раздумий и начал
взбираться по ступеням на саму скалу. Вершина скалы - площадка длиной в 20
футов и почти такой же ширины. Рабы Джоквина натаскали туда плодородную
почву, на этой почве росли цветущие кусты; два из них достигали 15 футов в
высоту.
Мутант и его учитель сидели в легких креслах в тени самого высокого
куста и не заметили появления лорда-правителя.
- Хорошо, - говорил учитель, ученый по имени Неллиан. - Мы
согласились, что слабость Марса в его водной системе. Различные каналы, по
которым поступает вода с северного полюса, единственный источник
водоснабжения. Не удивительно, что в марсианских храмах поклоняются воде,
как мы атомным богам. Другое дело, - продолжал Неллиан, - знать, как
использовать эту слабость Марса. Каналы Марса так широки и глубоки, что их
невозможно, например, отравить даже временно.
- Макрокосмически рассуждая, - сказал мальчик, - это верно.
Молекулярный мир предоставляет мало возможностей, кроме тех сил, которые
может перенести человеческое тело.
Лорд-правитель мигнул. Правильно ли он расслышал? Неужели
тринадцатилетний мальчик может рассуждать так? Он уже хотел выйти и
показаться. Но теперь передумал и, заинтригованный и удивленный, ждал
продолжения.
Клэйн продолжал:
- Беда моего отца в том, что он слишком доверчив. Я не знаю, почему
он считает, что ему просто не везет в этой войне. На его месте я
внимательно отнеся бы к возможности предательства и тщательно проверил бы
свое окружение.
Неллиан улыбнулся.
- Вы говорите с убежденностью юности. Если вам когда-нибудь доведется
побывать на поле битвы, вы убедитесь, что мысли трудно охватить
реальность. Смутные теории опрокидываются под дождем стрел и копий, под
ударами мечей и топоров.
Мальчик невозмутимо ответил:
- Никто не сумел сделать правильное заключение из взрывов космических
кораблей, перевозящих воду. Джоквин знал бы, что думать об этом.
Разговор, как показалось лорду-правителю, приобретал детский
характер. Правитель сделал шаг вперед и кашлянул.
При этом звуке ученый повернулся и, увидев подошедшего, с
достоинством встал. Реакция мутанта была более быстрой, хотя и не вся
заключалась в движении. При первом же звуке он повернул голову. И все.
Несколько мгновений он сидел неподвижно. Вначале выражение его лица
оставалось прежним - спокойным. У лорда-правителя было время рассмотреть
внука, которого он почти не видел со дня рождения.
Голова мальчика была нормальной, с явно линнским носом и голубыми
глазами Линнов. Но было и нечто большее. Тонкая красота матери отразилась
в этом лице. Ее рот, ее уши и подбородок. Лицо и голова были прекрасными,
почти ангельскими. Но все остальное отличалось от нормального. Общая форма
очень-очень человеческая. Тело, ноги, руки - все было на месте, но все
искажено.
Лорду-правителю пришло в голову, что если мальчик наденет длинную
одежду ученого, а руки спрячет в складки платья - кисти у него нормальные,
- никто не заподозрит правду. Не было ни малейшей причины, почему бы это
лицо нельзя изобразить на серебряной или золотой монете, которые
разойдутся среди отдаленных и высокоморальных племен. Ангельское лицо
Клэйна согрело бы сердца варваров.
"Слава богам, - не в первый раз подумал лорд-правитель, - что у него
не четыре руки или ноги".
И в это мгновение мальчик очнулся от оцепенения. (Лишь тут
лорд-правитель сообразил, что Клэйн буквально замер на месте). Произошла
мгновенная трансформация. Прекрасное лицо изменилось. Глаза остекленели,
рот дернулся и утратил свою форму. Все лицо стало таким идиотским, что на
него больно было смотреть. Медленно тело мальчика сползло со стула, и он
застыл, полусогнувшись и глядя на деда. Он начал скулить, а потом что-то
неразборчиво бормотать.
Неллиан резко сказал:
- Клэйн, овладейте собой.
Эти слова были подобны ключу. С криком мальчик метнулся вперед и
пронесся мимо лорда-правителя. С безрассудной скоростью, почти скользя,
сбежал он по каменным ступеням. И исчез на тропе.
Наступило молчание. Немного погодя Неллиан спокойно спросил:
- Можно ли мне сказать?
Лорд-правитель заметил, что ученый обращается к нему не по форме, и
мимолетная улыбка коснулась его губ. Антиимпериалист. Через мгновение он
почувствовал раздражение - эти проклятые республиканцы! - но коротко
кивнул в знак разрешения.
Неллиан сказал:
- Он так же вел себя со мной, когда Джоквин впервые привел меня к
нему. Это возвращение к эмоциональному состоянию, которое он испытывал
ребенком.
Лорд-правитель ничего не ответил. Он смотрел на город. День был
туманный, дымка затягивала пригороды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
смог успокоиться, перестать чувствовать себя преследуемым и при первом же
знаке опасности находить убежище. С этого времени на него перестали
обращать внимание. Никто не играл с ним, и, хотя это равнодушие тоже было
жестоким, оно по крайней мере оставалось пассивным. Он смог жить своей
собственной жизнью.
Его мозг, этот раненый, испуганный и тонкий комплекс интеллекта и
эмоций, медленно выходил из тьмы, в которую падал. Джоквин выманивал его
оттуда тысячью уловок. Он учил мальчика запоминать простые стихи.
Рассказывал ему о великих деяниях, больших сражениях, рассказывал длинные
волшебные сказки с продолжением. Он давал мальчику вначале тщательно
смягченные, а потом все более правдивые сведения о политической атмосфере
внутри дворца. И снова и снова с нарастающей убедительностью внушал, что
рождение мутанта - очень важное, особое событие. Любой человек может
родиться нормальным, но мало кто бывает избран богами атома.
Джоквин знал, что это опасный путь. Мальчик может почувствовать
превосходство даже над другими членами семьи Линнов.
- Но он быстро узнает свои возможности, когда станет старше, -
объяснил как-то Джоквин лорду-правителю. - Самое важное, что теперь его
восьмилетний опыт может противостоять самому вульгарному преследованию со
стороны других мальчиков. Он все еще запинается и заикается, когда
пытается ответить, и любой контакт со взрослыми для него болезнен. Но если
его не захватить врасплох, он научился справляться с собой. Я хочу, -
закончил Джоквин, - чтобы мальчик мог изредка навещать вас.
Он часто повторял эту просьбу и всегда получал отказ. Эти отказы
беспокоили Джоквина, которому уже исполнилось 80 лет. И он часто думал о
том, что будет с мальчиком после его смерти. Чтобы не погубить мальчика,
он связался со многими известными учеными, поэтами и историками. Он
убеждал их своими аргументами, а потом приставлял к мальчику как платных
учителей. Он тщательно следил за этими людьми и быстро отсылал тех, кто не
понимал всей важности предпринимаемой попытки.
Обучение мальчика оказалось чрезвычайно дорогостоящим: содержание,
которое давали дед мальчика лорд-правитель и его отец лорд Крег, не
покрывало платы многочисленным учителям, нанимаемым Джоквином. Когда
Джоквин умер, как раз перед одиннадцатилетием Клэйна, почти весь доход с
его имений шел на содержание мальчика.
Джоквин оставил 10 миллионов сестерций младшим, посвященным и старшим
различных храмов. 5 миллионов сестерций он завещал своим личным друзьям,
еще два миллиона - историкам и поэтам, чтобы они завершили начатые ими
работы, и наконец его 5 праправнуков получили по миллиону сестерций
каждый.
Эти суммы почти полностью составляли все денежное наследство. Около
500 тысяч сестерций оставлялось на покрытие многочисленных расходов по
имениям и фермам до следующего урожая. Так как все эти имения, вместе с
тысячами рабов, были завещаны Клэйну, был короткий период, когда новый
владелец, сам того не зная, оказался на грани банкротства.
Об этом было доложено лорду-правителю, и он выдал из своего
собственного состояния заем для поддержания имений. Он предпринял и другие
шаги. Он узнал, что рабы Джоквина недовольны тем, что принадлежат мутанту.
Он разослал своих шпионов, чтобы выявить заговорщиков, и потом для примера
четверо были повешены. До лорда-правителя дошло также, что правнуки
Джоквина, рассчитывавшие получить имения, делают темные угрозы по адресу
"узурпатора". Лорд-правитель конфисковал их часть наследства и отправил
всех пятерых в армию лорда Крега, которая готовилась к вторжению на Марс.
Совершив все это, старый правитель забыл о своем внуке. Лишь два года
спустя, когда мальчик случайно прошел мимо окна его кабинета, он
почувствовал любопытство.
В тот же день он отправился к орлиному гнезду, где жил самый странный
отпрыск семейства Линнов.
6
Он тяжело дышал, добравшись до основания скалы. Это удивило его.
"Клянусь четырьмя атомными богами, - подумал он, - я старею". Через два
месяца ему исполнялось 64 года.
64. Он взглянул на свое худое тело. Ноги старика, подумал он, не
такие слабые, как у некоторых в его возрасте, но, несомненно, расцвет
позади. "Крег был прав, - подумал он ошеломленно. - Пришло для меня время
экономии. Больше никаких войн с Марсом, за исключением оборонительных. И
пора произвести Крега в наследники и соправители." Мысль о наследнике
напомнила ему, где он. Там, вверху, один из его внуков с учителем. Он
слышал бормочущий баритон мужчины и отдельные замечания мальчика. Все
звучало нормально, по-человечески.
Лорд-правитель нахмурился, думая об обширности мира и малочисленности
семьи Линн. Стоя здесь, он понял, почему пришел сюда. Все Линны нужны,
чтобы удерживать власть. Даже тупоумные, даже мутанты должны исполнять
обязанности, соответствующие их способностям. Ужасно сознавать, что он
приближается к самой одинокой вершине своей жизни, способный доверять
только кровным родственникам. И даже они держаться вместе из-за
честолюбия.
Старый человек сухо и угрюмо улыбнулся. Что-то в форме его челюстей и
подбородка говорило о стали. Это была внешность человека, выигравшего
кровавую битву при Атмуме, которая отдала ему Линн; улыбка человека,
который смотрел, как его солдаты боевыми топорами на куски разрубили
Рахейнла. "Вот это был человек! - подумал он, еще и через тридцать лет
удивляясь упорству противника. - Почему он отказался от всех моих
предложений? Впервые в истории гражданской войны была сделана такая
попытка примирения. Я предложил компромисс. Он хотел весь мир, а я нет, во
всяком случае не таким путем, но волей-неволей пришлось взять его, чтобы
спасти свою жизнь. Почему человеку нужно все или ничего?"
Конечно, Рахейнл, холодно и спокойно ожидавший первого удара топора,
должен был осознать тщетность своих стремлений. Должен был знать также,
что ничто его не спасет; что солдаты, бежавшие, терявшие кровь и боявшиеся
за свои жизни, не будут милосердны к своему главному врагу. Правитель с
кристальной ясностью помнил свой выбор палачей. Он приказал, чтобы первый
же удар был смертельным. Толпа хотела пытки, зрелища. Она как будто
получила его, но на самом деле перед взорами собравшихся разрубили на
куски мертвеца.
Зрелище смерти великого Рахейнла навсегда вызвало холод в душе
правителя. Сам он никогда не чувствовал себя участником убийства. Убийцей
была толпа. Толпа, с ее безумными эмоциями, с ее силой численности,
которую ни один человек не может игнорировать, не подвергая смертельной
опасности себя и свою семью.
Толпа с ее примитивной кровожадностью пугала его, хотя он и презирал
ее; она влияла на него, хотя он всегда использовал ее в своих целях.
Ужасно было думать, что почти каждый шаг в его жизни делался с учетом
толпы.
Он родился в мире, опустошаемом двумя могучими враждующими группами.
Не возникало вопроса, к какой группе присоединяться. Когда оппозиция
захватила власть, она старалась убить, обесчестить или изгнать всех членов
всех семей другой партии. В такие периоды детей многих известных семей
тащили по улицам на крючьях и швыряли в реку. Позже, если вам удалось
выжить, вопросом жизни и смерти для вас становилось захватить власть и
влияние в своей группе. И это тоже не предоставлялось случаю или чувствам.
Существовали группы среди групп, убийства тех, кто мог соперничать в
борьбе за власть. Убийства и предательства становились все изощренней.
Прошедшие через эту непрекращающуюся борьбу за существование
становились крепкими.
Лорд-правитель Линн с трудом оторвался то своих раздумий и начал
взбираться по ступеням на саму скалу. Вершина скалы - площадка длиной в 20
футов и почти такой же ширины. Рабы Джоквина натаскали туда плодородную
почву, на этой почве росли цветущие кусты; два из них достигали 15 футов в
высоту.
Мутант и его учитель сидели в легких креслах в тени самого высокого
куста и не заметили появления лорда-правителя.
- Хорошо, - говорил учитель, ученый по имени Неллиан. - Мы
согласились, что слабость Марса в его водной системе. Различные каналы, по
которым поступает вода с северного полюса, единственный источник
водоснабжения. Не удивительно, что в марсианских храмах поклоняются воде,
как мы атомным богам. Другое дело, - продолжал Неллиан, - знать, как
использовать эту слабость Марса. Каналы Марса так широки и глубоки, что их
невозможно, например, отравить даже временно.
- Макрокосмически рассуждая, - сказал мальчик, - это верно.
Молекулярный мир предоставляет мало возможностей, кроме тех сил, которые
может перенести человеческое тело.
Лорд-правитель мигнул. Правильно ли он расслышал? Неужели
тринадцатилетний мальчик может рассуждать так? Он уже хотел выйти и
показаться. Но теперь передумал и, заинтригованный и удивленный, ждал
продолжения.
Клэйн продолжал:
- Беда моего отца в том, что он слишком доверчив. Я не знаю, почему
он считает, что ему просто не везет в этой войне. На его месте я
внимательно отнеся бы к возможности предательства и тщательно проверил бы
свое окружение.
Неллиан улыбнулся.
- Вы говорите с убежденностью юности. Если вам когда-нибудь доведется
побывать на поле битвы, вы убедитесь, что мысли трудно охватить
реальность. Смутные теории опрокидываются под дождем стрел и копий, под
ударами мечей и топоров.
Мальчик невозмутимо ответил:
- Никто не сумел сделать правильное заключение из взрывов космических
кораблей, перевозящих воду. Джоквин знал бы, что думать об этом.
Разговор, как показалось лорду-правителю, приобретал детский
характер. Правитель сделал шаг вперед и кашлянул.
При этом звуке ученый повернулся и, увидев подошедшего, с
достоинством встал. Реакция мутанта была более быстрой, хотя и не вся
заключалась в движении. При первом же звуке он повернул голову. И все.
Несколько мгновений он сидел неподвижно. Вначале выражение его лица
оставалось прежним - спокойным. У лорда-правителя было время рассмотреть
внука, которого он почти не видел со дня рождения.
Голова мальчика была нормальной, с явно линнским носом и голубыми
глазами Линнов. Но было и нечто большее. Тонкая красота матери отразилась
в этом лице. Ее рот, ее уши и подбородок. Лицо и голова были прекрасными,
почти ангельскими. Но все остальное отличалось от нормального. Общая форма
очень-очень человеческая. Тело, ноги, руки - все было на месте, но все
искажено.
Лорду-правителю пришло в голову, что если мальчик наденет длинную
одежду ученого, а руки спрячет в складки платья - кисти у него нормальные,
- никто не заподозрит правду. Не было ни малейшей причины, почему бы это
лицо нельзя изобразить на серебряной или золотой монете, которые
разойдутся среди отдаленных и высокоморальных племен. Ангельское лицо
Клэйна согрело бы сердца варваров.
"Слава богам, - не в первый раз подумал лорд-правитель, - что у него
не четыре руки или ноги".
И в это мгновение мальчик очнулся от оцепенения. (Лишь тут
лорд-правитель сообразил, что Клэйн буквально замер на месте). Произошла
мгновенная трансформация. Прекрасное лицо изменилось. Глаза остекленели,
рот дернулся и утратил свою форму. Все лицо стало таким идиотским, что на
него больно было смотреть. Медленно тело мальчика сползло со стула, и он
застыл, полусогнувшись и глядя на деда. Он начал скулить, а потом что-то
неразборчиво бормотать.
Неллиан резко сказал:
- Клэйн, овладейте собой.
Эти слова были подобны ключу. С криком мальчик метнулся вперед и
пронесся мимо лорда-правителя. С безрассудной скоростью, почти скользя,
сбежал он по каменным ступеням. И исчез на тропе.
Наступило молчание. Немного погодя Неллиан спокойно спросил:
- Можно ли мне сказать?
Лорд-правитель заметил, что ученый обращается к нему не по форме, и
мимолетная улыбка коснулась его губ. Антиимпериалист. Через мгновение он
почувствовал раздражение - эти проклятые республиканцы! - но коротко
кивнул в знак разрешения.
Неллиан сказал:
- Он так же вел себя со мной, когда Джоквин впервые привел меня к
нему. Это возвращение к эмоциональному состоянию, которое он испытывал
ребенком.
Лорд-правитель ничего не ответил. Он смотрел на город. День был
туманный, дымка затягивала пригороды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25