Или двести, кто знает. Мы победили все известные болезни, изобрели сотни способов омоложения организма и продления жизни. Если не будет войн и болезней, а люди будут жить по нескольку сотен, а то и тысяч лет, как ты предлагаешь удерживать численность населения в определенных рамках? Запретить рождаемость? Ограничить число детей на одну семью? Или, может, устраивать лотерею смерти, где счастливчику достается билет на тот свет, желает он того или нет? Но кто позволит так издеваться над собственным народом? Тем более что теперь мы не ограничены пространством.
– Конечно, гораздо проще установить жесткую тиранию в других параллелях, чем в своем собственном мире.
– Нам нужны только их ресурсы. Возможно, рабочая сила. Не обязательно даже делать их рабами.
– В своих мечтах ты уже поработил их. Хочешь создать новую Римскую империю? Плебеи и патриции. Да ты настоящий псих, – со злостью сказал Кондор. – А как насчет тех, кто отдал жизнь во имя твоей великой империи? Моя жена, дочь, друг, невеста? Они были согласны с тобой? Ты спрашивал?
– Не надо нелепых обвинений, Кондор, жертвы есть всегда, – поморщился Крейд. – И кстати… Вот ты говоришь: твоя жена, дочь, брат, кто-то там еще… А твои ли они, ответь мне? Кем вообще ты считаешь себя? Кондоратом Ару? Кондором Игреем или… – Крейд не знал, как звали третьего, кем больше всего и был сейчас Кондор. – Но это не суть важно. Остается только вопрос: кто ты, безликий наносинтон? Не утруждайся, я сам отвечу тебе. Ты НИКТО. Ни один из трех синхронов, собранных в этом теле. Дерапсатия пожрала прежних тебя, словно конфету, ничего не осталось, только красивая обертка и немного шоколадной крошки. Так как же ты можешь утверждать, что я убил твоего друга, когда нет доказательств, что это был твой друг? А если так, то, значит, я не мог быть причастным к смерти твоей жены. Да, еще я умудрился похитить невесту! Но это совсем уже глупо. Или ты собирался стать двоеженцем? У Кондората Ару была жена, у князя Игрея – невеста, прекрасная юная княжна По. У тебя же нет никого. Ты – ноль, Кондор, ты НИЧТО. Ты новорожденный ублюдок дерапсатии, переполненный чувством вины за смерть людей, на которых не имеешь никаких прав. Уясни одно, Кондор: тебя прежнего уже нет и тебя нового еще нет, ты сейчас застрял где-то на стадии эмбриона. Думаю, пора сделать аборт.
Крейд все говорил и говорил, его слова казались болезненно правдивыми, но Кондор уже не слушал врага. Он просто не желал больше слушать речи безумца. Он мысленно прощался и просил прощения.
«Прости меня, любимая, – мысленно шептал он своей возлюбленной По. – Прости меня, но я не могу… Просто не могу отступить сейчас. Если я решусь все бросить, покорюсь, склоню голову перед этим безумцем, то возненавижу себя потом за неиспользованный шанс остановить его, пока это еще в моих силах. Не знаю, поняла бы ты меня, ведь сейчас я предаю тебя. Я могу подарить тебе жизнь, но вместо этого стремлюсь отнять жизнь у другого. Не надо принимать мою сторону, ибо даже мне кажется, что она ошибочна, но по-другому я уже не могу. Я стал жестоким и безумным в своем противостоянии, я потерял все и, наверно, уже ничего не обрету, но если ты слышишь меня – прости. И… прощай».
Кондор исподлобья посмотрел на Силдона. Его губы непроизвольно растянулись в презрительной ухмылке. Крейд умолк на полуслове. Он понял – время громких речей заканчивается, понял и что последует дальше.
– Знаешь, – проговорил Кондор, начиная медленно двигаться в сторону врага и заставляя того пятиться к стене. – Все говорили мне: не суйся не в свое дело, помалкивай, забейся в самый темный угол или заползи под камень, не мути воду, иначе Крейд раздавит тебя. Вы на разных уровнях, и, сколько бы ты ни плевал в него, все равно попадешь только в себя. У него есть власть, и он достаточно безумен, дабы использовать ее так, как ему заблагорассудится. Но сегодня я понял – встречаются безумцы и поопаснее. Например, я. Один человек в мире Артема Ливагина как-то сказал: «Всякий Дракон порождает святого Георгия и гибнет от его руки». Конечно, я вовсе не святой, но ты тот самый дракон, что породил меня, нравится тебе это или нет. И сегодня я остановлю тебя раз и навсегда!
С этими словами Кондор бросился на врага. Ему не нужно было больше оружие – он сам был им. Человеческое тело так слабо… Требуется только один хороший удар, дабы избавить этот мир от ненавистного врага. Но и в этот раз Кондор не рассчитал всего.
В своем стремлении выжить Крейд оказался необыкновенно проворен. Не зря он так целенаправленно пятился к стене, вдоль которой располагались длинные ряды одинаковых по виду шкафов. Кто же знал, что в каждом из них хранятся новейшие виды вооружения, разработанные в лабораториях Крейда. Любое оружие, на выбор. Но выбирать было некогда, и Крейд схватил первое, что попалось ему под руку, – молекулярный клинок, моментально активируя его и пуская в дело. Впрочем, учитывая его страсть к фехтованию, выбор мог быть вполне осмысленным. Взмах – и еще не успевший остановиться Кондор чуть не налетел на узкое стальное лезвие, уже успевшее генерировать на своей поверхности тончайшую пленку резонирующего антиполя, разрушающего молекулярные связи в точке соприкосновения.
Но и Кондор оказался достаточно быстр. Ловко уйдя от смертоносного удара, он ухитрился приблизиться к Силдону практически вплотную и, хотя удар получился в общем-то скомканным, отбросить Крейда в сторону, также получая доступ к молекулярным клинкам. Пальцы обхватили прохладный пластик рукояти.
– Вот теперь посмотрим, кто кого, – прошептал он, активируя оружие.
34
Они стояли на широкой площадке посреди центрального исследовательского павильона, сжимая в руках тяжелые рукояти молекулярных мечей, лезвия которых, генерируя мощное антиполе, способны были с одинаковой легкостью резать и масло, и камень, и плоть. Как живую, так и синтетическую.
Они стояли, прожигая друг друга взглядом. Два воина, два мира, две неукротимые ярости, призванные сражаться до самого конца, пока смерть одного не остудит ненависть в сердце другого.
Да, один из них умрет. Это случится сегодня, сейчас, возможно, уже через несколько минут. Иного исхода быть просто не могло. Во всяком случае, Кондор готов был убить, так же как и умереть. Он потерял все, чем обладали три его синхрона, и если и обрел что-то взамен, так только безумную жажду мести, не способную заполнить всей пустоты души. А когда происходит подобное, человеку уже не страшно терять последнее – собственную жизнь. Да и сколько ему осталось, даже если он победит? Еще совсем недавно он, журналист Артем Ливагин, счел бы сложившую ситуацию безумием, а свою одержимость смертью – преждевременной дорогой в психушку. Но тогда все было совсем иначе. И он был совсем другим. Он еще не зажимал рукой рану на животе Анны, чувствуя, как жизнь неотвратимо покидает ее израненное тело, сочась между пальцами и растекаясь по одежде теплым алым пятном. Он не прощался с Арсоном, считая каждый его вздох, не слушал последнюю исповедь Ворга, мечтавшего об одном-единственном поцелуе, но так и не получившего его. Тогда за него еще не отдавали жизнь, и он не готов был расстаться с ней за кого-то другого. Но теперь он изменился. Он способен убить и готов умереть. И он больше не боится метаморфозы, произошедшей с ним.
– Знаешь, что мне нравится в тебе, – проговорил Крейд, заметно осмелев с того мгновения, как в его руках появилось оружие. – Твои глаза.
– Красивые? – едко спросил Кондор, начиная медленно обходить Сиддона сбоку, рассчитывая расстояние для броска. Заметив это движение, противник тоже плавно заскользил по залу, выдерживая прежнее расстояние между ними.
– Если красота – понятие относительное, то твои глаза поистине прекрасны, – проговорил он и, заметив озадаченное выражение на лице Кондора, пояснил: – В них нет ни капли страха, только неудержимый гнев и ураган страсти. Но не бешенство, нет. Бешенство – это безумие, а ты отнюдь не безумен. Просто сейчас ты превратился в поток яростного пламени мщения. Сама Смерть испугается, окунувшись в темную глубину твоих глаз. Но не я.
– Конечно, ведь именно ты наполнил их мраком. – Кондор помолчал, а потом добавил: – Сказано красиво, но все же будем трепаться дальше или начнем?
– А чем так плох наш разговор? – не унимался Крейд. Кажется, он просто тянул время. – Я лично никуда не спешу. Для смерти всегда есть время, неужели ты так жаждешь приблизить ее? Давай немного поговорим. Я еще раз поделюсь своими злобными планами о мировом господстве, ты произнесешь торжественную клятву биться со мной до конца и избавить мир от Зла. В общем, все как в глупых приключенческих романах. Идет?
– Нет, – спокойно, в такт Крейду ответил Кондор. – Пожалуй, я просто убью тебя.
– Жаль, – театрально вздохнул Крейд, принимая наконец настоящую боевую стойку. – Ну что же. Посмотрим, насколько ты хорош в драке и насколько готов к ней. Думаю, это будет интересно. Защищайся, Кондор!
– Ты хотел сказать – нападай?! – возразил тот и бросился навстречу Крейду, коротко взмахивая мечом. Через секунду могучие клинки сошлись. На мгновение антиполя лезвий погасили резонирующую волну друг друга, выбрасывая в воздух клубы микроскопических молний, похожих на радужную пыль. Затем еще и еще. Схватка началась.
Кондор не сомневался в успехе поединка. Мастерство князя Игрея дополнялось силой и быстротой наносинтетического тела, и он просто не мог проиграть человеку, коим являлся Крейд. Но когда тот, парировав очередной его удар, вдруг сделал молниеносный выпад и оставил глубокий порез на груди Кондора, первые, пока еще смутные сомнения зародились в его душе. Силдон действовал слишком быстро. Слишком. Так быстро не мог двигаться ни один человек! Или же просто он, Кондор, очень медлителен? Осыпаемый, словно блестками, энергетической «пылью» от бесконечных соприкосновений молекулярных лезвий, Крейд изящно уходил от самых замысловатых выпадов Кондора, будто дразнил противника безумным танцем смерти. И похоже, он совсем не уставал. Кондор, впрочем, тоже.
Новый взмах меча Силдона, и новый порез, украсивший на этот раз щеку Кондора, понявшего наконец, что так просто ему поединок не выиграть. Непонятно каким образом, но Крейд наверняка использовал биостимуляторы и метаускорители, дающие ему столько энергии и сил. А раз он решил смухлевать, то чем хуже Кондор? Ему уже давно надоела игра по правилам. Хватит!
Откатившись назад и тем самым на несколько секунд выйдя из боя, он вновь задействовал свои надпочечники, выделяющие «боевой» гормон иккенетол. Теперь он умел делать это мгновенно. Огненной волной энергия тут же разлилась по венам, многократно ускоряя метаболизм синтетического тела.
И вновь молекулярные клинки взметнулись в воздух, с шипением и свистом рассекая его невидимую плоть. И снова мерцающее облако высвобождаемой энергии окутало дерущихся в зале, не спеша растворяться, а лишь мягко потрескивая и наполняя пространство вокруг свежим запахом озона. С новой, бешеной мощью Кондор продолжил схватку, нанося сокрушительные удары с чудовищной быстротой. На какое-то время ему даже удалось переломить ход сражения и нанести Крейду несколько незначительных, но все-таки чувствительных ран, на которые, впрочем, сам Силдон не обратил никакого внимания, что было вполне естественно, если он находился под воздействием биостимуляторов, притупляющих чувствительность к боли. Но затем, когда окутанное голубой дымкой лезвие меча Крейда ускользнуло из-под оборонительного удара Кондора и с чуть слышным скрежетом распороло весь его правый бок, смахивая широкий лоскут кожи и часть ребра, сомнения Кондора мгновенно выросли до катастрофических размеров. Силдон просто не мог двигаться так виртуозно. Этого просто не могло быть!
От неожиданности отпрянув назад, Кондор бросил исполненный изумления взгляд сначала на изуродованный бок, затем на соперника.
– Что-то не так? – донесся до него спокойный голос Крейда. У него даже не сбилось дыхание!
– Ничего, – поспешил ответить Кондор, пользуясь минутной паузой, дабы перегруппировать силы. Он знал, что в данный момент использует далеко не все ресурсы собственного тела, и лихорадочно пытался исправить положение дел.
– Тогда закончим РАЗМИНОЧНЫЙ тур, – усмехнулся Силдон, легко поигрывая своим мечом в воздухе. – Покажи наконец, на что ты действительно способен, наносинтон. Охотники уже здесь. У тебя осталось очень мало времени.
– Тогда не будем мешкать, – сказал Кондор и, вновь вводя свое тело в режим боя, взмахнул мечом, чувствуя, как беззвучно вибрирует от потока могучей энергии рукоятка-генератор. Одновременно с этим новая, еще более мощная волна огня прокатилась по его телу, а когда миллисекунду спустя иккенетол сделал свое дело, Кондор уже наносил удар за ударом, пытаясь сломить непробиваемую доселе оборону врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Конечно, гораздо проще установить жесткую тиранию в других параллелях, чем в своем собственном мире.
– Нам нужны только их ресурсы. Возможно, рабочая сила. Не обязательно даже делать их рабами.
– В своих мечтах ты уже поработил их. Хочешь создать новую Римскую империю? Плебеи и патриции. Да ты настоящий псих, – со злостью сказал Кондор. – А как насчет тех, кто отдал жизнь во имя твоей великой империи? Моя жена, дочь, друг, невеста? Они были согласны с тобой? Ты спрашивал?
– Не надо нелепых обвинений, Кондор, жертвы есть всегда, – поморщился Крейд. – И кстати… Вот ты говоришь: твоя жена, дочь, брат, кто-то там еще… А твои ли они, ответь мне? Кем вообще ты считаешь себя? Кондоратом Ару? Кондором Игреем или… – Крейд не знал, как звали третьего, кем больше всего и был сейчас Кондор. – Но это не суть важно. Остается только вопрос: кто ты, безликий наносинтон? Не утруждайся, я сам отвечу тебе. Ты НИКТО. Ни один из трех синхронов, собранных в этом теле. Дерапсатия пожрала прежних тебя, словно конфету, ничего не осталось, только красивая обертка и немного шоколадной крошки. Так как же ты можешь утверждать, что я убил твоего друга, когда нет доказательств, что это был твой друг? А если так, то, значит, я не мог быть причастным к смерти твоей жены. Да, еще я умудрился похитить невесту! Но это совсем уже глупо. Или ты собирался стать двоеженцем? У Кондората Ару была жена, у князя Игрея – невеста, прекрасная юная княжна По. У тебя же нет никого. Ты – ноль, Кондор, ты НИЧТО. Ты новорожденный ублюдок дерапсатии, переполненный чувством вины за смерть людей, на которых не имеешь никаких прав. Уясни одно, Кондор: тебя прежнего уже нет и тебя нового еще нет, ты сейчас застрял где-то на стадии эмбриона. Думаю, пора сделать аборт.
Крейд все говорил и говорил, его слова казались болезненно правдивыми, но Кондор уже не слушал врага. Он просто не желал больше слушать речи безумца. Он мысленно прощался и просил прощения.
«Прости меня, любимая, – мысленно шептал он своей возлюбленной По. – Прости меня, но я не могу… Просто не могу отступить сейчас. Если я решусь все бросить, покорюсь, склоню голову перед этим безумцем, то возненавижу себя потом за неиспользованный шанс остановить его, пока это еще в моих силах. Не знаю, поняла бы ты меня, ведь сейчас я предаю тебя. Я могу подарить тебе жизнь, но вместо этого стремлюсь отнять жизнь у другого. Не надо принимать мою сторону, ибо даже мне кажется, что она ошибочна, но по-другому я уже не могу. Я стал жестоким и безумным в своем противостоянии, я потерял все и, наверно, уже ничего не обрету, но если ты слышишь меня – прости. И… прощай».
Кондор исподлобья посмотрел на Силдона. Его губы непроизвольно растянулись в презрительной ухмылке. Крейд умолк на полуслове. Он понял – время громких речей заканчивается, понял и что последует дальше.
– Знаешь, – проговорил Кондор, начиная медленно двигаться в сторону врага и заставляя того пятиться к стене. – Все говорили мне: не суйся не в свое дело, помалкивай, забейся в самый темный угол или заползи под камень, не мути воду, иначе Крейд раздавит тебя. Вы на разных уровнях, и, сколько бы ты ни плевал в него, все равно попадешь только в себя. У него есть власть, и он достаточно безумен, дабы использовать ее так, как ему заблагорассудится. Но сегодня я понял – встречаются безумцы и поопаснее. Например, я. Один человек в мире Артема Ливагина как-то сказал: «Всякий Дракон порождает святого Георгия и гибнет от его руки». Конечно, я вовсе не святой, но ты тот самый дракон, что породил меня, нравится тебе это или нет. И сегодня я остановлю тебя раз и навсегда!
С этими словами Кондор бросился на врага. Ему не нужно было больше оружие – он сам был им. Человеческое тело так слабо… Требуется только один хороший удар, дабы избавить этот мир от ненавистного врага. Но и в этот раз Кондор не рассчитал всего.
В своем стремлении выжить Крейд оказался необыкновенно проворен. Не зря он так целенаправленно пятился к стене, вдоль которой располагались длинные ряды одинаковых по виду шкафов. Кто же знал, что в каждом из них хранятся новейшие виды вооружения, разработанные в лабораториях Крейда. Любое оружие, на выбор. Но выбирать было некогда, и Крейд схватил первое, что попалось ему под руку, – молекулярный клинок, моментально активируя его и пуская в дело. Впрочем, учитывая его страсть к фехтованию, выбор мог быть вполне осмысленным. Взмах – и еще не успевший остановиться Кондор чуть не налетел на узкое стальное лезвие, уже успевшее генерировать на своей поверхности тончайшую пленку резонирующего антиполя, разрушающего молекулярные связи в точке соприкосновения.
Но и Кондор оказался достаточно быстр. Ловко уйдя от смертоносного удара, он ухитрился приблизиться к Силдону практически вплотную и, хотя удар получился в общем-то скомканным, отбросить Крейда в сторону, также получая доступ к молекулярным клинкам. Пальцы обхватили прохладный пластик рукояти.
– Вот теперь посмотрим, кто кого, – прошептал он, активируя оружие.
34
Они стояли на широкой площадке посреди центрального исследовательского павильона, сжимая в руках тяжелые рукояти молекулярных мечей, лезвия которых, генерируя мощное антиполе, способны были с одинаковой легкостью резать и масло, и камень, и плоть. Как живую, так и синтетическую.
Они стояли, прожигая друг друга взглядом. Два воина, два мира, две неукротимые ярости, призванные сражаться до самого конца, пока смерть одного не остудит ненависть в сердце другого.
Да, один из них умрет. Это случится сегодня, сейчас, возможно, уже через несколько минут. Иного исхода быть просто не могло. Во всяком случае, Кондор готов был убить, так же как и умереть. Он потерял все, чем обладали три его синхрона, и если и обрел что-то взамен, так только безумную жажду мести, не способную заполнить всей пустоты души. А когда происходит подобное, человеку уже не страшно терять последнее – собственную жизнь. Да и сколько ему осталось, даже если он победит? Еще совсем недавно он, журналист Артем Ливагин, счел бы сложившую ситуацию безумием, а свою одержимость смертью – преждевременной дорогой в психушку. Но тогда все было совсем иначе. И он был совсем другим. Он еще не зажимал рукой рану на животе Анны, чувствуя, как жизнь неотвратимо покидает ее израненное тело, сочась между пальцами и растекаясь по одежде теплым алым пятном. Он не прощался с Арсоном, считая каждый его вздох, не слушал последнюю исповедь Ворга, мечтавшего об одном-единственном поцелуе, но так и не получившего его. Тогда за него еще не отдавали жизнь, и он не готов был расстаться с ней за кого-то другого. Но теперь он изменился. Он способен убить и готов умереть. И он больше не боится метаморфозы, произошедшей с ним.
– Знаешь, что мне нравится в тебе, – проговорил Крейд, заметно осмелев с того мгновения, как в его руках появилось оружие. – Твои глаза.
– Красивые? – едко спросил Кондор, начиная медленно обходить Сиддона сбоку, рассчитывая расстояние для броска. Заметив это движение, противник тоже плавно заскользил по залу, выдерживая прежнее расстояние между ними.
– Если красота – понятие относительное, то твои глаза поистине прекрасны, – проговорил он и, заметив озадаченное выражение на лице Кондора, пояснил: – В них нет ни капли страха, только неудержимый гнев и ураган страсти. Но не бешенство, нет. Бешенство – это безумие, а ты отнюдь не безумен. Просто сейчас ты превратился в поток яростного пламени мщения. Сама Смерть испугается, окунувшись в темную глубину твоих глаз. Но не я.
– Конечно, ведь именно ты наполнил их мраком. – Кондор помолчал, а потом добавил: – Сказано красиво, но все же будем трепаться дальше или начнем?
– А чем так плох наш разговор? – не унимался Крейд. Кажется, он просто тянул время. – Я лично никуда не спешу. Для смерти всегда есть время, неужели ты так жаждешь приблизить ее? Давай немного поговорим. Я еще раз поделюсь своими злобными планами о мировом господстве, ты произнесешь торжественную клятву биться со мной до конца и избавить мир от Зла. В общем, все как в глупых приключенческих романах. Идет?
– Нет, – спокойно, в такт Крейду ответил Кондор. – Пожалуй, я просто убью тебя.
– Жаль, – театрально вздохнул Крейд, принимая наконец настоящую боевую стойку. – Ну что же. Посмотрим, насколько ты хорош в драке и насколько готов к ней. Думаю, это будет интересно. Защищайся, Кондор!
– Ты хотел сказать – нападай?! – возразил тот и бросился навстречу Крейду, коротко взмахивая мечом. Через секунду могучие клинки сошлись. На мгновение антиполя лезвий погасили резонирующую волну друг друга, выбрасывая в воздух клубы микроскопических молний, похожих на радужную пыль. Затем еще и еще. Схватка началась.
Кондор не сомневался в успехе поединка. Мастерство князя Игрея дополнялось силой и быстротой наносинтетического тела, и он просто не мог проиграть человеку, коим являлся Крейд. Но когда тот, парировав очередной его удар, вдруг сделал молниеносный выпад и оставил глубокий порез на груди Кондора, первые, пока еще смутные сомнения зародились в его душе. Силдон действовал слишком быстро. Слишком. Так быстро не мог двигаться ни один человек! Или же просто он, Кондор, очень медлителен? Осыпаемый, словно блестками, энергетической «пылью» от бесконечных соприкосновений молекулярных лезвий, Крейд изящно уходил от самых замысловатых выпадов Кондора, будто дразнил противника безумным танцем смерти. И похоже, он совсем не уставал. Кондор, впрочем, тоже.
Новый взмах меча Силдона, и новый порез, украсивший на этот раз щеку Кондора, понявшего наконец, что так просто ему поединок не выиграть. Непонятно каким образом, но Крейд наверняка использовал биостимуляторы и метаускорители, дающие ему столько энергии и сил. А раз он решил смухлевать, то чем хуже Кондор? Ему уже давно надоела игра по правилам. Хватит!
Откатившись назад и тем самым на несколько секунд выйдя из боя, он вновь задействовал свои надпочечники, выделяющие «боевой» гормон иккенетол. Теперь он умел делать это мгновенно. Огненной волной энергия тут же разлилась по венам, многократно ускоряя метаболизм синтетического тела.
И вновь молекулярные клинки взметнулись в воздух, с шипением и свистом рассекая его невидимую плоть. И снова мерцающее облако высвобождаемой энергии окутало дерущихся в зале, не спеша растворяться, а лишь мягко потрескивая и наполняя пространство вокруг свежим запахом озона. С новой, бешеной мощью Кондор продолжил схватку, нанося сокрушительные удары с чудовищной быстротой. На какое-то время ему даже удалось переломить ход сражения и нанести Крейду несколько незначительных, но все-таки чувствительных ран, на которые, впрочем, сам Силдон не обратил никакого внимания, что было вполне естественно, если он находился под воздействием биостимуляторов, притупляющих чувствительность к боли. Но затем, когда окутанное голубой дымкой лезвие меча Крейда ускользнуло из-под оборонительного удара Кондора и с чуть слышным скрежетом распороло весь его правый бок, смахивая широкий лоскут кожи и часть ребра, сомнения Кондора мгновенно выросли до катастрофических размеров. Силдон просто не мог двигаться так виртуозно. Этого просто не могло быть!
От неожиданности отпрянув назад, Кондор бросил исполненный изумления взгляд сначала на изуродованный бок, затем на соперника.
– Что-то не так? – донесся до него спокойный голос Крейда. У него даже не сбилось дыхание!
– Ничего, – поспешил ответить Кондор, пользуясь минутной паузой, дабы перегруппировать силы. Он знал, что в данный момент использует далеко не все ресурсы собственного тела, и лихорадочно пытался исправить положение дел.
– Тогда закончим РАЗМИНОЧНЫЙ тур, – усмехнулся Силдон, легко поигрывая своим мечом в воздухе. – Покажи наконец, на что ты действительно способен, наносинтон. Охотники уже здесь. У тебя осталось очень мало времени.
– Тогда не будем мешкать, – сказал Кондор и, вновь вводя свое тело в режим боя, взмахнул мечом, чувствуя, как беззвучно вибрирует от потока могучей энергии рукоятка-генератор. Одновременно с этим новая, еще более мощная волна огня прокатилась по его телу, а когда миллисекунду спустя иккенетол сделал свое дело, Кондор уже наносил удар за ударом, пытаясь сломить непробиваемую доселе оборону врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52