– Я тоже много думал об этом, – уныло ответил садовод. – Но где взять деньги? У меня же почти ничего нет.
– Ничего нет? – недоверчиво переспросил Энсон. – А сад? Вы знаете, что любой директор банка даст вам ссуду, как только увидит это великолепие?
– Вы странный человек, мистер Энсон, – с горечью сказал Барлоу, – страховой агент, и вдруг такой идеалист. Где вы видели банк, дающий ссуды под великолепие?
– Вы знаете, я уже забыл, что пришел сюда в качестве страхового агента, – быстро ответил Энсон, – настолько все здесь красиво… Ваше искусство дает вам практически неограниченные возможности, мистер Барлоу. Какая сумма нужна вам, чтобы начать свое дело? У меня масса влиятельных знакомых в Прютауне, Бренте и Лэмбсвиле, и все они просто мечтают иметь такие роскошные сады. Я мог бы свести их с вами. Итак, сколько вам нужно для начала?
У Барлоу загорелись глаза.
– Это серьезный вопрос, мистер Энсон, – произнес он, беря страхового агента под руку, – давайте войдем в дом, если не возражаете. Там все и обсудим.
– Я задержусь сегодня вечером, Энн, – сказал Энсон секретарше. – Надо оформить один заковыристый полис. Вы можете быть свободны.
Когда она ушла, Энсон взял из сейфа четыре бланка страхового полиса, положил их на стол и, откинувшись в кресле, закурил сигарету. Прошло пять дней с того момента, как он уговорил Барлоу застраховаться на пять тысяч долларов. Прежде чем оформить полис, Барлоу должен был пройти медосмотр, и это заняло довольно много времени.
– Большое преимущество страхования в вашем случае, – сказал Энсон, спеша заполнить неловкую паузу, возникшую после упоминания о медосмотре, – заключается в том, что вы сможете выхлопотать у директора вашего банка заем на три тысячи долларов через год после подписания страхового договора. Вам нужно только внести взнос в размере ста пятидесяти долларов, чтобы воспользоваться этим правом.
Барлоу нахмурился и принялся задумчиво тереть грязный бинт на порезанном пальце.
– Вы хотите сказать, что я вынужден ждать год до получения нужной мне суммы? – переспросил он, снова начиная колебаться.
– Извините, мистер Барлоу, но несколько минут назад вы сказали, что у вас нет вообще никакой надежды получить заем, – спокойно ответил Энсон. – Так что судите сами, стоит ли игра свеч. Заключив договор, вы получаете возможность уже через год купить участок и начать свое дело.
– Ну хорошо, согласен… Что от меня требуется?
– Сразу же после медицинского осмотра я принесу вам страховой полис, и вы его подпишете, – сказал Энсон, – а если вы сделаете первый взнос наличными, я предложу вам пятипроцентную скидку.
Услыхав о скидке, Барлоу мгновенно согласился.
Энсон взял один из бланков, вставил в машинку и тщательно заполнил. Это был полис на пять тысяч долларов, в котором говорилось, что в случае кончины Барлоу страховое пособие должна получить его вдова. На втором бланке он напечатал то же самое, а вот в третьем и четвертом экземпляре вместо пяти тысяч долларов проставил пятьдесят. Если Барлоу заметит несоответствие, вину всегда можно будет свалить на машинистку.
Примерно в четверть седьмого утра Филипп Барлоу внезапно проснулся в холодном поту.
Четверг!
Сегодня он решил отправиться в парк Вэла Джейсона в надежде найти там мальчишек и девчонок, предающихся любовным утехам на задних сиденьях автомобилей.
Он встал с кровати, подошел к туалетному столику и взглянул в зеркало. Потом повернулся и приблизился к шкафу у противоположной стены. Он прислушался, затем вытащил из кармана пижамы ключ, открыл шкаф и осмотрел лежавший в дальнем ящике револьвер. Рядом с оружием валялась белая купальная шапочка. Он поднял ее и натянул на голову, затем взял две резиновые подушечки и положил их за щеки. Вновь повернувшись к зеркалу, он с удовольствием отметил, что узнать в нем заведующего отделом садового инвентаря из магазина Фремели теперь невозможно. Доходяга с ввалившимися щеками превратился в лысого круглолицего страшилу, вид которого мог привести в ужас даже самого Джерри Хогана!
Барлоу взял револьвер и улыбнулся, нащупав пальцем курок.
«Скоро эта игрушка скажет свое слово», – пробормотал он себе под нос.
Он положил оружие обратно в шкаф, снял шапочку, выплюнул подушечки. Потом запер шкаф на ключ и, насвистывая, направился в ванную. Двадцать минут спустя он возвратился в комнату, оделся, снова открыл шкаф и, взяв шапочку и подушечки, положил все это в карман. Немного поколебавшись, он все же оставил револьвер на месте. В коридоре Барлоу остановился у комнаты Мэг, прижал ухо к запертой двери и прислушался. Мэг спокойно спала наверху.
Парк Вэла Джейсона был излюбленным местом свиданий молодых людей, которым посчастливилось раздобыть автомобиль, но не повезло с комнаткой в какой-нибудь дешевой гостинице. В любое время года в парке постоянно можно было найти две-три машины, на которых сюда приезжали желающие вкусить райское блаженство.
В этот четверг шел дождь, и под деревьями стояло всего два автомобиля: маленький английский «лейланд» и старый «бьюик». Съежившись в кустах, Барлоу внимательно разглядывал машины, стоявшие в сотне футов одна от другой.
– Джеф! – внезапно донесся до его настороженного слуха женский крик. – Что ты делаешь, Джеф?! Нет, нет не надо!
Кричала девушка, сидевшая в «бьюике», и Барлоу решил идти к этой машине. Он медленно двинулся вперед, то и дело останавливаясь и оглядываясь по сторонам. Белая шапочка блестела в лунном свете, как череп.
– Давай, давай, приятель, не слушай ее! – послышался из «лейланда» мужской голос и вслед за ним истерический девичий смешок.
Барлоу пожалел, что у него нет револьвера. Озираясь, он приблизился к «бьюику». Когда девушка в машине застонала, он упал на колени и, тихо зарычав, исступленно впился ногтями в мокрую землю.
Энсон просматривал кипу поступивших запросов и вызовов, когда зазвонил телефон. Трубку сняла Энн, и Энсон, увидев, как ее милое личико принимает озабоченное выражение, понял, что звонит Мэддокс.
Смутно чувствуя приближение опасности, Энсон протянул руку и, взяв у Энн трубку, поднес ее к уху. Его сердце учащенно забилось, и лишь огромным напряжением воли он заставил себя говорить спокойно:
– Энсон у телефона.
– Вы мне нужны, – прокаркал Мэддокс, не тратя времени на приветствия, – завтра вы свободны?
– Постараюсь выкроить полчасика. Что-нибудь серьезное?
– А вы думаете, я стал бы отрывать вас от дел только для того, чтобы поточить лясы? – леденящим кровь голосом отчеканил шеф контрольной службы. – Жду вас завтра в десять утра.
Услышав короткие гудки, Энсон бросил трубку и подошел к окну, стараясь скрыть от Энн испуганное выражение своего мгновенно побледневшего лица. Полис Барлоу на пятьдесят тысяч долларов надлежащим образом оформленный и подписанный, был отправлен в генеральную дирекцию три дня назад. Почему Мэддокс так быстро обратил на него внимание?
– Что ему нужно? – с любопытством спросила Энн.
Сделав над собой усилие, Энсон вернулся к столу и сел.
– Ума не приложу, – бросил он, принимаясь за следующую стопку бумаг, – наверное, какая-нибудь формальность, вы же его знаете…
Энсон ощутил странный холодок в сердце. Господи, Барлоу еще и не думал умирать, а этот дьявол в человеческом обличье уже места себе не находит! Впрочем, Мэддокс мог вызывать его и по другому вопросу. А если не по другому? Энсон нервным движением зажег сигарету.
«Что ж, – подумал он, – пусть уж лучше весь план сорвется сейчас, чем тогда, когда уже не будет пути назад…»
Петти Шоу, секретарша Мэддокса, при появлении Энсона оторвала пальцы от клавиатуры пишущей машинки и, подняв голову, приветливо улыбнулась.
– Здравствуйте, Джон, рада вас видеть. Что новенького?
Энсон улыбнулся в ответ. Петти была любимицей всех сотрудников «Нэшнл фиделити». Эта красивая девушка отличалась редким умом и обладала особым даром утешать расстроенных страховых агентов, когда те, взмыленные и измученные, вылетали из кабинета Мэддокса обратно в приемную.
– Спасибо, все по-прежнему, – ответил Энсон. – Не знаете случайно, что ему от меня нужно?
– Водекс попал в аварию на автомобиле, и шеф хочет отвертеться от уплаты. Ему нужно знать ваше мнение по этому поводу.
У Энсона отлегло от сердца.
– Вот скряга! – воскликнул он. – Вечно у него какая-нибудь блажь! Дело совершенно ясное: придется нам раскошеливаться.
Петти пожала плечами и включила селектор. Ее лицо приняло безразличное выражение.
– Мистер Энсон пришел, сэр.
– Пропустите, – зашипел в динамике сухой старческий голос шефа контрольной службы.
Энсон вошел в кабинет. Сидя за большим, заваленным грудой бумаг столом, Мэддокс рассеянно читал какой-то полис. У Мэддокса были плечи боксера и ноги карлика, поэтому он никогда не вставал из-за стола, если в кабинете находился кто-нибудь еще. Он без конца курил, стряхивая пепел куда попало, отчего его прекрасно сшитый костюм был весь вымазан серыми пятнами.
Мэддокс посмотрел на Энсона так, будто перед ним был его заклятый враг, и откинулся в кресле.
– Входите, садитесь. Этот каналья Водекс…
Пока Энсон устраивался в кресле, шеф контрольной службы успел наслать на голову попавшего в аварию клиента сто разных проклятий, а затем, безнадежно махнув рукой, потянулся за новой сигаретой.
– Придется платить, – пробурчал он. – Сорок тысяч долларов… Да вы меня в гроб вгоните! Где были ваши глаза, Энсон? Впрочем, и слепой увидит, что эта скотина Водекс – законченный алкоголик! Вы думаете только о своих комиссионных, больше ни о чем. Будь у вас хоть капля здравого смысла, мы могли бы сэкономить сорок тысяч.
– В мои обязанности входит лишь заключение страховых договоров, – сухо ответил Энсон. – Заверяет полисы доктор Стивенс, к нему и обращайтесь. А если вам не нравится, как я работаю, можете заявить об этом Бэрроу.
Бэрроу был президентом «Нэшнл фиделити» – единственным в компании человеком, которому подчинялся Мэддокс.
– Ну ладно, ладно, – примирительным тоном проговорил шеф контрольной службы. – Не будем ссориться. Поймите, Энсон, это моя погибель! Сорок тысяч! Вы можете себе такое представить? А этот идиот Стивенс… Господи, да он не способен распознать пьяницу, даже когда тот дышит ему в лицо!
– Водекс не был пьяницей, – возразил Энсон. – В тот вечер он выпил совершенно случайно.
Мэддокс пожал плечами и даже попытался улыбнуться.
– Хорошо, покончим с этим. Как ваши дела, Энсон? Трудности позади?
– Как сказать, с напускным равнодушием ответил Энсон. – Месяц был не больно удачный, но у меня на примете есть пара клиентов, готовых застраховать жилища и произведения искусства.
– Что ж, неплохо, – Мэддокс кивнул и выудил из кучи бумаг на столе какой-то страховой полис. Просмотрев его, он поднял глаза на Энсона и внимательно оглядел страхового агента с ног до головы. – А что это за Барлоу и как вам удалось расколоть его на пятьдесят тысяч?
Энсон напрягся.
– Барлоу? – переспросил он. – Да, это действительно большая удача. Он запросил информацию, и я смог его зацепить.
– И раскрутить на такую сумму?
Мэддокс повертел полис перед глазами и положил на стол.
– Кто он такой и где вы его откопали?
– Филипп Барлоу – один из лучших садоводов во всех Соединенных Штатах, – ответил Энсон, – он работает в отделе садового инвентаря в универмаге Фремели. Я не знаю, интересуют ли вас цветы, но садовод он действительно великолепный.
– Я интересуюсь только работой, которой у меня, благодаря вам и вашим коллегам, невпроворот, – отрезал Мэддокс. – Значит, этот малый служит у Фремели. Откуда у него деньги на такой дорогой полис?
– Он хочет использовать его, чтобы получить заем и начать свое дело. Года через два он выплатит нам всю сумму.
– Очень любезно с его стороны, – буркнул Мэддокс. – А если за это время он между делом свернет себе шею, мы должны будем выложить пятьдесят тысяч?
– Стивенс заявил, что Барлоу проживет сто лет.
– Да что вы мне тычете в нос вашего коновала Стивенса! – вскипел Мэддокс. – Он даже алкоголика распознать не может!
Энсон не ответил. Он смотрел, как шеф контрольной службы зажигает новую сигарету.
– Получит страховку миссис Барлоу. Это что, его жена?
– Да, – Энсон почувствовал, как сжимается его сердце.
– Что она собой представляет?
– Ей примерно двадцать семь лет, – ответил Энсон, – недурна… Большего ничего сказать не могу, потому что даже не разговаривал с ней. У меня сложилось впечатление, что Барлоу – очень счастливая и благополучная чета, – осторожно добавил он.
Мэддокс снова взял полис и принялся рассматривать его.
– Почему он заплатил первый взнос наличными?
– Потому, что хранит деньги дома. Что-нибудь не так?
Мэддокс поморщился.
– Не знаю. Все-таки тысяча двести долларов – деньги немалые, произнес он задумчиво. – У него нет счета в банке?
– Я не спрашивал.
Мэддокс выпустил из широких ноздрей две струйки дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16