– выпалил вдруг Евгений. Он обращался ко мне мысленно, виртуально, это была всего лишь фигура речи.
Но все это я сообразил потом, сначала на автомате ответив Женьке его же голосом:
– Да ты бы еще полчаса с ней цацкался!
Возникла пауза.
– Это не я говорю… – прошептал Евгений и дико огляделся вокруг.
49
Я уже говорил, Сурок, что для курьера проблемы контакта между живыми и мертвыми не существует? Ну так вот. Воплотился в таксиста – и контактируй сколько душе угодно. Человек различит чужой голос среди суматохи собственных мыслей. И уж тем более поймет, что из его рта вырвались не те слова, которые он собирался сказать. Я уже делал так, когда кричал на споткнувшуюся Фаину, пребывая в ее теле. Некоторые курьеры сознательно поступают подобным образом. Это совсем не трудно. Проблема, конечно, в том, что люди совершенно не готовы к такому повороту событий. Им легче поверить, что они сошли с ума. Поэтому такие выходки, хотя и противоречат Уставу, не могут всерьез повлиять на Баланс.
Мне следовало затаиться. Женька решил бы, что ему померещилось, что он под впечатлением поездки на кладбище. Но соблазн был слишком велик. А вдруг удастся поговорить с ним по-настоящему?!
Мой голос зазвучал в Женькиной голове:
«Давай-ка уйдем отсюда. Здесь слишком людно, и на тебя уже начали оборачиваться. Вон там, под кустом сирени, отличная лавочка…»
Евгений медлил, продолжая привлекать внимание своим опрокинутым лицом. Проще всего было заставить его пересесть. Но мне не хотелось им манипулировать!
«Ну давай же! – уговаривал я. – Да, это я, Егор Гобза, только не надо кричать, не надо так резко вскакивать… Осторожно, стол! Черт!»
– Черт! – вслух воскликнул Евгений, потирая ушибленное колено. Потом подозвал официантку, вручил ей деньги за Златино мороженое и, прихрамывая, поковылял к скамейке.
Я был по возможности краток. Тем не менее Евгений сотню раз меня перебивал восклицаниями: «Пора, пора мне в отпуск!», «Нет, у меня точно крыша едет!» и «Этого не может быть!». Я с трудом убедил его, что орать вслух не обязательно. Достаточно подумать, я услышу.
Когда я закончил, мы снова закурили на пару. Потом я осторожно сказал:
«Женька! Привет».
«Привет, – отозвался он. – Знаешь, если я не спятил и в самом деле разговариваю с тобой, то я очень рад. Вообще-то мне не привыкать. Поначалу я все время с тобой разговаривал. Советовался. Сам за тебя отвечал».
«Сейчас только не утруждайся отвечать, – попросил я. – Расскажи лучше, как живешь. Как дела в „Горизонте“?»
«А ты не знаешь? – смутился Евгений. – Я думал, мертвые все знают про живых».
«У нас, конечно, есть бездельники, которые подглядывают за живыми, но я не из их числа, – проворчал я. – Ничего не знаю!»
«У нас все хорошо. Твою долю я выкупил у твоих родителей, они же были наследниками. Я хорошо заплатил, по-честному. Черт, если по совести, то вся фирма их, я же понимаю, это ты меня, дурака, пожалел тогда… Но по документам…»
Женька оправдывался, как будто к нему явился злобный, мстительный санги и взывает к голосу совести. Я попытался положить этому конец:
«Слушай, расслабься. Я тебе ясно сказал тогда: это – твое. И жалость тут ни при чем. Мне казалось, ты понял».
– Я понял, – вслух сказал он и, спохватившись, прикрыл рот ладонью.
«Значит, ты со мной в Англию, Егор?»
«Да, только до Лондона. Потом пересяду на другой рейс», – усмехнулся я. Действительно, в Лондоне мне предстояло воплотиться в какую-то девчонку и выполнить поручение Джан. А потом в теле еще одного таксиста добраться до родового поместья Мэллори.
«Что я могу для тебя сделать?» – спросил Женька.
Я мысленно пожал плечами.
Он настаивал:
«Нет, ты подумай. Я могу прогулять тебя, где ты хочешь. Накормить чем-нибудь… И напоить. Мы можем поехать к твоему папе. Я поговорю с ним за тебя. Давай соображай! Что бы ты ни говорил, я твой должник. Я уж и не надеялся, что смогу с тобой расплатиться».
Я озадаченно соображал. Видеть отца и говорить с ним я не хотел. Боялся своих эмоций. Не стоит перегибать палку. Что касается прочего… Ты знаешь, Сурок, я и так могу заставить таксиста сделать все по-моему. Но провести настоящий земной вечер с другом – это совсем другое дело.
Однако мне пришла совсем хулиганская мысль.
«Ты будешь очень занят в Лондоне?» – поинтересовался я.
«Я лечу к друзьям. У меня будет неделя свободного графика. А что?»
И я объяснил Женьке что.
Предстоящее покушение на частную собственность заметно его смутило. Он вообще не любит авантюры. Но ему неудобно было отказаться – ведь он сам предложил мне помощь. Понимаю, я поступил по-свински… Но уж больно соблазнительна была перспектива отправиться в Йоркшир в компании толкового союзника, а не тупого зомби, за которого все придется решать мне. И в конце концов, Сурок, я ведь его не принуждал!
Поколебавшись немного, Евгений согласился.
Мы провели хороший вечер. Правда, из-за нашего внутреннего диалога у Женьки делалось идиотское лицо, и, чтобы не шокировать окружающих, мы сразу поехали к нему домой. Семейство было на даче, нам никто не мешал. Мы болтали допоздна – как в старые добрые времена. Очень интересно было узнать, как вели себя знакомые люди после моей смерти. Я так вошел во вкус беседы, что выспросил все детали похорон.
Насчет Атхарты я в откровения не пускался. Просто сказал: «Там все нормально, поверь мне на слово». Евгений кивнул и вопросов не задавал.
А на следующий день мы расстались в Хитроу. К студентке Робин Грэнет меня должен был привести другой таксист.
«Вон идет мужик с красным чемоданом, – сказал я Женьке. – Задержись в дверях, он заденет тебя плечом. Значит, мы с тобой договорились: завтра в десять утра, Рочестер-стрит, два. Не забудешь?»
«Нет», – ответил он, но как-то неуверенно.
Однако медлить было нельзя. Таксист с красным чемоданом, что-то буркнув, отодвинул нас в дверях. Соприкосновение длилось пару секунд. Я не раздумывая оставил Женьку и переместился в новое тело.
50
Оглушительно грохотала музыка, сверкала разноцветными огнями иллюминация. Робин Грэнет отмечала новоселье. Родители подарили ей просторную квартиру-студию, и она устроила вечеринку для одноклассников. Она позвала всех-всех, даже Харви Эвертона, тихоню и ботаника. Вон он, жалобно пялится на нее из угла…
Весь вечер Робин играла роль светской дамы, обнося своих гостей коктейлями. А потом решила: к черту! Метнувшись за ширму, сменила узкое черное платье на любимые красные джинсы и смешную футболку с рожицами. Так-то лучше! С победным воплем Робин ворвалась в толпу танцующих.
Пьяная подружка повисла у нее на плече. Потом приятель полез с поцелуями. Робин избавилась от обоих. Ей нравилось танцевать одной, любуясь своим отражением в зеркальной стене – таким длинноногим, веселым и конопатым.
И тут я осторожно обратил ее внимание на Харви. Парень стоял у стены с бутылочкой кока-колы и делал вид, что увлечен беседой с таким же невзрачным очкариком. На самом деле он косился на танцующих и, наверное, завидовал им. На миг его глаза встретились с моими – то есть с глазами Робин – он страшно смутился и судорожно допил кока-колу до дна.
Влюблен, усмехнулась Робин. «Так почему бы не сделать ему подарок? – вкрадчиво шепнул я. – Всего один танец. Парень месяц будет потом вспоминать…» Я старался быть ненавязчивым, но Робин нахмурилась, удивившись странной мысли. Музыкальный грохот прекратился, зазвучала лирическая мелодия. «А что? Это будет забавно», – улыбнулась Робин. Тряхнув огненно-красными волосами, она пересекла зал и остановилась рядом с Харви.
– Хочешь со мной потанцевать? – надменно спросила она.
Очкарик не растерялся, отчаянно кивнул, сунул пустую бутылку другу и пошел за красоткой, как барашек на заклание.
Ну вот и все, с облегчением подумал я. Всего один танец. Один шанс вам, ребятки, и это ваше дело, как вы его используете. Главное, чтобы Робин в десять утра вышла из дома… И тут случилось страшное. Поручение Джан вдруг обернулось кошмаром, о котором я никому не могу рассказать. Только тебе, Сурок…
Из своего единственного шанса этот проклятый девственник Харви решил выжать все, что можно. Он был с Робин почти одного роста и в танце прижался щекой к ее щеке. Робин вздрогнула и бросила на Харви удивленный взгляд. Он положил руки ей на талию – туда, где футболка сбилась, оставив полоску обнаженной кожи. От его ладоней исходило головокружительное тепло. Робин закрыла глаза. Я с ужасом почувствовал, как напряглась ее – моя!!! – грудь. А потом мы с Харви долго целовались. И Робин сказала: «Через полчаса все уйдут. А ты останься». Оставив обалдевшего Харви посреди зала, она с визгом бросилась к подругам, скрывая возбуждение за напускным весельем.
А потом все ушли. Я все еще надеялся, что Робин опомнится и вытолкает Харви за дверь. Так нет же! Сероглазый тихоня чем-то зацепил ее.
Робин сорвала футболку и начала расстегивать на Харви рубашку. Я едва не скулил от отчаяния: нет, нет, нет! Я едва сдерживался, чтобы не выдать свою панику. Чертова Джан! Речь ведь шла только о танце! Я не хочу, чтобы меня изнасиловал прыщавый подросток!
У меня еще оставалась возможность заставить мою таксистку передумать. Но тут Харви снял очки, и его лицо стало по-детски беззащитным. Он не верил своему счастью… Как жестоко будет обломать его сейчас! И есть же такое понятие, как мужская солидарность… Я прикинул, хотелось бы мне прямо сейчас выяснить, что чувствует женщина во время оргазма, содрогнулся при этой мысли и… переселился в тело Харви.
Ха! Где мои семнадцать лет, Сурок… Впрочем, сейчас не об этом.
К утру я вернулся в тело Робин. Я старался не прислушиваться к ее ощущениям и не смотреть на случившееся в том ракурсе, что это я сам себя только что… В полдесятого Робин проводила Харви, которому надо было перед занятиями забежать домой. А ровно в десять она, блаженно щурясь от солнечного света, выскочила на улицу.
Женьки у дверей не было.
Только теперь до меня дошло, чем я рискую, нарушив маршрут. Встреча, предусмотренная прогнозом, не может не состояться. Заранее известно, что будущий таксист не проспит, не угодит под машину, а выйдет в точку рандеву ровно в указанное время. А с Женькой мы просто договорились. Он мог попасть в пробку. Или, избавившись от моего присутствия, решить, что я ему почудился. Я тянул время, Робин копошилась в сумке, в пятый раз проверяя, взяла ли она тетрадь по химии. Что делать? Время встречи с назначенным по маршруту таксистом уже прошло. Не тащить же мне в Роудшир эту глупую девчонку?
Слава богу! На улице появился Евгений: вертит головой, пытаясь определить номер дома, и вот-вот свернет не туда. Забыв о конспирации, я рысью пустил Робин навстречу импозантному лысоватому незнакомцу. Боюсь, бедной девушке придется всерьез заняться своим психическим здоровьем… Повинуясь внезапному импульсу, она тронула прохожего за плечо. Женька отскочил от неожиданности.
«Спокойно, спокойно, – сказал я ему. – Я уже здесь».
«Ох… – В его голосе прозвучало не то облегчение, не то разочарование. – А я-то подумал, наша встреча мне приснилась. Классная девочка, – кивнул он вслед уходящей Робин. – У тебя с ней что-нибудь было?»
«Ну можно и так сказать», – уклончиво ответил я.
51
Дорогу и дом разделяло поле. Сплошные кочки, овраги, старые овечьи тропы… Дом, как положено, стоял на холме – серая каменная громадина с башенками и флюгерочками. Так вот с чего сэр Перси скопировал свой дом в Хани-Дью! Последние лучи заката падали на зеленый склон, блестели на проводах – единственном намеке на современность в этом идиллическом уголке.
– Обожаю классическую Англию, – мечтательно произнес Евгений. – Чувствую себя Дживсом и Вустером в одном лице.
«Что? – не понял я. – А, это такой сериал?»
«Это герои моих любимых книжек, село! – фыркнул Евгений. – Между прочим, им время от времени приходилось совершать кражи».
«А-а. И как, удачно?»
«Ну… Вустеру обычно доставалось».
«Тогда давай мы оба будем Дживсами, – предложил я. – И для начала уйдем с автобусной остановки. Ты парень заметный, не стоит привлекать внимания. Я же говорил, надо было достать накладные усы…»
Уютная ложбина, заросшая лопухом, крапивой и какими-то лиловыми цветочками, спрятала нас от нежелательных свидетелей. Здесь мы продолжили строить коварные замыслы.
«За четыреста лет ничего не изменилось», – сказал Евгений, разворачивая план дома.
Разумеется, взять на Землю иллюзорный листок бумаги с планом, нарисованным сэром Перси, я не мог. Но я предусмотрительно выучил его наизусть, и в автобусе Женька под моим руководством нарисовал его.
«Да, смотри: коллекция редкостей – в правом крыле. Уверен, она там и осталась. Что там еще расположено? Хозяйский кабинет?»
«Интересно, а как обстоят дела с сигнализацией? На окна я бы точно поставил. А на внутреннюю дверь? Если хозяева часто заходят в музей, может быть, и нет… А сами экспонаты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Но все это я сообразил потом, сначала на автомате ответив Женьке его же голосом:
– Да ты бы еще полчаса с ней цацкался!
Возникла пауза.
– Это не я говорю… – прошептал Евгений и дико огляделся вокруг.
49
Я уже говорил, Сурок, что для курьера проблемы контакта между живыми и мертвыми не существует? Ну так вот. Воплотился в таксиста – и контактируй сколько душе угодно. Человек различит чужой голос среди суматохи собственных мыслей. И уж тем более поймет, что из его рта вырвались не те слова, которые он собирался сказать. Я уже делал так, когда кричал на споткнувшуюся Фаину, пребывая в ее теле. Некоторые курьеры сознательно поступают подобным образом. Это совсем не трудно. Проблема, конечно, в том, что люди совершенно не готовы к такому повороту событий. Им легче поверить, что они сошли с ума. Поэтому такие выходки, хотя и противоречат Уставу, не могут всерьез повлиять на Баланс.
Мне следовало затаиться. Женька решил бы, что ему померещилось, что он под впечатлением поездки на кладбище. Но соблазн был слишком велик. А вдруг удастся поговорить с ним по-настоящему?!
Мой голос зазвучал в Женькиной голове:
«Давай-ка уйдем отсюда. Здесь слишком людно, и на тебя уже начали оборачиваться. Вон там, под кустом сирени, отличная лавочка…»
Евгений медлил, продолжая привлекать внимание своим опрокинутым лицом. Проще всего было заставить его пересесть. Но мне не хотелось им манипулировать!
«Ну давай же! – уговаривал я. – Да, это я, Егор Гобза, только не надо кричать, не надо так резко вскакивать… Осторожно, стол! Черт!»
– Черт! – вслух воскликнул Евгений, потирая ушибленное колено. Потом подозвал официантку, вручил ей деньги за Златино мороженое и, прихрамывая, поковылял к скамейке.
Я был по возможности краток. Тем не менее Евгений сотню раз меня перебивал восклицаниями: «Пора, пора мне в отпуск!», «Нет, у меня точно крыша едет!» и «Этого не может быть!». Я с трудом убедил его, что орать вслух не обязательно. Достаточно подумать, я услышу.
Когда я закончил, мы снова закурили на пару. Потом я осторожно сказал:
«Женька! Привет».
«Привет, – отозвался он. – Знаешь, если я не спятил и в самом деле разговариваю с тобой, то я очень рад. Вообще-то мне не привыкать. Поначалу я все время с тобой разговаривал. Советовался. Сам за тебя отвечал».
«Сейчас только не утруждайся отвечать, – попросил я. – Расскажи лучше, как живешь. Как дела в „Горизонте“?»
«А ты не знаешь? – смутился Евгений. – Я думал, мертвые все знают про живых».
«У нас, конечно, есть бездельники, которые подглядывают за живыми, но я не из их числа, – проворчал я. – Ничего не знаю!»
«У нас все хорошо. Твою долю я выкупил у твоих родителей, они же были наследниками. Я хорошо заплатил, по-честному. Черт, если по совести, то вся фирма их, я же понимаю, это ты меня, дурака, пожалел тогда… Но по документам…»
Женька оправдывался, как будто к нему явился злобный, мстительный санги и взывает к голосу совести. Я попытался положить этому конец:
«Слушай, расслабься. Я тебе ясно сказал тогда: это – твое. И жалость тут ни при чем. Мне казалось, ты понял».
– Я понял, – вслух сказал он и, спохватившись, прикрыл рот ладонью.
«Значит, ты со мной в Англию, Егор?»
«Да, только до Лондона. Потом пересяду на другой рейс», – усмехнулся я. Действительно, в Лондоне мне предстояло воплотиться в какую-то девчонку и выполнить поручение Джан. А потом в теле еще одного таксиста добраться до родового поместья Мэллори.
«Что я могу для тебя сделать?» – спросил Женька.
Я мысленно пожал плечами.
Он настаивал:
«Нет, ты подумай. Я могу прогулять тебя, где ты хочешь. Накормить чем-нибудь… И напоить. Мы можем поехать к твоему папе. Я поговорю с ним за тебя. Давай соображай! Что бы ты ни говорил, я твой должник. Я уж и не надеялся, что смогу с тобой расплатиться».
Я озадаченно соображал. Видеть отца и говорить с ним я не хотел. Боялся своих эмоций. Не стоит перегибать палку. Что касается прочего… Ты знаешь, Сурок, я и так могу заставить таксиста сделать все по-моему. Но провести настоящий земной вечер с другом – это совсем другое дело.
Однако мне пришла совсем хулиганская мысль.
«Ты будешь очень занят в Лондоне?» – поинтересовался я.
«Я лечу к друзьям. У меня будет неделя свободного графика. А что?»
И я объяснил Женьке что.
Предстоящее покушение на частную собственность заметно его смутило. Он вообще не любит авантюры. Но ему неудобно было отказаться – ведь он сам предложил мне помощь. Понимаю, я поступил по-свински… Но уж больно соблазнительна была перспектива отправиться в Йоркшир в компании толкового союзника, а не тупого зомби, за которого все придется решать мне. И в конце концов, Сурок, я ведь его не принуждал!
Поколебавшись немного, Евгений согласился.
Мы провели хороший вечер. Правда, из-за нашего внутреннего диалога у Женьки делалось идиотское лицо, и, чтобы не шокировать окружающих, мы сразу поехали к нему домой. Семейство было на даче, нам никто не мешал. Мы болтали допоздна – как в старые добрые времена. Очень интересно было узнать, как вели себя знакомые люди после моей смерти. Я так вошел во вкус беседы, что выспросил все детали похорон.
Насчет Атхарты я в откровения не пускался. Просто сказал: «Там все нормально, поверь мне на слово». Евгений кивнул и вопросов не задавал.
А на следующий день мы расстались в Хитроу. К студентке Робин Грэнет меня должен был привести другой таксист.
«Вон идет мужик с красным чемоданом, – сказал я Женьке. – Задержись в дверях, он заденет тебя плечом. Значит, мы с тобой договорились: завтра в десять утра, Рочестер-стрит, два. Не забудешь?»
«Нет», – ответил он, но как-то неуверенно.
Однако медлить было нельзя. Таксист с красным чемоданом, что-то буркнув, отодвинул нас в дверях. Соприкосновение длилось пару секунд. Я не раздумывая оставил Женьку и переместился в новое тело.
50
Оглушительно грохотала музыка, сверкала разноцветными огнями иллюминация. Робин Грэнет отмечала новоселье. Родители подарили ей просторную квартиру-студию, и она устроила вечеринку для одноклассников. Она позвала всех-всех, даже Харви Эвертона, тихоню и ботаника. Вон он, жалобно пялится на нее из угла…
Весь вечер Робин играла роль светской дамы, обнося своих гостей коктейлями. А потом решила: к черту! Метнувшись за ширму, сменила узкое черное платье на любимые красные джинсы и смешную футболку с рожицами. Так-то лучше! С победным воплем Робин ворвалась в толпу танцующих.
Пьяная подружка повисла у нее на плече. Потом приятель полез с поцелуями. Робин избавилась от обоих. Ей нравилось танцевать одной, любуясь своим отражением в зеркальной стене – таким длинноногим, веселым и конопатым.
И тут я осторожно обратил ее внимание на Харви. Парень стоял у стены с бутылочкой кока-колы и делал вид, что увлечен беседой с таким же невзрачным очкариком. На самом деле он косился на танцующих и, наверное, завидовал им. На миг его глаза встретились с моими – то есть с глазами Робин – он страшно смутился и судорожно допил кока-колу до дна.
Влюблен, усмехнулась Робин. «Так почему бы не сделать ему подарок? – вкрадчиво шепнул я. – Всего один танец. Парень месяц будет потом вспоминать…» Я старался быть ненавязчивым, но Робин нахмурилась, удивившись странной мысли. Музыкальный грохот прекратился, зазвучала лирическая мелодия. «А что? Это будет забавно», – улыбнулась Робин. Тряхнув огненно-красными волосами, она пересекла зал и остановилась рядом с Харви.
– Хочешь со мной потанцевать? – надменно спросила она.
Очкарик не растерялся, отчаянно кивнул, сунул пустую бутылку другу и пошел за красоткой, как барашек на заклание.
Ну вот и все, с облегчением подумал я. Всего один танец. Один шанс вам, ребятки, и это ваше дело, как вы его используете. Главное, чтобы Робин в десять утра вышла из дома… И тут случилось страшное. Поручение Джан вдруг обернулось кошмаром, о котором я никому не могу рассказать. Только тебе, Сурок…
Из своего единственного шанса этот проклятый девственник Харви решил выжать все, что можно. Он был с Робин почти одного роста и в танце прижался щекой к ее щеке. Робин вздрогнула и бросила на Харви удивленный взгляд. Он положил руки ей на талию – туда, где футболка сбилась, оставив полоску обнаженной кожи. От его ладоней исходило головокружительное тепло. Робин закрыла глаза. Я с ужасом почувствовал, как напряглась ее – моя!!! – грудь. А потом мы с Харви долго целовались. И Робин сказала: «Через полчаса все уйдут. А ты останься». Оставив обалдевшего Харви посреди зала, она с визгом бросилась к подругам, скрывая возбуждение за напускным весельем.
А потом все ушли. Я все еще надеялся, что Робин опомнится и вытолкает Харви за дверь. Так нет же! Сероглазый тихоня чем-то зацепил ее.
Робин сорвала футболку и начала расстегивать на Харви рубашку. Я едва не скулил от отчаяния: нет, нет, нет! Я едва сдерживался, чтобы не выдать свою панику. Чертова Джан! Речь ведь шла только о танце! Я не хочу, чтобы меня изнасиловал прыщавый подросток!
У меня еще оставалась возможность заставить мою таксистку передумать. Но тут Харви снял очки, и его лицо стало по-детски беззащитным. Он не верил своему счастью… Как жестоко будет обломать его сейчас! И есть же такое понятие, как мужская солидарность… Я прикинул, хотелось бы мне прямо сейчас выяснить, что чувствует женщина во время оргазма, содрогнулся при этой мысли и… переселился в тело Харви.
Ха! Где мои семнадцать лет, Сурок… Впрочем, сейчас не об этом.
К утру я вернулся в тело Робин. Я старался не прислушиваться к ее ощущениям и не смотреть на случившееся в том ракурсе, что это я сам себя только что… В полдесятого Робин проводила Харви, которому надо было перед занятиями забежать домой. А ровно в десять она, блаженно щурясь от солнечного света, выскочила на улицу.
Женьки у дверей не было.
Только теперь до меня дошло, чем я рискую, нарушив маршрут. Встреча, предусмотренная прогнозом, не может не состояться. Заранее известно, что будущий таксист не проспит, не угодит под машину, а выйдет в точку рандеву ровно в указанное время. А с Женькой мы просто договорились. Он мог попасть в пробку. Или, избавившись от моего присутствия, решить, что я ему почудился. Я тянул время, Робин копошилась в сумке, в пятый раз проверяя, взяла ли она тетрадь по химии. Что делать? Время встречи с назначенным по маршруту таксистом уже прошло. Не тащить же мне в Роудшир эту глупую девчонку?
Слава богу! На улице появился Евгений: вертит головой, пытаясь определить номер дома, и вот-вот свернет не туда. Забыв о конспирации, я рысью пустил Робин навстречу импозантному лысоватому незнакомцу. Боюсь, бедной девушке придется всерьез заняться своим психическим здоровьем… Повинуясь внезапному импульсу, она тронула прохожего за плечо. Женька отскочил от неожиданности.
«Спокойно, спокойно, – сказал я ему. – Я уже здесь».
«Ох… – В его голосе прозвучало не то облегчение, не то разочарование. – А я-то подумал, наша встреча мне приснилась. Классная девочка, – кивнул он вслед уходящей Робин. – У тебя с ней что-нибудь было?»
«Ну можно и так сказать», – уклончиво ответил я.
51
Дорогу и дом разделяло поле. Сплошные кочки, овраги, старые овечьи тропы… Дом, как положено, стоял на холме – серая каменная громадина с башенками и флюгерочками. Так вот с чего сэр Перси скопировал свой дом в Хани-Дью! Последние лучи заката падали на зеленый склон, блестели на проводах – единственном намеке на современность в этом идиллическом уголке.
– Обожаю классическую Англию, – мечтательно произнес Евгений. – Чувствую себя Дживсом и Вустером в одном лице.
«Что? – не понял я. – А, это такой сериал?»
«Это герои моих любимых книжек, село! – фыркнул Евгений. – Между прочим, им время от времени приходилось совершать кражи».
«А-а. И как, удачно?»
«Ну… Вустеру обычно доставалось».
«Тогда давай мы оба будем Дживсами, – предложил я. – И для начала уйдем с автобусной остановки. Ты парень заметный, не стоит привлекать внимания. Я же говорил, надо было достать накладные усы…»
Уютная ложбина, заросшая лопухом, крапивой и какими-то лиловыми цветочками, спрятала нас от нежелательных свидетелей. Здесь мы продолжили строить коварные замыслы.
«За четыреста лет ничего не изменилось», – сказал Евгений, разворачивая план дома.
Разумеется, взять на Землю иллюзорный листок бумаги с планом, нарисованным сэром Перси, я не мог. Но я предусмотрительно выучил его наизусть, и в автобусе Женька под моим руководством нарисовал его.
«Да, смотри: коллекция редкостей – в правом крыле. Уверен, она там и осталась. Что там еще расположено? Хозяйский кабинет?»
«Интересно, а как обстоят дела с сигнализацией? На окна я бы точно поставил. А на внутреннюю дверь? Если хозяева часто заходят в музей, может быть, и нет… А сами экспонаты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47