«Люди — вечные дети, — подумал Сиберт, — в детстве их пугает темнота, а в старости — смерть».
Толкнув дверь, он вошел в дом.
Лифт как всегда не работал, пришлось подниматься по лестнице. На пятом этаже, подойдя к нужной ему комнате, у двери ее он увидел женщину. Сердце Сиберта чуть не лопнуло, когда он увидел у нее в руках белый конверт.
Мягко, но решительно он отобрал его.
— Мисс Джентри, мы же договорились, что отнесете вы его после шести, — тихо, но с заметным напряжением в голосе сказал он, — а сейчас еще нет и пяти.
— Мне что, по-вашему, делать нечего, как только бегать туда-сюда по лестнице и разносить какие-то письма? — обиделась она. — Шла сюда, заодно и письмо прихватила.
— Если бы вы знали, как это важно…
Старая женщина виновато улыбнулась.
— Простите, но ведь ничего страшного не случилось?
— Кто знает…
Подождав, пока стихнут шаги консьержки, Сиберт под светом единственной на весь коридор лампочки вслух прочел надпись на двери:
— Барбара Макфарленд, — и добавил про себя: «Бессмертная».
С той стороны двери послышались звонкие шаги. Почти струсив, Сиберт хотел было рвануть от двери, но тут же взял себя в руки. Дверь открылась.
— Эдди! — удивленно и радостно воскликнула девушка. — А я уж решила, что ты пропал навсегда.
«Не так уж она и красива, — подумал Сиберт. — Банальное личико, обыкновенные каштановые волосы. Но как выразительны светло-карие глазки. Впрочем, что это я… Девчонка что надо! Крепенькая, цветущая, здоровая, да еще и…»
— Здравствуй, малышка, — нежно прошептал он. — Я только-только приехал и сразу к тебе. Ну как ты тут? Все в порядке?
— Глупенький, — ласково ответила она, — ну что может со мной случиться? — Она откинула голову, пухлые губки ее чуть приоткрылись.
Сиберт быстро сказал:
— Немедленно собери свои вещи, что влезут в одну сумку. Мы немедленно уезжаем.
— Но как же я могу все бросить и просто взять да уехать? — недоуменно спросила она. — Что случилось?
— Ты меня любишь? А раз так, сделаешь все, как я прошу, — твердо сказал он. — Не надо вопросов. Я вернусь через полчаса. Уложи вещи и будь готова. Объясню все потом.
— Да, Эдди…
Он вознаградил ее нежным поцелуем и многообещающе улыбнулся.
— Ну, я пошел. Дверь закрой на замок и никому, кроме меня, не открывай.
Пройдя в конец коридора, он зашел в свою комнату, рухнул в кресло. Волна усталости обрушилась на него. Прикрыв глаза, он расслабился, но через пять минут заставил себя подняться. Вскрыл письмо. Прочитал:
«Милая Барби!
Возможно, ты являешься самой ценной дичью за всю историю охоты на человека…»
Он разорвал письмо на мелкие клочки, сжег их в пепельнице и тщательно перемешал пепел. Сел за стол, вставил в машинку лист бумаги. Пальцы его с ошеломляющей скоростью застучали по клавишам:
«Недалеко от Вашингтона в хорошо укрепленном семиэтажном здании находится штаб организации, тратящей в год 100 000 000 долларов в течение уже пятидесяти лет. Для достижения своей цели она будет тратить деньги еще пятьдесят лет и еще…
Существует чудо, за которым она охотится.
Бессмертие — вот имя этому чуду.
Вы лишь третий человек, который узнает правду, не считая основателей корпорации, которые тщательно скрывают эту зловещую тайну.
Так пусть же тайное станет явным!
Организацией этой является Национальный научно-исследовательский институт. Именно он охотится на детей Картрайта.
Естествен вопрос: во имя чего эти поиски, что обходятся в 100 000 000 долларов в год, а за пятьдесят лет — 5000 000 000?
Дело в том, что Картрайт бессмертен! Предполагается, что… дети его унаследуют этот феномен.
Сам по себе этот факт не был бы столь важным, если бы фактор иммунитета к смерти не находился в самой его крови, конкретнее — в одном из гамма-глобулинов, который и оказывает сопротивление болезни под названием «смерть». Организм Картрайта производит антитела против самой смерти, из-за чего его кровеносная система постоянно омолаживается, а клетки организма бесперебойно получают полноценное питание и никогда не умирают.
При переливании крови гамма-глобулин попадает в организм пациента и быстро омолаживает его. К сожалению, эффект этот временный, дней на тридцать — сорок, не более.
Для поддержания эффекта пришлось бы переливать кровь Картрайта каждый месяц, что, несомненно, убило бы его. Во всяком случае его здоровью был бы нанесен непоправимый ущерб. Кроме того, пришлось бы заключить Картрайта в тюрьму, чтобы всегда иметь его под рукой.
Благодаря случайному переливанию крови пятьдесят лет назад он узнал о своем бессмертии и бежал, спасая жизнь. Изменив фамилию, спрятался. Предполагается, что он выполняет библейский завет — плодиться и заселять Землю.
И только в этом его спасение: распространить ген бессмертия настолько, чтобы его нельзя было истребить, тогда поиски потеряют смысл. И единственная надежда его в том, что все человечество однажды станет бессмертным.
Только это может дать ему шанс прожить много столетий. Разумеется, если он не погибнет случайно, из-за людской жадности или подлости.
Картрайт исчез, но путь его был реставрирован, впрочем, лишь в первые двадцать лет. В одном из кабинетов института есть карта, где обозначен маршрут его скитаний за все эти годы. Отражены метания человека, бежавшего от всепоглощающего страха человечества перед смертью. Предполагая, что за это время он не раз стал отцом, агенты корпорации тщательно обследовали этот путь в поисках его детей.
Если хоть одного из них найдут, то высосут у него всю кровь без остатка. Но для начала его заставят производить детей, чтобы в конце концов гамма-глобулина хватило для омоложения около пятидесяти человек.
Когда-то их было сто. Это самые богатые люди мира. К этому времени более половины из них умерло. По предварительной договоренности имущество их перешло институту для финансирования дальнейших поисков.
Эти люди оказывают огромное влияние на правительства всего мира и ничего не боятся, кроме смерти. И если они преуспеют, то не будет иметь никакого значения, что человечество станет бессмертным. Каждым его шагом будут управлять эти богатые «вампиры», которые у тому времени возьмут под свой контроль всю цивилизацию.
Человеку не для чего станет жить».
Перечитав текст, Сиберт исправил несколько ошибок и сложил листки вчетверо. Потом напечатал на маленьком конверте:
«Я доверяю это вашей совести и вашей чести журналиста. В течение тридцати дней не вскрывайте конверт. Я надеюсь, что если пошлю за ним раньше этого срока, то найду конверт невскрытым. Я доверяю вам».
Текст он вложил в этот конверт, заклеил, а на конверте побольше напечатал:
«Заместителю редактора газеты „Канзас-сити стар“.
Не имело смысла доверять этот конверт правительственным чиновникам. Дело даже не в том, что их могли подкупить, просто этот рынок подвержен разным случайностям. Продавались, возможно, и газетчики, но сами они, как правило, не искали покупателей.
Сиберт проверил свой маленький пистолет, убедился, что обойма полна, а предохранитель снят, и положил его в карман пиджака. Осторожно приоткрыв дверь, он выглянул в темный вонючий коридор. Единственная лампочка уже не горела.
Он тихо притворил дверь, немного постоял, прислушиваясь, затем направился к почтовому ящику, что висел тут же, на стене, и опустил письмо в щель.
— Хочешь подстраховаться, Эдди?
Вздрогнув, Сиберт сунул руку в карман пиджака и резко повернулся. От дальней стены отделилась тень и направилась к нему. Приблизившись, она превратилась в тощего мужчину среднего роста. Тонкие губы его на смуглом лице растянулась в примирительную улыбку.
— А-а, Лес, — облегченно вздохнул Сиберт. — Ты чего здесь торчишь?
— Кончай, Эдди. Не крути мне мозги. Ты ведь знаешь, что мне нужно. Где малыш?
— Ты о чем, Лес?
— Не придуряйся. Я от Локке. Брыкаться не советую.
— Как ты меня нашел?
— А я и не терял тебя. Я твоя тень, Эдди. Вспомни стишок. Ты наверняка учил его в детстве: «Ходишь ты за мной весь день, Маленькая моя тень». Ты, наверное, думал, что Локке совсем уж стар, но забыл, что он далеко не глуп. Он все твои трюки наперед просчитал. Ну зачем, дурашка, ты сунулся в это дело? А где тебя поджидать, мне Локке сказал. — Голос Леса посуровел. — Гони малыша, Эдди!
— Шел бы ты…
— Ну и есть — дурашка! Трудно ли сообразить, что малыш в этом здании и, может, даже на этом этаже? Иначе чего ради ты бы тут мотался? Мне очень жаль, Эдди. Прости, но ты сам виноват.
Рука с тяжелым крупнокалиберным пистолетом стала медленно подниматься.
Сиберт дважды выстрелил сквозь карман. Дважды. Коридор откликнулся на выстрелы приглушенным раскатом. На костлявом лице Леса мелькнуло удивление, тут же сменившееся гримасой боли. Тело его покачнулось, пригибаясь, словно под сильным ветром, он медленно скорчился, завалился набок и упал.
Поспешно вынув пистолет, Сиберт несколько раз хлопнул по рваной дыре в кармане — материя начала тлеть. Резко хлопнул третий выстрел. Пуля кувалдой ударила Сиберта в грудь и отбросила его к почтовому ящику. Он зажал рану на груди левой рукой и, не целясь, выстрелил в сторону вспышки.
В темноте кто-то охнул, потом протяжно застонал. С лестницы рухнуло чье-то тело. Ударившись об пол, оно влажно хрустнуло.
В потолок мертво уставилось старое сморщенное лицо в обрамлении седых волос.
— У вас очень веселая гостиница, мисс Джентри, — тихо сказал Сиберт.
Засмеявшись, он тут же закашлялся. На губах выступила розовая пена…
… Кто-то хлестал его по щекам. Кто-то издалека звал его:
— Эдди! Эдди!
Он попытался открыть глаза. Все вокруг пошло колесом.
— Эдди, Эдди! — голос срывался на истерику. — Что случилось, Эдди? Ты весь в крови.
— А-а, это ты, Барби… Привет, — с трудом ответил Сиберт. — Такая история… С тобой опасно иметь дело… Надо бы поскорее убраться отсюда.
Он схватил девушку за руку. Кое-как, опираясь о нее, поднялся.
— Почему ты ранен? Мы не можем никуда идти. Тебе срочно нужна медицинская помощь… Ой… А тут еще двое… мертвые… Мисс Джентри…
— Забавная баба эта Джентри, — криво усмехнулся Сиберт. — Тем более мертвая. Сука старая! Это она в меня стреляла. Ходу, малышка! У нас очень мало времени. Вообще-то они охотятся за тобой. Ладно, потом объясню…
Барбара довела его до лестницы. Там ноги у него подкосились, и он опять сел на пол. Взяв его правую руку, она положила ее себе на плечо и обняла за талию. По бесконечной лестнице они начали осторожно спускаться вниз, еще вниз, повернули. Опять вниз. Лестница кончилась, но Сиберт вконец обессилел.
Как сквозь туман виделся широкий холл первого этажа. До боли напрягая глаза, Сиберт щурился, тщетно пытаясь прогнать муть. «Так же, наверное, видят старики в свой последний час, — подумал он. — Тело медленно-медленно умирает. Притупляются все чувства, а затем отключаются одно за другим. Еще чуть-чуть и… смерть».
Кто-то говорил. Слова молоточками больно отдавались в голове. С трудом он сообразил, что это Барбара пытается привлечь его внимание.
— Ну, куда же нам теперь? — приставала она.
Думать было мучительно трудно и больно.
— Надо спрятаться… Где угодно… Не верь никому. Против нас весь мир.
Серо-грязный туман окутывал его. Это могло бы быть сном, если бы не болела грудь. Он коснулся ее рукой. Посмотрел на ладонь, она была в чем-то темном. Чтобы разглядеть цвет, надо было сосредоточиться, но в глазах вновь потемнело…
Сиберт приподнялся на локте. Удивился, что это у него получилось. Глаза, наконец, сфокусировались, и он увидел грязные стены подвала. Затем понял, что склонившаяся над ним женщина — Барбара. Тут же на кровати сидел мужчина в белом халате.
— Прочь!.. — прохрипел Сиберт. — Не дамся.
Барбара мягко, но настойчиво уложила его.
— Это врач, Эдди.
Он почувствовал себя чуть получше. Этот тип и вправду похож на врача. Хотя кто его знает… Верить нельзя никому.
Медленно, украдкой Сиберт сунул руку в карман. Пистолет исчез.
Незнакомец вложил шприц в продолговатый футляр, а сам футляр — в кармашек черной сумки. «Так… укол он мне уже сделал», — подумал Сиберт.
— Все, более я ему ничем помочь не могу, — мрачно сообщил врач. — Дыру в груди я зашил, но еще две остались в легком. Нужны соответствующий уход и, конечно, время. А здесь он скорее всего помрет. Он уже умирает, мне кажется. Удивляюсь, что он еще в сознании и даже разговаривает.
— А если сделать переливание крови? — спросила Барбара.
— Все равно, что лить воду в решето. Да и не здесь же! Его немедленно нужно отправить в госпиталь.
— Я могу дать свою кровь.
— Глупости! Как, спрашивается, я проверю ее здесь на совместимость? Не говоря уж об этой грязи…
— Делайте, что вам говорят, — ледяным тоном сказала Барбара.
В ее руке Сиберт увидел свой пистолет. Дуло смотрело в лоб доктору. От напряжения ее рука побелела.
Врач нахмурился…
— Какая у вас группа крови? — спросил он Сиберта.
— Первая, резус — отрицательный, — чуть слышно ответил тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16