– Он пошел к двери. – Хорошо бы он оказался просто сборищем придурков, которые коллекционируют французские романы. Очень на это надеюсь.
Усмехнувшись, Армстронг ничего не ответил и только хитро глянул Хансену вслед. Он обратил внимание на полушутливую догадку детектива: слово «Норман» вызывало ассоциации с Францией. Там, в Париже, также был филиал клуба. Но филиалы имелись и в других местах, там, где изучение французской литературы выглядело бы несколько странно.
Очевидно, что «Норман-клуб» преследует некие цели, отличные от заявленных. Название его вовсе не обязательно связано с Францией или даже с Европой. Оно связано… С чем?
Черт, опять двадцать пять… Мысли понеслись вскачь, перепрыгивая друг через друга, одна путанее другой, а в конце цепочки его ждет ответ столь неясный, что, добравшись до него, он не сумеет понять, что именно получил. Это был безумный танец безумного мима, разгадать который можно лишь интуитивно, но любая попытка применить логику обречена на провал.
Нахальный клоун-мим танцевал, то появляясь, то вдруг исчезая из освещенного круга на сцене и – главное – не переставая насмехаться над зрителем:
– Давай, дружище, лови меня! Я все вижу, а ты, такой большой, не видишь ни черта! Раз, два, три, четыре, пять – где меня искать? Ни за что и никогда не поймаете меня!
От этой мысли становилось жутко. Где-то рядом скрывалась леденящую душу истина, которая ловко ускользала от Армстронга всякий раз, когда тот пытался ее схватить. Истина эта напоминала о себе постоянно – о ней говорили по радио, кричали и трубили во весь голос на переполненных улицах, с иронией она звучала в помпезных речах политиков, ее с придыханием нашептывали губы ослепших отшельников, о ней бормотали толпы молящихся.
Армстронга прошиб пот. Громоздкий и неповоротливый, как медведь в клетке, он топтался по ковру, туда-обратно, туда-обратно, туда-обратно. Под его тяжелыми шагами скрипели половицы. Туда-обратно. Когда открывается зоопарк? Пускают ли туда посетителей? Принесли они какие-нибудь булочки? "Она полюбит «Чиклеминт». Он яростно надавил правым кулаком на левую ладонь. Пора? Скоро шесть часов?
«Норман-клуб» ненавязчиво намекал о миллионах долларов в карманах его членов. У десятиэтажного здания был огромный арочный подъезд, а фасад облицован серым гранитом; и то и другое производило впечатление. За аркой находилась стеклянная вращающаяся дверь, а перед дверью располагался швейцар, наряженный, как увешанный звездами генерал игрушечной армии.
Поднявшись по широким мраморным ступенькам, Армстронг наткнулся на изящную «генеральскую» руку в белой перчатке.
– Прошу прощения, сэр, – услышал он хорошо поставленный голос.
– Пока не за что, – сказал Армстронг с дерзкой щедростью.
– Сэр, вход разрешен только членам клуба.
– А! – Армстронг сдвинул шляпу на лоб и почесал в затылке. «Генерал» наблюдал этот неизысканный жест с благовоспитанной снисходительностью, намекающей, что членство в клубе не для тех, кто привык почесываться. Между тем Армстронг оценивающе разглядывал швейцара. – Как стать членом? – спросил он.
– Нужно иметь рекомендации, сэр.
– От кого?
– От члена клуба, сэр.
– Ах да, конечно. – Армстронг слегка толкнул дверь, отчего она начала медленно поворачиваться. – Боюсь, чтобы убедить моего влиятельного друга дать рекомендацию, мне придется сперва войти.
«Генерал» воинственно нахмурился, сделал шаг вперед и вытянул руку шлагбаумом:
– Очень жаль, сэр…
Армстронг аккуратно наступил своей ножищей на лакированный ботинок швейцара и так же аккуратно толкнул его в грудь. «Генерал» моментально оказался в сидячем положении. Быстро оглядев улицу, Армстронг вошел в дверь и очутился в фойе, пол которого покрывал толстый ковер.
Некто с набриолиненными волосами взял у него шляпу и пальто и элегантным жестом указал на дверь в дальнем конце:
– Сюда, сэр.
– Благодарю вас. – Шагая по толстенному ковру, Армстронг добрался до двери, оглянулся и заметил, что снаружи, на улице, швейцар в униформе уже поднялся на ноги и принял исходное положение. Преследовать его швейцар не пытался – видно, не очень-то он был уверен в себе, а может, предоставил справляться с бесцеремонным чужаком внутренней службе. Удовлетворенно улыбнувшись, Армстронг открыл дверь и шагнул в проем.
Дверь бесшумно закрылась за ним, чуть слышно щелкнул замок, и единственный в комнате человек, сидевший за дальним столом, поднял голову. Это был смуглый, холеный мужчина с черными глазами.
Равнодушно оглядев гостя, он любезным тоном произнес:
– Рад видеть вас, мистер Армстронг. – Затем он изящной рукой указал на кресло: – Садитесь, пожалуйста. – И нажал кнопку на столе.
Осторожно усевшись, Армстронг громко произнес:
– Так вы меня знаете?
– Конечно, конечно. – Мужчина коротко и деланно рассмеялся. – Мы вас ждали. Мистер Ротман будет здесь с минуты на минуту. Уверяю вас, он не задержится.
– Отлично. – Армстронг закинул ногу за ногу и сердито уставился на смуглого, который, совершенно не обратив на это внимания, принялся за свои бумаги.
«Мы вас ждали!» Как, во имя всех святых, они могли его ждать? Никто не знал, что он придет сюда, кроме Хансена и разве что Мириам. Армстронг встал и направился обратно к двери. Попробовал ее открыть – как и следовало ожидать, она оказалась запертой. Он вернулся в кресло. Смуглый даже не поднял глаз и с безразличным видом продолжал возиться со своими бумагами.
– Где мистер Хансен? – обратился к нему Армстронг.
Человек посмотрел на него, в черных глазах мелькнула насмешка.
– Мистер Хансен? – Он задумался на пару секунд. – Ах да, мистер Хансен! Мы позаботимся о нем, если возникнет необходимость. – Он перевел взгляд на другую дверь: – А вот и мистер Ротман.
Сунув руку в карман, Армстронг поднялся из кресла. Вошедший оказался крупным, кряжистым мужчиной, немного склонным к полноте. Его красная физиономия была увенчана копной вьющихся белых волос. Любезно кивнув смуглому, Ротман с протянутой рукой энергично направился к Армстронгу:
– Мой дорогой мистер Армстронг! Рад приветствовать вас! – Его рукопожатие было энергичным и радушным. Похлопав Армстронга по плечу, он хохотнул: – А вы знаете, я даже держал пари, что вы появитесь не позже чем через десять дней.
– В самом деле? – хмуро сказал Армстронг. Он был озадачен. Такого приема он ожидал меньше всего. Слишком много нелепых неожиданностей во всем этом нелепом деле… – Кто рассказал вам? Хансен? – спросил он.
– Господи, мистер Армстронг, вы нас недооцениваете. Наши источники информации гораздо более надежны. – Снова хихикнув, он повел Армстронга к той двери, откуда вышел сам. Смуглый продолжал работать, не обращая на них внимания. – Не сомневаюсь, мистер Армстронг, что вы найдете нашу компанию совершенно непохожей на то, что вы предполагали увидеть, – но так случается почти со всеми, кто к нам приходит. Очень спокойная компания, очень. – Подойдя к двери, он широко распахнул ее: – Прошу.
Армстронг, еще не переступив порог, успел заметить небольшую группу, человек шесть, расположившихся вокруг какого-то аппарата, похожего на гигантскую видеокамеру. Он не успел ни оценить обстановку, ни что-то предпринять, ни даже пустить в ход кулаки, к чему был внутренне готов, ни даже отпрыгнуть в сторону или броситься на пол.
Эта картинка – «видеокамера» и люди возле нее – запечатлелась у него на сетчатке за мгновение до того, как из аппарата вырвался яркий голубой луч, и… сознание покинуло Армстронга, а огромное тело рухнуло на пол.
По комнате распространялся залах озона. Позади – смуглый человек хладнокровно перекладывал бумаги на своем столе, продолжая что-то писать.
Армстронг пришел в себя в роскошно обставленной камере; в горле у него пересохло, но руки-ноги были целы. Он лежал на кровати, а вокруг стояли инкрустированный столик, небольшое бюро, пара глубоких мягких кресел, электрический радиатор, стеллаж с книгами в отличных твердых переплетах и многое другое, чего обычно в камерах не бывает. Видя все это словно в тумане, Армстронг облизал пересохшие губы, поднялся, пошатываясь, добрел до умывальника, открыл до отказа кран с холодной водой и напился.
Двери в камере не было, вместо нее имелась толстая решетка из бериллиево-стальных прутьев дюймовой толщины. Подойдя к решетке, Армстронг выглянул в коридор. Противоположная стена была глухой, но по бокам его камеры находились еще две и, возможно, еще несколько – дальше по коридору. Тряхнув решетку, он крикнул:
– Есть тут кто-нибудь?
Кто-то зашевелился в соседней клетке справа. Ее обитатель подошел к своей решетке, но видеть друг друга узники не могли. Невидимый сосед Армстронга заговорил; судя по голосу, он был намного старше.
– Значит, вы пришли в себя? Долго ж вы были без сознания. За последние два часа я окликал вас раз десять. Как они вас взяли?
– Не знаю. Помню яркую голубую вспышку, а потом я сразу вырубился, будто меня нокаутировали. Где мы?
– Об этом, я сам хотел спросить вас. – Сосед помолчал немного и сказал: – В любом случае, сейчас вы на ногах, пришли в себя и сможете ответить на другой вопрос – очень для меня важный.
– Валяйте, – разрешил Армстронг, тщетно пытаясь высмотреть сквозь прутья хоть что-нибудь.
– Что такое жизнь?
– А?
– Что такое жизнь? – повторил человек.
– Странный вопрос. Зачем это вам?
– Совершенно необходимо! От ответа зависит моя жизнь. Я могу ее лишиться. Или даже хуже, если, конечно, такое бывает. Не знаю. Но я должен ответить на один вопрос, а он звучит именно так: что такое жизнь?
Вцепившись в решетку с такой силой, что побелели костяшки пальцев, Армстронг процедил сквозь зубы:
– Кто задал вам этот вопрос? Кому нужен ответ? Кто и почему угрожает вам?
– Если я расскажу вам, – возразил невидимый собеседник, – то вы начнете думать об этом, вместо того чтобы искать ответ на мой вопрос. Вы найдете мне ответ, хороший ответ, и вот тогда я расскажу вам то немногое, что знаю. – Его сотряс приступ сильнейшего кашля, затем он продолжил: – Напрягите же свои умственные способности, пока вы их еще не растеряли. Следующим будете вы. Один вопрос! И надеюсь, ради самого себя вы отыщете ответ?
– Это что – экзамен?
– Его придумали они. Провалившихся хоронят.
– Вы сошли с ума! – решил Армстронг. Оставив решетку в покое, он упал в кресло, вперив желчный взор в стену. Неужто его засунули в сумасшедший дом? Известно ведь, что туда легко попасть, но почти невозможно выйти. Если так, кто поместил его сюда и по чьему приказу? Что это, искусный и надежный метод, с помощью которого влиятельные персоны устраняют со своего пути непрошеных соглядатаев? Либо его недавняя навязчивая мысль о собственной ненормальности получила вдруг весомое подтверждение?
И значит, та голубая вспышка – всего лишь видение, бред сумасшедшего? Значит, он просто вдруг взял и попал в руки ни в чем не повинному добряку Ротману? Нервный шок, нервный тик, нервный… Или – опухоль мозга… Ну уж нет, его мозг мог выкинуть какой-либо фортель, но свое основное дело выполнял безотказно, и Армстронг сейчас ощущал прилив умственных сил.
Его задумчивый взор остановился на полке с книгами, но глаза не видели их, а уши слышали лишь тихое непрерывное бормотание узника из соседней камеры. Если они хотели его убрать, гораздо проще было сделать это раньше. Значит, они хотят вытянуть из него что-то, прежде чем заставить замолчать раз и навсегда. Возможно, их интересует секретная информация, за которой посылали рыжего. Вряд ли им требовался всего лишь удовлетворительный ответ на единственный отвлеченный вопрос. Заставлять жертву покупать себе жизнь одной крупицей философской премудрости – просто форменное издевательство.
«Что такое жизнь?»
Несмотря на весь свой рационализм, Армстронг никак не мог отделаться от этого вопроса, словно гвоздем засевшего у него в мозгу. Вопрос изводил его, пока он не встал с кресла, несколько раз прошелся из угла в угол и, в конце концов, обнаружил, что снова стоит у решетки.
– Эй! – обратился он к невидимому соседу. – А как вы сами считаете, что такое жизнь?
Сосед прекратил бормотать и подошел ближе.
– В детстве и юности меня учили, что жизнь – это средство, для достижения высших целей. Наверное, я должен ответить именно так. Но что, если этот ответ их не устроит? Вдруг они скажут, что я ответил неправильно?.. И тогда… и тогда…
– Ну? – нетерпеливо спросил Армстронг.
– Не знаю. Я не уверен, что ответ правильный, а он должен быть правильным! Вы сами поймете, как важно дать правильный ответ, когда они зададут вопрос вам!
Не обратив внимания на эту зловещую ремарку, Армстронг осведомился:
– Какие еще варианты вы придумали?
Сосед замялся, затем с сомнением произнес:
– Жизнь – это рост.
– Кристаллы тоже растут, – заметил Армстронг.
– Значит, неправильно. Как насчет того, что жизнь – это движение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Усмехнувшись, Армстронг ничего не ответил и только хитро глянул Хансену вслед. Он обратил внимание на полушутливую догадку детектива: слово «Норман» вызывало ассоциации с Францией. Там, в Париже, также был филиал клуба. Но филиалы имелись и в других местах, там, где изучение французской литературы выглядело бы несколько странно.
Очевидно, что «Норман-клуб» преследует некие цели, отличные от заявленных. Название его вовсе не обязательно связано с Францией или даже с Европой. Оно связано… С чем?
Черт, опять двадцать пять… Мысли понеслись вскачь, перепрыгивая друг через друга, одна путанее другой, а в конце цепочки его ждет ответ столь неясный, что, добравшись до него, он не сумеет понять, что именно получил. Это был безумный танец безумного мима, разгадать который можно лишь интуитивно, но любая попытка применить логику обречена на провал.
Нахальный клоун-мим танцевал, то появляясь, то вдруг исчезая из освещенного круга на сцене и – главное – не переставая насмехаться над зрителем:
– Давай, дружище, лови меня! Я все вижу, а ты, такой большой, не видишь ни черта! Раз, два, три, четыре, пять – где меня искать? Ни за что и никогда не поймаете меня!
От этой мысли становилось жутко. Где-то рядом скрывалась леденящую душу истина, которая ловко ускользала от Армстронга всякий раз, когда тот пытался ее схватить. Истина эта напоминала о себе постоянно – о ней говорили по радио, кричали и трубили во весь голос на переполненных улицах, с иронией она звучала в помпезных речах политиков, ее с придыханием нашептывали губы ослепших отшельников, о ней бормотали толпы молящихся.
Армстронга прошиб пот. Громоздкий и неповоротливый, как медведь в клетке, он топтался по ковру, туда-обратно, туда-обратно, туда-обратно. Под его тяжелыми шагами скрипели половицы. Туда-обратно. Когда открывается зоопарк? Пускают ли туда посетителей? Принесли они какие-нибудь булочки? "Она полюбит «Чиклеминт». Он яростно надавил правым кулаком на левую ладонь. Пора? Скоро шесть часов?
«Норман-клуб» ненавязчиво намекал о миллионах долларов в карманах его членов. У десятиэтажного здания был огромный арочный подъезд, а фасад облицован серым гранитом; и то и другое производило впечатление. За аркой находилась стеклянная вращающаяся дверь, а перед дверью располагался швейцар, наряженный, как увешанный звездами генерал игрушечной армии.
Поднявшись по широким мраморным ступенькам, Армстронг наткнулся на изящную «генеральскую» руку в белой перчатке.
– Прошу прощения, сэр, – услышал он хорошо поставленный голос.
– Пока не за что, – сказал Армстронг с дерзкой щедростью.
– Сэр, вход разрешен только членам клуба.
– А! – Армстронг сдвинул шляпу на лоб и почесал в затылке. «Генерал» наблюдал этот неизысканный жест с благовоспитанной снисходительностью, намекающей, что членство в клубе не для тех, кто привык почесываться. Между тем Армстронг оценивающе разглядывал швейцара. – Как стать членом? – спросил он.
– Нужно иметь рекомендации, сэр.
– От кого?
– От члена клуба, сэр.
– Ах да, конечно. – Армстронг слегка толкнул дверь, отчего она начала медленно поворачиваться. – Боюсь, чтобы убедить моего влиятельного друга дать рекомендацию, мне придется сперва войти.
«Генерал» воинственно нахмурился, сделал шаг вперед и вытянул руку шлагбаумом:
– Очень жаль, сэр…
Армстронг аккуратно наступил своей ножищей на лакированный ботинок швейцара и так же аккуратно толкнул его в грудь. «Генерал» моментально оказался в сидячем положении. Быстро оглядев улицу, Армстронг вошел в дверь и очутился в фойе, пол которого покрывал толстый ковер.
Некто с набриолиненными волосами взял у него шляпу и пальто и элегантным жестом указал на дверь в дальнем конце:
– Сюда, сэр.
– Благодарю вас. – Шагая по толстенному ковру, Армстронг добрался до двери, оглянулся и заметил, что снаружи, на улице, швейцар в униформе уже поднялся на ноги и принял исходное положение. Преследовать его швейцар не пытался – видно, не очень-то он был уверен в себе, а может, предоставил справляться с бесцеремонным чужаком внутренней службе. Удовлетворенно улыбнувшись, Армстронг открыл дверь и шагнул в проем.
Дверь бесшумно закрылась за ним, чуть слышно щелкнул замок, и единственный в комнате человек, сидевший за дальним столом, поднял голову. Это был смуглый, холеный мужчина с черными глазами.
Равнодушно оглядев гостя, он любезным тоном произнес:
– Рад видеть вас, мистер Армстронг. – Затем он изящной рукой указал на кресло: – Садитесь, пожалуйста. – И нажал кнопку на столе.
Осторожно усевшись, Армстронг громко произнес:
– Так вы меня знаете?
– Конечно, конечно. – Мужчина коротко и деланно рассмеялся. – Мы вас ждали. Мистер Ротман будет здесь с минуты на минуту. Уверяю вас, он не задержится.
– Отлично. – Армстронг закинул ногу за ногу и сердито уставился на смуглого, который, совершенно не обратив на это внимания, принялся за свои бумаги.
«Мы вас ждали!» Как, во имя всех святых, они могли его ждать? Никто не знал, что он придет сюда, кроме Хансена и разве что Мириам. Армстронг встал и направился обратно к двери. Попробовал ее открыть – как и следовало ожидать, она оказалась запертой. Он вернулся в кресло. Смуглый даже не поднял глаз и с безразличным видом продолжал возиться со своими бумагами.
– Где мистер Хансен? – обратился к нему Армстронг.
Человек посмотрел на него, в черных глазах мелькнула насмешка.
– Мистер Хансен? – Он задумался на пару секунд. – Ах да, мистер Хансен! Мы позаботимся о нем, если возникнет необходимость. – Он перевел взгляд на другую дверь: – А вот и мистер Ротман.
Сунув руку в карман, Армстронг поднялся из кресла. Вошедший оказался крупным, кряжистым мужчиной, немного склонным к полноте. Его красная физиономия была увенчана копной вьющихся белых волос. Любезно кивнув смуглому, Ротман с протянутой рукой энергично направился к Армстронгу:
– Мой дорогой мистер Армстронг! Рад приветствовать вас! – Его рукопожатие было энергичным и радушным. Похлопав Армстронга по плечу, он хохотнул: – А вы знаете, я даже держал пари, что вы появитесь не позже чем через десять дней.
– В самом деле? – хмуро сказал Армстронг. Он был озадачен. Такого приема он ожидал меньше всего. Слишком много нелепых неожиданностей во всем этом нелепом деле… – Кто рассказал вам? Хансен? – спросил он.
– Господи, мистер Армстронг, вы нас недооцениваете. Наши источники информации гораздо более надежны. – Снова хихикнув, он повел Армстронга к той двери, откуда вышел сам. Смуглый продолжал работать, не обращая на них внимания. – Не сомневаюсь, мистер Армстронг, что вы найдете нашу компанию совершенно непохожей на то, что вы предполагали увидеть, – но так случается почти со всеми, кто к нам приходит. Очень спокойная компания, очень. – Подойдя к двери, он широко распахнул ее: – Прошу.
Армстронг, еще не переступив порог, успел заметить небольшую группу, человек шесть, расположившихся вокруг какого-то аппарата, похожего на гигантскую видеокамеру. Он не успел ни оценить обстановку, ни что-то предпринять, ни даже пустить в ход кулаки, к чему был внутренне готов, ни даже отпрыгнуть в сторону или броситься на пол.
Эта картинка – «видеокамера» и люди возле нее – запечатлелась у него на сетчатке за мгновение до того, как из аппарата вырвался яркий голубой луч, и… сознание покинуло Армстронга, а огромное тело рухнуло на пол.
По комнате распространялся залах озона. Позади – смуглый человек хладнокровно перекладывал бумаги на своем столе, продолжая что-то писать.
Армстронг пришел в себя в роскошно обставленной камере; в горле у него пересохло, но руки-ноги были целы. Он лежал на кровати, а вокруг стояли инкрустированный столик, небольшое бюро, пара глубоких мягких кресел, электрический радиатор, стеллаж с книгами в отличных твердых переплетах и многое другое, чего обычно в камерах не бывает. Видя все это словно в тумане, Армстронг облизал пересохшие губы, поднялся, пошатываясь, добрел до умывальника, открыл до отказа кран с холодной водой и напился.
Двери в камере не было, вместо нее имелась толстая решетка из бериллиево-стальных прутьев дюймовой толщины. Подойдя к решетке, Армстронг выглянул в коридор. Противоположная стена была глухой, но по бокам его камеры находились еще две и, возможно, еще несколько – дальше по коридору. Тряхнув решетку, он крикнул:
– Есть тут кто-нибудь?
Кто-то зашевелился в соседней клетке справа. Ее обитатель подошел к своей решетке, но видеть друг друга узники не могли. Невидимый сосед Армстронга заговорил; судя по голосу, он был намного старше.
– Значит, вы пришли в себя? Долго ж вы были без сознания. За последние два часа я окликал вас раз десять. Как они вас взяли?
– Не знаю. Помню яркую голубую вспышку, а потом я сразу вырубился, будто меня нокаутировали. Где мы?
– Об этом, я сам хотел спросить вас. – Сосед помолчал немного и сказал: – В любом случае, сейчас вы на ногах, пришли в себя и сможете ответить на другой вопрос – очень для меня важный.
– Валяйте, – разрешил Армстронг, тщетно пытаясь высмотреть сквозь прутья хоть что-нибудь.
– Что такое жизнь?
– А?
– Что такое жизнь? – повторил человек.
– Странный вопрос. Зачем это вам?
– Совершенно необходимо! От ответа зависит моя жизнь. Я могу ее лишиться. Или даже хуже, если, конечно, такое бывает. Не знаю. Но я должен ответить на один вопрос, а он звучит именно так: что такое жизнь?
Вцепившись в решетку с такой силой, что побелели костяшки пальцев, Армстронг процедил сквозь зубы:
– Кто задал вам этот вопрос? Кому нужен ответ? Кто и почему угрожает вам?
– Если я расскажу вам, – возразил невидимый собеседник, – то вы начнете думать об этом, вместо того чтобы искать ответ на мой вопрос. Вы найдете мне ответ, хороший ответ, и вот тогда я расскажу вам то немногое, что знаю. – Его сотряс приступ сильнейшего кашля, затем он продолжил: – Напрягите же свои умственные способности, пока вы их еще не растеряли. Следующим будете вы. Один вопрос! И надеюсь, ради самого себя вы отыщете ответ?
– Это что – экзамен?
– Его придумали они. Провалившихся хоронят.
– Вы сошли с ума! – решил Армстронг. Оставив решетку в покое, он упал в кресло, вперив желчный взор в стену. Неужто его засунули в сумасшедший дом? Известно ведь, что туда легко попасть, но почти невозможно выйти. Если так, кто поместил его сюда и по чьему приказу? Что это, искусный и надежный метод, с помощью которого влиятельные персоны устраняют со своего пути непрошеных соглядатаев? Либо его недавняя навязчивая мысль о собственной ненормальности получила вдруг весомое подтверждение?
И значит, та голубая вспышка – всего лишь видение, бред сумасшедшего? Значит, он просто вдруг взял и попал в руки ни в чем не повинному добряку Ротману? Нервный шок, нервный тик, нервный… Или – опухоль мозга… Ну уж нет, его мозг мог выкинуть какой-либо фортель, но свое основное дело выполнял безотказно, и Армстронг сейчас ощущал прилив умственных сил.
Его задумчивый взор остановился на полке с книгами, но глаза не видели их, а уши слышали лишь тихое непрерывное бормотание узника из соседней камеры. Если они хотели его убрать, гораздо проще было сделать это раньше. Значит, они хотят вытянуть из него что-то, прежде чем заставить замолчать раз и навсегда. Возможно, их интересует секретная информация, за которой посылали рыжего. Вряд ли им требовался всего лишь удовлетворительный ответ на единственный отвлеченный вопрос. Заставлять жертву покупать себе жизнь одной крупицей философской премудрости – просто форменное издевательство.
«Что такое жизнь?»
Несмотря на весь свой рационализм, Армстронг никак не мог отделаться от этого вопроса, словно гвоздем засевшего у него в мозгу. Вопрос изводил его, пока он не встал с кресла, несколько раз прошелся из угла в угол и, в конце концов, обнаружил, что снова стоит у решетки.
– Эй! – обратился он к невидимому соседу. – А как вы сами считаете, что такое жизнь?
Сосед прекратил бормотать и подошел ближе.
– В детстве и юности меня учили, что жизнь – это средство, для достижения высших целей. Наверное, я должен ответить именно так. Но что, если этот ответ их не устроит? Вдруг они скажут, что я ответил неправильно?.. И тогда… и тогда…
– Ну? – нетерпеливо спросил Армстронг.
– Не знаю. Я не уверен, что ответ правильный, а он должен быть правильным! Вы сами поймете, как важно дать правильный ответ, когда они зададут вопрос вам!
Не обратив внимания на эту зловещую ремарку, Армстронг осведомился:
– Какие еще варианты вы придумали?
Сосед замялся, затем с сомнением произнес:
– Жизнь – это рост.
– Кристаллы тоже растут, – заметил Армстронг.
– Значит, неправильно. Как насчет того, что жизнь – это движение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37