Он забежал в каменное здание, схватил винтовку из оружейной пирамиды, коробку патронов с полки и щелкнул затвором. Затем быстро вышел.
Матт оказался на виду у приближавшихся бандитов.
— Эй, наверху, — крикнул он. — С вами говорит Матт Кобэрн. Стойте, ребята, вы и так далеко зашли.
Имя остановило их. Все видели, что он ждет их внизу, и каждый прекрасно знал, на что он способен.
Один из них заговорил:
— Матт, тебя это не касается. Мы работаем на Кингсбери.
— Не знаю такого, — с презрением сказал Матт, — зато я знаю Медж Хили, а еще ее знают пятьдесят тысяч старателей в Неваде. Ну, отберете вы ее участок, а дальше? Вы все знаете Медж. Ее голос слышала вся Невада, она помнит ее еще ребенком. Представьте, пятьдесят тысяч человек, которые будут ненавидеть вас… если вы вообще останетесь в живых.
После минутного молчания снова заговорил главарь:
— Матт, выходи из игры. Мы не хотим с тобой ссориться, но у нас приказ.
— Ладно, Смоук. — Матт Кобэрн узнал главаря. — Вот я, и вот ты. Давай же, выполняй приказ.
Неровная цепь нападавших не сдвинулась с места, каждый просчитывал свои шансы остаться в живых. Перед ними стоял только один человек, однако все знали, что он мог с ними сделать. Прежде чем умереть, он перестреляет большинство, и никто не желал умереть первым.
Неожиданно позади Кобэрна раздался голос, голос бывшего шахтера, стоявшего у лебедки:
— Не обращай внимания на того гада, что слева, Матт. Он у меня на мушке.
Из здания быстро подхватил второй:
— А у меня еще один!
И третий:
— Пусть себе идут, Матт. Мы их перещелкаем, как уток в корыте.
— Ну что, Смоук? — Голос Матта звучал почти беззаботно, словно все это не имело для него ни малейшего значения. — Силы вроде как сравнялись. Нас четверо, трое в укрытии, а вы все как на ладони. Что будем делать?
Смоук медленно шагнул назад.
— Ладно, Матт, — сказал он. — Но заварушка только началась. Нас наняли для работы.
— Тогда ты окажешься на Бут-Хилл так же верно, как если бы купил туда билет, — спокойно произнес Матт. — Ладно. Убирайтесь с холма, и побыстрее. А если хотите подраться, я к вашим услугам — в любое время и в любом месте.
Бандиты медленно повернулись и побрели вверх по склону, но Матт Кобэрн понимал, что Смоук прав, и это только начало. Эти парни не трусы. Просто они сообразили, что удача не на их стороне, и решили дождаться более благоприятных обстоятельств. Эти парни дрались за плату, а им платили за умение драться.
Из-за поворота вырвалась повозка и остановилась чуть ниже по склону. Из повозки выпрыгнула Медж Хили, за ней — Пайк Сайде.
— Ты остановил их, Матт, — сказала Медж, положив руку ему на плечо. — Ты снова их остановил.
Пайк внимательно посмотрел на Матта.
— Быстро ты с ними разобрался, Матт. — И спросил через некоторое время: — Там был не Смоук Бентон?
— Да. — Матт наблюдал за Кингсбери, который быстро приближался в другой повозке, а за ним следовали несколько верховых.
Повозку Кингсбери везла прекрасная пара гнедых. Возле шахты они остановились в клубах пыли.
— Что здесь происходит? — требовательно спросил Кингсбери.
— Мистер Кингсбери, вы нарушаете права частного владения. Я прошу немедленно покинуть мою собственность и больше не хочу видеть вас здесь ни при каких обстоятельствах.
Кингсбери изумленно огляделся, не желая верить, что участок не захвачен его людьми. Он начал было что-то говорить, когда вперед выступил Пайк Сайде.
— Вы слышали, что сказала леди, — произнес он. — Убирайтесь!
Айк Флетчер, худощавый мужчина с узкими серыми глазами, сидел рядом с Кингсбери.
— Пайк, не слишком ли много на себя берешь? Смотри не надорвись.
— Поворачивай лошадей, — сказал Пайк. — Даю вам тридцать секунд. Первым я убью вас, Кингсбери.
Не говоря ни слова, делец развернул лошадей, и они зарысили вниз по тропе.
После полудня в городке воцарилось спокойствие. Не было слышно ни одного постороннего звука, кроме обычного шума работы, и даже он казался приглушенным. Низко нависло серое небо, то и дело налетали резкие порывы ветра.
Дик Фелтон сидел за столом в здании на прииске «Находка» и ждал. На груди у него была звезда шерифа, на поясе — револьвер. Сегодня вечером он приступит к обязанностям шерифа. Зеллер, как всегда, руководил работой прииска.
Пахло свежеспиленным деревом и кофе. Дверь была открыта, слева виднелась недостроенная стена новой комнаты. С того места, где сидел Фелтон, хорошо просматривалась главная улица города. Подъехал дилижанс — они все еще ходили нерегулярно, и Уэйн Симмонс разговаривал с кучером. В пыли посередине улицы лежала собака и, когда кто-нибудь проходил мимо, виляла хвостом, как бы желая сказать: мне хорошо, и, если ты меня не тронешь, я не трону тебя.
Здесь и там к коновязи были привязаны лошади. Перед новым рестораном «Бон тон», откинувшись в кресле, дремал мужчина с надвинутой на глаза шляпой.
Все выглядело достаточно невинно. Где-то среди палаток и фургонов вновь прибывших закудахтала курица, возвещая миру о только что снесенном яйце.
Фелтон смотрел вниз на улицу, спрашивая себя, что же произойдет сегодня вечером. Впервые он полностью осознал, что ему предстояло и что никто ему не поможет. Дэн прикроет его, Клайд тоже, но что такое три человека против толпы?
В дверях показался Матт Кобэрн.
— Как насчет чашечки кофе?
— Конечно. Садитесь.
Матт взял кофейник с чашкой, прошел к столу и наполнил вначале чашку Фелтона, потом свою.
— Вы имеете представление о том, что случится сегодня в городе?
— Я буду наводить порядок, — сказал Фелтон.
— Вам потребуется шесть пар глаз и двенадцать рук, — сухо сказал Матт. — Если кто-то будет стрелять, не обращайте внимания. Скорее всего, это будет ловушка, чтобы выманить вас на улицу. Внимательно наблюдайте за темными переулками и крышами. Большой Томпсон, или Гормен, или кто-нибудь еще могут затеять с вами драку. Не ввязывайтесь: у вас не будет ни единого шанса на победу. Если драка разгорится во время карточной игры, — продолжал Матт, — отойдите, если хотите остановить ее, держитесь подальше и смотрите, что делается за спиной. Не подходите к стенам… помните, пуля сорок пятого калибра пробивает шестидюймовую сосновую доску, а здесь нет стены толще дюйма. Вам все время придется двигаться, и двигаться быстро. Я бы предложил объявить закон и пристрелить первого, кто откажется его выполнять или будет выполнять слишком медленно.
— Я не смогу этого сделать.
— Тогда вы труп.
— Сколько опасных людей в городе?
— Пятеро или шестеро по-настоящему опасны. Дюжина примерно таких же, если им выпадет шанс. На мой взгляд, из города нужно выгнать человек шестьдесят-семьдесят, если хотите его вычистить.
— Так много?
— Там, по крайней мере, пятьсот честных, работящих людей, которым не нужны никакие неприятности с законом. Человек триста крутых ребят типа «сила есть, ума не надо» — неплохие парни, но задиристые. Они вас не тронут, если вы не тронете их. С ними надо уметь ладить: попросить не ввязываться в неприятности, пошутить. Они не причинят вреда, если их не вынудить, а вынудить их очень легко. Относитесь к ним с уважением, не задевайте их гордость, и они не будут мешать. Таких полно среди лесорубов, шахтеров, портовых рабочих, большинство из них — соль земли. Но если неопытный полицейский начинает помыкать ими, его разорвут на части. С такими надо обращаться деликатно. А вот эти шестьдесят-семьдесят негодяев могут принести массу неприятностей. Пегготи Гормен будет стрелять из-за угла или воткнет в спину нож. Айк Флетчер будет избегать поединка, если его не спровоцировать.
— А Натан Блай?
— Оставьте его. Он убийца. Если попытаетесь тронуть Натана, вам придется убить его, а это не так просто. С другой стороны, он не ищет приключений и со временем переберется в другой город.
Некоторое время они молчали, наблюдая за улицей. Собака села, почесалась и потрусила прочь. Из «Бон тона» вышел мужчина и начал подметать тротуар. С разных сторон доносился звон шахтерских кувалд, где-то забивали гвозди, распиливали бревна. Заржала лошадь.
Из однокомнатной хибары, которая служила станцией дилижансов, вышла Медж Хили и, прикрыв глаза ладонью от солнца, посмотрела вверх, в сторону «Находки». Матт не переставал удивляться этой девушке. Очень женственная, поразительно красивая, она противостояла почти непобедимому сопернику — фирме «Уиллард и Кингсбери».
Их интриги потревожили не один шахтерский город. Они вмешивались в чужие дела, используя закон, когда он служил их целям, или силу, если считали ее необходимой в своей грязной борьбе. Но обычно они подчиняли себе закон, чтобы вместе с ним добиться своего. У немногих были деньги, чтобы судиться с ними, но Кингсбери редко доводил дело до суда. Он не признавал ничего, кроме насилия, и его люди тоже. Матт Кобэрн с ними еще не сталкивался.
Из салуна вышел человек и остановился на тротуаре. С такого расстояния трудно было рассмотреть, но нарочито небрежная походка выдавала Фримена Дорсета. С ним был еще один… похож на Кендрика из банды Гарри Мидоуза.
Фелтон вдруг взглянул на Матта.
— С какой стати вы мне даете все эти советы? Вы мне никогда не нравились, а у вас нет причин любить меня.
— Мне все равно, нравлюсь я людям или нет. В моем деле быть чувствительным — это роскошь. Мне нравятся ваши идеи и не нравятся они, — Матт махнул в сторону города. — Ведь у нас общая цель. Ни один человек, стоящий на страже закона, не разбогател. Мы страдаем и умираем, а умираем, как правило, молодыми, и благодарность за это невелика. И все же без нас страна бы не выжила и не выросла, без нас не было бы городов. Если вы хотите мира, а не войны, то этого должны желать обе стороны. Нельзя приказать жить по закону людям, которые богатеют, нарушая его. Они просто отвернутся и не будут слушать.
— Как вы думаете, что случится, когда сегодня вечером я спущусь в город? — спросил Фелтон.
— Сегодня вечером, а может завтра, они попытаются убить вас. Если вам повезет, вас ранят. Дэн Коэн и Ньютон Клайд поддержат вас, и внизу об этом знают. Вы можете добиться только того, что их убьют вместе с вами.
— А потом?
— Они озвереют. Они разнесут город на кусочки, будут жечь и убивать, а затем им не останется ничего другого, как двинуться в другой город. А для вашего это означает конец. Останутся какие-то участки, будут посылать руду на фабрику, но через пять лет город будет мертв, и даже имя его забудут.
— А здания?
— Некоторые разберут, кое-где поселятся бывшие старатели. Через несколько лет здесь останутся лишь дыры в горе да развалившиеся стены. Мне доводилось видеть такое. Все дело в том, что люди, приезжающие на Запад, настолько привыкли к защите закона, что не замечают ее. В результате насилие для них — вещь отвлеченная: что-то такое, о чем читаешь в газетах и что никогда не случится с тобой. — Матт минуту помолчал, а затем продолжил: — Вы смелый человек, Фелтон, но и упрямый. Сегодня вы пойдете в город, и это закончится смертью. Те люди понимают только силу или угрозу… Ну да ладно, я и так слишком разговорился.
Фелтон молчал. Несмотря на свое упрямство, он чувствовал, что Матт Кобэрн прав. Фелтон нахмурился… он не хотел умирать и не хотел стать причиной чьей-либо смерти. Но он уже решил.
Фелтон встал.
— Я спущусь и поговорю с ними, — сказал он. — Я расскажу, какой город мы построим, какой город будет у нас, если мы будем трудиться сообща.
Матт улыбнулся.
— Фелтон, это все равно, что попросить тигра пастись вместе с овцами. Те негодяи внизу не могут изменить свою природу. Но дело ваше.
— Я не возьму револьвер, — сказал Фелтон. Он отстегнул оружейный пояс. — Пойду и попробую убедить их.
Он вышел, оставив револьвер на столе. Матт допил кофе. Он посидел еще несколько минут, глядя на лучи солнца, падающие в раскрытую дверь.
Внезапно он осознал, что думает о Лори Шеннон и о том, как просвечивает солнце сквозь цветастые занавески на ее окнах. Он вспомнил запах кофе и спокойную, приятную атмосферу дома.
Матт встал, поправил кобуру и шагнул к двери. Он задумчиво смотрел на город, на унылые холмы, совсем недавно нетронутые человеком, а теперь ископанные и изрытые в лихорадочных поисках золота.
Город не отличался красотой: там не было ни деревьев, ни цветов, ни даже кустарников, если не считать серо-зеленых пожухлых растений пустыни. Лишь два дома были покрашены, большинство же были построены совсем недавно. Только перед некоторыми соорудили деревянные тротуары.
Ему не хотелось жить в этом городе, не хотелось узнать его получше. Работу профессионалов взяли на себя любители. Матт понимал, что неприязнь Фелтона ослабла, он чувствовал, что наполовину убедил молодого старателя, но Матт не верил в его успех, не верил в будущее города. Сам-то он справился бы, если повезет, однако желания брать на себя эту работу у него не было.
Похоже, ему нравился Фелтон. Идеалист, но серьезный человек, которого ждет большое будущее… если выживет в Конфьюжене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Матт оказался на виду у приближавшихся бандитов.
— Эй, наверху, — крикнул он. — С вами говорит Матт Кобэрн. Стойте, ребята, вы и так далеко зашли.
Имя остановило их. Все видели, что он ждет их внизу, и каждый прекрасно знал, на что он способен.
Один из них заговорил:
— Матт, тебя это не касается. Мы работаем на Кингсбери.
— Не знаю такого, — с презрением сказал Матт, — зато я знаю Медж Хили, а еще ее знают пятьдесят тысяч старателей в Неваде. Ну, отберете вы ее участок, а дальше? Вы все знаете Медж. Ее голос слышала вся Невада, она помнит ее еще ребенком. Представьте, пятьдесят тысяч человек, которые будут ненавидеть вас… если вы вообще останетесь в живых.
После минутного молчания снова заговорил главарь:
— Матт, выходи из игры. Мы не хотим с тобой ссориться, но у нас приказ.
— Ладно, Смоук. — Матт Кобэрн узнал главаря. — Вот я, и вот ты. Давай же, выполняй приказ.
Неровная цепь нападавших не сдвинулась с места, каждый просчитывал свои шансы остаться в живых. Перед ними стоял только один человек, однако все знали, что он мог с ними сделать. Прежде чем умереть, он перестреляет большинство, и никто не желал умереть первым.
Неожиданно позади Кобэрна раздался голос, голос бывшего шахтера, стоявшего у лебедки:
— Не обращай внимания на того гада, что слева, Матт. Он у меня на мушке.
Из здания быстро подхватил второй:
— А у меня еще один!
И третий:
— Пусть себе идут, Матт. Мы их перещелкаем, как уток в корыте.
— Ну что, Смоук? — Голос Матта звучал почти беззаботно, словно все это не имело для него ни малейшего значения. — Силы вроде как сравнялись. Нас четверо, трое в укрытии, а вы все как на ладони. Что будем делать?
Смоук медленно шагнул назад.
— Ладно, Матт, — сказал он. — Но заварушка только началась. Нас наняли для работы.
— Тогда ты окажешься на Бут-Хилл так же верно, как если бы купил туда билет, — спокойно произнес Матт. — Ладно. Убирайтесь с холма, и побыстрее. А если хотите подраться, я к вашим услугам — в любое время и в любом месте.
Бандиты медленно повернулись и побрели вверх по склону, но Матт Кобэрн понимал, что Смоук прав, и это только начало. Эти парни не трусы. Просто они сообразили, что удача не на их стороне, и решили дождаться более благоприятных обстоятельств. Эти парни дрались за плату, а им платили за умение драться.
Из-за поворота вырвалась повозка и остановилась чуть ниже по склону. Из повозки выпрыгнула Медж Хили, за ней — Пайк Сайде.
— Ты остановил их, Матт, — сказала Медж, положив руку ему на плечо. — Ты снова их остановил.
Пайк внимательно посмотрел на Матта.
— Быстро ты с ними разобрался, Матт. — И спросил через некоторое время: — Там был не Смоук Бентон?
— Да. — Матт наблюдал за Кингсбери, который быстро приближался в другой повозке, а за ним следовали несколько верховых.
Повозку Кингсбери везла прекрасная пара гнедых. Возле шахты они остановились в клубах пыли.
— Что здесь происходит? — требовательно спросил Кингсбери.
— Мистер Кингсбери, вы нарушаете права частного владения. Я прошу немедленно покинуть мою собственность и больше не хочу видеть вас здесь ни при каких обстоятельствах.
Кингсбери изумленно огляделся, не желая верить, что участок не захвачен его людьми. Он начал было что-то говорить, когда вперед выступил Пайк Сайде.
— Вы слышали, что сказала леди, — произнес он. — Убирайтесь!
Айк Флетчер, худощавый мужчина с узкими серыми глазами, сидел рядом с Кингсбери.
— Пайк, не слишком ли много на себя берешь? Смотри не надорвись.
— Поворачивай лошадей, — сказал Пайк. — Даю вам тридцать секунд. Первым я убью вас, Кингсбери.
Не говоря ни слова, делец развернул лошадей, и они зарысили вниз по тропе.
После полудня в городке воцарилось спокойствие. Не было слышно ни одного постороннего звука, кроме обычного шума работы, и даже он казался приглушенным. Низко нависло серое небо, то и дело налетали резкие порывы ветра.
Дик Фелтон сидел за столом в здании на прииске «Находка» и ждал. На груди у него была звезда шерифа, на поясе — револьвер. Сегодня вечером он приступит к обязанностям шерифа. Зеллер, как всегда, руководил работой прииска.
Пахло свежеспиленным деревом и кофе. Дверь была открыта, слева виднелась недостроенная стена новой комнаты. С того места, где сидел Фелтон, хорошо просматривалась главная улица города. Подъехал дилижанс — они все еще ходили нерегулярно, и Уэйн Симмонс разговаривал с кучером. В пыли посередине улицы лежала собака и, когда кто-нибудь проходил мимо, виляла хвостом, как бы желая сказать: мне хорошо, и, если ты меня не тронешь, я не трону тебя.
Здесь и там к коновязи были привязаны лошади. Перед новым рестораном «Бон тон», откинувшись в кресле, дремал мужчина с надвинутой на глаза шляпой.
Все выглядело достаточно невинно. Где-то среди палаток и фургонов вновь прибывших закудахтала курица, возвещая миру о только что снесенном яйце.
Фелтон смотрел вниз на улицу, спрашивая себя, что же произойдет сегодня вечером. Впервые он полностью осознал, что ему предстояло и что никто ему не поможет. Дэн прикроет его, Клайд тоже, но что такое три человека против толпы?
В дверях показался Матт Кобэрн.
— Как насчет чашечки кофе?
— Конечно. Садитесь.
Матт взял кофейник с чашкой, прошел к столу и наполнил вначале чашку Фелтона, потом свою.
— Вы имеете представление о том, что случится сегодня в городе?
— Я буду наводить порядок, — сказал Фелтон.
— Вам потребуется шесть пар глаз и двенадцать рук, — сухо сказал Матт. — Если кто-то будет стрелять, не обращайте внимания. Скорее всего, это будет ловушка, чтобы выманить вас на улицу. Внимательно наблюдайте за темными переулками и крышами. Большой Томпсон, или Гормен, или кто-нибудь еще могут затеять с вами драку. Не ввязывайтесь: у вас не будет ни единого шанса на победу. Если драка разгорится во время карточной игры, — продолжал Матт, — отойдите, если хотите остановить ее, держитесь подальше и смотрите, что делается за спиной. Не подходите к стенам… помните, пуля сорок пятого калибра пробивает шестидюймовую сосновую доску, а здесь нет стены толще дюйма. Вам все время придется двигаться, и двигаться быстро. Я бы предложил объявить закон и пристрелить первого, кто откажется его выполнять или будет выполнять слишком медленно.
— Я не смогу этого сделать.
— Тогда вы труп.
— Сколько опасных людей в городе?
— Пятеро или шестеро по-настоящему опасны. Дюжина примерно таких же, если им выпадет шанс. На мой взгляд, из города нужно выгнать человек шестьдесят-семьдесят, если хотите его вычистить.
— Так много?
— Там, по крайней мере, пятьсот честных, работящих людей, которым не нужны никакие неприятности с законом. Человек триста крутых ребят типа «сила есть, ума не надо» — неплохие парни, но задиристые. Они вас не тронут, если вы не тронете их. С ними надо уметь ладить: попросить не ввязываться в неприятности, пошутить. Они не причинят вреда, если их не вынудить, а вынудить их очень легко. Относитесь к ним с уважением, не задевайте их гордость, и они не будут мешать. Таких полно среди лесорубов, шахтеров, портовых рабочих, большинство из них — соль земли. Но если неопытный полицейский начинает помыкать ими, его разорвут на части. С такими надо обращаться деликатно. А вот эти шестьдесят-семьдесят негодяев могут принести массу неприятностей. Пегготи Гормен будет стрелять из-за угла или воткнет в спину нож. Айк Флетчер будет избегать поединка, если его не спровоцировать.
— А Натан Блай?
— Оставьте его. Он убийца. Если попытаетесь тронуть Натана, вам придется убить его, а это не так просто. С другой стороны, он не ищет приключений и со временем переберется в другой город.
Некоторое время они молчали, наблюдая за улицей. Собака села, почесалась и потрусила прочь. Из «Бон тона» вышел мужчина и начал подметать тротуар. С разных сторон доносился звон шахтерских кувалд, где-то забивали гвозди, распиливали бревна. Заржала лошадь.
Из однокомнатной хибары, которая служила станцией дилижансов, вышла Медж Хили и, прикрыв глаза ладонью от солнца, посмотрела вверх, в сторону «Находки». Матт не переставал удивляться этой девушке. Очень женственная, поразительно красивая, она противостояла почти непобедимому сопернику — фирме «Уиллард и Кингсбери».
Их интриги потревожили не один шахтерский город. Они вмешивались в чужие дела, используя закон, когда он служил их целям, или силу, если считали ее необходимой в своей грязной борьбе. Но обычно они подчиняли себе закон, чтобы вместе с ним добиться своего. У немногих были деньги, чтобы судиться с ними, но Кингсбери редко доводил дело до суда. Он не признавал ничего, кроме насилия, и его люди тоже. Матт Кобэрн с ними еще не сталкивался.
Из салуна вышел человек и остановился на тротуаре. С такого расстояния трудно было рассмотреть, но нарочито небрежная походка выдавала Фримена Дорсета. С ним был еще один… похож на Кендрика из банды Гарри Мидоуза.
Фелтон вдруг взглянул на Матта.
— С какой стати вы мне даете все эти советы? Вы мне никогда не нравились, а у вас нет причин любить меня.
— Мне все равно, нравлюсь я людям или нет. В моем деле быть чувствительным — это роскошь. Мне нравятся ваши идеи и не нравятся они, — Матт махнул в сторону города. — Ведь у нас общая цель. Ни один человек, стоящий на страже закона, не разбогател. Мы страдаем и умираем, а умираем, как правило, молодыми, и благодарность за это невелика. И все же без нас страна бы не выжила и не выросла, без нас не было бы городов. Если вы хотите мира, а не войны, то этого должны желать обе стороны. Нельзя приказать жить по закону людям, которые богатеют, нарушая его. Они просто отвернутся и не будут слушать.
— Как вы думаете, что случится, когда сегодня вечером я спущусь в город? — спросил Фелтон.
— Сегодня вечером, а может завтра, они попытаются убить вас. Если вам повезет, вас ранят. Дэн Коэн и Ньютон Клайд поддержат вас, и внизу об этом знают. Вы можете добиться только того, что их убьют вместе с вами.
— А потом?
— Они озвереют. Они разнесут город на кусочки, будут жечь и убивать, а затем им не останется ничего другого, как двинуться в другой город. А для вашего это означает конец. Останутся какие-то участки, будут посылать руду на фабрику, но через пять лет город будет мертв, и даже имя его забудут.
— А здания?
— Некоторые разберут, кое-где поселятся бывшие старатели. Через несколько лет здесь останутся лишь дыры в горе да развалившиеся стены. Мне доводилось видеть такое. Все дело в том, что люди, приезжающие на Запад, настолько привыкли к защите закона, что не замечают ее. В результате насилие для них — вещь отвлеченная: что-то такое, о чем читаешь в газетах и что никогда не случится с тобой. — Матт минуту помолчал, а затем продолжил: — Вы смелый человек, Фелтон, но и упрямый. Сегодня вы пойдете в город, и это закончится смертью. Те люди понимают только силу или угрозу… Ну да ладно, я и так слишком разговорился.
Фелтон молчал. Несмотря на свое упрямство, он чувствовал, что Матт Кобэрн прав. Фелтон нахмурился… он не хотел умирать и не хотел стать причиной чьей-либо смерти. Но он уже решил.
Фелтон встал.
— Я спущусь и поговорю с ними, — сказал он. — Я расскажу, какой город мы построим, какой город будет у нас, если мы будем трудиться сообща.
Матт улыбнулся.
— Фелтон, это все равно, что попросить тигра пастись вместе с овцами. Те негодяи внизу не могут изменить свою природу. Но дело ваше.
— Я не возьму револьвер, — сказал Фелтон. Он отстегнул оружейный пояс. — Пойду и попробую убедить их.
Он вышел, оставив револьвер на столе. Матт допил кофе. Он посидел еще несколько минут, глядя на лучи солнца, падающие в раскрытую дверь.
Внезапно он осознал, что думает о Лори Шеннон и о том, как просвечивает солнце сквозь цветастые занавески на ее окнах. Он вспомнил запах кофе и спокойную, приятную атмосферу дома.
Матт встал, поправил кобуру и шагнул к двери. Он задумчиво смотрел на город, на унылые холмы, совсем недавно нетронутые человеком, а теперь ископанные и изрытые в лихорадочных поисках золота.
Город не отличался красотой: там не было ни деревьев, ни цветов, ни даже кустарников, если не считать серо-зеленых пожухлых растений пустыни. Лишь два дома были покрашены, большинство же были построены совсем недавно. Только перед некоторыми соорудили деревянные тротуары.
Ему не хотелось жить в этом городе, не хотелось узнать его получше. Работу профессионалов взяли на себя любители. Матт понимал, что неприязнь Фелтона ослабла, он чувствовал, что наполовину убедил молодого старателя, но Матт не верил в его успех, не верил в будущее города. Сам-то он справился бы, если повезет, однако желания брать на себя эту работу у него не было.
Похоже, ему нравился Фелтон. Идеалист, но серьезный человек, которого ждет большое будущее… если выживет в Конфьюжене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22