У меня была кривая восточная сабля, выкованная за Оксусом, – рукоятка, усыпанная драгоценными камнями, длинный клинок из прекрасной голубой стали, не слишком изогнутый и не слишком прямой, им можно было и рубить и колоть.
Сэр Эрик отвел девушку в сторону и тихо произнес:
– Одному Богу известно, что нас ждет, Эттер. Может быть, лучше тебе, мне и Косру Малику умереть здесь. И он, и я должны биться с персами, однако неизвестно, каким будет исход. Но если мы поступим иначе, нам просто перережут горло.
– Будь что будет, мой господин, – ответила красавица, светясь от радости. – Я счастлива умереть рядом с тобой!
– Что за воины эти бедуины, мой брат? – спросил меня сэр Эрик.
– В бою они очень жестоки, – ответил я. – Но они могут не выдержать. Каждый, поодиночке, может противостоять турку и, уж конечно, курду или персу, но настоящая битва – не рукопашная схватка. Это совсем другое дело. Арабы могут ошеломить противника своим внезапным нападением, и если персы поддадутся, а бедуины почуют запах победы, то арабы победят. Но если воины Мухаммеда будут твердо стоять и выдержат первый натиск, тогда нам с тобой лучше бежать и попытаться спастись самим, потому что эти люди – ястребы, никогда дважды не нападающие на одну и ту же добычу в случае неудачи.
– А как, по-твоему, персы выдержат? – спросил сэр Эрик.
– Брат мой, – ответил я. – Я не питаю любви к этим иранцам. Иногда их называют трусами; но если перс доверяет своему вождю, он будет драться, как безумный дьявол, почувствовавший запах человеческой крови. Персы выстоят. Они верят Мухаммеду, и их ряды все время пополняются турками и курдами. Мы должны нанести им очень сильный удар и прорваться прямо сквозь их ряды!
А воины Али меж тем стекались с холмов, готовясь к битве и седлая коней. Али ибн-Сулейман широким шагом подошел к нам.
– Что это вы обсуждаете?
Сэр Эрик встал и посмотрел в глаза арабу.
– Эта девушка, моя невеста, похищенная людьми Мухаммеда и, как я уже рассказывал, спасенная мной. Теперь я пытаюсь отыскать для нее безопасное место. Мы не можем оставить ее здесь, но и взять с собой тоже не можем!
Али посмотрел на девушку, словно видел ее в первый раз, и в его глазах мелькнуло пламя зарождающейся страсти. Да, ее белое личико, как искра, зажигало огонь в сердцах мужчин.
– Переоденьте ее мальчиком, – предложил он. – Я приставлю к ней воина для охраны и дам коня. Когда мы поедем в бой, она пусть держится в тылу, подальше от нашего войска. Когда начнется битва, пусть девушка, если сможет, сделает вид, что сражается, как все. Пусть носится, как ветер среди персов, все время продвигаясь к югу. Если она будет действовать быстро и смело, то сумеет прорваться, а ее охранник сразит любого, кто попытается ее остановить. Ведь если все иранское войско будет сражаться с нами, то вряд ли они заметят двух всадников, удирающих с поля битвы.
Когда Эттер все объяснили, она побелела, а сэр Эрик содрогнулся. Это был ничтожный, но единственный шанс. Франк попросил поручить охрану девушки мне, но Али ответил, что у него на примете уже есть верный человек – несомненно, если он и верил сэру Эрику, то уж мне-то он явно не доверял, полагая, что я могу похитить девушку для себя. Он велел нам обоим держаться рядом с ним, и нам ничего не оставалось, как только повиноваться. Что же касается меня, то я ликовал: разве пристало мне, ястребу из племени шагатаи, охранять женщину в самый разгар битвы? Юноше по имени Юсуф все подробно объяснили, а Али дал девушке прекрасную черную кобылу. Одетая в мужской костюм, она напоминала стройного молодого араба, и, когда Али вновь увидел ее, глаза его хищно сверкнули. Я понял, что если мы прорвемся сквозь ряды персов вместе с девушкой, нам все равно придется сразиться с арабами!
Бедуины уже сидели в седлах. Сэр Эрик поцеловал рыдающую Эттер. Он проследил, как она, под охраной Юсуфа, отъехала в тыл войска. Мы заняли свои места рядом с Али ибн-Сулейманом, рысью пронеслись по оврагу и выскочили у изрезанного оврагами склона холма.
Нет Бога, кроме Аллаха!
С первым лучом утреннего солнца, осветившего восточные холмы, мы помчались вниз и вырвались на равнину, где в ожидании нас расположилось персидское войско. Волей Всевышнего, я буду помнить эту атаку и в смертный час! Мы неслись навстречу смерти, в руках у нас было оружие, ветер играл гривами коней!
Словно дьяволы ада, мы нанесли удар по первым рядам персов, заставив их дрогнуть. Арабы сражались как сумасшедшие, и персы падали перед ними, как зерна в амбар. Наши союзники сражались отчаянно, их сабли сверкали словно вспышки молний. Клянусь, сотни персов умерли в то мгновение, когда армии сшиблись, словно гигантские живые валы. Наш отряд прорвался к сердцу персидского войска. Однако противник сомкнул строй и удержал позицию. От звона клинков дрожали небеса. Мы потеряли из виду Эттер, и не было времени на ее поиски. Все судьбы в руках Аллаха.
Я заметил Мухаммед Хана, восседающего на огромном белом жеребце в окружении эмиров, словно на параде. Казалось, блеск сабель, кровь и вопли сражающихся были для него подобны скучным состязаниям. Вокруг него толпились его военачальники: Кай Кедра, сельджук, Абдулла-бей, Мирза Хан, Дост Саид, Мехмет Атабек, Ахмед эль-Гор и Яр Акбар, косматый великан, перебежчик из Афганистана, считавшийся самым сильным человеком в Кизилшере.
Мы с сэром Эриком прорывались сквозь ряды врагов, плечом к плечу, и, клянусь Пророком, за нами оставались лишь трупы! Копыта наших коней ступали по обезглавленным телам! И все же Али ибн-Сулейман прорвался к эмиру раньше нас. Юрзед следовал за ним по пятам, но Мирза Хан одним ударом отрубил ему голову, а спутники эмира набросились на Али ибн-Сулеймана, который заорал, как обезумевшая от крови пантера, и, встав в стременах, рубил направо и налево, как безумный.
Он убил трех персидских тяжело вооруженных, всадников, а Мирзе Хану нанес такой удар, что перс, оглушенный, упал с коня и остался жив только благодаря шлему. Абдулла-бей подъехал сзади и, пробив саблей кольчугу Али, глубоко вонзил острие меча в его спину. Предводитель арабов пошатнулся в седле, но не перестал усердно работать длинной саблей.
И тут нам удалось пробиться к раненому арабу. Сэр Эрик встал в седле и, выкрикнув военный клич франков, нанес Абдулле-бею такой могучий удар, что у того треснул череп и он вылетел из седла. Али ибн-Сулейман злобно расхохотался, но тут, в свой последний миг, Дост Саид разрубил ему кольчугу и плечо. Али пришпорил коня, тот заржал и встал на дыбы. Наклонившись вниз, Али одним ударом рассек Дост Саиду шею и, прорвавшись сквозь рукопашную схватку, бросился на Мухаммед Хана. Но в это мгновение Кай Кедра нанес ему смертельный удар.
Все, и арабы, и персы, увидевшие поверженного Али, громко закричали. Я почувствовал, что напор арабов слабеет. Раздались громкие крики на флангах, и сквозь шум резни до меня донесся стук копыт коней, несущихся галопом. Мехмет Атабек крепко прижал меня, и, отбиваясь, я не успел разглядеть, что происходит. Ряды арабов дрогнули и начали рассыпаться, и я, горя желанием узнать, что происходит, поспешил разделаться со своим противников, противопоставив свое проворство его быстроте. Потом я рискнул быстро оглядеться. С севера, с холмов, которые мы недавно покинули, на нас надвигалась армия людей с ястребиными лицами – это приближался Руали со своими курдами.
Завидев их, арабы бросились врассыпную, как стая птиц, спасая свои жизни. В один миг битва превратилась в беспорядочные поспешные единичные схватки. В результате мы с сэром Эриком оказались в самом сердце персидского войска, но, когда кизилшерцы бросились преследовать врага, между нами и открытой на юге пустыней осталось лишь несколько воинов Мухаммеда.
Мы пришпорили коней и поскакали во весь опор. Далеко впереди мы увидели двух быстро удаляющихся всадников. Один из них был на той самой высокой черной кобыле, которую араб дал Эттер. Она и ее охранник успешно прорвались, но в долине сейчас было полно всадников.
Мы поскакали за Эттер, минуя ставку султана. Мы проехали так близко, что я встретился взглядом с самим Мухаммед Ханом. Его глаза горели смело и бесстрашно, и я понял, что в этот миг мне довелось увидеть лицо истинного властителя.
Несколько воинов помчались следом за нами. Но вскоре они остались далеко позади, а те, кто осмелился преградить нам путь, приняли быструю смерть от наших клинков.
Мы миновали равнину, на которой еще недавно бушевала битва, и увидели, что Эттер, погоняя свою кобылу, поминутно оглядывается назад, а Юсуф подгоняет ее. Она, должно быть, увидела нас, и подняла руку в приветственном жесте. В этот момент на них налетела банда курдов, но не тех шакалов, что преследовали и грабили Али. Раздались крики, засверкала сталь. Сэр Эрик коротко выдохнул и так пришпорил коня, что тот заржал и бешено рванулся вперед, обогнав моего гнедого. В одно мгновение мы оказались рядом с дерущимися.
Араб Юсуф сплоховал. Один из курдов ранил его в левую руку и плечо, а о грудь другого он сломал свою саблю. Когда мы подъехали, конь араба упал, но Юсуф, падая вместе с ним, изловчился и выбил курда из седла. Катаясь по земле, они наносили удары друг другу кривыми кинжалами.
Почему-то курды, вместо того чтобы снести голову Эттер, приняв ее за мальчика, стащили ее с лошади. Одежды ее разорвались, тюрбан, прикрывающий лицо, упал. Воины застыли, рассматривая красивую девушку. Потом они взвыли, как волки. Вот тогда-то мы подоспели и перебили их всех.
Аллах наслал на сэра Эрика настоящее безумие. Глаза франка сверкали, лицо мертвенно побледнело а рука обрела нечеловеческую силу. Троих курдов он уложил всего тремя ударами, остальные с воем отступили, крича, что на них напал сам шайтан. Удирая, один проскочил мимо меня, и я снес ему голову, чтобы научить хорошим манерам.
Наконец сэр Эрик слез с коня и прижал к себе дрожащую от ужаса девушку, а я, бросив взгляд на Юсуфа и курда, обнаружил, что оба мертвы. Обнаружил я и другое – мое бедро проткнуло чье-то копье! Когда это случилось, ума не приложу, потому что в огне битвы люди не чувствуют боли. Я остановил кровь и как мог перевязал рану обрывками своей одежды.
– Скорее, ради Аллаха! – раздраженно обратился я к сэру Эрику, потому что он, казалось, готов был все утро ласково успокаивать девушку, шепча ей нежные слова. – На нас в любой момент могут напасть. Посади женщину на лошадь и скачи вперед. Сейчас не время для признаний в любви.
– Косру Малик, – произнес сэр Эрик, послушавшись моего совета. – Ты надежный друг и стойкий воин, но любил ли ты когда-нибудь?
– Тысячу раз, – ответил я. – Я был влюблен в половину женщин Самарканда. Ради Аллаха, скорей в седло!
Мы двинулись прочь от места бойни и, стараясь избежать столкновения с рыщущими вокруг бандами грабителей (потому что все племена в округе, лишь битва закончится, спешат ограбить мертвых), направились на юго-восток, решив повернуть на запад, когда между нами и победоносными кизилшерцами окажется достаточное расстояние.
Мы ехали, пока день не начал постепенно угасать, сменяясь вечером. Тогда мы нашли родничок и остановились, чтобы дать отдых лошадям и напоить их. Травы там росло мало, а еды у нас с собой не было вообще, а мы с сэром Эриком со вчерашнего дня ничего не ели и две ночи не спали. Но и сейчас мы не могли позволить себе такого удовольствия, ведь угроза нападения все еще висела над нами. Крестоносец уложил девушку под ветвями тамариска, чтобы она хоть немного подремала.
Отдохнув часок, мы медленно, чтобы не загнать коней, отправились дальше. Когда солнце село, мы остановились немного отдохнуть в укрытии огромных скал. На этот раз мы с сэром Эриком позволили себе забыться, и хотя ни один из нас не проспал и получаса, отдых освежил нас самым чудесным образом. Мы снова тронулись в путь, на этот раз повернув на запад.
Уже наступила ночь, когда мною овладело странное, непреодолимое чувство, знакомое каждому человеку, выросшему в пустыне. Спешившись, я приложил ухо к земле. Да, по нашим следам во весь опор скакало немало всадников, и я понял, что безумие овладело Мухаммед Ханом. Я сказал об этом сэру Эрику. Мы ускорили бег наших коней. Чтобы избежать встречи с врагами, мы снова повернули на восток, но, когда наступила ночная тьма, я опять пригнулся к земле и снова почувствовал слабую вибрацию.
– Всадников много, – пробормотал я. – Клянусь Аллахом, сэр Эрик, за нами гонятся.
– А за нами ли? – спросил сэр Эрик.
– За кем же еще? – ответил я. – Они идут по нашему следу, как охотничья собака по следу раненого волка. Сэр Эрик, Мухаммед сумасшедший. Он жаждет девушку и рискует из-за нее погубить империю. Сэр Эрик, женщин много, как ласточек, но таких воинов, как ты, мало. Пусть Мухаммед получит девушку. Ничего зазорного тут нет – за нами гонится целое войско.
Взгляд франка стал угрюмым, и он произнес:
– Уезжай, спасайся сам.
1 2 3 4 5 6 7