Заида остановилась, и ее глаза вспыхнули в звездном свете.
– Я – Бог, – ошеломленно пробормотал Аль Хаким. – И вдруг весь мир – в пламени. Но я все равно Бог...
Он почти не чувствовал сильных рук венецианки, заключивших его в последние смертельные объятия. Он не слышал ее шепота: «Ты отдал меня в лапы этого зверя! Из-за этого я попала в руки соперницы, которая подвергла меня таким унижениям, которые никому даже не снились! Я помогла тебе бежать, поскольку не кто иной, как Заида, уничтожит тебя, Аль Хаким, глупца, возомнившего себя богом!»
Уже почувствовав смертоносный укол ее кинжала, он простонал:
– И все же я Бог – а боги не умирают...
Где-то вдалеке завыл шакал.
В Эль-Кахире, в Большом Восточном Дворце, мозаичный пол которого был залит кровью, окровавленный Диего де Гусман повернулся к Эс-Салиху Мухаммаду, столь же растрепанному и перемазанному кровью.
– Где Аль Хаким?
– Какая разница? – рассмеялся турок. – Он повержен; в эту ночь мы – повелители Египта, ты и я! Завтра другой сядет на трон калифа, кукла, за чьи ниточки я буду тянуть. Завтра я стану визирем, а ты – проси чего хочешь! Но сегодня здесь правим мы, клянусь блеском наших мечей!
– И все-таки мне бы хотелось проткнуть Аль Хакима своей саблей – это было бы подходящим завершением сегодняшней ночи, – ответил де Гусман.
Однако этому уже не суждено было случиться, хотя двое с жаждущими крови клинками еще долго бродили по покрытым коврами залам и сводчатым палатам, пока их ненависть и ярость не сменились удивлением и суеверным страхом, отголоски которого слышатся до сих пор в легендах о чудесных исчезновениях и таинственных историях о сверхъестественном. Время превращает дьяволов и безумцев в святых и хаджи; далеко в горах Ливана друзы ждут нового пришествия Аль Хакима Божественного. Но, даже если бы они ждали десять тысяч лет, они бы ни на шаг не приблизились к вратам Тайны. И лишь шакалы, нашедшие убежище в холмах Мукаттама, и стервятники, простирающие крылья над башнями Баб-эль-Везира, могли бы рассказать о том, какая судьба постигла человека, возомнившего себя Богом.
1 2 3 4 5 6 7
– Я – Бог, – ошеломленно пробормотал Аль Хаким. – И вдруг весь мир – в пламени. Но я все равно Бог...
Он почти не чувствовал сильных рук венецианки, заключивших его в последние смертельные объятия. Он не слышал ее шепота: «Ты отдал меня в лапы этого зверя! Из-за этого я попала в руки соперницы, которая подвергла меня таким унижениям, которые никому даже не снились! Я помогла тебе бежать, поскольку не кто иной, как Заида, уничтожит тебя, Аль Хаким, глупца, возомнившего себя богом!»
Уже почувствовав смертоносный укол ее кинжала, он простонал:
– И все же я Бог – а боги не умирают...
Где-то вдалеке завыл шакал.
В Эль-Кахире, в Большом Восточном Дворце, мозаичный пол которого был залит кровью, окровавленный Диего де Гусман повернулся к Эс-Салиху Мухаммаду, столь же растрепанному и перемазанному кровью.
– Где Аль Хаким?
– Какая разница? – рассмеялся турок. – Он повержен; в эту ночь мы – повелители Египта, ты и я! Завтра другой сядет на трон калифа, кукла, за чьи ниточки я буду тянуть. Завтра я стану визирем, а ты – проси чего хочешь! Но сегодня здесь правим мы, клянусь блеском наших мечей!
– И все-таки мне бы хотелось проткнуть Аль Хакима своей саблей – это было бы подходящим завершением сегодняшней ночи, – ответил де Гусман.
Однако этому уже не суждено было случиться, хотя двое с жаждущими крови клинками еще долго бродили по покрытым коврами залам и сводчатым палатам, пока их ненависть и ярость не сменились удивлением и суеверным страхом, отголоски которого слышатся до сих пор в легендах о чудесных исчезновениях и таинственных историях о сверхъестественном. Время превращает дьяволов и безумцев в святых и хаджи; далеко в горах Ливана друзы ждут нового пришествия Аль Хакима Божественного. Но, даже если бы они ждали десять тысяч лет, они бы ни на шаг не приблизились к вратам Тайны. И лишь шакалы, нашедшие убежище в холмах Мукаттама, и стервятники, простирающие крылья над башнями Баб-эль-Везира, могли бы рассказать о том, какая судьба постигла человека, возомнившего себя Богом.
1 2 3 4 5 6 7