Добежав до его источника, они застыли, словно в землю вкопанные. Свет падал из вырезанных в потолке отверстий и ярко освещал отвратительные лепные изображения на стенах, среди которых свисало на пол прикованное цепями нагое тело изможденного человека. Вначале Кормаку показалось, что человек этот мертв, и, заметив следы пыток и издевательств на его груди и лице, кельт подумал даже, что так лучше для несчастного. Однако голова мученика качнулась, и из его изуродованных губ вырвался глухой стон.
— Тором клянусь! — изумился Вулфер. — Он живой!
— Воды! Воды во имя Господа нашего! — прошептал незнакомец.
Кормак сорвал бурдюк с пояса Хакона и приложил его к губам несчастного. Тот пил огромными глотками, затем с трудом поднял голову и посмотрел на Кормака. Его ввалившиеся глаза светились странной кротостью.
— Благослови вас Бог! — вымолвил слабый и дрожащий голос, который нес в себе, однако, следы прежней силы. — Как давно я в раю?
Вулфер и Кормак ошарашено уставились друг на друга.
— Нет, это не рай, — пробормотал тем временем незнакомец, — на мне все еще цепи.
Викинг выругался и осторожно осмотрел кандалы, затем поднял топор и точным резким ударом разрубил их, словно шнурки. Мученик упал на руки Кормаку. Он был избавлен от цепей, но стальные обручи по-прежнему охватывали его конечности, и ржавый металл глубоко врезался в израненное тело.
— Не думаю, что ты долго протянешь, приятель, — заметил Кормак. — Скажи нам, как тебя зовут и откуда ты попал сюда, чтобы мы могли сообщить близким.
— Меня зовут Фабриций, друзья мои, — слова давались ему с явным трудом, — а пришел я из города над затокой...
— Судя по твоим словам, ты христианин?
— Я христианский священник, но не время сейчас говорить об этом. Оставьте меня здесь и уходите, пока не попали в лапы Злу.
— Тор и Один! — воскликнул Вулфер. — Я шагу не сделаю, пока не узнаю, кто здесь так издевается над людьми!
— Зло. Зло, чернее которого нет на свете, — пробормотал Фабриций. — Рядом с ним исчезают различия между людьми, и ты кажешься мне братом, сакс.
— Я не сакс! — возмутился ют.
— Неважно, все нормальные люди для меня братья. Таковы слова Господа нашего, которых я, впрочем, не понимал, пока не попал сюда, в это проклятое логово.
— Во имя Тора, так это не святилище друидов?
— Отнюдь. О Боже, меня схватили демоны Веков Мрака, создания тьмы, кровавого хаоса и воющей бездны. Чудовища, вывезенные тайком на римских кораблях из стран Востока, сеющие гниль на земле чистой некогда Британии, добравшиеся в конце концов и до этих мест. Эти твари древнее друидов, и служат они тому, кто появляется только в полнолуние...
Голос слабел, и Кормак осторожно встряхнул умирающего за плечи. Тот недоуменно осмотрелся по сторонам, как человек, вырванный из глубокого сна.
— Умоляю вас, уходите, — прошептал он, — со мною уже ничего худшего не случится, но вы... Они сломят вашу волю чарами, а тела пытками, как сделали это со мной. И придет он, это чудовище, верховный жрец Зла, со своими легионами проклятых! Спешите! Они уже идут! Слышите? Сохрани вас Бог...
Кормак взревел, словно разъяренный тигр, а могучий викинг крутнулся на месте с топором в руке. Что-то действительно приближалось к ним по коридору — доносившиеся до них звуки напоминали цокот тысяч копыт по камню.
— Сомкнуть ряды! — рявкнул Вулфер. — Прикрыться щитами!
Викинги образовали полукруг, ощетинившийся сталью, прикрыв заодно умирающего. То, что вылетело на них из мрака, казалось волной черного безумия, кровавого амока — козлоподобные существа, скачущие на двух ногах, размахивающие человеческими руками, вместо лиц — отвратительные личины. Были и другие — с торчащими клыками, налитыми кровью глазищами и длинными хвостами. За ними пряталось еще одно существо, одетое в черное, от которого, казалось, исходил кровавый блеск. Это был человек, но настолько лишенный человеческих черт, что монстры, бегущие впереди, казались в сравнении с ним невинными зверушками.
Наблюдения Кормака были прерваны, когда лавина тварей обрушилась на стену из дерева и стали. У этих чудовищ не было оружия, но творец, создавший их, снабдил своих любимцев в избытке клыками, рогами и когтями, и они дрались, как дикие бестии.
Викинги яростно, подстегиваемые страхом, до тех пор им неведомым, рубили и кололи нападавших. Клыки и когти рвали тела, выхватывая мясо целыми кусками, проливая реки крови, но пираты, гремя броней доспехов и орудуя щитами, без устали работали мечами и топорами.
— Клянусь Тором и его кровью! — рявкнул Вулфер, разрубая пополам очередного противника. — Они запомнят, что справиться с викингами труднее, чем издеваться над нагим священником!
Коридор уже был завален горами трупов. Твари дрогнули и откатились назад, но их предводитель, скрывшийся во мраке, снова отправил их в бой. Чудовища вновь навалились на викингов и тут же усеяли своими телами пол. Те, что уцелели, умчались по тому же коридору вспять. Вулфер удержал своих людей, рвавшихся в погоню. Никому, однако, не под силу было удержать Кормака, метнувшегося за фигурой в черном.
Они долго бежали по коридору, но, когда оказались в центральном зале, преследуемый остановился и повернулся к кельту лицом. Это был высокий мужчина с нечеловеческими холодными немигающими глазами и смуглым лицом, совершенно лишенным волос и татуированным странными узорами. Он бросился на Кормака с коротким, причудливо изогнутым мечом в руке, но кровавая ярость, переполнявшая кельта, не оставила жрецу ни малейших шансов на успех. Кем бы или чем бы этот высший жрец ни был, он оказался столь же уязвим, как и простые смертные. Он стонал и клял Кормака на непонятном тому языке, когда меч кельта пронзил его раз и второй, извлекая фонтаны крови из груди и шеи. Кормак неумолимо сдвигал его дальше и дальше, пока тот не оказался на самом краю зияющей в полу дыры. Кельт ударил жреца в грудь, и тот рухнул вниз с диким воплем. Вопль этот удалялся, слабел, затем внезапно прервался. Кормак удовлетворенно улыбнулся. Требуемое доказательство того, что он отправил-таки мучителя одного из своих земляков прямо в ад, было получено...
Оглядевшись по сторонам, он направился на поиски товарищей. Несколько рогатых тварей мелькнуло впереди, но они умчались так быстро, что догонять их не было смысла. Крикнув пару раз и услышав ответные призывы, он несколько мгновений спустя присоединился к друзьям, все еще стоявшим над горами трупов.
— Ты убил его, — прошептал Фабриций. — Я вижу его кровь на твоем мече. Она просвечивает сквозь ножны. Другие этого не замечают, но я вижу и знаю, что теперь свободен и могу говорить. Знайте же, что до Рима, до кельтских друидов, даже до пиктов был на земле Учитель Человека. Так он себя называл, и был он последним представителем расы, владевшей миром до людей. Говорят, что это его рука протянула Еве яблоко и послала Адама ей навстречу. Кулл-атлант, великий и могучий король Валузии, перебил множество его собратьев, спасая свою жизнь. Но сам Учитель уцелел, чтобы сеять зло и порчу дальше. Сейчас, находясь у врат смерти, я вижу многое, скрытое от людских глаз. Люди-змеи были на земле до человека, а до них в мире хозяйничали Старейшие с головами, похожими на звезды. Это они сотворили людей-змей, а когда поняли, что те не оправдали их ожиданий, пытались их уничтожить, но не успели — погибли сами. Это святилище было последним прибежищем змеиной цивилизации на поверхности земли. Под нею было королевство последнего из Шогготов. Теперь они спрячутся под землею, скрываясь от людей аж до того часа, когда Господь призовет их пред лик Свой в день Страшного Суда... — старец закашлялся и смолк.
Кормак чувствовал мурашки, бегущие по телу. То, о чем говорил Фабриций, находило живой отклик в его душе.
— Успокойся, — сказал он, — этого святилища больше здесь не будет.
— Верно, — согласился потрясенный Вулфер. — Мы камень за камнем спустим его в этот колодец — и следа не останется.
— Христианин или нет, но ты был отважным человеком, — сказал Кормак, чувствуя непривычную печаль. — Мы отомстим за тебя...
— Нет! — Фабриций протянул дрожащую руку, и его лицо побагровело от усилия. — Я умираю, а месть — она неприемлема моей душе. Я пришел в это святилище зла с крестом в руке и словами Господа нашего на устах, готовый принять смерть, чтобы избавить мир от Того, кто принес Ему столько горя и страданий. И я был услышан: появились вы и убили змея. Теперь его присные могут влачить свое жалкое существование только там, внизу, или вымирать, забившись в глухие лесные дебри. Шоггот никогда больше не будет вредить людям.
Фабриций схватил правую руку Кормака своей левой, Вулфера — правой и произнес:
— Кельт ли, норманн ли, вы братья, хотя принадлежите к разным расам и молитесь разным богам. Смотрите! — его лицо осветилось улыбкой, а тело сдвинулось так, что он смог опереться на локоть. — Господь наш сказал: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне». Все мы равны перед угрозой Темных Сил. Да, все мы братья!
Сияющие глаза Фабриция закатились и закрылись. Кормак стоял, молча сжимая рукоять меча. Наконец он глубоко вздохнул и спросил:
— О чем это он говорил перед самой смертью?
— Я не понял, — покачал головой Вулфер, — Он сошел с ума, и безумие его доконало. Он был отважен и не боялся смерти. А вообще, лучше будет, если мы уйдем отсюда! Тут мерзкое место...
— Правильно. И чем быстрее, тем лучше, — согласился Кормак. — Вперед, в Уэссекс! Очистим наши клинки в доброй саксонской крови.
1 2
— Тором клянусь! — изумился Вулфер. — Он живой!
— Воды! Воды во имя Господа нашего! — прошептал незнакомец.
Кормак сорвал бурдюк с пояса Хакона и приложил его к губам несчастного. Тот пил огромными глотками, затем с трудом поднял голову и посмотрел на Кормака. Его ввалившиеся глаза светились странной кротостью.
— Благослови вас Бог! — вымолвил слабый и дрожащий голос, который нес в себе, однако, следы прежней силы. — Как давно я в раю?
Вулфер и Кормак ошарашено уставились друг на друга.
— Нет, это не рай, — пробормотал тем временем незнакомец, — на мне все еще цепи.
Викинг выругался и осторожно осмотрел кандалы, затем поднял топор и точным резким ударом разрубил их, словно шнурки. Мученик упал на руки Кормаку. Он был избавлен от цепей, но стальные обручи по-прежнему охватывали его конечности, и ржавый металл глубоко врезался в израненное тело.
— Не думаю, что ты долго протянешь, приятель, — заметил Кормак. — Скажи нам, как тебя зовут и откуда ты попал сюда, чтобы мы могли сообщить близким.
— Меня зовут Фабриций, друзья мои, — слова давались ему с явным трудом, — а пришел я из города над затокой...
— Судя по твоим словам, ты христианин?
— Я христианский священник, но не время сейчас говорить об этом. Оставьте меня здесь и уходите, пока не попали в лапы Злу.
— Тор и Один! — воскликнул Вулфер. — Я шагу не сделаю, пока не узнаю, кто здесь так издевается над людьми!
— Зло. Зло, чернее которого нет на свете, — пробормотал Фабриций. — Рядом с ним исчезают различия между людьми, и ты кажешься мне братом, сакс.
— Я не сакс! — возмутился ют.
— Неважно, все нормальные люди для меня братья. Таковы слова Господа нашего, которых я, впрочем, не понимал, пока не попал сюда, в это проклятое логово.
— Во имя Тора, так это не святилище друидов?
— Отнюдь. О Боже, меня схватили демоны Веков Мрака, создания тьмы, кровавого хаоса и воющей бездны. Чудовища, вывезенные тайком на римских кораблях из стран Востока, сеющие гниль на земле чистой некогда Британии, добравшиеся в конце концов и до этих мест. Эти твари древнее друидов, и служат они тому, кто появляется только в полнолуние...
Голос слабел, и Кормак осторожно встряхнул умирающего за плечи. Тот недоуменно осмотрелся по сторонам, как человек, вырванный из глубокого сна.
— Умоляю вас, уходите, — прошептал он, — со мною уже ничего худшего не случится, но вы... Они сломят вашу волю чарами, а тела пытками, как сделали это со мной. И придет он, это чудовище, верховный жрец Зла, со своими легионами проклятых! Спешите! Они уже идут! Слышите? Сохрани вас Бог...
Кормак взревел, словно разъяренный тигр, а могучий викинг крутнулся на месте с топором в руке. Что-то действительно приближалось к ним по коридору — доносившиеся до них звуки напоминали цокот тысяч копыт по камню.
— Сомкнуть ряды! — рявкнул Вулфер. — Прикрыться щитами!
Викинги образовали полукруг, ощетинившийся сталью, прикрыв заодно умирающего. То, что вылетело на них из мрака, казалось волной черного безумия, кровавого амока — козлоподобные существа, скачущие на двух ногах, размахивающие человеческими руками, вместо лиц — отвратительные личины. Были и другие — с торчащими клыками, налитыми кровью глазищами и длинными хвостами. За ними пряталось еще одно существо, одетое в черное, от которого, казалось, исходил кровавый блеск. Это был человек, но настолько лишенный человеческих черт, что монстры, бегущие впереди, казались в сравнении с ним невинными зверушками.
Наблюдения Кормака были прерваны, когда лавина тварей обрушилась на стену из дерева и стали. У этих чудовищ не было оружия, но творец, создавший их, снабдил своих любимцев в избытке клыками, рогами и когтями, и они дрались, как дикие бестии.
Викинги яростно, подстегиваемые страхом, до тех пор им неведомым, рубили и кололи нападавших. Клыки и когти рвали тела, выхватывая мясо целыми кусками, проливая реки крови, но пираты, гремя броней доспехов и орудуя щитами, без устали работали мечами и топорами.
— Клянусь Тором и его кровью! — рявкнул Вулфер, разрубая пополам очередного противника. — Они запомнят, что справиться с викингами труднее, чем издеваться над нагим священником!
Коридор уже был завален горами трупов. Твари дрогнули и откатились назад, но их предводитель, скрывшийся во мраке, снова отправил их в бой. Чудовища вновь навалились на викингов и тут же усеяли своими телами пол. Те, что уцелели, умчались по тому же коридору вспять. Вулфер удержал своих людей, рвавшихся в погоню. Никому, однако, не под силу было удержать Кормака, метнувшегося за фигурой в черном.
Они долго бежали по коридору, но, когда оказались в центральном зале, преследуемый остановился и повернулся к кельту лицом. Это был высокий мужчина с нечеловеческими холодными немигающими глазами и смуглым лицом, совершенно лишенным волос и татуированным странными узорами. Он бросился на Кормака с коротким, причудливо изогнутым мечом в руке, но кровавая ярость, переполнявшая кельта, не оставила жрецу ни малейших шансов на успех. Кем бы или чем бы этот высший жрец ни был, он оказался столь же уязвим, как и простые смертные. Он стонал и клял Кормака на непонятном тому языке, когда меч кельта пронзил его раз и второй, извлекая фонтаны крови из груди и шеи. Кормак неумолимо сдвигал его дальше и дальше, пока тот не оказался на самом краю зияющей в полу дыры. Кельт ударил жреца в грудь, и тот рухнул вниз с диким воплем. Вопль этот удалялся, слабел, затем внезапно прервался. Кормак удовлетворенно улыбнулся. Требуемое доказательство того, что он отправил-таки мучителя одного из своих земляков прямо в ад, было получено...
Оглядевшись по сторонам, он направился на поиски товарищей. Несколько рогатых тварей мелькнуло впереди, но они умчались так быстро, что догонять их не было смысла. Крикнув пару раз и услышав ответные призывы, он несколько мгновений спустя присоединился к друзьям, все еще стоявшим над горами трупов.
— Ты убил его, — прошептал Фабриций. — Я вижу его кровь на твоем мече. Она просвечивает сквозь ножны. Другие этого не замечают, но я вижу и знаю, что теперь свободен и могу говорить. Знайте же, что до Рима, до кельтских друидов, даже до пиктов был на земле Учитель Человека. Так он себя называл, и был он последним представителем расы, владевшей миром до людей. Говорят, что это его рука протянула Еве яблоко и послала Адама ей навстречу. Кулл-атлант, великий и могучий король Валузии, перебил множество его собратьев, спасая свою жизнь. Но сам Учитель уцелел, чтобы сеять зло и порчу дальше. Сейчас, находясь у врат смерти, я вижу многое, скрытое от людских глаз. Люди-змеи были на земле до человека, а до них в мире хозяйничали Старейшие с головами, похожими на звезды. Это они сотворили людей-змей, а когда поняли, что те не оправдали их ожиданий, пытались их уничтожить, но не успели — погибли сами. Это святилище было последним прибежищем змеиной цивилизации на поверхности земли. Под нею было королевство последнего из Шогготов. Теперь они спрячутся под землею, скрываясь от людей аж до того часа, когда Господь призовет их пред лик Свой в день Страшного Суда... — старец закашлялся и смолк.
Кормак чувствовал мурашки, бегущие по телу. То, о чем говорил Фабриций, находило живой отклик в его душе.
— Успокойся, — сказал он, — этого святилища больше здесь не будет.
— Верно, — согласился потрясенный Вулфер. — Мы камень за камнем спустим его в этот колодец — и следа не останется.
— Христианин или нет, но ты был отважным человеком, — сказал Кормак, чувствуя непривычную печаль. — Мы отомстим за тебя...
— Нет! — Фабриций протянул дрожащую руку, и его лицо побагровело от усилия. — Я умираю, а месть — она неприемлема моей душе. Я пришел в это святилище зла с крестом в руке и словами Господа нашего на устах, готовый принять смерть, чтобы избавить мир от Того, кто принес Ему столько горя и страданий. И я был услышан: появились вы и убили змея. Теперь его присные могут влачить свое жалкое существование только там, внизу, или вымирать, забившись в глухие лесные дебри. Шоггот никогда больше не будет вредить людям.
Фабриций схватил правую руку Кормака своей левой, Вулфера — правой и произнес:
— Кельт ли, норманн ли, вы братья, хотя принадлежите к разным расам и молитесь разным богам. Смотрите! — его лицо осветилось улыбкой, а тело сдвинулось так, что он смог опереться на локоть. — Господь наш сказал: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне». Все мы равны перед угрозой Темных Сил. Да, все мы братья!
Сияющие глаза Фабриция закатились и закрылись. Кормак стоял, молча сжимая рукоять меча. Наконец он глубоко вздохнул и спросил:
— О чем это он говорил перед самой смертью?
— Я не понял, — покачал головой Вулфер, — Он сошел с ума, и безумие его доконало. Он был отважен и не боялся смерти. А вообще, лучше будет, если мы уйдем отсюда! Тут мерзкое место...
— Правильно. И чем быстрее, тем лучше, — согласился Кормак. — Вперед, в Уэссекс! Очистим наши клинки в доброй саксонской крови.
1 2