- Ты что, о х..., то есть..., это какая то ошибка. Ты должен знать !!!
- Нам не дано предугадать...
- Сволочь!
Молчание. Джим замолчал, не ответив на вопрос. Да это БУНТ!
Неподчинение.Наверное, что-то в программе. Вечно эти
мастера-программисты чего-то недоглядят... Хрен его знает, что такое? Как
выйду из игры, разберусь. А пока, попробуем сделать невозможное. Только
надо немного поднатужиться. В этот момент стену пронзил темно-коричневый
луч и больно резанул по глазам. Дима пощурился. Мне же как обухом ударило -
Дэн. Пока он не изчез, я выскочил из собственого подсознания и помчался
навстечу неведомому.
Глава четвертая.
А оказался на площади перед Белорусским вокзалом.
Солнце освещала грязь и слякоть, с которой власти так и не научились
справляться. В неравной борьбе как всегда побеждала природа. По тому, что в
голове играл старик AEROSMITH и мысли блуждали от оценки внешности
водителя, протиравшего стекло своего седана, до восклицаний в адрес мэра,
надстроившего площадь перед вокзалом, разрядившей многочасовые пробки на
Тверской, стало ясно, что голова, в которой нашлось столько свободного
места, что в нее влез я со всеми своими проблемами, принадлежала именно
Дэну. Учитывая, что эта дребедень мне была совершенно не интересна, я
ошарашил его мощным ударом мыслей о Лене. Знаете, что такое гидро-удар? Это
когда в трубах резко возрастает давление и они лопаются во многих местах
одновременно. Так вот, последствия такого удара - семечки, по сравнению с
тем. что заииграло в этой голове. Все фантазии и факты, смешавшиеся в
коктейле Молотова теперь подорвали и мое сознание.
Каюсь, возможно, сосчитай я до десяти и отделив зерна от плевен, все
повернулось бы иначе, но мне было не до того. Я подтолкнул его и нога в
короссовке от Reebok ступила на проезжую часть. В миллиметре от колена
просвистел бампер Wolksvagen. Он отпрянул. Сердце заколотилось в груди, как
двигатель атомохода без смазки.
Включился зеленый. Подталкиваемый толпой, Дэн решился наконец наступить
на зебру.
Испугался! Это еще цветочки.
Осторожно, не подходя близко к краю тротуара до очередного переключения
кровавого глаза на "зеленый", Денис добрался до входа в метро и
остановился, прислонившись к стене.
Ему удалось успешно миновать перехода через границу между жизнью и
смертью. И все, что он сейчас чувствует - это безумная жалость к себе.
Музыка в его голове еще не замолкла, но разьяренный радиослушатель уже
вышвырнул прниемник из окна своей двухкомнатной тюрьмы в многоэтажке. Она
еще звучала где-то, пока старенький Grundig не достиг земли. Потом
раздастся почти неслышный на его этаже хлопок и все - музыки больше не
будет. Он себя ощущал именно таким приемником, летящем к земле. Мужыка
взбешенного серца больно пульсировала в его ушах, пока резко не оборвалась.
Как жизнь - незаметно для окружающих. Чпок и нету. Так он недолго стоял,
вглядываясь о толпу проходящих мимо опустевшим взглядом. Может быть, если
бы кто-то обратил на него внимание, то испугался потухшего взгляда их,
взгляда смотрящего на мир с порога преисподней. Он оттолкнулся от стены,
повернулся к дверям и начал свой спуск.
Павильоны станции сверкали неоном, телепанно и остальной дребеденью.
Каждый выживает по-своему.
Дэн стоял возле колонны, прикрывая спиной голову клоуна с башмаком на
голове и максимально удаляя себя от края платформы.
Народу на станции было немного. Зевающий пацан в потертой джинсе тупо
глядел на дамские ножки с рекламы колготок, растянувшихся почти во всю
стену, да небритый толстяк в спортивном костюме сидел на скамейке
неподалеку - вот и весь контингент.
Тоннель осветился ярким светом, спугнув крысу, сидевшую на рельсах.
Поезд на полной скорости влетел на перрон.
В тот же момент Дэн сорвался с места и через момент взглянул в лицо
машинисту.
Лобовое стекло лопнуло.
Часть осколков засыпало кабину.
Часть полетела вслед за отброшенным телом на рельсы.
Раздался визг. Это кричали тормоза, понимая, что он не в их силах
предотвратить трагедию.
Поезд дернулся, разрезая перенними колесами тело.
Кровь брызнула на стены и колеса и стала медленно стекать, смешиваясь с
водой из подземных луж.
Пора сматываться. Но напоследок стоит сделать еще одну вещь.
Парнишка несколько времени стоял и смотрел вниз на жернова судьбы, как
тело вытаскивали из-под колес по частям. Сначала верхнюю, ту самую, что
венчала копна седых волос, а потом и обмотанную в простыню нижнюю. Кто-то
из подоспевших зевак выплеснул на рельсы ранний завтрак и он потек мешаться
с той же лужей, в которую не так давно стекала кровь.
Паренек уже поднимался по эскалатору в верхний город. Сейчас его не
волновало, что дома ждет мать с ночной пирушки, а на Пятницкой пьют пиво
однокурсники из техникума в предверии Нового года. У него была цель -
набрать номер.
Гудок - тишина .. гудок - тире - точка...
- Алло.
- Привет, Димон.
- Кто это?
- Неважно. Пять минут назад погиб Дэн. Понял? Бросился под поезд.
Теперь две его головки правят разными частями тела.
- Черт!
Трубка снова легла на рычаг. Я выпрыгнул на свежий воздух и оглянулся.
Парень стоял на том же месте, недоуменно глядя на таксофон. Потом он, как
во сне, взглянул на часы, встрепенулся и побежал назад, в бездну подземного
города, туда, где живет Смерть.
* * *
Я сидел и смотрел на Дмитрия. Стоит ли говорить, что он был абсолютно
уверен в своем одиночестве. Он думал, сидя на стуле и поджав колени к
подбородку, рубашка выскочила из брюк и безвольно повисла, выглядывая на
свет божий из-под полы пиджака, галстук расслабившись перекинулся через шею
и фривольно скосился влево, руки прижимали колени к груди, защищая сердце
и, может быть, душу от этого безумного мира, один из тапочек валялся на
полу, другой же раздумывал, прыгать ли ему с такой высоты, цепляясь из всех
сил за выступающий палец. Былого подчеркнутого чувства общественной
значимости не было и впомине. Он сидел так долго, и просидел бы еще
несколько часов, если бы не мое лаконичное замечание: "У тебя в четыре часа
деловой ужин. Ты не забыл?". Он кивнул, думая о своем:"Я убил его".
Глава пятая.
После ужина Дмитрий довольно потирал руки. В принципе, он получил
хороший подарок на Новый год - контракт, обещающий приносить стабильные
прибыли следующие тысячу дней, по меньшей мере. Историю с Дэном он
попытался выкинуть из головы, хотя бы на время. Пустяк, какой-то
сумасшедший, вот и все. Несмотря на это, где-то из глубины души я
подначивал его, лишний раз уверяя, что это правда. Дошло и до того, что
перед его глазами встала картина подземного города и визжащая над
развороченным трупом женщина в лиловом чепце. Да, Диму он достать не мог.
Дома сообщили, что он ушел еще вчера и не звонил, его личный номер не
отвечал, автоответчик на модеме просил оставить всю необходи.... Как будто
она ему еще понадобится!
Секретаршу, женщину лет сорока, работавшую еще при его отце, он отпустил
и теперь сидел в кресле, наследном кресле главы компании.
Офис мог бросить пыль в глаза кому угодно. Даже видавшие виды клиенты,
они же не знали о прежное отцовской практике, поражались утонченноти и едва
випирающему богатству обстановки. Все было построено в лучших традициях
преуспевающих компаний - ничего лишнего, как впрочем и недостающего. Отец
знал, как "загработать" денег (милый афоризм, также доставшийся в
наследство от знаменитого предка), и как их с толком потратить. Все было
переведено в недвижимость, драгоценности для жены и прочую чушь, призванную
сохранять деньги от инфляции.
Новая волна воспоминаний нахлынула неожиданно. Поплыли перед глазами
выгона. Таганрог. Новая фамилия. Тогда, в 1997-м они начали считать минуты
до окончания добровольной ссылки. После шикарного особняка в ближнем
Подмосковье, квартиры в Царском Селе Москвы, двух BMW в додземном гараже,
приходилось довольствоваться комнаткой на чердаке, а вовсе не пентхаузе.
Отец с матерью составляли хорошую парочку - ему было престижно иметь в
женах королеву подиума и он купил ее, ей нужны были деньги и она купилась.
Я был единственным и случайнам. Когда меня обраружили, было уже поздно
делать что-то безопасное и решили не рисковать.
Рождение мое держалось в тайне. Если б стало известно, что фотомодель
залетела - ее контрактами можно было бы оклеивать сортир.
А так - она пропала из виду на некоторое время, как бы отдыхая близ
острова Ява, потом меня отправили в частный пансион и она снова вернулась
на ринг preta-porte.
Пансионы типа нашего огораживались от мира выской стеной, километрами
сплошных лесных насаждний, полками охраны и прозвищами "правительственная
дача" в народе. Рядом текла река, но на которой я за всю свою сознательную
жизнь видел только одну лодку, принадлежавшую хозяину пансиона. Детей там
было немного. Иногда были слышны крики новорожденных, музыка с веранды
(хозяйка любила играть на ройяле), говорок китайца из открытого окна.
Ровесников мне нашлось только двое. Нас собирали в классной комнате и
преподавали языки и начальные дисциплины. Родители приезжали раза два в
месяц, так что для меня они были тетей да дядей.
В это время бизнес отца процветал. Наработав достаточно опыта и денег,
через подставных лиц, которых после этого посадили, был куплен завод. Никто
не знал хозяина, но бывший директор сразу слетел за халатность, а на его
место сел "наш старый друг".
Однажды меня разбудили ночью. Повар-китаец пришел сообщить, что нужно
срочно одеться и выйти на лужайку перед домом. Это, честно говоря меня не
удивило, потому как я еще следом не проснулся, но сделал, как было велено.
Перед домом я увидел отца с матерью. Она держалась за его плечо и плакала.
Бледное лицо, не покрытое гриммом, блестело от слез. Я подбежал к ним, а за
мной семенил повар с чемоданами. Отец подхватил меня на руки и посадил в
машину. Следом быстро села мама. Отец уже сидел на переднем сидении. Машина
тронулась. Я оглянулся, глядя через заднее окно на дом. На том месте, где
была наша машина уже горели фары нового автомобиля.
Это был побег.
Мне только исполнилось 7 лет.
Отец не выпускал меня на улицу иначе как за продуктами (благо немного
наличности у нас все-таки оставалось), тогда как сам вместе с матерью
сидели не показывая носу. Они были слишком приметными людьми, чтобы их не
узнали. Пластическую операцию мать делать отказалась (первая и так чуть не
стоила ей жизни).
Много воды утекло, пока мы были в изгнании, но это всеже лучше, чем годы
тюрьмы за финансовые махинации. Когда муть чуть осела и приближающуюся щуку
стало видно за версту, отец немедля восстановилпрежнюю жизнь. От прежного
он отличался лишь тем, что бизнес пошел достаточно честный. Мотор быстро
раскрутился и дело пошло с новым рвением, принося немалые прибыли.
И вот год назад мать погибла в железнодорожной катастрофе. Поезд сошел с
рельсов и скатился с обрыва в море. Многие успели спастись, но она, увы,
покинула этот вагон вперуд ногами. Спустя два дня я нашел бездыханное тело
отца в спальне. Рядом с ним стоял стакан с метиловым спиртом.
Я сидел и смотрел на белоснежную стену кабинета. На ней висела картина
одного моего знакомого, которую мы в шутку называли "Любимая школа". Н
аквртине полыхал пожаром дом в голой степи. Вокруг только ковыль качается.
И ни души. И тут обои начали краснеть. Сначала вокруг картины, потом
дальше. Багровое пятно расползалось во все стороны. Я испугался, как
никогда в жизни. Попытка закрыть глаза так ни кчему и не привела. Веки не
слушались меня. Они словно закостенели. Пятно все ширилось. Рама заблестела
и казалось, что кровь сейчас начнет капать на паркет. Руки вцепились в
подлокотники кресла и когда я отнял их, один ноготь так и остался торчать
из красного дерева. Тогда только мне удалось закрыть глаза руками. Я сидел
и смотрел в темноту своих кровавых рук. Наконец глаза стали закрываться. Я
протер их и снова взглянул на стену.
По-прежнему на фоне белоснежных обоев полыхала одинокая хатка.
Тишина навалилась на меня бетонным забором. Все. Ales! Больше здесь
делать нечего.
Глава шестая.
Пробка, образовавшаяся на подходе к Ленинградскому шоссе путала мне все
карты. Ситуация повторялась. Точно также я спешил в аэропорт несколько
часов назад. Если ничено не предпринять, я не успею увидеть ее живою.
По пустовавшей встречной полосе кто-то из стоявших сзади ринулся вперед.
Сотила Дмитрию подумать о нем, как машину торопыги вел уже я. В салоне
сидело еще двое. Красивая во всех отношениях блондинка, назвав меня
Николаем, интересовалась, как ко всему отнесется дорожный патруль. Она
хохотала, как ребенок, посмотревший любимый мультфильм.
1 2 3 4