Даже сейчас. Сутки назад перед моими ногами ударился микрометеорит. Образовал детский кратер. Маленький, забавный… Но мне удара хватило бы, только я на секунду промедлил. Сам не знаю, что помешало сделать этот шаг… Вот и задумался о жизни. Здесь выживают такие, как эта четверка, потому что они осознанно готовили себя к этому. Это их мир, в котором они хотят жить. А вот ты, зачем тебе космос?
Он посмотрел на Светлану, все еще держащую тампоны у его виска. Она стояла отрешенная, погруженная в себя. Все можно было прочесть на ее лице: и печаль несбывшегося, и растерянность перед вопросом, ответ на который считался до сих пор сам собой разумеющимся…
— Не знаю, Василий Федорович.
Голос ее прозвучал вяло, безразлично.
— Что ж, и верно, и откровенно. Даже удивительно при твоем самолюбии… Вот такая бодяга, Светлана. Оба мы с тобой получили сегодня основательные щелчки по самолюбию. Это хорошо, потому что в космосе нельзя быть излишне самонадеянным. Идет сложный процесс приспособления человека к совершенно иным, непривычным для него условиям. Каждая крупица знаний об этих условиях приобретается тяжким опытом и потому здесь нельзя пренебрегать ничьим советом. А самонадеянность не терпит чужих советов. Говорил же мне Володя: «Не срамись!». Не послушал, устроил посмешище в космическом масштабе. Тут такая публика. Теперь у них будет новая хронология: «Это было до того, как Алферов играл в волейбол», или, наоборот, «после того»! А ты? Разве это любовь? Приезжает какая-то дивчина, повисла у него на шее и все! Их уже водой не разольешь! Вот у них — любовь! Понимаешь, тут разум ни при чем. Тут древний инстинкт в десять раз важнее.
Тампон выпал из рук Светланы. Алферов снизу смотрел на побледневшее лицо девушки и не понимал, что ее так взволновало.
— Обиделась? — удивился Алферов. — Не стоит. К сожалению, это правда. Давай-ка свою примочку.
Светлана не шевельнулась.
— Врач Мороз! Выполняйте свои обязанности!
Светлана как бы очнулась. Она схватила свежий тампон и приложила его к виску начальника космоцентра.
— Так-то лучше, — усмехнулся Алферов и подумал вслух: — А попрощаться все-таки надо. Завтра улетаем.
Светлана тихо сказала:
— Я не пойду.
— Жаль, а я думал ты составишь мне компанию. Одному неудобно бродить по станции. Скажут, Алферов решил провести досмотр.
— Вы всегда все делаете с оглядкой?
— Должность такая… А ты?
Светлана пожала плечами.
— Если побуждения чисты, нужно ли заботиться об авторитете?
— Речь как раз не о нем. При моей должности приходится думать о спокойствии других… А мне не хотелось, чтобы Володя после передряг с поисками вместо отдыха бегал по переходам, потому что всегда найдутся люди, которым покажется, что Алферов неспроста прогуливается по станции.
— Здоровому человеку чужда подозрительность! — обиделась девушка на такую нелестную характеристику обитателей станции, среди которых были и ее друзья.
— Молодому и здоровому, — поправил ее Василий Федорович. — С течением лет у человека вырабатывается разумная осторожность.
— Как бы чего не вышло? — сорвалось у Светланы с языка.
Алферов глянул из-под ее руки, держащей тампон.
— Не надо преувеличивать.
Его спокойный, доброжелательный и ласковый взгляд вдруг развеселил ее, она улыбнулась.
— Ну, так составишь мне прикрытие? — спросил он, мгновенно уловив перемену в ее настроении.
— Что с вами поделаешь?
Найти четверку на обычном месте не удалось. На этот раз они собрались у Субботиных. Оказалось, Галя привезла домашнее печенье, и Система устроила по этому поводу большое чаепитие. Впрочем, причин для чаепития было предостаточно. Это Алферов понял, увидев здесь, кроме четверки и Гали, небольшую худенькую девушку, сидевшую рядом со Смолкиным и смущенно назвавшую себя Леной, врачом станции. Василий Федорович мысленно прикинул. В этой сформировавшейся группе, кроме полного равновесия, было готовое ядро новой станции. Повар и врач — отличные приобретения для четверки. Что ж, Система расширяется и набирает силы. Стоит подумать и о ее дальнейшей судьбе.
Как-то незаметно Алферов оказался в центре внимания. Он с удовольствием вспоминал, как он хотел протащить Систему вне конкурса на практику и, хотя кроме Гали и Лены здесь все были очевидцами и участниками событий, слушали его с явным удовольствием, так как Василий Федорович сдабривал рассказ мягким юмором, да к тому же они не знали подробностей его стычек с Баженовым…
Когда гости ушли, Майя, укладываясь спать, сказала мужу:
— Посмотришь, Светка скоро выскочит замуж за Алферова. Давно я не видела ее такой сияющей.
— Ты нехорошо сказала — выскочит, — поморщился Субботин. — Это очень трудно — найти друг друга. Вот ты сколько сватала ее за Сашу. И, кажется, любовь была, и все… А вот Саша сразу прикипел к Галине. Не так все просто…
— Ладно уж, философ! Скажи лучше, о чем вы секретничали с Алферовым?
— Я рассказал ему о кристаллах газов и помянул в связи с этим о воронках. Он посоветовал немедленно все опубликовать.
— Первая научная статья Михаила Субботина! О, это важно!
— Ладно тебе! Это действительно важно. Если мои предположения верны, то воронка гораздо опаснее, чем считали до сих пор. Думаю, причина гибели нескольких экипажей — взрывная сублимация газовых кристаллов, а не внезапная разгерметизация лунохода, как пытались объяснить раньше.
— А если не так?
— Тогда меня изругают. Как-нибудь перенесем. Главное, все будут предупреждены.
— Очень приятная перспектива! Может, лучше сначала проверить?
— Майя, вопрос идет о жизни, а ты… Не бойся, меня поймут правильно. Тут не до самолюбия! Пусть этим занимаются те, кто знает воронку только теоретически! Давай-ка лучше спать, завтра у меня много работы.
п . Кугеси, 1976—79 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Он посмотрел на Светлану, все еще держащую тампоны у его виска. Она стояла отрешенная, погруженная в себя. Все можно было прочесть на ее лице: и печаль несбывшегося, и растерянность перед вопросом, ответ на который считался до сих пор сам собой разумеющимся…
— Не знаю, Василий Федорович.
Голос ее прозвучал вяло, безразлично.
— Что ж, и верно, и откровенно. Даже удивительно при твоем самолюбии… Вот такая бодяга, Светлана. Оба мы с тобой получили сегодня основательные щелчки по самолюбию. Это хорошо, потому что в космосе нельзя быть излишне самонадеянным. Идет сложный процесс приспособления человека к совершенно иным, непривычным для него условиям. Каждая крупица знаний об этих условиях приобретается тяжким опытом и потому здесь нельзя пренебрегать ничьим советом. А самонадеянность не терпит чужих советов. Говорил же мне Володя: «Не срамись!». Не послушал, устроил посмешище в космическом масштабе. Тут такая публика. Теперь у них будет новая хронология: «Это было до того, как Алферов играл в волейбол», или, наоборот, «после того»! А ты? Разве это любовь? Приезжает какая-то дивчина, повисла у него на шее и все! Их уже водой не разольешь! Вот у них — любовь! Понимаешь, тут разум ни при чем. Тут древний инстинкт в десять раз важнее.
Тампон выпал из рук Светланы. Алферов снизу смотрел на побледневшее лицо девушки и не понимал, что ее так взволновало.
— Обиделась? — удивился Алферов. — Не стоит. К сожалению, это правда. Давай-ка свою примочку.
Светлана не шевельнулась.
— Врач Мороз! Выполняйте свои обязанности!
Светлана как бы очнулась. Она схватила свежий тампон и приложила его к виску начальника космоцентра.
— Так-то лучше, — усмехнулся Алферов и подумал вслух: — А попрощаться все-таки надо. Завтра улетаем.
Светлана тихо сказала:
— Я не пойду.
— Жаль, а я думал ты составишь мне компанию. Одному неудобно бродить по станции. Скажут, Алферов решил провести досмотр.
— Вы всегда все делаете с оглядкой?
— Должность такая… А ты?
Светлана пожала плечами.
— Если побуждения чисты, нужно ли заботиться об авторитете?
— Речь как раз не о нем. При моей должности приходится думать о спокойствии других… А мне не хотелось, чтобы Володя после передряг с поисками вместо отдыха бегал по переходам, потому что всегда найдутся люди, которым покажется, что Алферов неспроста прогуливается по станции.
— Здоровому человеку чужда подозрительность! — обиделась девушка на такую нелестную характеристику обитателей станции, среди которых были и ее друзья.
— Молодому и здоровому, — поправил ее Василий Федорович. — С течением лет у человека вырабатывается разумная осторожность.
— Как бы чего не вышло? — сорвалось у Светланы с языка.
Алферов глянул из-под ее руки, держащей тампон.
— Не надо преувеличивать.
Его спокойный, доброжелательный и ласковый взгляд вдруг развеселил ее, она улыбнулась.
— Ну, так составишь мне прикрытие? — спросил он, мгновенно уловив перемену в ее настроении.
— Что с вами поделаешь?
Найти четверку на обычном месте не удалось. На этот раз они собрались у Субботиных. Оказалось, Галя привезла домашнее печенье, и Система устроила по этому поводу большое чаепитие. Впрочем, причин для чаепития было предостаточно. Это Алферов понял, увидев здесь, кроме четверки и Гали, небольшую худенькую девушку, сидевшую рядом со Смолкиным и смущенно назвавшую себя Леной, врачом станции. Василий Федорович мысленно прикинул. В этой сформировавшейся группе, кроме полного равновесия, было готовое ядро новой станции. Повар и врач — отличные приобретения для четверки. Что ж, Система расширяется и набирает силы. Стоит подумать и о ее дальнейшей судьбе.
Как-то незаметно Алферов оказался в центре внимания. Он с удовольствием вспоминал, как он хотел протащить Систему вне конкурса на практику и, хотя кроме Гали и Лены здесь все были очевидцами и участниками событий, слушали его с явным удовольствием, так как Василий Федорович сдабривал рассказ мягким юмором, да к тому же они не знали подробностей его стычек с Баженовым…
Когда гости ушли, Майя, укладываясь спать, сказала мужу:
— Посмотришь, Светка скоро выскочит замуж за Алферова. Давно я не видела ее такой сияющей.
— Ты нехорошо сказала — выскочит, — поморщился Субботин. — Это очень трудно — найти друг друга. Вот ты сколько сватала ее за Сашу. И, кажется, любовь была, и все… А вот Саша сразу прикипел к Галине. Не так все просто…
— Ладно уж, философ! Скажи лучше, о чем вы секретничали с Алферовым?
— Я рассказал ему о кристаллах газов и помянул в связи с этим о воронках. Он посоветовал немедленно все опубликовать.
— Первая научная статья Михаила Субботина! О, это важно!
— Ладно тебе! Это действительно важно. Если мои предположения верны, то воронка гораздо опаснее, чем считали до сих пор. Думаю, причина гибели нескольких экипажей — взрывная сублимация газовых кристаллов, а не внезапная разгерметизация лунохода, как пытались объяснить раньше.
— А если не так?
— Тогда меня изругают. Как-нибудь перенесем. Главное, все будут предупреждены.
— Очень приятная перспектива! Может, лучше сначала проверить?
— Майя, вопрос идет о жизни, а ты… Не бойся, меня поймут правильно. Тут не до самолюбия! Пусть этим занимаются те, кто знает воронку только теоретически! Давай-ка лучше спать, завтра у меня много работы.
п . Кугеси, 1976—79 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16