Кстати, вы сегодня говорили с Правителем о поездке в степи? – Опять не разрешил, – коротко ответил Хедден.
– Жаль. И непонятно, что его останавливает. Вы объяснили, надеюсь, что не собираетесь как-то влиять на жизнь степных обитателей, что они интересуют вас лишь как специалиста по первобытным культурам?
– Да уж объяснил, само собой, – пробурчал Хедден. – Сколько раз, кстати, можно объяснять одно и то же? Только он ведь слушать не хочет. Вообще. Стоит заикнуться о степях – чуть ли не в бешенство впадает.
– Странненько, – сказал Ольшес. – Очень даже странновато. Что это такое они от нас скрывают?
– Почему – скрывают? – удивился Елисеев. – Может быть, это просто чувство неловкости. В конце концов, их страна имеет наиболее высокий на планете уровень развития – и одновременно здесь кочуют в степях полудикие племена.
– Они, кстати, довольно часто оказываются на морском побережье, эти якобы дикие племена, – заметил Ольшес. – А оно от степей неблизко. Зато совсем рядом с очагами цивилизации.
– На побережье? – переспросил Хедден. – Ты откуда знаешь?
– А вот знаю.
– Что делать степным кочевникам у моря?
– Ничего они там не делают. Разбивают лагерь и сидят целыми днями на песке, на воду смотрят.
Елисеев с интересом глянул на своего второго помощника. Конечно, консула предупреждали, что' Ольшес – работник особой квалификации, но чтобы так… практически не выходя из здания консульства умудриться собрать сведения о племенах, даже разговор о которых представляет нечто вроде табу… Ну и ну.
– Приехали, – объявил Ольшес, выворачивая руль и подгоняя авто к подъезду консульства. – Вылазь, братва.
– Даниил Петрович, – укоризненно сказал Ро-синский, – ну что у вас за выражения, стыдно слушать.
– Не вижу, чтобы вы покраснели, – огрызнулся Ольшес.
Тут же вмешался Корсильяс:
– Ты потому не видишь, что темно. А так он весь пылает, и уши у него завяли.
Росинский не выдержал, рассмеялся и вышел из машины. Елисеев на мгновение задержался – додумывал. Странные племена – закрытая тема. Право на власть… Ч-черт… что за путаница? А
На следующий день в консульство с утра пораньше явилась Ласкьяри. На первый взгляд в этом визите не было ничего особенного – она вообще приходила к землянам довольно часто, ее очень интересовала жизнь людей, так похожих на ее соотечественников, и в то же время таких других, далеких и непонятных. Она подолгу расспрашивала Елисеева о Земле, о Федерации и часто повторяла, что земляне пришли на Ауяну из тьмы будущих времен. Елисеев смеялся и уверял ее, что будущие времена – отнюдь не тьма, а наоборот, довольно ярко освещенное место, но Ласкьяри в таких случаях бывала предельно серьезна и говорила: «Не спорьте, я лучше знаю». Работники консульства посмеивались над Адрианом Станиславовичем – девушка не скрывала своей влюбленности в консула. Но конечно, всерьез никто не мог отнестись к такому юному существу. Впрочем, Ласкьяри никому не мешала, скорее наоборот – с ее помощью многое становилось яснее. Дочь первого министра, как ни говори…
Но в этот раз Ласкьяри не стала задавать вопросов о Земле. Она пришла в кабинет Елисеева, забралась в кресло, свернулась клубочком и очень долго молчала. Елисеев занимался делами, не обращая на девушку особого внимания, – он давно привык относиться к ней как к дочери.
Наконец Ласкьяри заговорила:
– Знаете, меня скоро выдают замуж. Елисеев изумленно уставился на нее:
– Замуж? Но вы слишком молоды, Ласкьяри. У вас ведь выходят замуж гораздо позже, не так ли?
– Есть исключения, – спокойно пояснила Ласкьяри. – Для детей тех, кто имеет право на власть.
– Послушайте, Ласкьяри, – решительно сказал консул, – мы здесь уже больше полугода, но такого любопытного выражения до сих пор не слышали. Что значит «право на власть»? Разве может быть так, чтобы один человек имел право на власть, а другой – нет? Разве не все люди одинаковы?
– Само собой, – согласилась Ласкьяри. – При рождении все абсолютно равны. Дублатами становятся немного – или намного – позже.
– Кем… кем становятся?
Ласкьяри посмотрела на Елисеева странным, тяжелым взглядом. Консулу стало не по себе – уж очень не вязалось такое выражение глаз с юным личиком. Он ждал ответа, но Ласкьяри выбралась из кресла и направилась к двери. Взявшись за ручку, она обернулась и сказала:
– Я не могу вам сейчас рассказать… Но вы не забывайте: я на вашей стороне.
– Как это может быть? – удивился консул. – Вы – на нашей стороне? На стороне Земной Федерации – против родной планеты? И в чем, в Каком деле вы на нашей стороне?
Ласкьяри улыбнулась:
– Вы не поняли меня. Земная Федерация тут ни при чем. Я говорю о вас, господин консул. Только о вас.
И вышла.
Немного подумав, Елисеев по внутренней связи вызвал Ольшеса.
Несколько дней ничего нового, а тем более тревожащего не происходило, и Елисеев начал склоняться к мысли, что Ласкьяри либо что-то напутала, либо просто разыграла его, тем более что девушка заходила в консульство, как обычно, и задавала вопросы, слушала, смеялась… в общем, вела себя совершенно спокойно и разговоров на таинственные темы больше не заводила. Правда, все эти дни Елисеев почти не видел Ольшеса, но, спросив секретаря о втором помощнике, всегда получал точный ответ – куда сегодня отбыл Даниил Петрович, по какому поводу и на какое время. Так что причин для беспокойства у консула как будто бы не было.
Единственное, что настораживало работников консульства и не давало им забыть о странном предупреждении Ласкьяри, – это участившиеся визиты Гилакса. Конечно, эти визиты нельзя было назвать беспричинными, у Гилакса всегда находился основательный повод, но… но слишком большое любопытство проявлял этот шустрый юноша к земной технике, слишком много вопросов задавал о том, какое оружие имеет в своем распоряжении Земная Федерация, в каких случаях оно применяется, и как удается им путешествовать в пространстве… Неприятный осадок оставляли его посещения. Но не выгонять же было этого нахала? К тому же, и самые простые ответы на десяток световых лет превосходили его понимание.
Но вот настал час…Сотрудники консульства сидели в столовой. Они только что покончили с ужином и начали пить чай, когда раздался резкий, настойчивый звонок. Но не со стороны парадного входа, а от выхода в сад.
– Это еще что такое? – Елисеев отставил чашку.
Ольшес вскочил и почти бегом вылетел из столовой. Через минуту он вернулся. За ним шла Ласкьяри. Земляне впервые увидели девушку не в классическом дамском платье, а в спортивном костюме – брюки, темная куртка, волосы убраны в маленький берет… Ласкьяри стала похожа на мальчишку– школьника.
Не потрудившись поздороваться, она заявила:
– Я достала для вас разрешение свободно ходить по городу.
– То есть? – поднял брови Елисеев.
– Вот. – Девушка вытащила из кармана пакет и протянула консулу. – Не хотите ли погулять?
Сотрудники консульства переглянулись. Росинский подошел к Елисееву, и они, вскрыв пакет, стали вместе изучать его содержимое. Это оказались пропуска для иностранцев, которым разрешался свободный проход по Столице, отпечатанные на плотной мелованной бумаге, с золотым обрезом. Пять штук. На документах были указаны фамилии всех землян, но фотографий не было. Собственно, их и не должно было быть, судя по форме бланка.
Росинский внимательно посмотрел на Ласкьяри и спросил:
– А кто-нибудь во дворце знает об этих пропусках? Или это ваша собственная инициатива? Ласкьяри усмехнулась:
– Их выписал мой отец, господин помощник консула, вы же видите его подпись. Или вы предполагаете, что я сама расписалась за папочку? Но вы можете позвонить ему по телефону и спросить.
– Прекрасно, – сказал Елисеев. – Но знает ли об этом Правитель?
– Знает, знает, – презрительно и небрежно отмахнулась девушка. – А если бы и не знал, невелика беда.
Корсильяс подошел к Ласкьяри и сладко-вежливым тоном спросил:
– Вы, надеюсь, не будете возражать, если я и в самом деле позвоню секретарю Правителя? Я очень прошу вас не обижаться, но вы ведь прекрасно понимаете, что такое законы дипломатии.
– Я не обижусь, – сообщила ему Ласкьяри. – Только секретарь Правителя смещен сегодня во второй половине дня.
– За что? – резко спросил Елисеев.
– За превышение полномочий. Он, знаете ли, арестован. А новый секретарь будет назначен только завтра утром.
– Интересно… – пробормотал Елисеев. – Превысил полномочия, говорите? Зачем? И в чем это выразилось?
– Откуда я могу знать? – честными глазами посмотрела на консула девушка. – Но я воспользовалась моментом и попросила Правителя разрешить вам прогулки пешком. Ваша машина… она, знаете, великовата для наших улиц.
– Но почему нам не предоставят другую? Маленькую?
Ласкьяри промолчала.
– Тогда, – задумчиво сказал Росинский, – может быть, нам следует обратиться к самому Правителю?
Елисеев пожал плечами. Вряд ли это возможно. Субординация здесь такова, что лично к Правителю соваться не следует. Да и смысла не имеет. Все равно их начнут гонять по инстанциям.
Зазвонил телефон.
Корсильяс снял трубку:
– Секретарь консульства Земной Федерации слушает.
– Господин Корсильяс, – услыхал он голос первого министра, – господин Правитель Тофе-та желает говорить с господином консулом.
Елисеев взял вторую трубку:
– Я слушаю, господин первый министр. В трубке пошуршало, посвистело тихонько, и наконец до Елисеева донесся голос Правителя:
– Добрый вечер, господин консул Земной Федерации…
Ольшес мягким движением поднялся из-за стола и подошел к Ласкьяри.
– Дорогая барышня, вы не хотели бы взглянуть на один интереснейший альбом? Я вчера раскопал его в нашей библиотеке, и мне кажется…
Ласкьяри обвела взглядом землян.
– Господин Ольшес, если вы не хотите, чтобы я присутствовала при разговоре, можете сказать мне об этом прямо. Пойдемте.
Ольшес и Ласкьяри вышли, и Росинский тут же включил экран фонопта. Елисеев обменивался с Правителем незначащими фразами, соблюдая ритуал вежливости. До настоящего разговора дело еще не дошло – но все же видеть лицо Правителя было совсем не лишним, тем более имея на руках такие экзотические бумаги, как пропуска в Столицу. До сих пор сотрудников консульства уверяли, что все иностранцы в Тофете передвигаются только на машинах, что разрешения на свободное хождение по Столице не выдаются даже представителям дружественных государств, а тут – инопланетяне…
Картина на экране возникла вполне мирная. Правитель Тофета господин Сапт сидел за огромным письменным столом в своем рабочем кабинете, и говорил, вежливо улыбаясь в телефонную трубку. На краю стола сидел первый министр, а. на заднем плане маячил Гилакс. Лица у всех троих были спокойные, даже какие-то… умиротворенные, что ли. Елисеев, произнося обязательные фразы, внимательно всматривался в экран, но ничего особенного не замечал. Но вот Правитель сказал:
– Уважаемый господин консул, я надеюсь, вы довольны доставленными вам пропусками? Вы давно хотели их получить.
Елисеев выразил искреннюю благодарность и признательность, и в свою очередь задал вопрос:
– Можно ли поинтересоваться, господин Правитель, на какой срок выданы упомянутые документы?
– О! – Правитель сделал ручкой неопределенный жест. – На какой вам будет угодно. Если хотите – на все время пребывания у нас.
Елисеев еще раз поблагодарил, и разговор на этом был закончен.
– Так, – сказал Корсильяс, выключив экран, – Первое, что мне кажется несколько странным, – так это то, что министр, пусть даже первый, уселся на стол Правителя.
– Ну, знаете, – отмахнулся Елисеев, – они же не на официальном приеме. Значит, у них достаточно близкие отношения и они между собой не соблюдают ритуала, ничего тут нет особенного.
– А мне гораздо более странным показалось то, что при разговоре присутствовал Гилакс, – сказал Хедден. – Ему вообще нечего делать в кабинете Правителя, а он там болтается, да еще и с оружием.
– С оружием? – обернулся Елисеев.
– А вы не заметили? У него под курткой пистолет.
– Вот те раз, – пробормотал Росинский. – Зачем это?
– Спросите у Гилакса, Валентин Лукьянович, – серьезным тоном посоветовал Хедден. – Может, он вам объяснит.
– Ну, ладно, – сказал Елисеев. – Это их дела, в конце концов, без нас разберутся. Как насчет прогулки, друзья дорогие?
– А не поздновато? – усомнился Корсильяс.
– Ничего, стемнеет еще часа через полтора, можем хотя бы, так сказать, вокруг дома пройтись. Очень уж интересно, – признался Елисеев, и лицо у него стало как у школьника, попавшегося на невинном озорстве. – Просто терпения нет ждать до завтра. Где там Ольшес пропал?
…Усадив Ласкьяри за низкий круглый столик, Олылес открыл один из шкафов и достал большой ильбом репродукций картин вечного Эль Греко. – Вот, взгляните. Мне кажется, вам должно понравиться.
Ласкьяри перевернула несколько страниц – сначала машинально, думая о чем-то другом, потом всмотрелась – внимательнее, еще внимательнее… Она медленно переворачивала листы, и Олылес, следивший за ней, видел, что девушка ищет что-то, ожидает появления чего-то знакомого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Жаль. И непонятно, что его останавливает. Вы объяснили, надеюсь, что не собираетесь как-то влиять на жизнь степных обитателей, что они интересуют вас лишь как специалиста по первобытным культурам?
– Да уж объяснил, само собой, – пробурчал Хедден. – Сколько раз, кстати, можно объяснять одно и то же? Только он ведь слушать не хочет. Вообще. Стоит заикнуться о степях – чуть ли не в бешенство впадает.
– Странненько, – сказал Ольшес. – Очень даже странновато. Что это такое они от нас скрывают?
– Почему – скрывают? – удивился Елисеев. – Может быть, это просто чувство неловкости. В конце концов, их страна имеет наиболее высокий на планете уровень развития – и одновременно здесь кочуют в степях полудикие племена.
– Они, кстати, довольно часто оказываются на морском побережье, эти якобы дикие племена, – заметил Ольшес. – А оно от степей неблизко. Зато совсем рядом с очагами цивилизации.
– На побережье? – переспросил Хедден. – Ты откуда знаешь?
– А вот знаю.
– Что делать степным кочевникам у моря?
– Ничего они там не делают. Разбивают лагерь и сидят целыми днями на песке, на воду смотрят.
Елисеев с интересом глянул на своего второго помощника. Конечно, консула предупреждали, что' Ольшес – работник особой квалификации, но чтобы так… практически не выходя из здания консульства умудриться собрать сведения о племенах, даже разговор о которых представляет нечто вроде табу… Ну и ну.
– Приехали, – объявил Ольшес, выворачивая руль и подгоняя авто к подъезду консульства. – Вылазь, братва.
– Даниил Петрович, – укоризненно сказал Ро-синский, – ну что у вас за выражения, стыдно слушать.
– Не вижу, чтобы вы покраснели, – огрызнулся Ольшес.
Тут же вмешался Корсильяс:
– Ты потому не видишь, что темно. А так он весь пылает, и уши у него завяли.
Росинский не выдержал, рассмеялся и вышел из машины. Елисеев на мгновение задержался – додумывал. Странные племена – закрытая тема. Право на власть… Ч-черт… что за путаница? А
На следующий день в консульство с утра пораньше явилась Ласкьяри. На первый взгляд в этом визите не было ничего особенного – она вообще приходила к землянам довольно часто, ее очень интересовала жизнь людей, так похожих на ее соотечественников, и в то же время таких других, далеких и непонятных. Она подолгу расспрашивала Елисеева о Земле, о Федерации и часто повторяла, что земляне пришли на Ауяну из тьмы будущих времен. Елисеев смеялся и уверял ее, что будущие времена – отнюдь не тьма, а наоборот, довольно ярко освещенное место, но Ласкьяри в таких случаях бывала предельно серьезна и говорила: «Не спорьте, я лучше знаю». Работники консульства посмеивались над Адрианом Станиславовичем – девушка не скрывала своей влюбленности в консула. Но конечно, всерьез никто не мог отнестись к такому юному существу. Впрочем, Ласкьяри никому не мешала, скорее наоборот – с ее помощью многое становилось яснее. Дочь первого министра, как ни говори…
Но в этот раз Ласкьяри не стала задавать вопросов о Земле. Она пришла в кабинет Елисеева, забралась в кресло, свернулась клубочком и очень долго молчала. Елисеев занимался делами, не обращая на девушку особого внимания, – он давно привык относиться к ней как к дочери.
Наконец Ласкьяри заговорила:
– Знаете, меня скоро выдают замуж. Елисеев изумленно уставился на нее:
– Замуж? Но вы слишком молоды, Ласкьяри. У вас ведь выходят замуж гораздо позже, не так ли?
– Есть исключения, – спокойно пояснила Ласкьяри. – Для детей тех, кто имеет право на власть.
– Послушайте, Ласкьяри, – решительно сказал консул, – мы здесь уже больше полугода, но такого любопытного выражения до сих пор не слышали. Что значит «право на власть»? Разве может быть так, чтобы один человек имел право на власть, а другой – нет? Разве не все люди одинаковы?
– Само собой, – согласилась Ласкьяри. – При рождении все абсолютно равны. Дублатами становятся немного – или намного – позже.
– Кем… кем становятся?
Ласкьяри посмотрела на Елисеева странным, тяжелым взглядом. Консулу стало не по себе – уж очень не вязалось такое выражение глаз с юным личиком. Он ждал ответа, но Ласкьяри выбралась из кресла и направилась к двери. Взявшись за ручку, она обернулась и сказала:
– Я не могу вам сейчас рассказать… Но вы не забывайте: я на вашей стороне.
– Как это может быть? – удивился консул. – Вы – на нашей стороне? На стороне Земной Федерации – против родной планеты? И в чем, в Каком деле вы на нашей стороне?
Ласкьяри улыбнулась:
– Вы не поняли меня. Земная Федерация тут ни при чем. Я говорю о вас, господин консул. Только о вас.
И вышла.
Немного подумав, Елисеев по внутренней связи вызвал Ольшеса.
Несколько дней ничего нового, а тем более тревожащего не происходило, и Елисеев начал склоняться к мысли, что Ласкьяри либо что-то напутала, либо просто разыграла его, тем более что девушка заходила в консульство, как обычно, и задавала вопросы, слушала, смеялась… в общем, вела себя совершенно спокойно и разговоров на таинственные темы больше не заводила. Правда, все эти дни Елисеев почти не видел Ольшеса, но, спросив секретаря о втором помощнике, всегда получал точный ответ – куда сегодня отбыл Даниил Петрович, по какому поводу и на какое время. Так что причин для беспокойства у консула как будто бы не было.
Единственное, что настораживало работников консульства и не давало им забыть о странном предупреждении Ласкьяри, – это участившиеся визиты Гилакса. Конечно, эти визиты нельзя было назвать беспричинными, у Гилакса всегда находился основательный повод, но… но слишком большое любопытство проявлял этот шустрый юноша к земной технике, слишком много вопросов задавал о том, какое оружие имеет в своем распоряжении Земная Федерация, в каких случаях оно применяется, и как удается им путешествовать в пространстве… Неприятный осадок оставляли его посещения. Но не выгонять же было этого нахала? К тому же, и самые простые ответы на десяток световых лет превосходили его понимание.
Но вот настал час…Сотрудники консульства сидели в столовой. Они только что покончили с ужином и начали пить чай, когда раздался резкий, настойчивый звонок. Но не со стороны парадного входа, а от выхода в сад.
– Это еще что такое? – Елисеев отставил чашку.
Ольшес вскочил и почти бегом вылетел из столовой. Через минуту он вернулся. За ним шла Ласкьяри. Земляне впервые увидели девушку не в классическом дамском платье, а в спортивном костюме – брюки, темная куртка, волосы убраны в маленький берет… Ласкьяри стала похожа на мальчишку– школьника.
Не потрудившись поздороваться, она заявила:
– Я достала для вас разрешение свободно ходить по городу.
– То есть? – поднял брови Елисеев.
– Вот. – Девушка вытащила из кармана пакет и протянула консулу. – Не хотите ли погулять?
Сотрудники консульства переглянулись. Росинский подошел к Елисееву, и они, вскрыв пакет, стали вместе изучать его содержимое. Это оказались пропуска для иностранцев, которым разрешался свободный проход по Столице, отпечатанные на плотной мелованной бумаге, с золотым обрезом. Пять штук. На документах были указаны фамилии всех землян, но фотографий не было. Собственно, их и не должно было быть, судя по форме бланка.
Росинский внимательно посмотрел на Ласкьяри и спросил:
– А кто-нибудь во дворце знает об этих пропусках? Или это ваша собственная инициатива? Ласкьяри усмехнулась:
– Их выписал мой отец, господин помощник консула, вы же видите его подпись. Или вы предполагаете, что я сама расписалась за папочку? Но вы можете позвонить ему по телефону и спросить.
– Прекрасно, – сказал Елисеев. – Но знает ли об этом Правитель?
– Знает, знает, – презрительно и небрежно отмахнулась девушка. – А если бы и не знал, невелика беда.
Корсильяс подошел к Ласкьяри и сладко-вежливым тоном спросил:
– Вы, надеюсь, не будете возражать, если я и в самом деле позвоню секретарю Правителя? Я очень прошу вас не обижаться, но вы ведь прекрасно понимаете, что такое законы дипломатии.
– Я не обижусь, – сообщила ему Ласкьяри. – Только секретарь Правителя смещен сегодня во второй половине дня.
– За что? – резко спросил Елисеев.
– За превышение полномочий. Он, знаете ли, арестован. А новый секретарь будет назначен только завтра утром.
– Интересно… – пробормотал Елисеев. – Превысил полномочия, говорите? Зачем? И в чем это выразилось?
– Откуда я могу знать? – честными глазами посмотрела на консула девушка. – Но я воспользовалась моментом и попросила Правителя разрешить вам прогулки пешком. Ваша машина… она, знаете, великовата для наших улиц.
– Но почему нам не предоставят другую? Маленькую?
Ласкьяри промолчала.
– Тогда, – задумчиво сказал Росинский, – может быть, нам следует обратиться к самому Правителю?
Елисеев пожал плечами. Вряд ли это возможно. Субординация здесь такова, что лично к Правителю соваться не следует. Да и смысла не имеет. Все равно их начнут гонять по инстанциям.
Зазвонил телефон.
Корсильяс снял трубку:
– Секретарь консульства Земной Федерации слушает.
– Господин Корсильяс, – услыхал он голос первого министра, – господин Правитель Тофе-та желает говорить с господином консулом.
Елисеев взял вторую трубку:
– Я слушаю, господин первый министр. В трубке пошуршало, посвистело тихонько, и наконец до Елисеева донесся голос Правителя:
– Добрый вечер, господин консул Земной Федерации…
Ольшес мягким движением поднялся из-за стола и подошел к Ласкьяри.
– Дорогая барышня, вы не хотели бы взглянуть на один интереснейший альбом? Я вчера раскопал его в нашей библиотеке, и мне кажется…
Ласкьяри обвела взглядом землян.
– Господин Ольшес, если вы не хотите, чтобы я присутствовала при разговоре, можете сказать мне об этом прямо. Пойдемте.
Ольшес и Ласкьяри вышли, и Росинский тут же включил экран фонопта. Елисеев обменивался с Правителем незначащими фразами, соблюдая ритуал вежливости. До настоящего разговора дело еще не дошло – но все же видеть лицо Правителя было совсем не лишним, тем более имея на руках такие экзотические бумаги, как пропуска в Столицу. До сих пор сотрудников консульства уверяли, что все иностранцы в Тофете передвигаются только на машинах, что разрешения на свободное хождение по Столице не выдаются даже представителям дружественных государств, а тут – инопланетяне…
Картина на экране возникла вполне мирная. Правитель Тофета господин Сапт сидел за огромным письменным столом в своем рабочем кабинете, и говорил, вежливо улыбаясь в телефонную трубку. На краю стола сидел первый министр, а. на заднем плане маячил Гилакс. Лица у всех троих были спокойные, даже какие-то… умиротворенные, что ли. Елисеев, произнося обязательные фразы, внимательно всматривался в экран, но ничего особенного не замечал. Но вот Правитель сказал:
– Уважаемый господин консул, я надеюсь, вы довольны доставленными вам пропусками? Вы давно хотели их получить.
Елисеев выразил искреннюю благодарность и признательность, и в свою очередь задал вопрос:
– Можно ли поинтересоваться, господин Правитель, на какой срок выданы упомянутые документы?
– О! – Правитель сделал ручкой неопределенный жест. – На какой вам будет угодно. Если хотите – на все время пребывания у нас.
Елисеев еще раз поблагодарил, и разговор на этом был закончен.
– Так, – сказал Корсильяс, выключив экран, – Первое, что мне кажется несколько странным, – так это то, что министр, пусть даже первый, уселся на стол Правителя.
– Ну, знаете, – отмахнулся Елисеев, – они же не на официальном приеме. Значит, у них достаточно близкие отношения и они между собой не соблюдают ритуала, ничего тут нет особенного.
– А мне гораздо более странным показалось то, что при разговоре присутствовал Гилакс, – сказал Хедден. – Ему вообще нечего делать в кабинете Правителя, а он там болтается, да еще и с оружием.
– С оружием? – обернулся Елисеев.
– А вы не заметили? У него под курткой пистолет.
– Вот те раз, – пробормотал Росинский. – Зачем это?
– Спросите у Гилакса, Валентин Лукьянович, – серьезным тоном посоветовал Хедден. – Может, он вам объяснит.
– Ну, ладно, – сказал Елисеев. – Это их дела, в конце концов, без нас разберутся. Как насчет прогулки, друзья дорогие?
– А не поздновато? – усомнился Корсильяс.
– Ничего, стемнеет еще часа через полтора, можем хотя бы, так сказать, вокруг дома пройтись. Очень уж интересно, – признался Елисеев, и лицо у него стало как у школьника, попавшегося на невинном озорстве. – Просто терпения нет ждать до завтра. Где там Ольшес пропал?
…Усадив Ласкьяри за низкий круглый столик, Олылес открыл один из шкафов и достал большой ильбом репродукций картин вечного Эль Греко. – Вот, взгляните. Мне кажется, вам должно понравиться.
Ласкьяри перевернула несколько страниц – сначала машинально, думая о чем-то другом, потом всмотрелась – внимательнее, еще внимательнее… Она медленно переворачивала листы, и Олылес, следивший за ней, видел, что девушка ищет что-то, ожидает появления чего-то знакомого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40