— Но послушай, чекисты всего лишь выполняли свой долг! — возразил Свинцов. — Эти бандиты могли много еще жизней отнять у других людей, если бы их той ночью не ликвидировали. Нельзя за это винить большевиков! А то, что при этом погибли твои приемные родители… Это война, Эрих!
Шредер покачал головой.
— А ты поставь себя на место мальчика, сначала потерявшего родных родителей, а потом и приемных. Знаешь, как тяжело было?
— Понимаю, — согласился Свинцов. — Так это была месть?
— В какой-то мере, да. Конечно, сыграли свою роль и взгляды моего родного отца, разыскавшего меня в России и забравшего с собой в Германию. Он тоже ненавидел большевиков и всеми силами старался поддерживать и разжигать этот огонь и в моей душе. А когда в тридцать седьмом расстреляли и Сергея Ивановича, моя ненависть достигла апогея. Для меня коммунизм стал заразой, с которой нужно было безжалостно бороться, выкорчевывать на корню. Потому я и пошел добровольцем в Испанию, а потом, после окончания разведшколы, стал специализироваться на Востоке.
— И как, удовлетворил чувство мести?
Свинцов с интересом смотрел на Шредера, ожидая, что тот ответит. В глазах немца вдруг появилась такая боль, что ему стало жаль этого запутавшегося человека. Младшему лейтенанту захотелось перевести разговор на другую тему, но Шредер вдруг заговорил:
— Нет, я не отомстил. Ты не видел, что творят эти сволочи в концлагерях! Я слишком поздно осознал, что встал на путь Зла, сам того не заметив. И тем самым нарушил слово, данное своему приемному отцу. Я не смог вовремя разобраться и теперь жалею об этом. Немцы покрыли себя таким позором, от которого не скоро смогут отмыться…
— Ничего, Эрих, — попытался успокоить его Свинцов, — вот вырвемся отсюда, и начнется у тебя совсем другая жизнь. Ты получишь возможность исправить то, что натворил, помогая Гитлеру и его приспешникам.
— Для этого надо сначала вырваться отсюда, — заметил немец.
И словно в подтверждение его слов из зарослей навстречу им вышла целая стая волков. Свинцов оглянулся, подыскивая пути к отступлению, но сзади к ним приближалась вторая группа. Отступать было некуда…
— Вот влипли! — только и сказал он, понимая, что без оружия им долго не продержаться.
— Подожди паниковать! — ответил на это Шредер, который намного спокойнее воспринял факт появления волков. — Посмотрим, что будет дальше.
— Я тебе могу сказать, что будет дальше! Нас попросту сожрут, вот и все! — заявил Свинцов, сбрасывая с себя бесполезное оружие и вытаскивая из ножен финку — единственное, чем можно было защищаться.
У него был повод так говорить. Волки в безмолвии окружили двух людей, постепенно сжимая кольцо. Их глаза горели каким-то зловещим огнем, из открытых пастей, усеянных острыми зубами, капала жадная слюна.
— Ох! — выдохнул Шредер, с явной неохотой бросая на землю свой автомат. — Я-то думал, что уже все кончилось!
Он расстегнул кобуру и вытащил пистолет.
— Держи! Здесь еще есть патроны! — сказал Шредер, протягивая его Свинцову.
Младший лейтенант подумал, что еще раз получил подтверждение своим мыслям. Ведь немцу ничего не стоило скрыть этот факт! Он же оставался совсем безоружным перед Шредером. И, тем не менее, тот отдал ему заряженный пистолет…
— А ты как?
— Хочу попробовать одну штуку, — ответил Шредер, не глядя на него. — Думал, никогда не придется опять это применять, но, видимо, пришла пора…
— Кажется, волчары настроены серьезно! — заметил Свинцов, чье горло вдруг разом пересохло от зрелища подступающих с явно не дружескими намерениями зверей. — Эй, что это ты удумал?
Тем временем Шредер быстро скинул с себя одежду, аккуратно снял и положил маленький крестик, который, как заметил младший лейтенант, был православным. Таким образом, он оказался обнаженным. Его тело переливалось крепкими мышцами, а кожа была испещрена шрамами.
— Что ты делаешь? — опять пристал к нему Свинцов, которому действия немца показались, мягко говоря, странными
— Помолчи! — оборвал его Шредер. — Смотри и не двигайся с места, если тебе дорога твоя жизнь! Стреляй только в тех волков, которые будут нападать на тебя! Мне не помогай! Что бы ты ни увидел, не удивляйся. Просто наблюдай, не вмешиваясь. Если повезет, мы пройдем! Если нет — продай свою жизнь подороже!
Из кармана гимнастерки Шредер достал маленькую склянку с какой-то жидкостью. Он откупорил ее и выпил содержимое. Свинцов с тревогой наблюдал за его действиями, не понимая, как это может им помочь. Но то, что произошло дальше, повергло его в изумление и ужас…
В течение нескольких секунд со Шредером произошли странные и зловещие изменения. Плечи ссутулились, он пригнулся, выставив вперед руки. Колени согнулись, давая ногам устойчивость, а на лице появилось выражение первобытной свирепости и какой-то животный, дикий блеск в голубых глазах. Губы раздвинулись, обнажив ряд ровных белых зубов, и он издал звериный рык, гулко прокатившийся по окрестностям.
Это было воспринято зверьми как вызов. Известно, что волки никогда не нападают поодиночке, охотясь в стае, и право первого прыжка принадлежит вожаку. Непонятно было только, почему волки медлят, и долго ли это будет продолжаться.
Этот случай не был исключением. Огромный белый волк прыгнул первым. Тело вожака мелькнуло в воздухе. Казалось, он просто промахнулся, пролетев мимо. Но когда его тело приземлилось рядом со Свинцовым, он обнаружил, что у волка вырвана гортань. Когда это успел сделать Шредер, было непонятно и необъяснимо, тем более что он не заметил никакого движения с его стороны. Впрочем, удивляться было некогда. Матерый волчище, как вихрь, налетел на Свинцова, сбив его с ног. Он еле-еле успел подставить руку с зажатым в ней пистолетом под острые клыки, нацеленные в его горло. Боль от укуса пронзила запястье. Не давая волку приблизить свою пасть, Свинцов левой рукой достал из ножен финку и вонзил ее в тело зверя.
С трудом скинув тушу с себя, он быстро вскочил на ноги, пристрелив попутно пару волков, рвавших его тело, пока он занимался с их товарищем. По телу струйками стекала кровь из разорванного бока и прокушенной ноги. Одежда, и без того изорванная, превратилась в клочья. Рука болела, но свободно двигалась. Хуже было с ногой — на нее невозможно было наступить.
В воздухе мелькнуло еще одно тело, но встретилось с вихрем, который представлял собой Шредер, с невообразимой быстротой успевающий отражать атаки зверей. Волк упал на землю с перебитым хребтом. Еще не менее десятка животных валялось вокруг них. Шредер времени не терял, пока он сражался со своим волком! Одни были мертвы, другие корчились в предсмертной агонии. Еще одного Шредер перехватил прямо в воздухе и разорвал голыми руками.
Свинцов ужаснулся. И они еще надеялись, что смогут запросто взять его? Да этот человек двигался быстрее пули! Его счастье, что когда они встретились, Шредер был слишком слаб, чтобы сопротивляться, иначе бы ему не поздоровилось!
Обнаженный человек отшвырнул от себя останки волка и торжествующе зарычал. Его руки были по локоть в крови, взгляд оставался безумным и диким. Никто из волков не решался больше нападать на этого странного человека, который сеял вокруг себя смерть. Второй был тоже опасен, но гораздо медлительнее первого. И они, спустя некоторое время, выбрали его своей целью.
Шредер молнией метнулся навстречу первому из волков, прыгнувшему на Свинцова. Они столкнулись в воздухе, и зверь упал с переломанными костями. Но на этот раз волки напали все одновременно.
Свинцов успел выстрелить в нападавших волков, а потом ему пришлось схлестнуться с ними, так сказать, лицом к лицу. Он успел полоснуть одного из нападавших по горлу, но остальные повалили его на землю, вонзая клыки в тело.
Послышался рев, и сразу стало легче дышать. Шредер расшвырял с него волков в разные стороны. На земле валялось с десяток зверей, не подающих признаков жизни. Остальные, которым повезло больше, чем их сородичам, расселись вокруг в ожидании. Они не боялись. Они ждали, когда люди совершат ошибку, чтобы нанести удар наверняка.
Но Шредер не стал ждать. Он нанес удар первым. Свинцов почувствовал, как железная хватка заставляет его разжать пальцы, державшие финку. Нож выпал, но сразу же был подхвачен Шредером. В следующее мгновение два клинка полетели к цели, брошенные твердыми руками немца.
Два волка рухнули в пыль, пронзенные сталью. Почти следом за этим Шредер одним гигантским прыжком оказался рядом с мертвыми животными и одновременными ударами обеих рук свалил еще двух. Два ножа, извлеченные из мертвых тел, просвистели в воздухе, разя наповал пару волков, находящуюся на противоположной стороне. Еще двух зверей, прыгнувших на него, Свинцов завалил точными выстрелами из пистолета.
Тела еще не успели коснуться земли, а Шредер был уже рядом с младшим лейтенантом. Его кулак встретился с черепом третьего волка, разбивая крепкую кость. Еще двоих, пытавшихся напасть сзади, он поймал в воздухе и с силой ударил друг о друга, вышибая из них дух. Последние из оставшихся в живых два зверя промедлили с нападением, и Свинцов хладнокровно добил их последними оставшимися в обойме патронами.
Теперь путь был свободен. Но вот Шредер никак не хотел освобождаться от того обличья, которое принял. На него страшно было смотреть. Безумец, с ног до головы перемазанный кровью, в окружении многочисленных трупов врагов, он торжествующе зарычал, празднуя свою победу. Затем губы его зашевелились, и Свинцов услышал странные звуки, исходящие от него. Это было тихое пение какого-то очень древнего мотива, произносимое на очень древнем языке. Его голос постепенно повышался, и скоро над «гиблым местом» зазвучала победная песнь древнего существа. Настолько древнего, что оно не было похоже ни на животное, ни на человека, обладающее сверхестественными способностями к убийству.
— Эрих, очнись! Все кончилось!
Существо посмотрело на него диким взглядом, в котором читалась жажда убийства. Свинцов невольно схватился за нож, но того на привычном месте не оказалось. Он совсем забыл, что Шредер использовал его для борьбы с врагами. Да и вряд ли это помогло бы ему. В памяти еще свежа была сцена расправы с волками…
Человек или, скорее, зверь, которым был сейчас Шредер, угрожающе зарычал и шагнул к Свинцову. Тот, кого он совсем недавно защищал, теперь, похоже, стал врагом. Или добычей…
Свинцов тоже шагнул назад, судорожно озираясь в поисках хоть какого-нибудь оружия. Хотя он отлично понимал, что вряд ли сможет что-нибудь сделать с этим существом, которое так стремительно разделалось с волчьей стаей.
И в этот миг что-то случилось со Шредером. Он вдруг дико закричал, схватившись руками за голову, и упал. Свинцов осторожно приблизился к нему и наклонился, чтобы посмотреть, что с ним.
Шредер не подавал признаков жизни. Лишь проверив пульс, Свинцов убедился, что тот жив. Он потряс его, пытаясь привести в чувство, но тщетно. Немец был в глубоком забытье…
Шредер пробыл в таком состоянии около часа. Все это время Свинцов просидел около него, изредка пытаясь привести немца в чувство. Но тщетно… Он не боялся, что за это время что-нибудь случится с ним самим. Он боялся, что Шредер никогда не очнется, и ему придется остаться одному. Одиночество… Вот что приводило его в ужас по-настоящему.
Шредер дернулся всем телом и широко распахнул глаза. На этот раз в них не было той дикой, свирепой жажды крови, которую Свинцов видел во время боя. Немец рывком сел и глубоко вздохнул, словно только что освободился от какого-то тяжкого груза.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Свинцов.
Шредер поморщился.
— Очень сильно болит голова. Прямо раскалывается на части.
— А я уже стал опасаться, что ты никогда не проснешься!
— Я и сам не надеялся, что опять вернусь в этот мир.
— То есть?
В глазах Шредера что-то промелькнуло. На мгновение его взгляд стал взглядом зверя, потом в нем отразились боль и страдания. А еще через секунду в них вернулось прежнее выражение смертельно уставшего человека.
— Я… Я не помню. Ничего не помню! — Шредер потер пальцами виски. — Помню только безмерную ярость и жажду убивать, убивать, убивать, убивать!..
Он стукнул кулаками по земле. Его глаза опять стали безумными, и Свинцову пришлось потрясти его за плечи, чтобы он пришел опять в норму.
— Это зелье делает из человека зверя, оборотня, — наконец, сказал Шредер. — Мне довелось только однажды применить его. Тогда я чуть было не распрощался жизнью…
Свинцов задумался, стоит ли ему говорить, но, в конце концов, решил, что не стоит скрывать правду.
— Знаешь, ты меня ведь чуть не убил! После того, как мы разделались с волками…
— Я смутно помню, что тогда было, — Шредер, казалось, был очень смущен. — Надеюсь, я не причинил тебе вреда?
— Да нет, не успел. Ты потерял сознание прежде, чем добрался до меня. Но твои намерения не оставляли сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32