- Да. Она тяжелая. Ты сильный. Я тоже сильный, но
по-другому. Я не умею носить тяжелые статуи. Меня не учили.
- Он поднял с земли плащ, снял кожаные ремни, петлями
свисавшие с его широкого пояса с кистями, и принялся
упаковывать превращенную в изваяние Зоэ. Бережно завернул
ее в плащ, стянул ремни, сделал петли, чтобы можно было
нести ее за плечами, как вязанку хвороста.
- Вот так не повредим, - сказал Ючэн удовлет-
воренно. - Попробуй, удобно ли тебе будет ее нести.
Аршак повиновался. Он плохо соображал, что происходит, -
слишком много событий за такое короткое время. К тому же у
него кружилась голова и он очень хотел есть.
- Мы чего-то ждем? - спросил он у своего нового хозяина.
Тот покивал.
- Да, мы ждем того человека, Конана. Он должен мне
принести одну вещь, за которой меня и отправили в Шадизар.
Мы возьмем эту вещь, мы отнесем ее в джунгли.
Издалека донесся приглушенный удар гонга. Кхитаец поднял
палец.
- Третья стража, - сказал он. - Я правильно понимаю эти
звуки?
- Да, - кивнул Аршак. - Еще две стражи, и наступит утро.
Ты хочешь выйти из города на рассвете?
- Лучше ночью.
- Ночью ворота закрыты. Мы сможем уйти только после
того, как стражники поднимут решетки.
- Они поднимут решетки, потому что я их попрошу, -
уверенно сказал Ючэн. - А теперь я хочу, чтобы ты ел. Ты
голоден.
Аршак улыбнулся.
- Мне начинает нравиться эта служба, - сказал он. - Мой
прежний начальник, покойный Бахтияр, никогда не обращал
внимания на такие мелочи, как голод или жажда подчиненных.
- Как это говорят у вас, на Западе? - задумчиво
проговорил Ючэн, роясь в своей шелковой торбочке,
затянутой витым шнуром с кисточками. - О мертвых или
хорошие слова, или никаких слов.
- А разве у вас, на Востоке, такого не говорят?
Ответ Ючэна заставил Аршака надолго замолчать.
- У нас, на Востоке, нет мертвых. Есть только
реинкарнации. - Последнее слово он выговорил с особым
старанием, стараясь произнести его правильно, без акцента,
чтобы собеседник понял. - О вновь рожденных и возрожденных
можно говорить все что вздумается, лишь бы справедливо.
Кхитаец вынул несколько пресных лепешек и крохотный
сосудик, в котором что-то булькало.
- Это мало, но очень много сил дает. Сначала поесть,
потом вылить. Потом спать. Я разбужу, когда будет пора.
Аршак повиновался. Он чувствовал, что подчиняться этому
человеку будет легко и приятно. Ючэн знал, что говорил.
Все, что делал маленький кхитаец было исполнено глубинного
смысла, что было не всегда понятно с первого взгляда. Но в
том, что такой смысл был, бывший гвардеец больше не
сомневался.
Он действительно утолил голод одной маленькой лепешкой,
после чего проглотил горькую маслянистую жидкость,
заключенную в сосудике, разом напился и согрелся - и сам не
заметил, как заснул крепким, здоровым сном.

Донесся еще один приглушенный удар гонга, и почти
одновременно с тем, словно вырастая из-под земли, перед
Ючэном возникла рослая темная фигура. Низкий голос
прошептал, выговаривая слова со знакомым жестким
акцентом:
- Ючэн, это ты?
- Конечно, - хихикнул кхитаец. Было заметно, что у него
отличное настроение, хотя различить что-либо в узких
глазах, почти полностью скрытых под тяжелыми веками, было
почти невозможно. - Ты Конан, ты принес?
- Да. - Варвар покачал в руке мешочек, в котором явно
лежало что-то увесистое. - Но сначала я хочу видеть мою
плату. У тебя есть деньги, чтобы выкупить у меня пояс из
белого золота?
- Есть, есть. - Кхитаец суетливо зарылся в свою
торбочку. - Ты Конан, ты не сомневайся.
- И в заморанских монетах, не забудь, - уточнил Конан.
- Я не хочу связываться с твоими серебряными квадратиками,
которые то ли деньги, то ли просто мусор с рудника.
Конечно, конечно. - Ючэн извлек наконец мешочек, тоже
довольно тяжелый. - Зачем обманывать? Ты делаешь для меня
что-то хорошее, я должен заплатить.
Конан бросил ккитайцу мешочек и, ворча, как голодный
пес, схватил свою плату. Дернув завязки, он сунул нос в
кожаный кошель, пощупал монеты, попробовал их на зуб.
- Вроде золото, - пробормотал он. - Если ты обманул
меня, Ючэн, то берегись. Я найду тебя даже в джунглях.
Человек ты или демон, из плоти и крови или из слоновой кости
и дерева, я раскромсаю тебя на куски, ибо нет ничего крепче
холодной стали!
- Но я не демон, - сказал кхитаец. - Я Ючэн, я жрец
богини Шан. Больше ничего.
Конан хлопнул его по плечу с такой силой, что маленький
жрец даже присел.
- Ладно, это я так, к слову. Прощай, Ючэн.
Надеюсь, твоя богиня будет довольна и по достоинству
вознаградит тебя.
- Да, - вполне серьезно ответил Ючэн. - Шан будет
смеяться, Шан захлопает в ладоши. Прощай, Конан.
Конан еще раз сжал худенькое плечо кхитайца, повернулся
и широким шагом двинулся прочь. На ходу он размахивал
руками, и Ючэн знал, что сейчас его рот растягивается в
довольную улыбку. Кхитаец наклонился над своим спящим слугой.
- Аршак, вставай. Пора уходить. Самое время, пока Конан
не встретился со своей женщиной. Нехорошо будет, когда
Конан встретит свою женщину.
Ничего не поняв в этой, как показалось Аршаку,
бессмысленной тираде, заморанец тем не менее встал и с по-
мощью Ючэна взвалил на плечи свою ношу. Он с удивлением
обнаружил, что нескольких минут сна ему вполне хватило для
отдыха, и покосился на кхитайца с суеверным страхом. Колдун
ему в хозяева достался, что ли?
И, как обычно, Ючэн прочитал несложные мысли
своего слуги.
- Я не колдун, - сказал он. - Я жрец. Я ваятель. Больше
ничего.
- В конце концов, ты совсем неплохой хозяин, -
пробормотал Аршак. - А до остального мне и дела нет.
Вдвоем они направились к городским воротам. Чем ближе
они подходили к закрытой на ночь тяжелой черной
решетке, тем более молчаливым и задумчивым становился Ючэн.
Наконец они остановились.
Городские стены уносились вверх зубцами и башнями. В
ночной темноте они нависали лад путниками, как глыбы
древнего камня. В маленьком караульном помещении, где
размещалась стража, горел слабый огонек. В узком окне
то и дело мелькал чей-то горбоносый профиль.
- В карты режутся, - сказал Аршак. - А может, в кости.
Ночная стража ужасно скучное дело, Сам, бывало, просиживал
до утра. Иной раз последние штаны спустишь, лишь бы от скуки
избавиться.
- Сейчас им будет интересно, - пообещал Ючэн. Он подошел
поближе к окошку и стал смотреть долгим, неподвижным
взглядом.
Ничего не происходило. Ючэн не превращался в ужасное
чудовище, не вызывал монстров из ночного мрака, - вообще не
делал ничего. Он только смотрел. Постепенно шум,
доносящийся из караульного помещения, смолкал. Аршак
ощутил, как до него медленно доползают волны почти
непреодолимого ужаса, и задрожал.
Ючэн уловил это и мгновенным движением выбросил назад
руку, словно желая его успокоить.
- Не бойся, - бросил он через плечо и снова
сосредоточился на окис.
Прошло еще несколько секунд, и вдруг дверь распахнулась
с такой силой, как будто ее вышиб ударом ноги разъяренный
демон. Испуская пронзительные вопли, стражники бросились
бежать кто куда.
Один из них кричал, не переставая:
- Змеи! Змеи!
Другой голосил:
- Крокодилы!
Проводив их глазами, Ючэн тихонько рассмеялся.
- Какие змеи? - сказал он лукаво. - Какие крокодилы?
Откуда они знают, какие крокодилы? В Заморе этих
тварей нет.
- Должно быть, рассказов наслушались, - ответил Аршах,
у которого зуб на зуб от страха не попадал. - В гвардии
есть ребята, которые побывали даже в Стигии, те каких только
ужасов не рассказывают.
Ючэн внимательно посмотрел на него и тихонько
коснулся его лба. Аршак ощутил, как страх уходит почти
физически, как будто тонкие желтые пальцы Ючэна всосали в
себя все дурные чувства и видения и выбросили их вон,
точно стряхнули воду, Ючэн действительно взмахнул рукой,
и с кончиков пальцев полетели разноцветные искры. Мгновение
они плясали в черном воздухе, складываясь в жуткие картины,
а потом рассеялись. Вместе с ними рассеялись и страхи..
- А тебе что привиделось? - спросил Ючэн.
Аршак густо покраснел.
- Сперва мой начальник, Бахтияр. Будто гонится за мной с
плеткой. А потом эта дурища Зоэ, с клыками и когтями, как
тигрица.
- Неужели ты мог испугаться таких ничтожных людей? - с
любопытством поинтересовался Ючэн.
Аршак покачал головой.
- Нет. Но от них... как бы сказать правильнее? От них
разило могилой. Они как будто пришли издалека. Из царства
смерти.
- Глупости, - заявил Ючэн. - Вас, на Западе, так легко
испугать. Вы боитесь того, чего не надо. Змей бояться не
надо, они не нападают. Мертвых бояться не надо. Я научу
тебя. Мертвых не бывает. А тело, откуда ушла душа, не
бегает. Оно лежит и молчит, и земля поглощает его.
С этими словами маленький кхитаец прошествовал в
караульное помещение и взялся за тяжелый ворот, которым
обычно поднимают решетку. Для этого, как правило,
требовалось человек пять дюжих молодцев. Аршак хотел было
сказать Ючэну об этом, но прикусил язык: решетка заскрипела
и медленно поползла вверх. Ючэн крутил ворот двумя руками
с довольно-таки большим усилием, но он делал это ОДИН!
- Проходи, - сказал он Аршаку с таким видом, будто не
случилось ничего особенного.
Аршак повиновался. Он решительно отказывался понимать
кхитайца. Откуда в хилом теле такая чудовищная сила? И в то
же время, почему он не может нести на себе тяжесть? Ведь
Зоэ, в конце концов, не такая уж тяжелая. А превращенная в
статую, она еще удобнее для транспортировки: не гнется, не
брыкается.
Когда он спросил об этом Ючэна, ответ кхитайца ясности
не внес.
- Я по-другому сильный, - сказал он и надолго
погрузился в безмолвие.
Вскоре два путника уже шагали по старой дороге, ведущей
на восток. Через несколько часов пути эта дорога выводит
на большую караванную тропу, и Ючэн рассчитывал
присоединиться к какому-нибудь большому каравану, который
движется в сторону моря Вилайет и дальше, за Гирканские
степи, к далекому, загадочному Кхитаю.

Ликуя, Конан ворвался в дом на окраине Шадизара, где
обитала его возлюбленная Семирамис, и, еще не успев закрыть
за собой двери, закричал, обращаясь в душную темноту
спальни:
- Семирамис! Семирамис! Это я, Конан! Смотри,
сколько денег я украл сегодня вечером!
Ответа не последовало. Это слегка удивило Конана. Он был
уверен, что женщина никуда из дома не уходила. Они
собирались провести вдвоем упоительный вечер и не менее
упоительную ночь.
- Семирамис? - повторил он потише и, предчувствуя
подвох или засаду, на всякий случай обнажил меч.
В доме было темно. Конан осторожно прошел несколько
шагов, держась наготове. Всякую секунду он ждал нападения
из сумрака. Остановился, пошарил вокруг руками, ощупал
занавески, скрывающие вход в спальню Семирамис. Никого.
Он отвел занавески в сторону и нашел в углу масляную
лампу.
Раздался тихий шорох, потом глухой стук и горловой стон.
Конан замер, прижавшись спиной к стене. Что-то зашелестело
по полу, как будто к киммерийцу подбиралась огромная змея.
Одним прыжком Конан вскочил на табурет, держа в одной руке
меч, в другой лампу. Шелестение стихло, и Конан счел, что
получил передышку в неожиданной ночной схватке для того,
чтобы можно было зажечь свет.
Через несколько секунд слабый огонек уже затеплился в
лампе. Подняв ее повыше над головой, Конан осмотрелся в
комнате.
Никакой змеи не было и в помине. Вместо чудовища,
затаившегося во мраке, киммериец увидел, что на полу, возле
табуретки, лежит его возлюбленная Семирамис, связанная по
рукам и ногам, с кляпом во рту. Видимо, пытаясь
освободиться, она упала с постели, куда уложил ее неведомый
злоумышленник, а потом покатилась навстречу Копану.
1 2 3 4 5 6 7