— Он просит позволения вернуться на корабль, где остались лекарства.
— Не хочет, как хочет, — буркнул Хуравэла. — Капитан вот тоже записку прислал: не могу, мол, участвовать. Гхмф. Некоторые шибко много о себе воображают.
Карадур опрометью бросился к выходу; Джориан взял протянутый ему кубок травяной настойки и стал рассказывать новости из Двенадцати Городов Новарии. У него попытались выведать подноготную бегства ксиларского короля, но Джориан осадил любопытных.
Староста первым занял место за столом, остальные братья последовали его примеру. Компания оказалась не из болтливых: со всех сторон доносилось лишь нечленораздельное ворчание. Однако соседу Джориана, тощему верзиле с постной физиономией, явно хотелось посплетничать.
— Глянь-ка, — зашептал он, — Мэру старается задеть старосту, а тот и ухом не ведет. Мэру мечтает занять место старосты. Он нам все уши прожужжал: Хуравэла, мол, похож на старый мертвый дуб — с виду могучий, а внутри труха одна. В одном-то он прав: никто не знает, копошатся ли какие-нибудь мысли под благородным лбом нашего старосты, потому как он целыми днями знай ходит по замку, слова из него не вытянешь. И опять же, видишь брата Гоуса в красном тюрбане? Он возглавляет третью группировку...
В конце концов Джориану наскучило слушать о бесконечной череде свар и интриг, раздирающих этот замшелый мирок. Он, обычно такой общительный, доедал незатейливый, но сытный обед в полном молчании.
После того как женщины унесли тарелки, протерли столы и вновь разлили по кубкам пиво, голоса зазвучали оживленнее. Сидящий в своем кресле староста Хуравэла подал знак. Несколько братьев встали и вышли из зала. Двое вскоре вернулись; один, осторожно ступая, тащил на могучем плече выкрашенную в красный цвет плаху, другой нес топор. Еще один брат возвратился с перекинутым через руку мотком веревки; на конце болталась петля. Он влез на стол и перекинул веревочный конец с петлей через балку.
— Скажи, любезный, — обратился Джориан к соседу, — братья собираются показать свое уменье?
— Ну, конечно, — ответил верзила с постной физиономией. — Я думал, ты знаешь.
— На этих двенадцати рабынях?
— На них! Мы не можем упражняться на свободных людях, таких, как мы сами, это было бы преступлением. Разве мы убийцы?
— Что-то вроде состязания?
— Ага; остальные братья будут оценивать умение и сноровку, проявленные при исполнении казни. Благодарение истинным богам Мальваны, за много лун это первый проблеск, а так здешняя жизнь просто скука смертная.
— Почему участвуют не все?
— Братья отказались выделить деньги на большее число рабов из-за внутренних разногласий. Хуравэла заказал рабов на всю отпущенную сумму, а мы бросили жребий, чтобы выяснить, кому посчастливится участвовать в состязании.
Двое братьев вошли в зал, пошатываясь под тяжестью дыбы. Джориан встал и принялся сверлить глазами Хуравэлу. Когда тот обернулся, Джориан поймал его взгляд и крикнул:
— Мастер Хуравэла, можно я речь скажу?
— Говори! — прорычал староста. — Тихо, свиньи.
— Господа! — начал Джориан. — Позвольте от глубины сердца поблагодарить вас за великолепный обед и роскошную выпивку, какие здесь подавали. Говоря по правде, я так набрался, что едва держусь на ногах. Ежели суждено мне дожить до глубокой старости, я всегда буду вспоминать этот вечер, как одно из чудеснейших событий моей жизни...
— Воду в ступе толчет, — буркнул один из братьев соседу по столу.
Джориан, который все слышал, тем не менее не смутился.
— Поэтому, — продолжал он, — чтобы хоть немного отплатить за это вкуснейшее угощение, мне бы хотелось рассказать вам одну историю.
Братья встрепенулись. Их лица утратили скучающее выражение, в глазах загорелся интерес. Джориан сделал шаг вперед и оказался на пустом пятачке между двумя столами.
* * *
— Эта история, — начал он, — называется Сказка о Зубах Гримнора. По преданию, много веков назад Кортолией правил король Фузиньян по прозванию Лис. Ростом он не вышел, зато отличался смышленостью и веселым нравом. Фузиньян был сыном Филомена Доброхота; он рано взошел на престол и женился на дочери Первого Адмирала Цолона. Цолон, ежели вы знаете, это небольшой остров в Западном океане у берегов Новарии; он считается одним из Двенадцати Городов. Цолон, раз он остров, держава морская; как морская держава он управляется Первым Адмиралом. Так что адмиральская дочка была неплохой партией для короля Кортолии.
Девушка эта по имени Дэнуда отличалась огромным ростом и слыла красавицей. Король Фузиньян влюбился в ее портрет и отправил своего камергера с предложением руки и сердца. Сватовство не вызвало возражений, разве что ростом невеста была вдвое выше любого нормального человека. Сыграли, как положено, пышную свадьбу, и стали молодые жить-поживать да счастья наживать, насколько счастье вообще возможно для королей: они ведь и женятся-то на благо державы.
Вскоре между Кортолией и ее северным соседом Оссарией разразилась война. Все началось с какой-то дурацкой свары из-за клочка земли и, как водится, в недалеком времени обе враждующие стороны принялись швыряться жизнями и деньгами, сотой доли которых эта земля не стоила. Оссария, первой вступившая в войну, выигрывала все сражения. Сперва оссарийцы выбили кортольцев со спорной территории. Потом, когда Фузиньян решил ее отвоевать, в двух больших битвах наголову разбили кортольские войска. Филомен Доброхот — Фузиньянов папаша — был гуманист: спал и видел, чтоб армию сократить, а сбереженные деньги истратить на духовное возрождение подданных, поэтому такой паршивой армии, как кортольская, во всех Двенадцати Городах было не сыскать.
Будь Фузиньян постарше и поопытнее, он бы, конечно, вначале уступил Оссарии, выгадал время, потратил его на укрепление армии, а уж потом отобрал бы землю назад. Но он был молод, горяч и полон романтических представлений о чести, поэтому ввязался в войну, хотя силы оказались явно неравны. Его армия проиграла подряд три сражения. Тут проходит слух, что оссарийцы собираются при первом удобном случае захватить Кортолию, избавиться от Фузиньяна и посадить на его трон какого-то послушного царька.
Фузиньян пришел в отчаяние; взяв с собой несколько приближенных, он отправился к ведьме Гло, что жила в скалистых горах, отделяющих Кортолию от южного соседа — Виндии. Выслушала колдунья его просьбу о помощи и говорит: «Я, конечное дело, патриотка Кортолии, и для Твоего Величества в лепешку расшибусь. Да только как быть с моим дипломом?»
«А? Что такое? — говорит король. — Королевство вот-вот рухнет, а ты лопочешь о каких-то дипломах?» — «Вопрос не праздный, сир, — отвечает Гло. — Знай же, что не по доброй воле я занимаюсь тайной ворожбой. Я трижды обращалась в твой Комитет по делам торговли и лицензиям, и трижды мне давали от ворот поворот. Требовали справку из метурского Лицея или другого какого высшего учебного заведения, либо бумагу, что сдан, мол, экзамен или пройден курс повышения квалификации, и еще всякую дребедень, когда я запросто врачую хворых, вызываю духов, нахожу потерянные предметы и прозреваю будущее на шестьдесят лет!» — «Но при чем тут бедственное положение Кортолии?» — спрашивает король. — «При том, что успех колдовства зависит от состояния ума волшебника. Ежели б только знать, что ты замолвишь словечко своим придирам-чиновникам, чтоб сей же час выдали по всем правилам диплом колдуньи, мне такое наступит облегчение, что шансы на успех сразу повысятся».
Нахмурился король. «Я, — говорит, — не люблю вмешиваться в распоряжения администрации, а тем более оказывать давление на служащих. Но раз такие чрезвычайные события, миндальничать не приходится. Договорились: ежели заклинание подействует, получишь свой диплом, хоть ты даже богов зодиака не знаешь. Прошу тебя, любезная, начинай».
И вот колдунья впала в транс, затряслась, забормотала, заговорила на разные голоса; по стенам пещеры заметались тени, хотя их некому вроде было отбрасывать; высоко над головой появились какие-то полупрозрачные лица; на короля повеяло леденящим холодом — кто знает, что это было: потусторонние силы или он просто сдрейфил. И вот когда король немного оклемался и тени пропали, ведьма говорит:
«Знай, о Король, ты должен убить дракона Гримнора, что спит под горой в девяти лигах отсюда. Потом ты должен вырвать драконьи зубы, все до единого. В ночь на полнолуние ты должен посеять эти зубы в распаханное поле; из зубов вырастет то, что поможет тебе победить Оссарию».
Следуя наставлениям Гло, отправился король Фузиньян на запад и в конце концов подъехал к горе. В лощине у подножия горы была пещера; оттуда слышался драконий храп. Фузиньян опасался, что ни стрелы, ни копье, ни меч не смогут проткнуть чешую дракона — она, как известно, крепче самых лучших доспехов, и, чтобы дракона убить, надо сперва добраться до его шкуры — тем паче, что в самом-то Фузиньяне было росту от горшка два вершка. Ну, короче, отыскали король и его люди подходящий валун, забили в него железный костыль, а к костылю привязали длинную веревку. Этот валун они подвесили прямо над входом в пещеру Гримнора.
Ну вот, приблизился Фузиньян ко входу и прокричал вызов дракону. Пробудился Гримнор; шипя и извиваясь, стал он выползать из логова. Фузиньян кинулся наутек. Когда из пещеры показались голова и шея дракона, король разрубил веревку. Упал валун прямо на голову Гримнору; треснула она и раскололась пополам. Забился дракон, заметался. Он корчился так, что гора содрогалась, и случился даже небольшой оползень. Однако в конце концов Гримнор затих и испустил дух.
Фузиньян пересчитал драконьи зубы: их было по сорок семь на каждой стороне челюсти, а всего, значит, сто восемьдесят восемь. Королевский зубодер, которого предусмотрительный Фузиньян взял с собой, вырвал зубы. Король спрятал их в сумку и на ближайшее полнолуние засеял вспаханное поле. Он сеял и сеял — вот так.
Джориан двинулся вдоль столов, показывая, как Фузиньян засевал поле. На самом деле он подбрасывал в воздух щепотки Порошка Раздора, пакетик с которым незаметно зажал в левой руке.
— Как и предсказывала Гло, — продолжал Джориан, — из земли тут же проклюнулись наконечники копий; они тянулись вверх и поблескивали в лунном свете. Затем показались макушки шлемов, и вскоре на поле под лунным светом стояли сто восемьдесят восемь великанов — каждый был ростом восемь футов и вооружен до зубов. «Мы Зубы Гримнора, — громовым голосом сказал самый высокий великан. — Чего тебе надобно, коротышка?» Фузиньян и говорит им, а у самого поджилки трясутся: «Задание вам, о Зубы, такое: разбейте войска Оссарии, что напали на мое прекрасное королевство». «Слушаем и повинуемся», — отвечает великан громовым голосом.
Развернулись великаны и строем пошли к оссарийской границе, да так быстро, что король со свитой только их и видели. Делать нечего, вернулся Фузиньян в город Кортолию, чтоб там разузнать, как идут дела. Приехал он в город, а Зубы уж тут как тут: опередили его. Так проучили оссарийцев, что те, кому довелось уцелеть, бежали без оглядки до самого города Оссарии. Потому как у Зубов оказалась такая крепкая кожа, что удары мечей и копий им были, как нам, к примеру, кошачьи царапки.
Итак, два великана у Западных Ворот без возражений пропустили Фузиньяна со свитой. Но войдя во дворец, король остолбенел: огромный Зуб-предводитель сидел на его троне — вернее сказать, на столешнице, положенной на подлокотники, потому как трон был слишком мал, чтоб вместить чудовищную задницу. «О небо и преисподняя, — вскричал Фузиньян, — что ты делаешь в моем кресле?» «Я не в нем, я на нем, — говорит Зуб. — А насчет того, что я здесь делаю, так мы порешили забрать у тебя королевство. И нечему тут удивляться, потому как мы тебя настолько сильнее, что выполнять твои приказы нам просто смешно. Опять-таки, это единственный способ прокормиться: мы ведь перед людьми такие же едоки, как тигры перед синицей. Королеву твою я взял в наложницы, а самого тебя сделаю личным рабом...»
Но Фузиньян, который всегда отличался сообразительностью, опрометью кинулся прочь из тронного зала, ловко увернулся от парочки великанов, хотевших его сцапать, вскочил на коня и, вонзив в него шпоры, как стрела промчался в ворота. Не успели Зубы опомниться, короля и след простыл. Зубы выслали погоню; но хоть они и бегали на своих двоих быстрей коня, Фузиньян лучше знал страну. Петляя, как лисица, удирающая от своры гончих, он добрался до пределов Гованнии.
Фузиньян был когда-то дружен с Наследным Узурпатором Гованнии, но потом Узурпатор отказался поддержать его в войне против Оссарии, хоть до этого и обещал. Теперь стало не до ссоры; слишком тревожную весть нес Фузиньян. Наследный Узурпатор, не будь дураком, поднял армию, чтобы уничтожить Зубы, прежде чем они решат прибрать к рукам его владения, как Кортолию.
Фузиньян тем временем разъезжал по Двенадцати Городам, рассказывая свою историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Не хочет, как хочет, — буркнул Хуравэла. — Капитан вот тоже записку прислал: не могу, мол, участвовать. Гхмф. Некоторые шибко много о себе воображают.
Карадур опрометью бросился к выходу; Джориан взял протянутый ему кубок травяной настойки и стал рассказывать новости из Двенадцати Городов Новарии. У него попытались выведать подноготную бегства ксиларского короля, но Джориан осадил любопытных.
Староста первым занял место за столом, остальные братья последовали его примеру. Компания оказалась не из болтливых: со всех сторон доносилось лишь нечленораздельное ворчание. Однако соседу Джориана, тощему верзиле с постной физиономией, явно хотелось посплетничать.
— Глянь-ка, — зашептал он, — Мэру старается задеть старосту, а тот и ухом не ведет. Мэру мечтает занять место старосты. Он нам все уши прожужжал: Хуравэла, мол, похож на старый мертвый дуб — с виду могучий, а внутри труха одна. В одном-то он прав: никто не знает, копошатся ли какие-нибудь мысли под благородным лбом нашего старосты, потому как он целыми днями знай ходит по замку, слова из него не вытянешь. И опять же, видишь брата Гоуса в красном тюрбане? Он возглавляет третью группировку...
В конце концов Джориану наскучило слушать о бесконечной череде свар и интриг, раздирающих этот замшелый мирок. Он, обычно такой общительный, доедал незатейливый, но сытный обед в полном молчании.
После того как женщины унесли тарелки, протерли столы и вновь разлили по кубкам пиво, голоса зазвучали оживленнее. Сидящий в своем кресле староста Хуравэла подал знак. Несколько братьев встали и вышли из зала. Двое вскоре вернулись; один, осторожно ступая, тащил на могучем плече выкрашенную в красный цвет плаху, другой нес топор. Еще один брат возвратился с перекинутым через руку мотком веревки; на конце болталась петля. Он влез на стол и перекинул веревочный конец с петлей через балку.
— Скажи, любезный, — обратился Джориан к соседу, — братья собираются показать свое уменье?
— Ну, конечно, — ответил верзила с постной физиономией. — Я думал, ты знаешь.
— На этих двенадцати рабынях?
— На них! Мы не можем упражняться на свободных людях, таких, как мы сами, это было бы преступлением. Разве мы убийцы?
— Что-то вроде состязания?
— Ага; остальные братья будут оценивать умение и сноровку, проявленные при исполнении казни. Благодарение истинным богам Мальваны, за много лун это первый проблеск, а так здешняя жизнь просто скука смертная.
— Почему участвуют не все?
— Братья отказались выделить деньги на большее число рабов из-за внутренних разногласий. Хуравэла заказал рабов на всю отпущенную сумму, а мы бросили жребий, чтобы выяснить, кому посчастливится участвовать в состязании.
Двое братьев вошли в зал, пошатываясь под тяжестью дыбы. Джориан встал и принялся сверлить глазами Хуравэлу. Когда тот обернулся, Джориан поймал его взгляд и крикнул:
— Мастер Хуравэла, можно я речь скажу?
— Говори! — прорычал староста. — Тихо, свиньи.
— Господа! — начал Джориан. — Позвольте от глубины сердца поблагодарить вас за великолепный обед и роскошную выпивку, какие здесь подавали. Говоря по правде, я так набрался, что едва держусь на ногах. Ежели суждено мне дожить до глубокой старости, я всегда буду вспоминать этот вечер, как одно из чудеснейших событий моей жизни...
— Воду в ступе толчет, — буркнул один из братьев соседу по столу.
Джориан, который все слышал, тем не менее не смутился.
— Поэтому, — продолжал он, — чтобы хоть немного отплатить за это вкуснейшее угощение, мне бы хотелось рассказать вам одну историю.
Братья встрепенулись. Их лица утратили скучающее выражение, в глазах загорелся интерес. Джориан сделал шаг вперед и оказался на пустом пятачке между двумя столами.
* * *
— Эта история, — начал он, — называется Сказка о Зубах Гримнора. По преданию, много веков назад Кортолией правил король Фузиньян по прозванию Лис. Ростом он не вышел, зато отличался смышленостью и веселым нравом. Фузиньян был сыном Филомена Доброхота; он рано взошел на престол и женился на дочери Первого Адмирала Цолона. Цолон, ежели вы знаете, это небольшой остров в Западном океане у берегов Новарии; он считается одним из Двенадцати Городов. Цолон, раз он остров, держава морская; как морская держава он управляется Первым Адмиралом. Так что адмиральская дочка была неплохой партией для короля Кортолии.
Девушка эта по имени Дэнуда отличалась огромным ростом и слыла красавицей. Король Фузиньян влюбился в ее портрет и отправил своего камергера с предложением руки и сердца. Сватовство не вызвало возражений, разве что ростом невеста была вдвое выше любого нормального человека. Сыграли, как положено, пышную свадьбу, и стали молодые жить-поживать да счастья наживать, насколько счастье вообще возможно для королей: они ведь и женятся-то на благо державы.
Вскоре между Кортолией и ее северным соседом Оссарией разразилась война. Все началось с какой-то дурацкой свары из-за клочка земли и, как водится, в недалеком времени обе враждующие стороны принялись швыряться жизнями и деньгами, сотой доли которых эта земля не стоила. Оссария, первой вступившая в войну, выигрывала все сражения. Сперва оссарийцы выбили кортольцев со спорной территории. Потом, когда Фузиньян решил ее отвоевать, в двух больших битвах наголову разбили кортольские войска. Филомен Доброхот — Фузиньянов папаша — был гуманист: спал и видел, чтоб армию сократить, а сбереженные деньги истратить на духовное возрождение подданных, поэтому такой паршивой армии, как кортольская, во всех Двенадцати Городах было не сыскать.
Будь Фузиньян постарше и поопытнее, он бы, конечно, вначале уступил Оссарии, выгадал время, потратил его на укрепление армии, а уж потом отобрал бы землю назад. Но он был молод, горяч и полон романтических представлений о чести, поэтому ввязался в войну, хотя силы оказались явно неравны. Его армия проиграла подряд три сражения. Тут проходит слух, что оссарийцы собираются при первом удобном случае захватить Кортолию, избавиться от Фузиньяна и посадить на его трон какого-то послушного царька.
Фузиньян пришел в отчаяние; взяв с собой несколько приближенных, он отправился к ведьме Гло, что жила в скалистых горах, отделяющих Кортолию от южного соседа — Виндии. Выслушала колдунья его просьбу о помощи и говорит: «Я, конечное дело, патриотка Кортолии, и для Твоего Величества в лепешку расшибусь. Да только как быть с моим дипломом?»
«А? Что такое? — говорит король. — Королевство вот-вот рухнет, а ты лопочешь о каких-то дипломах?» — «Вопрос не праздный, сир, — отвечает Гло. — Знай же, что не по доброй воле я занимаюсь тайной ворожбой. Я трижды обращалась в твой Комитет по делам торговли и лицензиям, и трижды мне давали от ворот поворот. Требовали справку из метурского Лицея или другого какого высшего учебного заведения, либо бумагу, что сдан, мол, экзамен или пройден курс повышения квалификации, и еще всякую дребедень, когда я запросто врачую хворых, вызываю духов, нахожу потерянные предметы и прозреваю будущее на шестьдесят лет!» — «Но при чем тут бедственное положение Кортолии?» — спрашивает король. — «При том, что успех колдовства зависит от состояния ума волшебника. Ежели б только знать, что ты замолвишь словечко своим придирам-чиновникам, чтоб сей же час выдали по всем правилам диплом колдуньи, мне такое наступит облегчение, что шансы на успех сразу повысятся».
Нахмурился король. «Я, — говорит, — не люблю вмешиваться в распоряжения администрации, а тем более оказывать давление на служащих. Но раз такие чрезвычайные события, миндальничать не приходится. Договорились: ежели заклинание подействует, получишь свой диплом, хоть ты даже богов зодиака не знаешь. Прошу тебя, любезная, начинай».
И вот колдунья впала в транс, затряслась, забормотала, заговорила на разные голоса; по стенам пещеры заметались тени, хотя их некому вроде было отбрасывать; высоко над головой появились какие-то полупрозрачные лица; на короля повеяло леденящим холодом — кто знает, что это было: потусторонние силы или он просто сдрейфил. И вот когда король немного оклемался и тени пропали, ведьма говорит:
«Знай, о Король, ты должен убить дракона Гримнора, что спит под горой в девяти лигах отсюда. Потом ты должен вырвать драконьи зубы, все до единого. В ночь на полнолуние ты должен посеять эти зубы в распаханное поле; из зубов вырастет то, что поможет тебе победить Оссарию».
Следуя наставлениям Гло, отправился король Фузиньян на запад и в конце концов подъехал к горе. В лощине у подножия горы была пещера; оттуда слышался драконий храп. Фузиньян опасался, что ни стрелы, ни копье, ни меч не смогут проткнуть чешую дракона — она, как известно, крепче самых лучших доспехов, и, чтобы дракона убить, надо сперва добраться до его шкуры — тем паче, что в самом-то Фузиньяне было росту от горшка два вершка. Ну, короче, отыскали король и его люди подходящий валун, забили в него железный костыль, а к костылю привязали длинную веревку. Этот валун они подвесили прямо над входом в пещеру Гримнора.
Ну вот, приблизился Фузиньян ко входу и прокричал вызов дракону. Пробудился Гримнор; шипя и извиваясь, стал он выползать из логова. Фузиньян кинулся наутек. Когда из пещеры показались голова и шея дракона, король разрубил веревку. Упал валун прямо на голову Гримнору; треснула она и раскололась пополам. Забился дракон, заметался. Он корчился так, что гора содрогалась, и случился даже небольшой оползень. Однако в конце концов Гримнор затих и испустил дух.
Фузиньян пересчитал драконьи зубы: их было по сорок семь на каждой стороне челюсти, а всего, значит, сто восемьдесят восемь. Королевский зубодер, которого предусмотрительный Фузиньян взял с собой, вырвал зубы. Король спрятал их в сумку и на ближайшее полнолуние засеял вспаханное поле. Он сеял и сеял — вот так.
Джориан двинулся вдоль столов, показывая, как Фузиньян засевал поле. На самом деле он подбрасывал в воздух щепотки Порошка Раздора, пакетик с которым незаметно зажал в левой руке.
— Как и предсказывала Гло, — продолжал Джориан, — из земли тут же проклюнулись наконечники копий; они тянулись вверх и поблескивали в лунном свете. Затем показались макушки шлемов, и вскоре на поле под лунным светом стояли сто восемьдесят восемь великанов — каждый был ростом восемь футов и вооружен до зубов. «Мы Зубы Гримнора, — громовым голосом сказал самый высокий великан. — Чего тебе надобно, коротышка?» Фузиньян и говорит им, а у самого поджилки трясутся: «Задание вам, о Зубы, такое: разбейте войска Оссарии, что напали на мое прекрасное королевство». «Слушаем и повинуемся», — отвечает великан громовым голосом.
Развернулись великаны и строем пошли к оссарийской границе, да так быстро, что король со свитой только их и видели. Делать нечего, вернулся Фузиньян в город Кортолию, чтоб там разузнать, как идут дела. Приехал он в город, а Зубы уж тут как тут: опередили его. Так проучили оссарийцев, что те, кому довелось уцелеть, бежали без оглядки до самого города Оссарии. Потому как у Зубов оказалась такая крепкая кожа, что удары мечей и копий им были, как нам, к примеру, кошачьи царапки.
Итак, два великана у Западных Ворот без возражений пропустили Фузиньяна со свитой. Но войдя во дворец, король остолбенел: огромный Зуб-предводитель сидел на его троне — вернее сказать, на столешнице, положенной на подлокотники, потому как трон был слишком мал, чтоб вместить чудовищную задницу. «О небо и преисподняя, — вскричал Фузиньян, — что ты делаешь в моем кресле?» «Я не в нем, я на нем, — говорит Зуб. — А насчет того, что я здесь делаю, так мы порешили забрать у тебя королевство. И нечему тут удивляться, потому как мы тебя настолько сильнее, что выполнять твои приказы нам просто смешно. Опять-таки, это единственный способ прокормиться: мы ведь перед людьми такие же едоки, как тигры перед синицей. Королеву твою я взял в наложницы, а самого тебя сделаю личным рабом...»
Но Фузиньян, который всегда отличался сообразительностью, опрометью кинулся прочь из тронного зала, ловко увернулся от парочки великанов, хотевших его сцапать, вскочил на коня и, вонзив в него шпоры, как стрела промчался в ворота. Не успели Зубы опомниться, короля и след простыл. Зубы выслали погоню; но хоть они и бегали на своих двоих быстрей коня, Фузиньян лучше знал страну. Петляя, как лисица, удирающая от своры гончих, он добрался до пределов Гованнии.
Фузиньян был когда-то дружен с Наследным Узурпатором Гованнии, но потом Узурпатор отказался поддержать его в войне против Оссарии, хоть до этого и обещал. Теперь стало не до ссоры; слишком тревожную весть нес Фузиньян. Наследный Узурпатор, не будь дураком, поднял армию, чтобы уничтожить Зубы, прежде чем они решат прибрать к рукам его владения, как Кортолию.
Фузиньян тем временем разъезжал по Двенадцати Городам, рассказывая свою историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44