— многозначительно кивнул Корень на стоящего позади мужика в очках. — Так корешей не ищут. О чем базар?
Слава успокоился. Идущие за ним два мужика отвалили в сторону, растворились в темноте. Шестерки, сопровождающие Кариеса, облокотились на капот «бээмвэшки», закурили. Расправы над «предателем» не предвиделась. Обычная обстановка сердечной беседы двух старых друзей.
— А вдруг ты скурвился? — развязно усмехнулся телохранитель и эта наглая улыбка на лице, едва проступающем в тусклом свете надпод»ездных светильников, подтвердила Кудряшу: не замочат, обычное выпендривание преступников. — Лягаш послал. Цынканул: найди мне Корня-доку, не держу на него зла за прокол, не пошлю на пику.
Кажется, говорит искренне, подумал Славка, может быть на самом деле Лягаш хочет возвратить опытного фельдшера? Тогда зачем он поручил Кариесу подобрать медсестру-проститутку? Только для увеселения или — в помощь «фельдшеру»? Множество вопросов и ни одного вразумительного ответа.
— Сядем, кореш, на трамвай, побазарим, — дружелюбно предложил лягашский посланец, первым усаживаясь на вкопанную в землю лавку. — Дуплишку замочили, вместо неё везу боссу классную телку: фуфеля-подушки, грудь тельняшку рвет. По очереди станем забавлять хозяина. Житуха пойдет — умирать не захочешь… Поедешь?
— Лягаш не пошлет под молотки?
Кариес презрительно поморщился. До чего же трусливым сделался фельдшер, так и несет от него дерьмом — небось, наложил в штаны со страха, интеллигент паршивый.
— Цынканул ведь — норма. Не штормуй, дружан, все будет о-кэй!
Для вида поколебавшись, Кудряш-Корень согласился возвратиться к боссу. Сейчас главное — добраться до Лягаша. Уничтожить его любой ценой, пусть даже ценой собственной жизни.
Поспелов становится ненужным, его можно вычеркнуть из задуманной игры. Заодно привести в исполнение смертный приговор, вынесенный изменнику Главным Штабом Удава.
Глава 24
Все возвращается на круги свои. В бытность командиром роты старший лейтенант Поспелов стоял навытяжку в кабинете заместителя командира полка майора Фролова. Тот долго и нудно выговаривал офицеру за очередное ЧП в подразделении, читал мораль, обещал выговорешник в приказе.
Прошли годы и снова Поспелов, переминаясь с ноги на ногу, стоит перед столом бывшего майора и выслушивает, правда на этот раз не нотации — подробные инструкции. Фомин вещает, развалившись в кресле, глядя мимо занюханного водителя ценой в какую-то тысячу баксов.
Совсем недавно, услышав о том, что бывший командир роты безработный, что пенсии не хватает, в семье по этой причине разлад, начальник группы инкассаторов сочувственно кивал, обещал помощь. Усиленно подливал в рюмку несчастного коньячок, придвигал тарелки с балыком, салатами, икрой.
Что изменилось? Почему Фомин сейчас смотрит мимо старого сослуживца, говорит рубленными фразами, недовольно морщится?
Потому-что дело сделано, очередной «раб» закуплен за мизерную цену, пристроен к делу, препарирован и вычищен. Можно не церемониться, не изображать мецената, не одаривать щедрыми улыбками… И все же изменившееся отношение должно иметь хоть какую-то почву!
— Вот и все твои обязанности, — завершил инструктаж отставной майор. — Главное — нос по ветру, хвост — столбиком. Инкассаторы ходят нынче под Богом, на них нагло охотятся. Вернее, не на них, а на денежки, которые они перевозят. Сам понимаешь, отставнику в теперяшней обстановке непросто устроиться на место, куда я тебя сосватал. Работают дворниками, охранниками, сторожами… А ты станешь разъезжать на легковушке, складывать в женин чулок баксы… Повезло, ещё как повезло! Но, как известно, каждое везение бесплатно не «выдается»…
Поспелов отлично понимает — любая услуга теперь оплачивается. В том числе, и «сватовство». И он собирался с первой получки пригласить начальника в тот самый ресторан, где они встретились.
Пожалуй, ресторана маловато, заказной столик в нем — знак уважения, а не плата за устройство на высокооплачиваемую должность… Высокооплачиваемая? Всего-навсего, тысяча зеленых? Если исходить из житейского принципа — с паршивой овцы хоть шерсти клок — годится.
Фомин явно намекает не на «клок» и не на «шерсть» — бери выше.
— Короче, наши с тобой отношения — на уровне сегодняшних требований. Как думаешь, думцы покупают престижные машины и строят особняки на свою, так называемую, зарплату?… Даже подумать смешно. Возьми меня, дружище, разве можно прожить с семьей при нынешних ценах на две тысячи баксов?
Фомин помолчал, ожидая реакции подчиненного: сообразил ли тот, что спрятано под ссылкой на скудную оплату тяжкого труда начальника или придется из»ясняться в лоб? Поспелов счел нужным сочувственно повздыхать.
Не дошло? Ну, что же…
— Короче, время — деньги, экономика должна быть экономной. Кажется, так вещал наш очередной любимый вождь… Мне не нужны слезливые благодарности и скудные ресторанные ужины. Беру немного — десять процентов с зарплаты. Значит, с тебя ежемесячно сто баксов. Осилищь или разбежимся? Знаешь, сколько претендентов на место водителя-инкассатора? Армия сокращается, офицеры бегают в поисках работы — выбирай, не ленись.
Фомин по старой привычке говорил долго и напористо. Будто вбивал «гвозди» в деревянный лоб недогадливого глупца. Сначала — мелкие, намекающие. Не достают. Потом более крупные — гнутся. Наконец, плюнул на порядочность и загнал такой огромный, что Поспелов вытаращил глаза.
— Конечно… я понимаю… все будет, как вы сказали, Степан Иванович…
Лучше девятьсот баксов, чем ни одного. Пройдет время, Федор вживется в обстановку, обрастет кругом знакомств, отыщется возможность приработка. Не может быть, чтобы инкассаторы и водители ограничивались зарплатой!
Неожиданно вспомнился наезд на банк, худой парнишка, показавший начальнику охраны ствол пистолета, доверительная беседа с ним в машине…
Вот тот самый «приработок», о котором он мечтает!
Опасно? Да, конечно, опасность загреметь под статью уголовного кодекса есть и немалая. Но это будет зависеть от его способности находиться «за кулисами». А в свои таланты Федор свято верит, ибо они внушены ему с самого рождения восхищенной своим первенцем матерью и уверенном в себя отцом. Прадедовские гены дополнены родительским воспитанием — вот и вырос некий мутант с мозгами, расположенными не только в голове — во всем теле.
В награду за понимание и согласие подпитывать частью своей зарплаты «скудный» заработок начальника Поспелов получил новенькую «волгу». Правда, о её достоинствах и недостатках судить он не мог — двигатель, шасси, разные фильтры и регулировки были для нового водителя тайной за десятком печатей, но он не собирался елозить под машиной или ковыряться в двигателе. Для этого существуют механики и слесаря. Отставной старший лейтенант умел главное — рулить и по отзывам полковых знатоков рулил неплохо.
В дополнении к машине новому сотруднику вручили пистолет «макаров» и три снаряженных обоймы. Без торжественных напутствий и духового оркестра. Буднично. Получил и расписался в журнале. Все дела.
А вот с напарником Поспелову явно не повезло. Инкасатор — угрюмый немолодой верзила, из которого лишнего слова не выжмешь. Всегда прищуренные глаза смотрят на окружающих со злобной подозрительностью, будто вычисляют: сразу набросятся на инкассаторские «мешки» или сделают это через пять минут?
Федор боится таких людей, не доверяет им. Предпочитает раскованных, веселых, с которыми можно и за бутылем посидеть и к бабам смотаться. А с Граховым разве только в одной камере сидеть, да и то — в общей.
— Обнюхаемся? — предложил инкассатор после того, как Фомин их познакомил. — Вместе работать.
— Старший лейтенант запаса Поспелов Федор Семенович, — весело отрекомендовался новый водитель. — Для тебе — просто Федя. Служил командиром роты, ожидал выдвижения на батальон, — не преминул похвастаться весельчак. — Естественно, женат. Детей, слава Богу, не имею. Водку пью, при желании могу познакомить тебя с бабцом без комплексов… Нет, нет, не с проституткой, избави Боже!
— Молчать можешь? — угрюмо осведомился напарник и Поспелов ощутил во рту нечто, вроде загнанного кляпа. — В нашем деле меньше говорить — дольше прожить… Грахов Сергей. Подполковник запаса. Все.
В первые дни, вернее — вечера, Поспелов нервно оглядывался. На рядом идущий транспорт, на прохожих, на деревья, за которыми может укрыться бандит, на окна домов, откуда может вылететь пуля. Грахов вел себя спокойно и уверенно — ни капли боязни, ни грамма сомнений. Выносил из обменных пунктов мешки с выручкой, аккуратно складывал их на заднее сидение. Кобура застегнута, сдвинута на брючном ремне не вперед, как принято, — назад, почти на позвоночник. Весь вид подполковника утверждает: не бойся, малявка, никто на нас не нападет — побоятся.
Поспелов с нетерпением ожидал первой получки. Не из-за того, что дома не было денег — они были, отцы-генералы попрежнему «подпитывали» обнищавших детей — из-за самоутвержения. Мучаясь бессоницей, по ночам разрисовывал в самые яркие краски сцену вручения Клаве девятисот долларов. Держи, мол, клушка, и заруби себе на конопатом носу — у тебя есть трудолюбивый, талантливый муж-добытчик, с которым не пропадешь. Только корми посытней и ласкай в постели пожарче, остальное — не твоя забота.
С неменьшей гордостью Федор представлял себе, как появится в квартире любовницы, которая сменила настоящего парня на черномазого кавказца. Небрежно швырнет на тахту пачку долларов и развалится в кресле, положив обе ноги на журнальный столик. Взметнется ожившая дамочка, замахает пухлыми ручками, бросится раздевать перспективного любовника. помчится в ванную комнату — готовиться. Кавказец тут же будет отвергнут…
В последнее время Поспелов мечтал не только по ночам — даже сидя за рулем. Однажды, так задумался — едва не протаранил пенсионный «запорожец». Спас дремлющий рядом Грахов — с силой крутанул руль.
— Еще раз проколешься — считай, не работаешь. Забыл, что возим?
Пришлось дать торжественную клятву впредь быть более внимательным.
Постепенно Поспелов вживался в новую жизнь. Единственно, что его тревожило: отсутствие приработка и непонятное молчание Лягаша. Если вдуматься, две этих проблемы можно слить в одну — без криминального бизнесмена никаких приработков не предвидится…
И вот — появление Кариеса.
— Молоток, дружан, — успокоительно взял под руку дрожащего от страха старшего лейтенанта лягашский посланец. — Считай — банкуешь. Только не просади понты, не сдай назад… Кто напарник?
Казалось бы, Федор должен был успокоиться — встречается с Кариесом уже не в первый-второй раз — но при виде угрюмого, нескладного бандита зубы начинали сами по себе выбивать барабанную дробь, по телу потекли ручейки пота.
— Противная рожа, — пришел в себя Поспелов. — Никому не верит, молчит. Будто манекен рядом сидит, не живой человек…
— Помнишь шпионские романы — вживайся? Вот и ты тоже… Не трусь, кореш, не пачкай белья, возьмем капусту, станешь жиган-лимоном… Когда время придет — скажу, что делать. Ништяк, пробьемся…
После первой встречи с бандитом Федор узнал о двух застреленных парнях. От офицеров в кафе «У Сержа». Сначала охватил страх, в голове — хороводом мысли о появлении оперативников — браслеты на руках, вонючая тюремная камера следственного изолятора. Постепенно успокоился. Ему-то чего бояться, не он же стрелял, пусть боится Кариес…
А Кариес, действительно, боялся. Засел на квартире, нанятой у надежных людей Фомкой, и жрал стаканами водку. Так же, как и Поспелову в голову настырно лезли видения тюремной камеры, жесткие нары, решка на окнах, мерзкая сечка на обед… Состряпают дело — по совокупности совершенных преступлений десять лет на ушах гарантировано.
Лягашский телохранитель систематически нарушал законы от «А» до «Я», но знал их в совершенстве. На всякий случай. При каждом удобном случае заглядывал в библиотеку, интересовался новыми веяниями в юриспруденции, изменениями и дополнениями в статьях кодекса.
Поэтому он ловко увильнул от непосредственного участия в задуманной акции. Дескать, ещё не все поручения босса выполнены, придется ему побегать по столице, встречаться с нужными людьми… Конечно, после того, как волна, поднятая ликвидацией в районе военного городка топтунов, пойдет на убыль.
Подготовкой к нападению на инкассаторов занимался Фомка. Победно посверкивая стеклышками очков, инструктировал пехотинцев, вдохновенно чертил на карте Москвы маршрут машины Поспелова, рисовал разными фломастерами место, где её остановят.
— Федьку мочить? — единственный вопрос, который Фомка не мог решить. — Фрайер знает тебя в лицо, может заложить.
Кариес тоже колебался. С одной стороны, Фомка прав: оставлять в живых опасного свидетеля — добровольно идти в Бутырку, с другой — как посмотрит на самовольство Лягаш?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47