— Это потому, что я ничего не знаю, — сказал Римо.
— Не дури мне голову, американец. Ведь ты хранитель конституции.
— Правда. Я ничего не знаю. Если бы знал, рассказал тебе все.
— Несколько человек, которые были брейкерами по торговле...
— Брокерами, — сказал Римо.
— Да, брокеры и строительные подрядчики были убиты из-за Филдинга. Что ты знаешь об этом?
— Ничего. Я думал, ты знаешь. — Здесь что-то мелькнуло в голове у Римо, Ему припомнилось... Да, да, убитые строители. Точно, Джордан тогда упомянул это, перед тем как Римо убил его. Но Джордан не успел ничего сказать про строителей. Они-то здесь при чем?
— Подрядчики-строители? — переспросил он Марию — Какие строители?
— Наши разведчики не знают этого. Они считают, это имеет какое-то отношение к складу Филдинга в Денвере. Я должна осмотреть его. Я не могу подвести свою страну.
— Не огорчайся. В этой гостинице всегда найдется место для другой Марии Гонзалес!
— Я не имею ничего общего с этой гостиницей. Я здесь только для того, чтобы достать секрет «Чудесного зерна» для моей родины.
— Даже если ты потерпишь неудачу, что из того? Я знаю Филдинга. Он собирается продавать его дешево, почти задаром. Зачем платить за то, что можно будет получить в подарок?
— Ты не понимаешь, что такое преданность социализму, — сказала Мария и внимательно посмотрела на Римо. — И что такое капиталистическая алчность.
— Возможно.
В этот момент их разговор был прерван стуком в дверь. Римо легко поднялся и, подойдя к двери, приоткрыл ее. В щель был виден какой-то мужчина Он сказал:
— Я хочу видеть Марию.
— Вы с ней знакомы? — спросил Римо.
— Да. Я был здесь на прошлой неделе.
— Тогда здесь была другая Мария, — сказал Римо.
— Я хочу видеть Марию. Я пришел, чтобы увидеть ее. Я хочу ее видеть Я не хочу ждать. Я должен видеть ее немедленно.
— Уходите, — сказал Римо.
Мужчина топнул ногой.
— Я никуда не уйду отсюда. Я хочу видеть Марию. Вы не имеете права мешать мне встречаться с Марией. Кто вы такой? Дайте мне увидеться с Марией. Когда мы закончим с ней, мы станем есть сандвичи с ветчиной, салатом и помидорами. На поджаренном хлебе. Я хочу сандвич. С майонезом. И поджаренный ломтик хлеба. Пшеничного хлеба. Напротив через улицу, у Уимпла, есть очень хороший пшеничный хлеб. Я хочу туда. Мне нужен сандвич. Почему вы мешаете мне пойти туда и получить сандвич? Я сейчас пойду туда, и если там уже не будет пшеничных сандвичей, это будет ваша вина. Вы задерживаете меня здесь своими разговорами. Я хочу есть...
— А как же Мария? — спросил Римо.
— Мария? Какая Мария?.. — спросил мужчина и зашагал прочь по коридору. Правда, он не столько шагал, сколько подпрыгивал, как кролик или как ребенок, который знает, что где-то рядом должен быть туалет, и хочет найти его до того, как намочит свои штанишки.
Римо подождал еще немного, не закрывая двери, желая убедиться, что этот Братец Кролик не передумает и не прискачет назад. Только услышав, как в конце коридора захлопнулась дверь лифта, он вернулся в комнату.
— Кто это? — спросила Мария.
— Не знаю. Либо Шалтай-Болтай, либо Ципка Пенни.
— Я с ним не знакома, — сказала Мария. Тут только Римо заметил, что она встала с постели и уже полностью оделась.
— Куда ты торопишься? — спросил он.
— В Денвер. Посмотреть, что там за склад... Ты меня всю высосал... Правильно ли я употребляю это слово?
— Почти, — сказал Римо.
— Ладно, ты высосал меня, а я тебя, и мы выяснили, что мы оба ничего не знаем. Теперь я поеду в Денвер, посмотреть на склад Филдинга. Постараюсь выяснить, что там такое. — Она улыбнулась. — Ты был просто замечателен. Мне очень понравилось.
— Я ничего не скажу Фиделю, — сказал Римо.
Но Мария уже не слышала его. Она вышла из комнаты и исчезла. Еще мгновение Римо смотрел на захлопнувшуюся дверь, потом тяжело вздохнул и стал одеваться.
Глава 10
Семь секретарш не знали, где находится мистер Джеймс Филдинг. Восьмая и девятая знали, но не пожелали говорить. Десятая знала и сказала. Но лишь после того, как Римо пригрозил ей, что если она не скажет, то он не придет к ней вечером и не объяснит при очень тесном общении, почему у него такое жесткое лицо и такие темные глаза.
Филдинг занимал роскошные апартаменты в надстройке на крыше отеля Уолден. Этот отель отличался от гостиницы Нидхэм наличием горячей воды, безупречной чистотой и отсутствием подозрительных постояльцев, почему-то поголовно называющих себя Джонами Смитами.
— Конечно, я помню вас, — сказал Филдинг. — У нас был разговор в Моджаве после того неприятного инцидента с убийствами. Вы работаете на правительство, не так ли?
— Я этого не говорил, — сказал Римо.
— Вам и не требуется говорить. У вас вид человека, выполняющего особую миссию. По моим наблюдениям так выглядят только люди, работающие на какое-то важное учреждение вроде правительства... или люди, которым вскоре предстоит умереть.
— Бывает, что и то и другое сразу, — сказал Римо.
— И так случается, — сказал Филдинг, отходя от Римо и снова садясь за письменный стол. — Но, с другой стороны...
Римо не выносил философствований и сразу перешел к делу:
— Мне кажется, вас пытаются убить, мистер Филдинг.
У того широко открылись глаза, но смотрел он на Римо совершенно спокойным и ничего не выражающим взглядом.
— Это меня ничуть не удивляет. Бизнес на продовольствии всегда приносит много денег. А там, где много денег, всегда есть риск.
— Вот этого я и не понимаю, — сказал Римо. — Почему вы просто не отдадите формулу «Чудесного зерна»? Почему бы не опубликовать ее и не покончить с этим?
— Сядьте... Римо, ведь вас так зовут. На это есть одна простая причина. Та самая алчность, которая, возможно, побуждает людей добиваться моей смерти. Именно она и не позволяет мне открыть мои секреты. Человеческая натура, сын мой. Предложите людям что-нибудь даром, и они станут думать, что это не имеет никакой ценности. Повесьте на это же ярлык с ценой, пусть с минимальной, и люди начнут смотреть на эту вещь как на сокровище. Люди просто не способны оценить то, что дается им даром. И еще. Я вынужден заключить контракт на рекламу «Чудесного зерна» с компанией Фелдмана, О'Коннора и Джордана. По этому контракту они получили у меня право собственности на этот проект. И им нужна прибыль. Думаю, я ответил на все ваши вопросы, не так ли?
Римо проигнорировал этот риторический вопрос.
— Я слышал, у вас есть склад в Денвере?
Филдинг вскинул было глаза, но тут же прикрыл веки.
— Да, — сказал он медленно. Казалось, он хотел что-то добавить, но передумал.
Римо немного подождал и спросил:
— Вы не думаете, что следовало бы установить там охрану?
— Это хорошая мысль. Но охрана стоит денег. А все мое личное состояние, честно говоря, вложено в «Чудесное зерно». Хотя, по правде, особенно беспокоиться по этому поводу не стоит. — Он улыбнулся довольной улыбкой кошки, облизывающейся после удачной охоты.
— Почему?
— Этот склад в некотором смысле охраняет сам себя. К тому же, если кто и проникнет туда, он вряд ли поймет, что там хранится.
Римо пожал плечами.
— Мне кажется, что вам самому тоже следовало бы принять меры предосторожности. Слишком много насилия вокруг ваших опытных участков.
— Вы что, предлагаете себя на роль телохранителя?
— Если это необходимо...
— Было такое старое армейское правило, по крайней мере там, где я служил: «Никогда не лезть в добровольцы!» — Филдинг выжал из себя слабую улыбку.
«Так улыбается человек, которому все безразлично, — подумал Римо. — Неужели единственная цель — отдать „Чудесное зерно“ людям, а все остальное пусть летит к черту?»
— А вам не страшно? — спросил Римо.
Филдинг взял со стола электронный календарь. На шкале стояли цифры: три месяца и одиннадцать дней.
— Мне осталось жить вот столько. И вы думаете, что я могу еще чего-то бояться? Я беспокоюсь только о том, чтобы успеть закончить мою работу.
Позднее, в номере, Римо, рассказывая об этом Чиуну, сказал:
— Это совершенно непостижимый человек, папочка! Единственное, чего он хочет, — это принести пользу человечеству!
Чиун молча кивнул. В последние дни он постоянно пребывал в мрачном настроении, поскольку начал бойкотировать телепередачи со своими любимыми «мыльными операми». Теперь он проводил все время, вооружившись ручкой, чернильницей и большими листами бумаги и сочиняя письма телевизионным компаниям. Он требовал прекратить демонстрацию фальшивых сцен насилия в дневных сериалах, в противном случае, сообщал он, он снимает с себя ответственность за последствия. Всем компаниям он дал три дня, чтобы уведомить его о согласии с его требованием.
Срок истекал сегодня.
Римо заметил отсутствие энтузиазма в кивке Чиуна.
— Что-нибудь неладно, папочка? В чем дело?
— С каких это пор ты стал так близко к сердцу принимать интересы человечества?
— Я и не принимаю.
— Тогда почему тебя так интересует этот Филдинг?
— Если меня и не интересует человечество, все равно приятно встретить человека, который за него болеет. Он действительно хороший, папочка.
— Телесериал «Пока Земля вертится» тоже был очень хороший. Интересный и правдивый. Но теперь он не такой.
— То есть?
— Простые вещи объясняют только малым детям. — После этого Чиун скрестил руки на груди и наотрез отказался объяснить смысл своей реплики.
— Ты знаешь, почему организациям не следует продвигать своих работников по службе? — спросил Римо.
— Нет, но я уверен, ты мне это сейчас объяснишь.
— Как только ты стал равноправным партнером, ты перестал трудиться. Так происходит со всеми.
Чиун фыркнул.
— Ну хорошо, — сказал Римо. — Можешь сидеть здесь, А я собираюсь обеспечить, чтобы никто не украл формулы Филдинга. Если он хочет отдать их людям на своих условиях, эти условия будут соблюдены. Я этого добьюсь.
— Убивай свое время, на что пожелаешь. Но раз ты выбрал это задание, то следующее должен выбрать я. Что-нибудь действительное важное. Поскольку теперь я твой равноправный партнер и тоже имею право выбирать.
— Делай, как хочешь. — Римо пошел в соседнюю комнату и плюхнулся на кровать. Чиун — Чиуном, но пора заняться делом. Сейчас перед ним две проблемы. Одна — некие злоумышленники, которые все время прибегают к насилию и, возможно, метят в Филдинга. Вторая — Мария Гонзалес, которая пытается украсть формулу Филдинга.
Он набрал номер гостиницы Нидхэм и сразу же узнал елейный голос портье.
— Помните меня? — сказал Римо. — Я вчера заходил к вам повидать Марию Гонзалес, ту, которая кубинка.
— Да, сэр, разумеется, помню, — ответил портье.
— Она вернулась?
— Нет.
— Получите еще полсотни, если сообщите мне, когда она вернется.
— Сообщу, как только появится, — сказал портье.
— Отлично. Не забудьте, — сказал Римо и дал ему номер своего телефона. Затем он закрыл глаза и уснул.
Но когда телефон зазвонил, это оказался не портье. Римо услышал кислый голос доктора Харолда Смита:
— Мне бы не хотелось все время находиться в подвешенном состоянии, дожидаясь ваших сообщений.
— Странно. Это как раз то состояние, в каком я мечтал бы вас видеть, — сказал Римо.
— Те три человека... гм, найденные рядом с опытным участком в Огайо... Кто-нибудь из них ваш?
— Все трое. — Римо быстро просветил Смита насчет последних событий и насчет того, что ему удалось узнать. — Мне пока неизвестно почему, — сказал он, — но кто-то, похоже, охотится за Филдингом.
— Может быть. Эта проблема за вами. Я связался с вами по другому поводу.
— По какому же? Я опять превысил бюджет в этом месяце?
— Есть подозрения, что кто-то — мы пока не знаем кто — пытается раскрыть нашу организацию. Поступили сигналы, что о нас наводят справки. Тот, кто ищет подходы к нам, может нащупать и вас.
— В таком случае ему крупно не повезет.
— Но может быть, и вам тоже, — сказал Смит. — Соблюдайте осторожность.
— Ценю вашу заботу.
Глава 11
Мария вернулась только на следующий день. Она вряд ли успела снять шляпу у себя в комнате, когда портье Нидхэм-отеля позвонил Римо.
— Алло, приятель, говорит ваш старый друг из Нидхэм-отеля.
— Она вернулась?
— Только что вошла. — Он помолчал. — Теперь ваш ход, — добавил он, многозначительно хихикнув.
— Благодарю, — сказал Римо, не испытывая никакой благодарности. Он решил лишить клерка обещанных ему денег.
Мария долго не отворяла дверь на стук Римо.
Когда она открыла, его поразило ее бледное, изможденное лицо.
— А, это ты, — сказала она. — Раз уж пришел, заходи. Но только не проси меня и сегодня идти на все.
— В чем дело? Ты выглядишь ужасно.
— Я и чувствую себя ужасно, — сказала Мария. Она была в той же одежде, что и два дня назад. Замкнув за Римо дверь, она тяжело опустилась на стул рядом с хилым столиком — предметом обстановки, которым администрация обеспечивала тех немногих жильцов — их было всего 0,0001 процента, — которые расплачивались чеками. Мария попыталась улыбнуться. — Должно быть, я нарвалась на месть Монтецумы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23