она была увешана сумками, сумочками, торбами и мешочками самых разнообразных цветов и фасонов: тряпочные и с цветочками, красные и синие, они свисали по бокам и со спинки, и все были битком набиты. Оттуда торчали глянцевые журналы, экземпляр местной газеты, рукав голубого свитера и коробка салфеток. Сквозь прозрачный пластик одной из этих сумок можно было видеть несколько ярких лоскутков, недоеденную плитку «Херши», одинокую белую перчатку и гладкое личико фарфоровой куклы.
Дилон присела на подлокотник кресла Эулы. Она немножко поёрзала, собираясь с духом. Похоже, она не успокоилась, а, наоборот, на что-то решилась.
– Готова поспорить, – обратилась она к Эуле, – что у вас тут полно друзей.
Эула изумленно посмотрела на неё.
– Вы долго жили в Молена-Пойнт до переезда в «Каса Капри»?
Эула не ответила. Она пристально смотрела на Дилон.
– Я так и знала, что где-то тебя видела.
– Возможно, – сказала Дилон. – Если вы часто выбирались в город.
– Нет, не в городе. Я запомнила лицо, детка. Имя забыла, а вот лицо помню. Но тогда в гостиной то и дело появлялся какой-нибудь ребёнок. Только мои племянницы не показывались. И детей своих никогда не приводили. Сами-то пару раз наведывались, всё хотели выяснить, что у меня в завещании написано. – Она бросила сердитый взгляд на Дилон. – Только я им не сказала. Не их это дело, вот что.
– Наверняка вы с госпожой Мэй Роз тоже дружите, – гнула своё Дилон.
Джо не удержался от улыбки. Ребёнок ничего не смыслит в дипломатии. Кто-то должен поговорить с ней, объяснить, что она ничего не добьётся в жизни, если не научится слегка хитрить.
Она склонилась к Эуле.
– Наверняка вы с госпожой Роз смотрите вместе телевизор. Джо не мог взять в толк, к чему она клонит таким вступлением, однако девочка явно не собиралась сдаваться.
– Только не телевизор, – пробурчала Эула. – Мэй только и делает, что играется со своими куклами. – Она снова хмуро посмотрела на Дилон. – Ты задаёшь столько вопросов, как моя покойная мамочка. Она померла уже лет сто как! – и Эула разразилась противным кудахтаньем.
– Не хочу показаться надоедливой, – сказала Дилон, – однако я все же готова поспорить, что вы всех тут знаете. Всех в «Каса Капри». Наверняка знаете. Если вы жили в городе, вы знаете всё про них.
Эула захлопнула рот, наклонила вперед голову и прикрыла глаза. Дилон слегка испугалась, сообразив, что слишком сильно нажала на старуху. Затем девочка поднялась, погладив напоследок Джо.
– Вы его сможете подержать некоторое время? Не дадите ему сбежать? Я только в туалет схожу, ладно?
Эула фыркнула, но решительно ухватила Джо за шкирку, а затем взялась за него обеими руками и крепко сжала; у неё были сильные пальцы, как у мужчины.
– Я ненадолго, – сказала Дилон и исчезла в коридоре, ведущем к центральному фойе.
Джо проводил её взглядом, ломая голову над тем, что она задумала. Возможно, девчонка решила слинять, сбежать через парадную дверь.
– Это не… – начала было Эула, но Дилон уже исчезла.
Джо знал, что туалет находится в противоположной стороне, за столовой, табличку на двери нельзя было не заметить. Он прислушался, не хлопнет ли входная дверь, но ничего не услышал. Куда направилась таинственная малышка?
Глава 12
– Тот кот укокошил целый выводок новорождённых поросят, – сказала Эула Вимс. – Самый здоровенный кот на ферме. Даже их мамаша-свинья не сумела отогнать этого подлеца. А после того как он разделался с поросятами, он вообще спятил. С тех пор он начал кусаться – хватал за голые пальцы ног. Невозможно было летом ходить босиком, приходилось обуваться. А в обуви было ужасно неудобно и жарко.
Эула осуждающе уставилась на застывшего у неё на коленях Джо, словно мёртвые поросята были на его совести.
– Если нам не позволят повидать Джейн, или Дарлин, или Мэри Нелл, тогда, скажу я вам, их здесь нет, – заявила Мэй Роз. – Ни в Заботе, ни вообще в «Каса Капри»,
– Может, они в окружном доме престарелых, – предположила Эула. – Может, они больше не могли платить. А там бесплатно. Когда тот кот угодил под фургон молочника, для всех был просто праздник. Как же хорошо было снова ходить босиком! Только моим ногам потребовалось не меньше месяца, чтобы снова загрубеть для ходьбы по гудрону. А то ноги просто горели.
Мэй Роз долго копалась в одном из кармашков, подвешенных к её каталке, пока не нашла носовой платок, и затем деликатно высморкалась. Джо следил за аркой, куда скрылась Дилон, прислушиваясь к звукам входной двери, которая время от времени открывалась и закрывалась. Он был уверен, что девчонка хотела сбежать. Он бы и сам с удовольствием смылся отсюда. Мэй Роз снова прочистила носик и промокнула глаза, затем скомкала платок.
– Возможно, они мертвы.
– Как они могут быть мертвы? – возмущённо хмыкнула Эула Вимс. – Ты же знаешь, что Дарлин Браун попала в клинику из-за катаракты, да ты и её саму видела, когда к ней приезжала кузина. Там в угловой комнате, и на ней были тёмные очки. Ты говоришь чепуху, Мэй. Ты же знаешь, что попечитель Джеймса Лютера приезжал сюда и целых полдня провёл с ним, чтобы побеседовать и подписать какие-то бумаги.
– Так нам сказали, – Мэй Роз бросила взгляд на открытые двустворчатые двери, в которых показалась медсестра.
Сухопарая женщина в белой униформе, ухватив Дилон за руку, толкала её перед собой. Девочка упрямилась и вырывалась, худенькое личико покрылось пятнами от злости.
– Я просто искала туалет, – возмущённо твердила она. – Я не понимаю…
– Туалет вон там, следующая дверь после столовой, и не надо для этого идти в самый конец коридора. Нечего тебе там делать. Та часть дома предназначена для больных людей, и беспокоить их нельзя.
– Но…
– Ты останешься в гостиной, как и было велено, или ноги твоей здесь не будет. Но пациентов наших ты больше не потревожишь.
Медсестра бросила детскую руку и остановилась, сурово глядя на девочку, словно стараясь заставить её лучше понять смысл сказанного, а затем отвернулась. Лицо Дилон раскраснелось, глаза сердито горели.
У противоположной стены какой-то мужчина в инвалидном кресле с интересом наблюдал за этой сценой, а когда Дилон уселась на диван напротив Эулы, он подкатил к ним.
Он тоже был прикован к коляске, но казался слишком молодым для дома престарелых. Джо подумал, что парню наверняка ещё нет тридцати, хотя и признавал, что не очень-то разбирается в человеческом возрасте. У молодого человека были дружелюбные голубые глаза и гладкая белая кожа; лицо его было худощавым, а вот тело расплылось от отсутствия движений. Жировой валик на животе под белой хлопчатобумажной рубахой напоминал мягкую белую трубу. Подкатив на своей коляске к Дилон и компании, он объехал вокруг диванов и кресел с показным пренебрежением к собравшимся. Поравнявшись с Мэй Роз, он в последний раз крутанулся в своем кресле, как любит делать молодежь на спортивных машинах, и остановился рядом с ней. Он с любопытством взглянул на Дилон, заговорщицки подмигнул Эуле, затем наклонился к Мэй, не сводя глаз с полосатой кошки у неё на коленях. Дульси настороженно посмотрела на вновь прибывшего.
– Это что у вас такое, госпожа Роз, горжетка? Кто-то подбросил вам на коленки траченный молью кусок меха?
Эула Вимс захихикала.
Подрумяненные щечки Мэй Роз загорелись ярче, она несколько раз нервно погладила кошку. Дульси не шелохнулась. Она лежала, вытянувшись на розовой шали, хладнокровно разглядывала молодого человека и совсем не была похожа на жертву прожорливых насекомых – её темные полоски блестели словно шёлк. Она не шевелилась, в её облике вроде ничто не изменилось, лишь глаза немного расширились, и только Джо заметил, как напряглось её тело, словно перед атакой.
Эула кокетливо захихикала и погладила Джо.
– Смотри, Тедди, у меня тоже есть старая меховушка. Тедди засмеялся:
– Или это один из тех мягких серых нательных комбинезонов, в которые, по вашим рассказам о ферме, вас зашивала мама?
Эула поддержала шутку девчачьим хохотком.
– Мэй, вы нянчитесь с этой кошкой, словно с младенцем, – сказал Тедди. – Или как с одной из ваших кукол.
– Отстань от меня, Тедди. Я бы не удивилась, если бы узнала, что это именно ты выжил отсюда Джейн Хаббл.
В глазах парня появилось изумление. У него была лучезарная милая улыбка; он смотрел на Мэй Роз так, словно ничего не мог поделать с её помраченным рассудком.
Однако наблюдавшая за их перепалкой Дилон неожиданно встрепенулась. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, девочка бросила короткий внимательный взгляд на Мэй Роз потом на бледного молодого человека, затем снова потупилась.
– Всем известно, что Джейн Хаббл там, в больничном крыле, сказала Эула, ища взглядом поддержки у Тедди.
– Разумеется, она там, – мягко подхватил Тедди. – Нам позволяют навещать их, Мэй. Прикованным к кровати людям слишком тяжело переносить такие визиты, да и не стоит нам путаться под ногами у медсестер и сиделок. А Джейн, конечно, там. Где же ещё ей быть? Спросите Аделину. – Он слегка приобнял Мэй. – Я знаю, что вы скучаете по ней. Возможно, когда ей станет лучше, что-нибудь удастся устроить.
Дилон отвернулась и, казалось, потеряла интерес к разговору. Она непрерывно ёрзала, а когда она подсела на подлокотник к Эуле и протянула руку, чтобы погладить Джо, её пальцы были напряжены; девочку переполняло какое-то скрытое волнение или предчувствие.
– Почему бы ей тогда не написать хоть пару слов, – сказала Мэй. – Медсестры могли бы, по крайней мере, записку передать.
– Она слишком плохо себя чувствует, – предположила Эула. – Так плохо, что все время под капельницей. Меня туда тоже хотели отправить из-за давления, но я сказала, что не дам себе эти трубки в руки вставлять.
Морщинистое личико Мэй Роз болезненно скривилось.
– Я бы туда зашла всего на минуточку.
– Двери заперты, – сказала Эула. – Это всё, что я знаю. И больше тут знать нечего.
Мэй Роз молчала, она сидела и гладила Дульси.
– Если она больна… – начала было Дилон. – Если эта Джейн Хаббл больна…
Тедди развернулся, чтобы посмотреть на девочку.
Мэй Роз расплакалась, закрыв лицо руками. Дульси приподнялась и коснулась лапой щеки старушки, которая всхлипывала, съежившись в своём кресле.
– Как давно вы её в последний раз видели? – спросила девочка, не обращая внимания на слезы Мэй Роз. – Когда вы видели вашу подругу Джейн Хаббл?
– Мэй не помнит, – сказала Эула. – У неё всё путается В этом доме вообще все дни одинаковы. Она знает, что с Джейн всё в порядке, просто любит устраивать сцены.
Мэй Роз прекратила плакать, высморкалась и осуждающе посмотрела на Эулу.
– Твой собственный муж ходил туда навестить её. Он пытался её увидеть. Он тоже рассердился, что ему этого не позволили.
– Я говорила Фредерику, чтоб не ходил туда. – Эула с досадой сжала пухлыми пальцами спину Джо. – Я говорила, что нельзя идти туда к ней в одиночку.
Дилон с сомнением посмотрела на Эулу.
– Вы не хотели, чтобы ваш муж повидался с Джейн. Но почему?
Вид у неё был непонимающий, затем, вероятно, ей что-то пришло в голову, и она едва не расхохоталась.
– Вы не хотели, чтобы ваш муж… – Она сглотнула, затем начала снова. – Ваш муж… Он что, тоже здесь живет?
– Там, в одном из коттеджей, – объяснила Эула. – Там можно держать собственный автомобиль и задирать нос по этому поводу. Потом, если ты заболеваешь, переезжаешь сюда. Фредерик говорит, что он этого не вынесет, что это подавляет. А если тебе станет совсем худо – вроде того удара, что случился у Джейн, – тогда переводят в Заботу, в больничное крыло. Уж и не знаю, чем Фредерик занят целый день в том коттедже. Он говорит, что ездит на автобусе в город, в библиотеку. Не знаю, чем он занимается. И не знаю, что происходит с теми женщинами.
Дилон встала и отвернулась, сдерживая смех. Спустя несколько секунд она повернулась снова и с легкой улыбкой сказала Мэй Роз:
– Должно быть, вы скучаете по своей подруге. У меня тоже однажды была подруга, а потом уехала.
– Её комната была рядом с моей. Угловая комната, которую сейчас используют для посетителей. Когда Джейн… Когда её перевели в Заботу, – в голосе Мэй звучало сомнение, – эту комнату закрыли, а теперь используют для свиданий.
– Которая угловая комната? – спросила Дилон.
– Та что за гостиной, прямо рядом с моей. – Мэй неопределённо показала сквозь стеклянные двери куда-то в дальний конец дворика.
Дилон отошла к стеклу и посмотрела вдаль. Вернувшись, она сказала задумчиво:
– Не понимаю. Вы хотите сказать, что посетители остаются тут на ночь?
– Они… – начала Мэй.
– Нет, – раздражённо сказала Эула. – Никто сюда на ночь не приезжает. Но если ты всё время в кровати – прикован к постели – и у тебя маленькая и невзрачная комнатушка, ты принимаешь своих гостей в просторной комнате, это производит более приятное впечатление. Эти угловые номера – самые большие, в них и ванна есть, и всё такое. Если у тебя убогая каморка или вообще ты находишься в Заботе, тебя привозят в этот номер, чтобы ты смог развлечься с гостями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Дилон присела на подлокотник кресла Эулы. Она немножко поёрзала, собираясь с духом. Похоже, она не успокоилась, а, наоборот, на что-то решилась.
– Готова поспорить, – обратилась она к Эуле, – что у вас тут полно друзей.
Эула изумленно посмотрела на неё.
– Вы долго жили в Молена-Пойнт до переезда в «Каса Капри»?
Эула не ответила. Она пристально смотрела на Дилон.
– Я так и знала, что где-то тебя видела.
– Возможно, – сказала Дилон. – Если вы часто выбирались в город.
– Нет, не в городе. Я запомнила лицо, детка. Имя забыла, а вот лицо помню. Но тогда в гостиной то и дело появлялся какой-нибудь ребёнок. Только мои племянницы не показывались. И детей своих никогда не приводили. Сами-то пару раз наведывались, всё хотели выяснить, что у меня в завещании написано. – Она бросила сердитый взгляд на Дилон. – Только я им не сказала. Не их это дело, вот что.
– Наверняка вы с госпожой Мэй Роз тоже дружите, – гнула своё Дилон.
Джо не удержался от улыбки. Ребёнок ничего не смыслит в дипломатии. Кто-то должен поговорить с ней, объяснить, что она ничего не добьётся в жизни, если не научится слегка хитрить.
Она склонилась к Эуле.
– Наверняка вы с госпожой Роз смотрите вместе телевизор. Джо не мог взять в толк, к чему она клонит таким вступлением, однако девочка явно не собиралась сдаваться.
– Только не телевизор, – пробурчала Эула. – Мэй только и делает, что играется со своими куклами. – Она снова хмуро посмотрела на Дилон. – Ты задаёшь столько вопросов, как моя покойная мамочка. Она померла уже лет сто как! – и Эула разразилась противным кудахтаньем.
– Не хочу показаться надоедливой, – сказала Дилон, – однако я все же готова поспорить, что вы всех тут знаете. Всех в «Каса Капри». Наверняка знаете. Если вы жили в городе, вы знаете всё про них.
Эула захлопнула рот, наклонила вперед голову и прикрыла глаза. Дилон слегка испугалась, сообразив, что слишком сильно нажала на старуху. Затем девочка поднялась, погладив напоследок Джо.
– Вы его сможете подержать некоторое время? Не дадите ему сбежать? Я только в туалет схожу, ладно?
Эула фыркнула, но решительно ухватила Джо за шкирку, а затем взялась за него обеими руками и крепко сжала; у неё были сильные пальцы, как у мужчины.
– Я ненадолго, – сказала Дилон и исчезла в коридоре, ведущем к центральному фойе.
Джо проводил её взглядом, ломая голову над тем, что она задумала. Возможно, девчонка решила слинять, сбежать через парадную дверь.
– Это не… – начала было Эула, но Дилон уже исчезла.
Джо знал, что туалет находится в противоположной стороне, за столовой, табличку на двери нельзя было не заметить. Он прислушался, не хлопнет ли входная дверь, но ничего не услышал. Куда направилась таинственная малышка?
Глава 12
– Тот кот укокошил целый выводок новорождённых поросят, – сказала Эула Вимс. – Самый здоровенный кот на ферме. Даже их мамаша-свинья не сумела отогнать этого подлеца. А после того как он разделался с поросятами, он вообще спятил. С тех пор он начал кусаться – хватал за голые пальцы ног. Невозможно было летом ходить босиком, приходилось обуваться. А в обуви было ужасно неудобно и жарко.
Эула осуждающе уставилась на застывшего у неё на коленях Джо, словно мёртвые поросята были на его совести.
– Если нам не позволят повидать Джейн, или Дарлин, или Мэри Нелл, тогда, скажу я вам, их здесь нет, – заявила Мэй Роз. – Ни в Заботе, ни вообще в «Каса Капри»,
– Может, они в окружном доме престарелых, – предположила Эула. – Может, они больше не могли платить. А там бесплатно. Когда тот кот угодил под фургон молочника, для всех был просто праздник. Как же хорошо было снова ходить босиком! Только моим ногам потребовалось не меньше месяца, чтобы снова загрубеть для ходьбы по гудрону. А то ноги просто горели.
Мэй Роз долго копалась в одном из кармашков, подвешенных к её каталке, пока не нашла носовой платок, и затем деликатно высморкалась. Джо следил за аркой, куда скрылась Дилон, прислушиваясь к звукам входной двери, которая время от времени открывалась и закрывалась. Он был уверен, что девчонка хотела сбежать. Он бы и сам с удовольствием смылся отсюда. Мэй Роз снова прочистила носик и промокнула глаза, затем скомкала платок.
– Возможно, они мертвы.
– Как они могут быть мертвы? – возмущённо хмыкнула Эула Вимс. – Ты же знаешь, что Дарлин Браун попала в клинику из-за катаракты, да ты и её саму видела, когда к ней приезжала кузина. Там в угловой комнате, и на ней были тёмные очки. Ты говоришь чепуху, Мэй. Ты же знаешь, что попечитель Джеймса Лютера приезжал сюда и целых полдня провёл с ним, чтобы побеседовать и подписать какие-то бумаги.
– Так нам сказали, – Мэй Роз бросила взгляд на открытые двустворчатые двери, в которых показалась медсестра.
Сухопарая женщина в белой униформе, ухватив Дилон за руку, толкала её перед собой. Девочка упрямилась и вырывалась, худенькое личико покрылось пятнами от злости.
– Я просто искала туалет, – возмущённо твердила она. – Я не понимаю…
– Туалет вон там, следующая дверь после столовой, и не надо для этого идти в самый конец коридора. Нечего тебе там делать. Та часть дома предназначена для больных людей, и беспокоить их нельзя.
– Но…
– Ты останешься в гостиной, как и было велено, или ноги твоей здесь не будет. Но пациентов наших ты больше не потревожишь.
Медсестра бросила детскую руку и остановилась, сурово глядя на девочку, словно стараясь заставить её лучше понять смысл сказанного, а затем отвернулась. Лицо Дилон раскраснелось, глаза сердито горели.
У противоположной стены какой-то мужчина в инвалидном кресле с интересом наблюдал за этой сценой, а когда Дилон уселась на диван напротив Эулы, он подкатил к ним.
Он тоже был прикован к коляске, но казался слишком молодым для дома престарелых. Джо подумал, что парню наверняка ещё нет тридцати, хотя и признавал, что не очень-то разбирается в человеческом возрасте. У молодого человека были дружелюбные голубые глаза и гладкая белая кожа; лицо его было худощавым, а вот тело расплылось от отсутствия движений. Жировой валик на животе под белой хлопчатобумажной рубахой напоминал мягкую белую трубу. Подкатив на своей коляске к Дилон и компании, он объехал вокруг диванов и кресел с показным пренебрежением к собравшимся. Поравнявшись с Мэй Роз, он в последний раз крутанулся в своем кресле, как любит делать молодежь на спортивных машинах, и остановился рядом с ней. Он с любопытством взглянул на Дилон, заговорщицки подмигнул Эуле, затем наклонился к Мэй, не сводя глаз с полосатой кошки у неё на коленях. Дульси настороженно посмотрела на вновь прибывшего.
– Это что у вас такое, госпожа Роз, горжетка? Кто-то подбросил вам на коленки траченный молью кусок меха?
Эула Вимс захихикала.
Подрумяненные щечки Мэй Роз загорелись ярче, она несколько раз нервно погладила кошку. Дульси не шелохнулась. Она лежала, вытянувшись на розовой шали, хладнокровно разглядывала молодого человека и совсем не была похожа на жертву прожорливых насекомых – её темные полоски блестели словно шёлк. Она не шевелилась, в её облике вроде ничто не изменилось, лишь глаза немного расширились, и только Джо заметил, как напряглось её тело, словно перед атакой.
Эула кокетливо захихикала и погладила Джо.
– Смотри, Тедди, у меня тоже есть старая меховушка. Тедди засмеялся:
– Или это один из тех мягких серых нательных комбинезонов, в которые, по вашим рассказам о ферме, вас зашивала мама?
Эула поддержала шутку девчачьим хохотком.
– Мэй, вы нянчитесь с этой кошкой, словно с младенцем, – сказал Тедди. – Или как с одной из ваших кукол.
– Отстань от меня, Тедди. Я бы не удивилась, если бы узнала, что это именно ты выжил отсюда Джейн Хаббл.
В глазах парня появилось изумление. У него была лучезарная милая улыбка; он смотрел на Мэй Роз так, словно ничего не мог поделать с её помраченным рассудком.
Однако наблюдавшая за их перепалкой Дилон неожиданно встрепенулась. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, девочка бросила короткий внимательный взгляд на Мэй Роз потом на бледного молодого человека, затем снова потупилась.
– Всем известно, что Джейн Хаббл там, в больничном крыле, сказала Эула, ища взглядом поддержки у Тедди.
– Разумеется, она там, – мягко подхватил Тедди. – Нам позволяют навещать их, Мэй. Прикованным к кровати людям слишком тяжело переносить такие визиты, да и не стоит нам путаться под ногами у медсестер и сиделок. А Джейн, конечно, там. Где же ещё ей быть? Спросите Аделину. – Он слегка приобнял Мэй. – Я знаю, что вы скучаете по ней. Возможно, когда ей станет лучше, что-нибудь удастся устроить.
Дилон отвернулась и, казалось, потеряла интерес к разговору. Она непрерывно ёрзала, а когда она подсела на подлокотник к Эуле и протянула руку, чтобы погладить Джо, её пальцы были напряжены; девочку переполняло какое-то скрытое волнение или предчувствие.
– Почему бы ей тогда не написать хоть пару слов, – сказала Мэй. – Медсестры могли бы, по крайней мере, записку передать.
– Она слишком плохо себя чувствует, – предположила Эула. – Так плохо, что все время под капельницей. Меня туда тоже хотели отправить из-за давления, но я сказала, что не дам себе эти трубки в руки вставлять.
Морщинистое личико Мэй Роз болезненно скривилось.
– Я бы туда зашла всего на минуточку.
– Двери заперты, – сказала Эула. – Это всё, что я знаю. И больше тут знать нечего.
Мэй Роз молчала, она сидела и гладила Дульси.
– Если она больна… – начала было Дилон. – Если эта Джейн Хаббл больна…
Тедди развернулся, чтобы посмотреть на девочку.
Мэй Роз расплакалась, закрыв лицо руками. Дульси приподнялась и коснулась лапой щеки старушки, которая всхлипывала, съежившись в своём кресле.
– Как давно вы её в последний раз видели? – спросила девочка, не обращая внимания на слезы Мэй Роз. – Когда вы видели вашу подругу Джейн Хаббл?
– Мэй не помнит, – сказала Эула. – У неё всё путается В этом доме вообще все дни одинаковы. Она знает, что с Джейн всё в порядке, просто любит устраивать сцены.
Мэй Роз прекратила плакать, высморкалась и осуждающе посмотрела на Эулу.
– Твой собственный муж ходил туда навестить её. Он пытался её увидеть. Он тоже рассердился, что ему этого не позволили.
– Я говорила Фредерику, чтоб не ходил туда. – Эула с досадой сжала пухлыми пальцами спину Джо. – Я говорила, что нельзя идти туда к ней в одиночку.
Дилон с сомнением посмотрела на Эулу.
– Вы не хотели, чтобы ваш муж повидался с Джейн. Но почему?
Вид у неё был непонимающий, затем, вероятно, ей что-то пришло в голову, и она едва не расхохоталась.
– Вы не хотели, чтобы ваш муж… – Она сглотнула, затем начала снова. – Ваш муж… Он что, тоже здесь живет?
– Там, в одном из коттеджей, – объяснила Эула. – Там можно держать собственный автомобиль и задирать нос по этому поводу. Потом, если ты заболеваешь, переезжаешь сюда. Фредерик говорит, что он этого не вынесет, что это подавляет. А если тебе станет совсем худо – вроде того удара, что случился у Джейн, – тогда переводят в Заботу, в больничное крыло. Уж и не знаю, чем Фредерик занят целый день в том коттедже. Он говорит, что ездит на автобусе в город, в библиотеку. Не знаю, чем он занимается. И не знаю, что происходит с теми женщинами.
Дилон встала и отвернулась, сдерживая смех. Спустя несколько секунд она повернулась снова и с легкой улыбкой сказала Мэй Роз:
– Должно быть, вы скучаете по своей подруге. У меня тоже однажды была подруга, а потом уехала.
– Её комната была рядом с моей. Угловая комната, которую сейчас используют для посетителей. Когда Джейн… Когда её перевели в Заботу, – в голосе Мэй звучало сомнение, – эту комнату закрыли, а теперь используют для свиданий.
– Которая угловая комната? – спросила Дилон.
– Та что за гостиной, прямо рядом с моей. – Мэй неопределённо показала сквозь стеклянные двери куда-то в дальний конец дворика.
Дилон отошла к стеклу и посмотрела вдаль. Вернувшись, она сказала задумчиво:
– Не понимаю. Вы хотите сказать, что посетители остаются тут на ночь?
– Они… – начала Мэй.
– Нет, – раздражённо сказала Эула. – Никто сюда на ночь не приезжает. Но если ты всё время в кровати – прикован к постели – и у тебя маленькая и невзрачная комнатушка, ты принимаешь своих гостей в просторной комнате, это производит более приятное впечатление. Эти угловые номера – самые большие, в них и ванна есть, и всё такое. Если у тебя убогая каморка или вообще ты находишься в Заботе, тебя привозят в этот номер, чтобы ты смог развлечься с гостями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39