– прошептал он. Донован, затаив дыхание, поднялся на ноги.
– Посмотри, Грег, они спятили!
– Неси скафандры! Мы идем туда, – скомандовал Пауэлл, не отводя глаз от экрана.
Там, в полумраке, виднелась цепочка сверкающих металлом фигур. Освещенные собственным тусклым светом, они плавно двигались на фоне неровных, испещренных темными впадинами стен штрека, прорубленного в скале. Все семь роботов, во главе с Дейвом, шагали в едином ритме. Их повороты нагоняли жуть своей четкостью; одновременно перестраиваясь на ходу, они с легкостью лунных танцовщиц как будто исполняли какой-то призрачный танец.
В комнату вбежал Донован со скафандрами.
– Они хотят напасть на нас! Это же военная маршировка!
– А почему не художественная гимнастика? – холодно возразил Пауэлл. – Или, может быть, Дейву почудилось, будто он балетмейстер. Всегда старайся сначала подумать, а потом лучше промолчи.
Донован нахмурился и, расстегнув пустую кобуру на боку, демонстративно сунул туда детонатор. Он сказал:
– Так или иначе, вот тебе твои новые модели. Согласен, это наша специальность. Тогда скажи, почему с ними обязательно, непременно что-нибудь да приключается?
– Потому что над нами тяготеет проклятие, – угрюмо ответил Пауэлл, – Пошли.
Далеко впереди, в густой бархатной тьме штрека, прорезаемой лишь лучами их фонарей, мерцали огни роботов.
– Вот они, – выдохнул Донован.
– Я пытался связаться с ним по радио, – возбужденно прошептал Пауэлл, – но он не отвечает. Вероятно, отключилась радиосхема.
– Тогда хорошо, что еще не придумали роботов, которые работали бы в полной темноте. Не хотел бы я разыскивать семь сумасшедших роботов в темной пещере без радиосвязи. Будем радоваться, что они по крайней мере светятся, как радиоактивные новогодние елочки.
– Давай заберемся вон на тот уступ. Они идут сюда, и я хочу рассмотреть их поближе. Залезешь?
Донован поднатужился и прыгнул. Притяжение астероида было значительно меньше земного, но тяжелые скафандры почти сводили на нет это преимущество, а уступ был метра три высотой. Пауэлл прыгнул следом за ним.
Роботы цепочкой следовали за Дейвом. Подчиняясь четкому механическому ритму, они то становились парами, то опять строились цепочкой, но уже в ином порядке. Это повторялось снова и снова. Дейв, не оборачиваясь, маршировал впереди. Роботы были уже метрах в шести, когда их танец прекратился. Вспомогательные роботы сбились в кучу, постояли несколько секунд и, топоча ногами, быстро умчались. Дейв посмотрел им вслед, потом медленно сел и склонил голову на руку. Это движение было почти человеческим.
В наушниках Пауэлла прозвучал его голос:
– Вы здесь, хозяин?
Пауэлл сделал знак Доновану и спрыгнул с уступа.
– Все в порядке, Дейв, Что тут произошло?
Робот покачал головой.
– Не знаю, Я разрабатывал очень неудобный выход руды в семнадцатом забое. Дальше я ничего не помню, а теперь, оказывается, рядом люди и я нахожусь в километре от забоя, в главном штреке.
– Где сейчас вспомогательные роботы? – спросил Донован.
– Работают, конечно. Сколько времени мы потеряли?
– Не очень много. Забудь об этом, – успокоил его Пауэлл и прибавил, обращаясь к Доновану:
– Останься с ними до конца смены, Потом приходи – я кое-что придумал.
Три часа спустя Донован вернулся. Вид у него был измученный.
– Ну, как? – спросил Пауэлл.
– Пока за ними следишь, все идет гладко. – Донован устало пожал плечами. – Брось-ка мне сигарету.
Он сосредоточенно закурил и выпустил аккуратное кольцо дыма.
– Знаешь, Грег, я все пытался разобраться. Ведь Дейв – не обычный робот. Ему беспрекословно повинуются шесть других. Он может делать с ними все, что хочет. И это должно отражаться на его психике. Что если он подсознательно чувствует необходимость подчеркнуть и усилить свою власть над ними?
– Ближе к делу.
– Уже близко. Что если это милитаризм? Что если он создает армию? Что если он занимается строевой подготовкой? Что если…
– А что если тебе положить компресс на голову? Твои бредни – готовый сюжет для цветного приключенческого фильма. Ведь то, о чем ты говоришь, – радикальное нарушение работы позитронного мозга. Если бы все было так, Дейв кончил бы тем, что поступил бы вопреки Первому Закону Роботехники, который запрещает роботу причинять вред человеку. Неизбежным логическим следствием такой милитаристской психологии должно быть стремление к власти и над людьми.
– Ну да. А почем ты знаешь, что это не так?
– Во-первых, робот с таким мозгом никогда не прошел бы заводского контроля. А во-вторых, если бы такое и случилось, мы бы это немедленно обнаружили. Я же проверял Дейва.
Пауэлл вместе со стулом отодвинулся от стола и положил на него ноги.
– Нет, мы еще не можем приготовить рагу. Мы не имеем пока ни малейшего представления, что же происходит. Вот если бы мы хоть выяснили, что значит этот танец, мы были бы на верном пути.
Он помолчал.
– Послушай, Майк, вот что мне пришло в голову. Ведь с Дейвом что-то приключается, только когда нас нет поблизости. И достаточно появиться кому-нибудь из нас, чтобы он пришел в себя.
– Я уже тебе говорил, что это подозрительно.
– Подожди! Что значит для робота, когда людей нет поблизости? Очевидно, ему приходится проявлять больше инициативы. Значит, нужно проверить те его части, на которых может сказаться эта повышенная нагрузка.
– Верно! – Донован было привстал, потом снова опустился в кресло. – Хотя нет. Мало. Это все-таки оставляет слишком широкое поле для поисков.
– Что поделаешь? Во всяком случае, теперь мы можем не опасаться за выполнение плана. Просто будем по очереди следить за роботами по телевизору. И едва что-нибудь случится, немедленно явимся на место. А это заставит их очнуться.
– Но, Грег, ведь это значит, что роботы не пройдут полевых испытаний, «Ю. С. Роботс» не может выпустить в продажу модель ДВ с таким дефектом.
– Конечно. Нам предстоит еще найти слабое место в конструкции и исправить его. И на это у нас осталось десять дней. – Пауэлл почесал в затылке. – Все дело в том… впрочем, лучше сам посмотри чертежи.
Чертежи ковром устлали пол. Донован ползал по ним, следя за неуверенными движениями карандаша, который держал Пауэлл.
– Вот это по твоей части, Майк. Я хочу, чтобы ты меня проверил. Я попытался исключить все цепи, не имеющие отношения к личной инициативе. Вот, например, двигательный канал. Я включаю все боковые связи…
Он взглянул на Донована.
– Как ты думаешь?
У Донована пересохло во рту.
– Все это не так просто, Грег. Личная инициатива – это не специальная цепь или схема, которую можно отделить от остальных. Когда робот предоставлен самому себе, деятельность его систем немедленно становится более интенсивной почти на всех участках. Нет такой цепи, на которой бы это не сказалось. Нам нужно найти именно те очень ограниченные условия, которые выбивают его из колеи, и только потом методом исключения начать выделять нужные цепи.
Пауэлл поднялся на ноги и стряхнул пыль с колен.
– Гм… Ладно. Собери чертежи и можешь их сжечь.
Донован продолжал:
– Видишь ли, при усилении активности стоит выйти из строя одной-единственной детали, и может произойти все что угодно. Может быть, где-то нарушена изоляция, или пробивает конденсатор, или искрит контакт, или перегревается катушка. И если работать вслепую, то в таком сложном механизме мы никогда не найдем неисправность. Если разбирать Дейва и проверять каждую деталь по отдельности, каждый раз собирая его и испытывая…
– Можешь не продолжать, понимаю. Я тоже не совсем осел.
Они безнадежно посмотрели друг на друга. Потом Пауэлл осторожно предложил:
– А что если расспросить одного из вспомогательных роботов?
Ни Пауэллу, ни Доновану до сих пор не приходилось беседовать ни с одним из «пальцев». Вспомогательные роботы могли говорить, и аналогия с человеческим пальцем была не совсем точной. Они имели даже довольно совершенный мозг, но этот мозг был настроен в первую очередь на прием команд через позитронное поле, и самостоятельно реагировать на внешние возбудители они могли с трудом.
Пауэлл не знал даже, как обратиться к этому роботу. Его серийный номер был ДВ-5/2, но так его называть о неудобно. Наконец он вышел из затруднения.
– Послушай, приятель! Я прошу тебя сосредоточиться и немного подумать, а потом ты сможешь вернуться к своему начальнику.
«Палец» вместо ответа неуклюже кивнул головой: при его скудных мыслительных способностях всякие лишние разговоры были ему в тягость.
– Так вот, за последнее время твой начальник уже четыре раза отклонялся от заданной программы, – сказал Пауэлл, – Ты помнишь эти случаи?
– Да, хозяин.
Донован сердито прокричал:
– Он-то помнит! Я тебе говорю, это очень подозрительно…
– Пойди проспись! Конечно, он помнит – у него-то все в порядке!
И Пауэлл снова повернулся к роботу.
– Что вы делали в таких случаях? Я имею в виду всю группу.
Рассказ «пальца» был лишен всякого выражения, словно он отвечал зазубренный урок.
– В первый раз мы разрабатывали трудный выход в семнадцатом забое. Во второй раз мы укрепляли кровлю, которая грозила обвалиться. В третий раз мы готовили точно направленный взрыв, чтобы при отпалке не задеть подземную трещину. В четвертый раз это было сразу после небольшого обвала.
– Что происходило каждый раз?
– Трудно описать. Поступала какая-то команда, но прежде чем мы успевали принять и осмыслить ее, поступала новая команда – маршировать этим странным строем.
– Зачем? – рявкнул Пауэлл.
– Не знаю.
– А первая команда, – вмешался Донован, – до приказа маршировать, в чем она заключалась?
– Не знаю. Я чувствовал, что поступает команда, но не успевал ее принять.
– Что ты еще можешь сказать? Это была каждый раз одна и та же команда?
– Не знаю, – Робот растерянно покачал головой.
Пауэлл откинулся на спинку кресла.
– Ладно, можешь идти к своему начальнику.
«Палец» вышел, явно испытывая облегчение.
– Многого же мы добились, – сказал Донован. – Необыкновенно содержательный разговор. Слушай, и Дейв, и этот недоумок что-то замышляют. Слишком многого они не знают и не помнят. Им больше нельзя доверять, Грег.
Пауэлл подергал себя за ус.
– Знаешь, Майк, если ты скажешь еще одну глупость, я отниму у тебя и погремушку, и соску.
– Ладно, ладно. Ты же у нас гений, а я – несмышленый младенец! Ну так что же мы выяснили?
– Ничего. Я попробовал начать с конца – с «пальца», и ничего не вышло. Придется начать с начала.
– Ты великий человек! – восхищенно произнес Донован. – Как все это просто! Теперь, маэстро, не переведете ли вы это на человеческий язык?
– Для тебя надо бы переводить на детский лепет. Словом, нужно выяснить, какую команду дает Дейв перед тем, как теряет память. Это ключ ко всему.
– Как же ты думаешь это выяснять? Стоять рядом с ним мы не можем, потому что при нас все будет в порядке. Поймать эту команду по радио мы тоже не можем – она передается через позитронное поле. Значит, узнать, что это за команда, мы не можем – ни вблизи, ни издалека. И делать нечего.
– Да, прямое наблюдение не годится. Остается еще Дедукция.
– Что?
Пауэлл невесело усмехнулся.
– Мы будем по очереди дежурить, Майк. Будем, не сводя глаз с экрана, следить за каждым движением этих стальных болванов. А когда они начнут чудить, мы увидим, что случилось непосредственно перед этим, и определим, какая могла быть команда.
Донован долго сидел с открытым ртом. Потом сказал сдавленным голосом:
– Я подаю заявление об уходе. Хватит.
– У нас еще десять дней, попробуй придумать что-нибудь получше, – устало ответил Пауэлл.
И в течение восьми дней Донован изо всех сил пытался придумать что-нибудь получше. Восемь дней он каждые четыре часа сменял Пауэлла и воспаленными, затуманенными глазами следил за тем, как двигаются в полутьме поблескивающие металлические фигуры. И все восемь дней во время четырехчасовых перерывов он проклинал «Ю. С. Роботс», модель ДВ и день, когда он родился.
А когда на восьмой день, преодолевая головную боль, ему на смену явился заспанный Пауэлл, Донован встал и точно рассчитанным движением запустил тяжелую книгу в самый центр экрана. Раздался вполне естественный звон стекла.
– Зачем ты это сделал? – ахнул Пауэлл.
– Потому что я больше не собираюсь за ними следить, – почти спокойно ответил Донован. – Осталось два дня, а мы еще ничего не знаем. ДВ Пять – жалкий конструкторский недоносок. Он шесть раз останавливался в мое дежурство и три раза – в твое, и я все равно не знаю, какую команду он давал, и ты тоже. И я не верю, чтобы ты вообще смог это узнать, а уж я не смогу – это точно! Клянусь космосом, как можно следить сразу за шестью роботами? Один что-то делает руками, другой – ногами, третий – машет руками, как ветряная мельница, четвертый – прыгает, как полоумный. А остальные два… черт знает, что они делают! И вдруг все останавливаются! Грег, мы не то делаем.
1 2 3 4