Может быть, когда-нибудь все наши изобретения получат наши имена. Я очень на это надеюсь.
– Я тоже, – вежливо кивнула Дорс. – Судя по тому, как вы говорите об Эларе, получается, что он очень милый человек.
– Да. Да, это так, – кивнула Моней. – С ним очень приятно работать. Как раз сейчас я разрабатываю новый вариант устройства – более мощный. Точно определить, для чего он предназначен, я не могу. А доктор Элар руководит моей работой.
– Есть успехи?
– О, да. Я уже передала доктору Элару прототип устройства, который он собирается опробовать. Если получится, мы продолжим работу.
– Звучит неплохо, – сказала Дорс. – Скажите, доктор Моней, как вы думаете, что произойдет, если профессор Селдон решит уйти с поста руководителя Проекта? Если он уйдет в отставку?
Моней не смогла скрыть удивления.
– Разве профессор собирается в отставку?
– Нет, насколько я знаю. Я просто высказываю предположение. Допустим, он уйдет в отставку. Как вы думаете, кто бы мог стать его естественным преемником? Судя по тому, что вы мне рассказали, у меня создалось такое ощущение, что вы видите кандидатом на этот пост доктора Элара.
Моней растерялась, но, собравшись с мыслями, ответила:
– Да, пожалуй, это так. Из новых сотрудников вряд ли найдется более талантливый человек, и, я думаю, он мог бы лучше других возглавить работу над Проектом. Но все-таки он слишком молод. А в Проекте много ветеранов – вы понимаете меня, надеюсь, которые не захотят работать под началом, так сказать, молодого выскочки.
– Вы имеете в виду кого-нибудь конкретно из этих самых ветеранов? Говорите откровенно, разговор у нас чисто конфиденциальный.
– Их не так много, но… доктор Амариль – он же, так сказать, законный наследник.
– Да, я понимаю, что вы имеете в виду, – кивнула Дорс. – Ну что ж, спасибо за помощь. Не стану больше отрывать вас от работы.
Дорс ушла, думая об электрофокусировщике и Юго Амариле.
Глава 22
– А, это снова ты, Дорс, – обернувшись, кивнул Юго Амариль.
– Прости, Юго. Опять я тебе надоедаю – уже второй раз на этой неделе. Обычно к тебе редко кто заходит, верно?
– Да, я не большой любитель болтать с кем-либо во время работы. Отрываешься, теряешь мысль… Я не о тебе, Дорс, прости, пожалуйста. Ты и Хари – это другое дело. Не бывает дня, чтобы я забыл о том, что вы сделали для меня.
– Не надо, Юго, – умоляюще замахала руками Дорс. – Ты столько сделал для Хари, что уже давно оплатил долг. С лихвой оплатил. Скажи мне честно, как движется работа над Проектом? Хари молчит, мне, по крайней мере, ничего не говорит.
Амариль закинул руки за голову. Лицо его просияло. Казалось, вопрос Дорс вздохнул в него жизненные силы.
– Ладно, расскажу. Все хорошо. Просто замечательно. Трудно, правда, рассказывать, не прибегая к математике, но за последние два года мы добились потрясающих успехов – гораздо более значительных, чем за все предыдущие годы. Словно мы блуждали вокруг да около и наконец выбрались на верную дорогу.
– Я слыхала, будто вам очень помогли новые уравнения, выведенные доктором Эларом.
– Ахаотичные уравнения? Да. Невероятно помогли.
– А также электрофокусировщик. Я недавно разговаривала с женщиной, которая его придумала.
– С Синдой Моней?
– Да.
– Она большая умница. Нам с ней здорово повезло.
– Скажи, Юго, ты почти все время работаешь с Главным Радиантом, верно?
– Да, я практически постоянно работаю с ним.
– И в работе с ним пользуешься электрофокусировщиком?
– Конечно.
– Юго, а ты не подумывал взять отпуск?
Амариль взглянул на Дорс, подслеповато моргая.
– Отпуск? Зачем мне отпуск?
– Я спросила, потому что ты выглядишь очень усталым.
– Ну бывает время от времени… Но я не хотел бы бросать работу.
– А ты не чувствуешь себя в последнее время более усталым, чем обычно?
– Пожалуй. Но годы идут, я ведь уже не мальчик, Дорс.
– Тебе всего сорок девять, Юго.
– Все равно это больше, чем раньше, верно?
– Ну ладно. Скажи мне, Юго, – я спрашиваю, чтобы сменить тему – а как сейчас трудится Хари? Ты так долго работаешь с ним рука об руку, что вряд ли отыщется другой, кто знает его лучше тебя. Даже я. По крайней мере в том, что касается работы.
– Он работает как одержимый, Дорс. Я не замечаю в нем никаких перемен. Возраст как бы и не сказывается. До сих пор в Проекте нет ему равных по уму и проницательности.
– Приятно слышать. Только боюсь, сам он о себе не такого высокого мнения. Он плохо мирится со своим возрастом. Еле-еле заставили его согласиться на празднование юбилея. Ты, кстати, был на празднике? Что-то я тебя не видела.
– Побыл недолго. Но ты же знаешь, я на вечеринках себя не слишком уютно чувствую.
– Как ты думаешь. Хари устал? Я не о его умственных способностях спрашиваю, только о физическом состоянии. Скажи честно, может быть, ему уже не под силу такая тяжкая ответственность?
Амариль удивился не на шутку.
– Я и не думал об этом. Просто не могу себе представить, что Хари устал.
– Он живой человек, Юго, и способен устать. Я так понимаю, что время от времени у него возникает желание все бросить и передать руководство Проектом кому-нибудь помоложе.
Амариль откинулся на спинку стула и положил на стол джойстик, который вертел в руке все время, пока разговаривал с Дорс.
– Что?! Это глупо! Это невероятно!
– Ты так уверен?
– Абсолютно! Он бы не задумал такого, не поговорив для начала со мной. А со мной он не говорил.
– Юго, подумай. Подумай спокойно. Хари действительно устал. Он старается не показывать этого, но это так. Что, если он решит уйти в отставку? Что станет с Проектом? Что будет с психоисторией?
– Ты шутишь, Дорс? – прищурившись, спросил Амариль.
– Нет. Просто стараюсь заглянуть в будущее.
– Безусловно, если Хари уйдет в отставку, его пост займу я. Ведь мы вдвоем работали над Проектом много лет, задолго до того, как к работе присоединились другие. Он и я. Только мы. Никто, кроме меня, лучше не понимает, что такое Проект – после Хари, разумеется. Похоже, ты удивлена, Дорс? Разве я не прав?
– Нет, ни я, ни кто-либо другой не подумает оспаривать того факта, что ты – самый законный преемник на посту руководителя Проекта, но сам-то хочешь этого? Ты можешь все знать о психоистории, но разве тебе хочется окунуться с головой в то, о чем мы говорили в прошлый раз – во все эти дрязги, трения, сложности – ведь тогда ты будешь вынужден отказаться в значительной мере от собственной работы. Ведь Хари, в основном, устал из-за того, что ему приходится всех и вся держать в узде. Справишься ли с такой работой?
– Да, справлюсь, но говорить об этом не желаю. Послушай, Дорс, ты зачем пришла? Чтобы намекнуть, что Хари хочет меня уволить?..
– Что ты! – возмутилась Дорс. – Как ты мог подумать такое о Хари? Разве он когда-нибудь предавал друзей?
– Ну ладно. Давай не будем об этом. Послушай, Дорс, ты меня извини, конечно, но у меня уйма работы.
Амариль резко отвернулся и склонился над столом.
– Да-да, я не буду тебе мешать.
Дорс ушла недовольная.
Глава 23
– Входи, ма, – сказал Рейч, улыбаясь. – Плацдарм пуст. Я услал Ванду и Манеллу погулять.
Дорс вошла, по привычке огляделась и села на первый попавшийся стул.
– Спасибо, сынок.
Некоторое время она сидела молча. Казалось, Империя всем своим колоссальным весом легла на ее плечи.
Рейч подождал немного и сказал:
– Мне до сих пор не удалось спросить тебя о твоем отважном вторжении на дворцовую территорию. Не у каждого есть матушка, способная на такой подвиг.
– Об этом мы не будем говорить, Рейч.
– Ну хорошо, тогда скажи… по тебе никогда не скажешь, как ты себя чувствуешь, но сейчас такое впечатление, что ты вроде бы не в себе. Что случилось?
– Я действительно, как ты говоришь, не в себе. Настроение паршивое, поскольку я думаю об очень важных вещах, а с папой говорить о них невозможно. Он замечательный человек, но ладить с ним ужасно трудно. Его никакими силами невозможно вывести из равновесия. Начну говорить, что я волнуюсь за него – он отмахнется и скажет, – что это все из-за того, что я без всяких оснований боюсь за его жизнь и стараюсь оберегать его.
– Ма, но это правда – ты действительно чаще всего боишься за папу безосновательно. Если у тебя на уме что-нибудь страшное, то скорее всего ты ошибаешься.
– Спасибо, утешил. Ты говоришь в точности как он, а я не могу найти себе места. Просто не знаю, что делать.
– Ну, тогда тебе надо выговориться, ма. Расскажи мне все. С самого начала.
– Все началось со сна Ванды.
– Ах, со сна Ванды? Ма, лучше не продолжай. Папа, будь он на моем месте, не дал бы тебе дальше говорить. Нет, ты говори, конечно. Малышке приснился сон, и ты сделала из мухи слона. Это глупо.
– Я думаю, что это был не сон, Рейч. Я думаю то, что она приняла за сон, было на самом деле явью, и в этой яви двое мужчин разговаривали о смерти ее деда.
– Это всего-навсего твоя догадка. Как можно доказать, что это правда?
– А ты все-таки представь, что это правда. Единственное слово, которое она запомнила, кроме слова «смерть», это слово – «финики». При чем тут могут быть финики? Скорее всего, она слышала какое-то другое слово, оно ей было незнакомо, но по звучанию похоже на слово «финики». Что это могло быть за слово?
– Ну, это уж я не знаю, – пожал плечами Рейч.
Дорс не оставила без внимания его реакцию.
– Ты, конечно, считаешь, что это плод моего болезненного воображения. И все же, если это окажется правдой, это может означать, что против Хари существует заговор – прямо здесь, среди сотрудников Проекта.
– Заговор среди сотрудников Проекта?! Для меня это столь же невероятно, как поиск логики в детском сне.
– Однако во всяком большом коллективе существуют свои обиды, зависть, ссоры.
– Конечно, конечно. Мы говорим друг другу обидные слова, хмуримся, злорадствуем – все что угодно, но все это не имеет никакого отношения к желанию убить папу.
– Тут все дело в степени желания. И очень может быть, что различие крошечное, но его окажется вполне достаточно.
– Ни за что не заставишь папу поверить в это. И меня, кстати, тоже. Значит, – сказал Рейч, расхаживая по комнате, – именно этим ты занималась в последние дни – пыталась выявить наличие так называемого заговора, да?
Дорс кивнула.
– Ничего не вышло?
Дорс опять кивнула.
– А тебе не показалось, что у тебя ничего не вышло именно потому, что никакого заговора нет и в помине?
Дорс покачала головой.
– У меня пока ничего не вышло, однако убежденность в том, что заговор существует, осталась. Я это интуитивно чувствую.
Рейч рассмеялся.
– Это как-то банально. От тебя даже странно такое слышать, ма.
– Видишь ли, есть слово, похожее на слово «финики». Это слово «физики».
– При чем тут могут быть «физики»?
– В Проекте работают сотрудники разного профиля. В том числе и физики.
– Ну и?
– Допустим, – упрямо тряхнула головой Дорс, – это означает, что убить Хари хотят с помощью одного или нескольких физиков, сотрудников Проекта. Ванда слова «физики» не знает, так почему бы ей вместо этого не послышались «финики», если учесть, что она их просто обожает?
– Ты хочешь сказать мне, что в личном кабинете отца находились люди… кстати, сколько их там было?
– Ванда, вспоминая свой сон, говорит, что их было двое. У меня такое чувство, что одним из двоих был не кто иной, как полковник Хендер Линн, большая шишка в хунте, что ему был продемонстрирован в действии Главный Радиант, и он с кем-то вел разговор об уничтожении Хари.
– Мама, ты меня прости, но это звучит все более и более дико. Полковник Линн и кто-то еще разговаривали о том, чтобы убить отца в его собственном кабинете, и при этом не заметили, что в кресле – маленькая девочка, которая может услышать их разговор? Так у тебя получается?
– Вроде того.
– В таком случае, раз речь шла о физиках, следовательно, второй человек, скорее всего – математик.
– Да, мне так кажется.
– А мне кажется, что это совершенно невероятно. Даже если бы это было так, о каком математике может идти речь? Их пятьдесят человек в Проекте.
– Я не со всеми беседовала. Но с некоторыми поговорила, и кое с кем из физиков, кстати, но пока ни до чего не докопалась. Но ты же понимаешь, я не могу задавать слишком конкретных вопросов.
– Короче говоря, никто из тех, с кем ты говорила, не вызвал у тебя ощущения существования заговора.
– Нет.
– Неудивительно. Этого не произошло, потому что…
– Я знаю, что ты скажешь, Рейч. Неужели ты думаешь, что люди возьмут и в приятной беседе раскроют все карты? Я же не пытаюсь силой вытягивать показания у кого бы то ни было. Ты представляешь, что скажет отец, если я обижу кого-нибудь из его драгоценных математиков? – И вдруг, совершенно другим голосом. Дорс спросила:
– Рейч, ты в последнее время говорил с Юго Амарилем?
– В последнее – нет. Ты же знаешь, он не большой любитель разговоры разговаривать. Если у него отнять психоисторию, только кожа и останется.
Дорс печально усмехнулась, представив себе созданный Рейчем образ Юго.
– А я говорила с ним на днях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57