– Я не уполномочен…
Черный полицейский поднял свой пистолет. Похоже, собираясь его использовать.
– Как скажете, – сдался офидант в зеленом и отошел в сторону. Николас Эпплтон прошел за дверь.
Глава 27
В самой середине комнаты сидел Эймос Айлд, его огромная голова удерживалась в равновесии с помощью воротника с металлическими штырями. Он окружил себя самыми разными предметами: дыроколами, ручками, пресс-папье, линейками, стиральными резинками, листами бумаги, картона, журналами, рефератами… Из журналов он повырывал страницы, скомкал их и разбросал по всей комнате. Сейчас же он что-то рисовал на клочке бумаги.
Ник подошел к нему. Человечки из палочек, огромное кольцо на небе, изображавшее солнце.
– А этим людям нравится солнце? – спросил он у Эймоса Айлда.
– Оно делает их теплыми, – ответил Айлд.
– Поэтому они выходят под его лучи?
– Да. – Теперь Эймос Айлд рисовал на другом клочке – тот ему уже надоел. Получилось что-то похожее на животное.
– Лошадь? – попытался угадать Ник. – Собака? У него четыре ноги – это медведь? Кошка?
– Это я, – ответил Эймос Айлд.
Сердце Ника Эпплтона сжалось от боли.
– У меня есть нора, – сообщил Айлд, рисуя в самом низу коричневым карандашом неровный, сплющенный круг. – Она там. – Он ткнул своим длинным пальцем в сплющенный коричневый круг. – Я забираюсь туда, когда идет дождь. И сохраняю тепло.
– Мы сделаем тебе нору, – пообещал Ник. – Точно как эта.
Улыбаясь, Эймос Айлд скомкал рисунок.
– А кем ты собираешься стать, – спросил Ник, – когда вырастешь?
– Я взрослый, – ответил Айлд.
– Тогда чем же ты занимаешься?
Айлд заколебался. Затем он сказал:
– Я строю всякое. Вот смотрите. – Он встал с пола, голова его угрожающе раскачивалась… «Господи, – ужаснулся Ник, – она же сломает ему позвоночник». Айлд с гордостью показал Нику сооруженную им из линеек и пресс-папье конструкцию.
– Замечательно, – похвалил Ник.
– Если убрать один груз, – сказал Айлд, – все рухнет. – Озорное выражение появилось на его лице. – Я думаю убрать какую-нибудь деталь.
– Но ведь ты не хочешь, чтобы все рухнуло.
Возвышаясь над Ником со своей громадной головой и ее замысловатой поддержкой, Эймос Айлд спросил:
– А вы чем занимаетесь?
– Я нарезчик протектора, – ответил Ник. – На шинах.
– А шина – это такое в скибе, которое все крутится и крутится?
– Верно, – подтвердил Ник. – Скиб на это приземляется. На них, точнее.
– А я смог бы так когда-нибудь? Смог бы я стать… – Айлд замялся.
– Нарезчиком протектора, – терпеливо подсказал Ник. Он чувствовал себя спокойно. – Это очень плохое занятие. Не думаю, что оно понравилось бы тебе.
– Почему?
– Потому что, видишь ли, на шинах есть такие канавки… и ты все углубляешь их – и кажется, что там больше резины, чем на самом деле, – но ведь у того, кто купит такую шину, она может лопнуть. Тогда он попадет в аварию и тоже поранится.
– Вы поранились, – сказал Айлд.
– У меня сломана рука.
– Тогда вам должно быть больно.
– Не так уж. Она парализована. Я еще немного в шоке.
Дверь отворилась, и один из черных полицейских заглянул в комнату – его узкие глаза оценивали ситуацию.
– Ты не принес бы мне таблетку морфина из амбулатории? – попросил его Ник. – Моя рука… – Он указал на нее.
– Ладно, кореш, – отозвался полицейский и прикрыл дверь.
– Должно быть, она действительно очень болит, – сказал Эймос Айлд.
– Не так уж сильно. Пусть тебя это не беспокоит.
– А как вас зовут?
– Мистер Эпплтон. Ник Эпплтон. Зови меня Ник, а я буду звать тебя Эймос.
– Нет, – сказал Эймос Айлд. – Мы пока не настолько хорошо знаем друг друга. Я буду звать вас мистер Эпплтон, а вы зовите меня мистер Айлд. Знаете, мне тридцать четыре года. А в следующем месяце исполнится тридцать пять.
– И вы получите множество подарков, – подхватил Ник.
– Я хочу только одного, – сказал Айлд. – Я хочу… – Он вдруг замолчал. – У меня в голове есть какое-то пустое место. Я хочу, чтобы его там не было. Обычно там не было пустого места.
– Большое Ухо, – спросил Ник. – Вы помните о нем? Как вы его строили?
– О да, – ответил Айлд. – Я это делал. Оно будет слушать каждого, а затем… – он замялся, – мы сможем отправлять людей в лагеря. В лагеря для перемещенных.
– А хорошо ли так делать? – спросил Ник.
– Я… не знаю. – Айлд сжал ладонями виски и зажмурил глаза. – Что такое другие люди? Может быть, и нет никаких других; может, это просто фантазия. Вот вы… может, я вас выдумал. Может быть, я могу заставлять вас делать все, что мне захочется.
– А что вам хочется, чтобы я сделал? – спросил Ник.
– Подхватите меня, – попросил Айлд. – Мне хочется, чтобы меня подхватили… и есть такая игра – вы кружитесь, держа меня за руки. И центробежная сила… – Он запнулся и попробовал по-другому: – Вы делаете так, что я улетаю за горизонт… – Он опять запнулся. – Могли бы вы подхватить меня? – жалобно попросил он, глядя на Ника сверху вниз.
– Я не могу, мистер Айлд, – ответил Ник. – Из-за сломанной руки.
– Все равно благодарю вас, – сказал Эймос Айлд. Задумавшись, он прошаркал к окну комнаты и стал вглядываться в ночное небо. – Звезды, – проговорил он. – Туда летают люди. Мистер Провони отправился туда.
– Да, – подтвердил Ник. – Он безусловно это сделал.
– А мистер Провони хороший человек?
– Он – человек, сделавший то, что необходимо было сделать, – ответил Ник. – Нет, вряд ли он хороший человек – он скверный человек. Но он хотел помочь.
– А это хорошо – помогать?
– Так считает большинство людей, – сказал Ник.
– Мистер Эпплтон, – спросил Эймос Айлд, – а у вас есть мать?
– Нет, она умерла.
– И у меня нет. А у вас есть жена?
– Пожалуй, нет. Уже нет.
– Мистер Эпплтон, а у вас есть подружка?
– Нет, – резко ответил Ник.
– Она умерла?
– Да.
– Совсем недавно?
– Да, – проскрежетал он.
– Вам надо найти себе новую, – сказал Эймос Айлд.
– Правда? – спросил Ник. – Мне так не кажется – по-моему, мне больше никогда не захочется иметь подружку.
– Вам нужна та, которая будет о вас заботиться.
– Та как раз заботилась обо мне. Это убило ее.
– Как прекрасно, – сказал Эймос Айлд.
– Почему? – уставился на него Ник.
– Подумайте только, как сильно она любила вас. Представьте, что кто-нибудь вас так сильно любит. Мне хочется, чтобы кто-нибудь так сильно любил меня.
– Так это важно? – спросил Ник. – Значит, все дело в этом, а не во вторжениях инопланетян, разрушении десяти миллионов превосходнейших мозгов, переходе политической власти – всей власти – от какой-то элитной группы…
– Этого я не понимаю, – сказал Эймос Айлд. – Я знаю только, как это прекрасно, когда кто-то вас так сильно любит. А если кто-то вас так сильно любил, то вы несомненно достойны любви, а значит – очень скоро и другие полюбят вас так же, и вы точно так же будете их любить. Понимаете?
– Кажется, да, – ответил Ник.
– Нет ничего выше этого – когда человек отдает свою жизнь за друга, – сказал Айлд. – Хотел бы я это сделать. – Присев на вращающийся стул, он задумался. – Мистер Эпплтон, – спросил он, – а есть еще такие взрослые, как я?
– В каком смысле как вы? – уклоняясь от ответа, переспросил Ник.
– Которые не могут думать. У кого пустое место вот здесь. – Он приложил ладонь к своему лбу.
– Да, – ответил Ник.
– Полюбил бы меня кто-нибудь из них?
– Да, – кивнул Ник.
Дверь отворилась; за ней стоял черный охранник с таблеткой морфина и бумажным стаканчиком с водой.
– Еще пять минут, кореш, – сказал охранник, – а потом ты отправляешься в лазарет.
– Спасибо, – поблагодарил Ник, тут же принимая таблетку.
– Земляк, тебе и впрямь очень больно, – заметил охранник. – И вид у тебя такой, будто ты вот-вот свалишься. Получится не очень хорошо для этого малыша… – Он сделал паузу и исправился: – Для мистера Айлда, что он это увидит: он разволнуется, а Грэм не хочет, чтобы его будоражили.
– Для них будут устроены лагеря, – сказал Ник. – Где они смогут общаться на своем уровне. А не будут стараться подражать нам.
Охранник что-то проворчал и закрыл за собой дверь.
– А черный – это цвет смерти? – спросил Айлд.
– Да, верно, – кивнул Ник.
– Значит, они – это смерть?
– Да, – сказал Ник. – Но вам они не повредят.
– Я и не боялся, что они повредят мне; я только подумал, что у вас уже сломана рука и что это, возможно, сделали они.
– Это сделала девушка, – сказал Ник. – Маленькая, курносая подвальная крыса. Девушка, за которую я отдал бы жизнь – только бы всего этого не случилось. Но уже слишком поздно.
– Это ваша подружка, которая умерла?
Он кивнул.
Эймос Айлд взял черный карандаш и стал рисовать. Ник смотрел, как появлялись фигурки из палочек. Мужчина, женщина. И черное животное на четырех ногах, напоминавшее овцу. И черное солнце, черный пейзаж с черными домами и скибами.
– Все черное? – спросил Ник. – Почему?
– Не знаю, – ответил Эймос Айлд.
– Разве это хорошо, что все они черные?
Немного помолчав, Эймос Айлд сказал:
– Сейчас. – Он перечеркнул картинку, затем порвал бумагу на полоски, скомкал их и отбросил в сторону. – Я больше не могу думать, – досадливо пожаловался он.
– Но ведь мы же не совсем черные, правда? – спросил Ник. – Ответьте мне, пожалуйста, а потом можете перестать думать.
– Мне кажется, девушка вся черная. И вы отчасти черный – ваша рука, например, и кое-что внутри вас, – но остальное, мне кажется, нет.
– Спасибо, – сказал Ник, поднимаясь и едва не падая от головокружения. – Пожалуй, теперь я лучше пойду к доктору, – выговорил он. – Я еще навещу вас.
– Нет, не навестите, – сказал Эймос Айлд.
– Не навещу? Но почему?
– Потому что вы узнали то, что хотели. Вы хотели, чтобы я нарисовал Землю и показал вам, какого она цвета, особенно – черная ли она. – Айлд взял листок бумаги и нарисовал большой круг – зеленым карандашом. – Она живая, – сказал он. И улыбнулся Нику.
Ник прочел:
– «Пусти – я должен уходить туда, где волнами нарциссы, лилии, где бедный фавн лежит под сонною землей – увенчан век его, – но там все мнится мне: выходит он в росе купаться по утрам и растворяется, как дым, пронзенный пением моим».
– Благодарю вас, – сказал Эймос Айлд.
– За что? – удивился Ник.
– За объяснение. – Он стал рисовать другую картинку. Черным карандашом он нарисовал женщину – горизонтально и под землей. – Там могила, – указал он карандашом. – Куда вы должны пойти. Ваша девушка именно там.
– А она услышит меня? – спросил Ник. – Узнает ли она, что я пришел?
– Да, – сказал Эймос Айлд. – Если вы будете петь. Но вы должны будете петь.
Дверь отворилась, и черный охранник позвал;
– Эй, мистер, пойдем-ка. В лазарет.
Ник медлил.
– А должен ли я принести туда нарциссы и лилии? – спросил он у Эймоса Айлда.
– Да, и запомните, что вам обязательно надо позвать ее по имени.
– Шарлотта, – сказал Ник.
– Да, – кивнул Эймос Айлд.
– Пойдем, – сказал охранник, положив ему руку на плечо и выводя его из комнаты. – Что толку болтать с малышами?
– С «малышами»? – переспросил Ник. – Вы так собираетесь их называть?
– Ну да, мы вроде бы уже так начали. Они ведь как дети.
– Нет, – сказал Ник, – они совсем не как дети. – «Они как пророки и святые, – подумал он. – Предсказатели, старые мудрецы. Но нам придется заботиться о них – сами они справиться не смогут. Они даже не смогут сами вымыться».
– Ну как, сказал он что-нибудь стоящее? – спросил у него охранник.
– Он сказал, что она услышит меня, – ответил Ник. Они добрались до лазарета.
– Проходи внутрь, – указал охранник. – В эту дверь.
– Спасибо, – поблагодарил Ник. И присоединился к уже ожидающим своей очереди мужчинам и женщинам.
– Ну, – заметил черный охранник, – не слишком много.
– Достаточно, – отозвался Ник.
– Какие они жалкие, правда? – спросил охранник. – Я всегда хотел быть Новым Человеком, но теперь… – Он скривился.
– Уходи, – сказал Ник. – Я хочу спокойно подумать.
Одетый в черное охранник зашагал прочь.
– А ваше имя, сэр? – обратилась к Нику сестра, держа наготове ручку.
– Ник Эпплтон, – ответил он. – Я нарезчик протектора. – Он добавил: – И мне нужно подумать. Может быть, если бы я просто где-нибудь лег…
– Свободных коек нет, сэр, – сообщила сестра. – Но ваша рука… – Она осторожно дотронулась до нее. – Мы можем поправить ее.
– Хорошо, – кивнул он. И, прислонившись к ближайшей стенке, стал ждать. А пока ждал, он думал.
Адвокат Гораций Денфельд бодро вошел в приемную канцелярии Председателя Совета Уиллиса Грэма. В руке у него был дипломат, а выражение его лица и даже его походка демонстрировали дальнейшее совершенствование его способности вести дела с позиции силы.
– Будьте любезны, сообщите мистеру Грэму, что я желаю представить ему некоторые дополнительные документы касательно его алиментов и собственности…
Мисс Найт взглянула на него из-за стола и сказала:
– Вы опоздали, консультант.
– Прошу прощения? Вы хотите сказать, что он сейчас занят? Мне придется подождать? – Он сверился со своими наручными часами в бриллиантовой оправе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35