— Мы даже еще не вошли в зону, где кораблю могла угрохать какая-либо физическая опасность. Вдруг я почувствовал, что один из парусов резко повело в сторону. А потом я услышал вопль Дэна, — он обернулся к экипажу. — Мы развернулись, взяли курс на созвездие Дракона, добрались в попутном течении до Солнца и сели на Тритоне. Секретность кончилась два месяца назад.
— Секретность? — спросил Катин.
Лицо Лока перекосилось выражением, означающим улыбку.
— Ее больше нет. Я предпочел Тритон в созвездии Дракона Плеядам. Я распустил свой экипаж с наказом рассказывать все, что они знают, как можно большему количеству людей. Я позволил этому сумасшедшему Дэну шататься вокруг космопорта и болтать все, что ему вздумается, пока Геенна-3 не поглотила его. Затем я набрал вас прямо из толпы. Я рассказал вам обо, всем, что я намерен делать. Кому рассказали вы? Сколько людей бормотали, почесывая затылки: «Веселенькое, это дельце, а?»? — рука Лока ухватилась за каменный выступ.
— Чего же вы ждали?
— Известия от Принса.
— И получили его?
— Да.
— Что в нем говорится?
— А это важно? — Лок издал звук, похожий на смех, только исходил он откуда-то из живота. — Я еще не проигрывал его.
— Почему? — удивился Мышонок. — Вы не хотите знать, что он говорит?
— Я знаю, что делаю я. Этого мне достаточно. Мы вернемся в Институт Алкэйна, выберем другую Нову... Мои математики выдвинули дюжины две теории, которые объясняют феномен, позволяющий нам пройти сквозь звезду. В каждой из них этот эффект имеет место в течение нескольких часов, пока яркость звезды увеличивается до максимума.
— Сколько времени умирает Нова? — спросил Себастьян.
— Несколько недель, иногда до двух месяцев.
— Послание, — напомнил Мышонок. — Вы не хотите узнать, о чем говорит Принс?
— А ты хочешь?
Катин неожиданно навалился грудью на шахматную доску.
— Да.
Лок засмеялся.
— Отлично!
Он пересек каюту и еще раз дотронулся до панели управления на кресле Мышонка.
Краски внутри двухметрового овала, обрамленного золотистыми листьями, потускнели.
— Так. Вот чем ты занимался все эти годы! — сказал Принс.
Мышонок посмотрел на его обтянутые кожей выступающие челюсти и стиснул зубы. Он поднял взгляд на редкие, длинные волосы Принса и почувствовал, как стягивается кожа на лбу. Он подался вперед в своем кресле, его пальцы дернулись, словно желая воспроизвести на сиринксе этот узкий нос, эти два голубых колодца.
Глаза Катина расширились. Он невольно откинулся назад, каблуки его башмаков сгрудили ковер.
— Я не знаю, что ты там задумал сделать. Меня это мало заботит. Но...
— Это Принс? — прошептала Тай.
— ...ты проиграешь. Поверь, — Принс улыбнулся.
Шепот Тай перешел в хриплое дыхание.
— Нет. Я даже не знаю, куда ты собираешься. Но смотри! Я буду там первым! А потом, — он поднял руку в черной перчатке, — посмотрим! — Он наклонился вперед так, что его ладонь заполнила весь экран. Кулак, метнулся вперед, посыпались осколки стекла... Тай вскрикнула.
Принс ударил протезом по объективу камеры и разбил его.
Мышонок взглянул на Тай. Она выронила свои карты. Звери завозились, замахали крыльями, ветер разбросал карты Тай по ковру.
— Ничего, — сказал Катин. — Я соберу их.
Он согнулся в кресле и стал шарить по полу своими длинными руками. Лок снова засмеялся.
Карта упала на ковер у ноги Мышонка. Рисунком вверх. Трехмерное изображение внутри слоистого металла — над черным морем полыхало солнце. Небо над парапетом было освещено этой вспышкой. На берегу двое голых ребятишек держали друг друга за руки. Темноволосый щурился на солнце, его лицо выражало изумление. Курчавый глядел на их тени на песке.
Смех Лока, словно очередь взрывов, прогрохотал в каюте и в коридорах.
— Принс принял вызов! — Он похлопал ладонью по камню. — Хорошо! Очень хорошо! Эй, и ты думаешь, мы встретимся под пылающим солнцем? — его рука взметнулась вверх, сжалась в кулак, — Я почувствовал его хватку! Отлично! Да, отлично!
Мышонок быстро подобрал карту. Он перевел взгляд с капитана на экран, где калейдоскоп красок сменил лицо Прииса. А на противоположных стенах каюты лежали в своих каркасах Айдас и Линчес. Его взгляд снова упал на двух ребятишек под неистовым солнцем.
Он смотрел, а пальцы его девой ноги скребли ковер, пальцы правой нога уперлись в подметку ботинка. Страх исходил от этой карты, запутывался в нервах и холодком расползался по спине. Неожиданно он быстро сунул карту в футляр с сиринксом. Его пальцы, скрытые футляром, вдруг вспотели. Невидимая карта внушала еще больший страх. Он вытащил руку и положил ее на бедро, потом оглянулся, не заметил ли кто его поступок.
Катин разглядывал собранные карты.
— Это те, которыми ты играешь. Тай? Тарот? — он поднял голову. — Ты цыган. Мышонок. Ручаюсь, тебе приходилось видеть эти карты и раньше, — он повернул карты, чтобы Мышонок смог их рассмотреть.
Мышонок, не глядя, кивнул. Он изо всех сил старался удержать руку на бедре. (Женщина сидела у костра — в грязной ситцевой юбке — и мужчины сидели вокруг в колеблющейся темноте и смотрели, как карты поблескивают и переливаются в ее полных руках. Но это было...) — Эй, — сказала Тай. — Ты мне отдай их, — и протянула руку.
— Можно посмотреть всю колоду? — спросил Катин. Ее серые глаза расширились.
— Нет.
Удивление слышалось в ее голосе.
— Я... прошу прощения, — смущенно сказал Катин. — Я не собирался...
Тай взяла карты.
— Ты... ты гадаешь по картам?
На Катина словно пахнуло холодом. Она кивнула.
— Гадание по Тароту очень распространено в Плеядах, — произнес Лок. Он сидел на скульптуре. — О послании Принса карты твои сказать что-нибудь могут? — он повернулся, и в его глазах вспыхнул огонь. — Может, твои карты о Принсе и обо мне что-нибудь расскажут?
Мышонок был удивлен тем, как свободно перешел капитан на диалект Плеяд. На лице у того мелькнула улыбка.
Лок поднялся с камня.
— Что карты про эти блуждания в ночи говорят?
Себастьян, глядя из-под густых светлых бровей, прижал к себе своих питомцев.
— Я их посмотреть хочу. Да! Что мне и что Принсу выпадет?
— Если она гадает, он, возможно, увидит поддержку в ее картах, — улыбнулся Катин. — Конечно, Тай. Погадай нам на экспедицию капитана. У нее это хорошо получается, Себастьян?
— Тай не ошибается никогда.
— Ты несколько секунд только видела лицо Принса. В лице человека можно увидеть линии его судьбы, — сжатые руки Лока легли на колени. — По моему шраму можешь ты линии, о судьбе моей говорящие, найти?
— Нет, капитан... — ее взгляд упал на карты. — Я карты лишь могу раскладывать и читать.
— Я не видел, как гадают по Тароту, с тех пор, как учился, — Катин оглянулся на Мышонка. — На семинары по философии ходил один парень из Плеяд, который в них разбирался. Я уверен, что рано или поздно ты упомянешь об обществе почитателей «Книги Тота», — обратился он к Тай. — Так ее неправильно называли в семнадцатом столетии. Я говорю, — он помедлил, — о «Книге Грааля».
Молчание.
— Иди, погадай мне, Тай, — Лок уронил руки, и они расслабленно повисли.
Пальцы Тай замерли на золотистых рубашках карт. Со своего кресла около пандуса (серые глаза полузакрыты эпикантусом* [Эпикантус — утолщение на веке, остатки рудиментарной железы, более заметное у представителей монголоиднои расы.]) она глядела в пространство между Катином и Локом.
— Хорошо, — произнесла она.
— Мышонок, — позвал Катин, — подойди и посмотри на это. И скажи, что ты о нем думаешь... Мышонок поднялся в свете игровой доски.
— Эй!..
Они обернулись на прервавшийся голос.
— Вы верите в это?
Катин поднял брови.
— Ты назвал меня суеверным, когда я плюнул в реку. А теперь вы собираетесь предсказывать будущее по картам! А-х-х-н-н! — это было выражение крайнего отвращения. Золотое кольцо в его ухе закачалось, бросая блики на стены.
Катин нахмурился.
Тай провела рукой по столу.
Мышонок уставился взглядом в ковер.
— Вы действительно хотите попытаться узнать будущее по картам? Это же просто глупо! Вот уж действительно предрассудки!
— Нет, Мышонок, — возразил Катин. — От кого угодно можно было этого ожидать, но уж от тебя...
Мышонок махнул рукой и отрывисто и хрипло засмеялся.
— Ты, Катин, и эти карты! Это кое-что!
— Мышонок, карты на самом деле ничего не предсказывают. Они просто дают научный комментарий существующей ситуации...
— Карты — не научны! Эта просто металл и пластик! Они не могут знать!..
— Мышонок, семьдесят восемь карт Тарота являют символы и мифологические сюжеты, в которых отразились сорок пять веков человеческой истории. Каждый, кто понимает эти символы, может манипулировать диалогами и ситуациями. В этом нет никакого суеверия. И «Книга Перемен», и даже халдейская «Астрология» становятся суевериями только тогда, когда ими злоупотребляют, пытаясь находить конкретные указания там, где существуют только советы и предположения.
Мышонок опять издал неопределенный звук.
— В самом деле. Мышонок! Эти рассуждения в высшей степени логичны. А ты говоришь так, словно живешь тысячу лет назад.
— Капитан! — Мышонок поднял глаза на уровень локтя капитана и покосился на колоду на коленях у Тай. — Вы верите во все эти вещи? — Его рука упала на предплечье Катина. Только сжимая что-то, она могла оставаться неподвижной.
В тигриных глазах под рыжими бровями появилось выражение мучительной боли. Лок усмехнулся.
— Тай, мне погадай на картах.
Тай перевернула колоду и стала пересыпать карты с ладони на ладонь.
— Капитан, вы одну выбирайте.
Лок опустился на корточки, чтобы лучше видеть. Внезапно он остановил мелькающие карты пальцем.
— «Космос». Она, пожалуй, подойдет, — назвал он карту, на которой остановился палец. — В этой гонке приз — Вселенная, — он взглянул на Мышонка и Катина. — Как вы считаете, стоит начинать гадание с «Космоса»? — высоко поднятые массивные плечи делали выражение, боли более отчетливым.
Мышонок в ответ только скривил губы.
— Продолжайте, — произнес Катин.
Лок вытянул карту.
Утренний туман колыхался между березами, тисами и зарослями остролиста. На переднем плане прыгала и кувыркалась на фоне синего рассвета обнаженная фигурка.
— А! — сказал Катин. — Танцующий гермафродит, союз всех мужских и женских начал, — он потер ухо большим указательным пальцем. — Знаете, лет триста, наверное, года с 1890 и до начала космических полетов, существовали христианизированные карты Тарота, изобретенные другом Вильяма Батлера Иитса, ставшие чрезвычайно популярными и уничтожившие первоначальные изображения...
Лок согнул карту, и изломанные силуэты животных вспыхнули и исчезли в какой-то таинственной роще. Пальцы Мышонка сжали руку Катина.
— Звери апокалипсиса, — ответил Катин на молчаливый вопрос. Он ткнул пальцем через плечо капитана на четыре угла рощи. — Бык, Лев, Орел, а это забавное маленькое человекообразное существо — Бес, взятый из Египта и Анатолии, защитник женщин в их работе, бич скупости, щедрый и страшный бог. Есть такая известная его статуэтка: опустившийся на колени, ухмыляющийся, клыкастый, совокупляется со львицей.
— Да, — прошептал Мышонок. — Я видел ее.
— Видел? Где?
— В каком-то музее, — он пожал плечами. — В Стамбуле, кажется. Меня взяли туда туристы, когда я был еще совсем ребенком.
— Увы, — вздохнул Катин. — Я удовольствовался трехмерной голограммои.
— Только он не был карликом. Он, — хриплый шепот Мышонка оборвался, когда он взглянул на Катина, — был раза в два выше тебя, Катин!
— Капитан фон Рей, вам хорошо известны карты Тарота? — спросил Себастьян.
— Мне гадали раз шесть, — ответил Лок. — Моя мать не любила мои посещения гадалок, чьи маленькие столики стояли на улице под ветрозащитными щитами. Однажды, когда мне было лет пять или шесть, я умудрился потеряться. И вот, когда я бродил, по той части Арка, где мне никогда не приходилось бывать раньше, мне и предсказали мою судьбу, — он засмеялся. Мышонок, которому никак не удавалось правильно понять выражение лица Лока, сейчас увидел на нем гнев. — Когда я добрался до дома и рассказал об этом матери, она страшно расстроилась и велела мне никогда больше этого не делать.
— Она знала, что все это очень глупо! — прошептал Мышонок.
— О чем вам сказали карты? — поинтересовался Катин.
— Что-то о смерти в моей семье.
— И кто-нибудь умер?
Глаза Лока сузились.
— Спустя примерно месяц был убит мой дядя.
Катин задумался. Дядя Лока фон Рея?
— Но хорошо карты вы не знаете? — снова спросил Себастьян.
— Только несколько названий: Солнце, Луна, Висельник. Но я об их значении не спрашивал никогда.
— А! — Себастьян кивнул. — Первую карту выбирайте всегда сами. Но «Космос» — карта к Большой Аркане принадлежит. Человеческую жизнь не может представлять. Нельзя ее выбирать.
Лок задумался. Замешательство на его лице выглядело как ярость. Сбитый этим с толку, Себастьян умолк.
— Дело в том, — вступил Катин, — что в Малой Аркане Тарота пятьдесят шесть карт:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33