В итоге я уже вполне научился управлять этим умением, что было очень удобно, хотя фокус с улыбкой у меня пока не получался. Впрочем, это могло и подождать.
Все вообще шло очень неплохо. Глория действительно позволила мне немножко поработать с оборудованием, и вскоре я понял, что сложная и непривычная работа в меняльной лавке мне начинает даже нравиться. Однако в тот день, когда в гостиной вновь появился граф Калиостро, сопровождаемый явственным запахом серы, Глория, к сожалению, была у себя наверху и совершенно недоступна. Так что помочь мне было некому. Калиостро дружески похлопал меня по плечу, потрепал по руке, однако глядел как бы мимо меня.
— Бонжур, месье. Как у вас дела? Дома ли месье Мазер? Дома ли наш мэтр? — вежливо спросил он.
— Боюсь, что вы с ним разминулись, граф. Но, может быть, я могу вам чем-то помочь?
— А скоро ли он вернется?
— Я не могу вам с точностью сказать, когда именно… У него.-.э-э-э… небольшие личные проблемы.
— Ah, c'est domage! Жаль, жаль! Впрочем, возможно, вы тоже можете меня обслужить? — Граф посмотрел на меня внимательнее. — Как, кстати, продвигается наш проект?
— Прекрасно! — заверил я его. — Уже собрана большая часть составляющих. Подавляющая часть, я бы сказал. А кое-что, по словам Адама, уже припасено у него в кладовых. Не думаю, что ему потребуется много времени, чтобы собрать их все и вложить в вашего Иддроида. Калиостро поморщился.
— Son mot, — сказал он. — Это, безусловно, месье Мазер так его назвал! И это название мне не слишком-то нравится.
— Почему же?
— По Фрейду. «Ид» — это символ фрейдистского понятия «идея», понятия психокосмического, в котором первичная сексуальная энергия -либидо — проявляется как дикая и необузданная сила и правит разумом…
— Я знаю, — сказал я. — Я читал Фрейда. А что вам, собственно, в этом термине не нравится?
— Психология Фрейда имеет своей отправной точкой прежде всего психику людей молодых, все еще находящихся в процессе самоопределения в области секса, у которых гормоны еще не успокоились. А ведь определить их реальные силы можно лишь после того, как химические процессы в их организмах войдут в нормальную колею, согласуясь с жизненным опытом.
— Юнг? — спросил я. — Для более зрелых? «Индивидуация личностности» и все такое? Ваше Коллективное Бессознательное — тоже, между прочим, термин Юнга. Кстати, Адам и эту составляющую нашел! Выменял у одного межзвездного охотника за головами. На расстоянии примерно миллиона лет отсюда — в далеком будущем.
— Oui? Ax, до чего наш мэтр предприимчив!
— Да уж.
— Mais поп… я совсем не Юнга имел в виду. Скорее Адлера note 34'.
— Стремление к самоутверждению?
— К самоутверждению? Oui. Стремление доминировать, командовать, быть le premier, первым, главным. Быть боссом! Вот куда устремляется вся психическая энергия после того, как сексуальные устремления юности удовлетворены.
— Вероятно, у каждого психолога есть свой достойный «соперник» совершенно противоположных взглядов? — предположил я.
Калиостро засмеялся:
— Non, поп! Посмотрите вокруг, месье Альф! Загляните в себя! Вся жизнь
— это борьба устремлений. Каждый, tout le monde, хочет быть божеством! Вопрос лишь в том, насколько большое королевство мы способны себе построить, как высоко можем взлететь.
— Так, значит, вам термин «Иддроид» не нравится? Как же, в таком случае, вы хотели бы назвать его?
— Доминоид, — сказал он. Я кивнул:
— Доминоид? Звучит неплохо. Да и действительно: что в имени тебе моем?.. А что, кстати, вы вкладываете в это понятие?
Он хлопнул меня по спине.
— Vraiment! В самую точку попали, мой друг! Вот мы с вами сейчас играем словами и запросто могли бы назвать это существо, скажем, «Фидо» — что бы это ни значило. Все равно это имя не изменит его природу… Которая, впрочем, будет вполне адлерианской! Вы позволите мне посмотреть, что у нас уже имеется к настоящему моменту?
— Не уверен… Вряд ли Адаму было бы приятно, что мы суем нос в его мастерскую, когда его самого там нет, — сказал я. — Мне кажется, вам было бы лучше зайти через несколько дней — пусть он сам все вам покажет. К тому же он, несомненно, сумеет и все разъяснить куда лучше, чем я…
Калиостро обнял меня за плечи и повернул лицом к Дыре.
— Альф, — сказал он, — я ведь у вас не первый попавшийся клиент с улицы. Мы партнеры.
— Вы совершенно правы. И все же…
— Я только быстренько взгляну и сразу же уйду. Ну на минутку, Альф!
— Хорошо. Идемте.
Я повел его в глубь Дыры, где у Адама была мастерская. Там в состоянии абсолютного покоя и в рабочем состоянии висели все собранные им к этому времени качества Иддроида. Те, которые невозможно было увидеть глазами, имели таблички с надписями. Таблички покачивались в пустоте как бы сами по себе, но если бы кто-то вздумал дотронуться до такой таблички, то моментально испытал бы на себе указанное на ней качество.
— Merveilleux! — выдохнул Калиостро. — Поистине великолепно! Он действительно даром времени не терял.
— Вы правы.
— А нельзя ли сделать здесь чуточку посветлee? Un peu? Здесь так ужасно темно.
— Адам специально подобрал данную часть :пектра и интенсивность светового излучения. Эни оптимальны для работы со всеми составляющими. Впрочем, ради такого партнера… — я расстегнул пространство, вытащил сигнальный фонарь и включил его. — Что бы вы хотели посмотреть?
— Что там, вон под той табличкой? Ах! «Яснвидение, провоцируемое агрессивностью»? Замечательно!
— Это я совсем недавно доставил, — скромно заметил я.
— А я думал, вы журналист и собираете материал для какого-то американского журнала… как его?..
— Ну да, собираю. Но я рассчитываю написать солидную статью, а потому должен досконально изучить весь этот бизнес.
— Весьма похвально. Tres bon! А где здесь пульт управления? — Он наугад ткнул пальцем в пространство — надеясь, видимо, попасть в тот «карман», куда я только что сунул фонарь.
Справа от меня вдруг открылся участок стены с целым каскадом кровоточащих ран.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказал я, закрывая пространство. Страшное зрелище исчезло.
— Главную панель управления, — сказал он. — Ведь это корабль, верно? Oui? И на нем должна быть панель приборов, с помощью которых мэтр управлял полетом этого корабля и привел его сюда.
— Ах вон оно что! — вырвалось у меня. Я вспомнил рассказ Глории о том, что они когда-то действительно прибыли сюда из будущего на некоем корабле. — Нет, этого я не знаю, граф. Для моего материала это не так уж и важно.
— Панель управления должна быть где-то здесь, неподалеку… Если сингулярность убывает примерно в этом направлении, то…
— А об этом я и вовсе понятия не имею, — сказал я. — А что, это так важно?
— Да нет… De rien. Просто любопытно было бы посмотреть, как выглядит панель управления такого огромного и мощного корабля.
Между тем глаза его продолжали обшаривать пространство вокруг, и мне стало не по себе. Меж нами стали проплывать какие-то части тел, целые связки органов, а затем мимо проследовала целая орда различных агрессий.
— Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, граф. Вам и об этом тоже придется спросить самого Адама, когда он вернется.
Калиостро пожал плечами. , — Pas important, — сказал он. — Неважно. Тело будет находиться здесь и пребывать в состоянии покоя, пока мы не раздобудем все необходимые компоненты, не так ли?
— Не совсем, — сказал я. — Для завершающей стадии работы над проектом существует иное поле. — Я махнул рукой. — Там, несколько дальше, на корме. И, когда все составляющие будут собраны, мы его установим.
— Тогда почему объект находится здесь? Ведь практически все готово.
— Адам — перфекционист. Он выделил этот дальний участок исключительно в целях наблюдения за каждым из качеств в отдельности. А потом, когда придет время, все передвинет на другую площадку.
— Восхитительная предусмотрительность! А не могу ли я взглянуть на эту «другую площадку»?
В душе у меня вдруг возникла целая буря Чувств — от любви до ненависти, а в ушах зазвучало страстное, неистовое скерцо. У себя под ногами я увидел целую коллекцию различных рубцов — от кнута, от хлыста, от розог и т.п. — на коже самых различных оттенков.
И тут же решил ни за что не показывать Калиостро семерых клонов.
— Извините, граф, но сейчас это совершенно невозможно, — твердо сказал я. — Там сейчас идет работа над другим проектом.
— Но я certainement ничего не трону! Совершенно определенно!
— В этом я не сомневаюсь. А между прочим, какой тип тела вы считаете оптимальным? По-моему, Адам что-то говорил насчет симпатичного андроида будущего?
— Ax! Oui! Это последняя модель андроида двадцать пятого века, известного также как адаптоид. Его используют для работы на других планетах и в глубоком космосе. Он обладает широчайшими возможностями самосовершенствования: буквально «читает» условия окружающей среды, описывает свои собственные мысли по этому поводу, осуществляет задуманное на практике…
— В таком случае я понимаю, почему вы захотели убрать фактор Франкенштейна! — сказал я. — Андроид с такой характеристикой мог бы оказаться неважным спарринг-партнером.
— Верно, — согласился он, — но аккуратное исполнение задуманного дизайна решает все.
— Вопреки концепции Адлера?
Он хихикнул и хитро посмотрел на меня.
— Все играют в Адлеровы игры! Но не все из-за этого становятся опасными.
— А если агрессивность будет занесена случайно? Если она, будучи накрепко встроенной в определенный человеческий характер, будет сопровождать любую его черту, которую мы сообщаем нашему андроиду, — точно часть голограммы, способная вызвать весь образ целиком?
— Господи, да вы, оказывается, пессимист! — иронией воскликнул Калиостро, и его окутали изыки пламени. — Где это вы набрались подобных идей?
— У Бертрана Рассела.
— Ба! Но ваши высказывания, как мне кажется, противоречат его идеям!
— А он отнюдь и не предлагал это в качестве аксиомы. Скорее, это его гипотеза, которую он выдвигает для обсуждения. А также — желая предостеречь.
. — Бертран Рассел! Mon Dieu! Кто бы мог подумать, что ему будет дело до моего небольшого, ''Совсем petit, проекта? И все же, даже если Рассел прав, из этого отнюдь не следует, что агрессивность непременно проявится просто потому, что есть такая возможность. Вы же, например, не станете бить каждого, кто вам просто не очень понравился? Конечно же, нет! Или — скорее всего нет. Non. Между потенциальной агрессивностью и способностью мгновенно активизировать свою созидательную энергию огромная разница!
— Это значит играть роль Отца-созидателя, — сказал я. — Звучит совершенно по-фрейдистски. Так, может, именно поэтому вам не нравится такая идея?
У него за спиной расцвело грибовидное облако.
— Ничего подобного! — вскричал он. — Доминоид просто требует способности к мгновенной агрессии! Его нужно лишь оградить от развития нежелательных комплексов! Например, эдипова. Первичную, так сказать, агрессивность нужно просто держать под контролем! И мы это умеем! Впрочем, я, кажется, увлекся. — Он помолчал и продолжил более спокойным тоном: — Pardon, я, конечно, совсем не агрессивность имел в виду. Скорее стремление к власти.
— Да, разумеется, — кивнул я. — Но у меня есть еще один вопрос. Не связанный с данной темой.
— Oui?
— Для чего вам все это? Ну, вы ведь, должно быть, знаете, как будете использовать это существо?
Он отвел глаза в сторону. Облако у него за спиной свернулось и взорвалось, а вместо него возникла крупная рыба, с аппетитом щипавшая плоть утопленника.
— Главным образом, — медленно начал он, — для дальнейшего исследования возможностей синтетической жизни. Если этот образец будет соответствовать всем нашим ожиданиям, разумеется. Хотя есть у меня и кое-какие планы относительно использования его для космических исследований. Уверен, что и Адаму подобные мысли тоже в голову приходили. Так что вряд ли у нас с ним могут возникнуть какие-то разногласия… хотя мы, безусловно, должны все обсудить, взвесить… В общем, спасибо за вопрос. Вы мне как раз напомнили…
— А какие космические наблюдения вы имеете в виду, граф?
Он повернулся и посмотрел куда-то в глубь туннеля.
— Например, работу на этом корабле, — сказал он. — Здесь ее бескрайнее море! И давайте пока что оставим эту тему — в конце концов, вы же писатель, журналист, а не сотрудник космической лаборатории, правда? Да и срок вашего пребывания здесь ограничен… Давайте остановимся пока на этом.
Я согласно кивнул. Рыбы у него за спиной уже так и кишели, однако утопленник исчез. Я повернулся к выходу из Дыры.
— В таком случае пойдемте-ка назад, — сказал я.
— Не устаю удивляться, как замечательно здесь представлены самые разнообразные виды искусства, — заметил он как бы между прочим.
— Одна из функций данного пространства, — сказал я.
— А интересно, вокруг меня эти штуки тоже появлялись? — вдруг спросил он.
— Еще бы! Рыбки, зайчики, бабочки — так и мелькали!
— О! Но я надеюсь, ничего конкретного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Все вообще шло очень неплохо. Глория действительно позволила мне немножко поработать с оборудованием, и вскоре я понял, что сложная и непривычная работа в меняльной лавке мне начинает даже нравиться. Однако в тот день, когда в гостиной вновь появился граф Калиостро, сопровождаемый явственным запахом серы, Глория, к сожалению, была у себя наверху и совершенно недоступна. Так что помочь мне было некому. Калиостро дружески похлопал меня по плечу, потрепал по руке, однако глядел как бы мимо меня.
— Бонжур, месье. Как у вас дела? Дома ли месье Мазер? Дома ли наш мэтр? — вежливо спросил он.
— Боюсь, что вы с ним разминулись, граф. Но, может быть, я могу вам чем-то помочь?
— А скоро ли он вернется?
— Я не могу вам с точностью сказать, когда именно… У него.-.э-э-э… небольшие личные проблемы.
— Ah, c'est domage! Жаль, жаль! Впрочем, возможно, вы тоже можете меня обслужить? — Граф посмотрел на меня внимательнее. — Как, кстати, продвигается наш проект?
— Прекрасно! — заверил я его. — Уже собрана большая часть составляющих. Подавляющая часть, я бы сказал. А кое-что, по словам Адама, уже припасено у него в кладовых. Не думаю, что ему потребуется много времени, чтобы собрать их все и вложить в вашего Иддроида. Калиостро поморщился.
— Son mot, — сказал он. — Это, безусловно, месье Мазер так его назвал! И это название мне не слишком-то нравится.
— Почему же?
— По Фрейду. «Ид» — это символ фрейдистского понятия «идея», понятия психокосмического, в котором первичная сексуальная энергия -либидо — проявляется как дикая и необузданная сила и правит разумом…
— Я знаю, — сказал я. — Я читал Фрейда. А что вам, собственно, в этом термине не нравится?
— Психология Фрейда имеет своей отправной точкой прежде всего психику людей молодых, все еще находящихся в процессе самоопределения в области секса, у которых гормоны еще не успокоились. А ведь определить их реальные силы можно лишь после того, как химические процессы в их организмах войдут в нормальную колею, согласуясь с жизненным опытом.
— Юнг? — спросил я. — Для более зрелых? «Индивидуация личностности» и все такое? Ваше Коллективное Бессознательное — тоже, между прочим, термин Юнга. Кстати, Адам и эту составляющую нашел! Выменял у одного межзвездного охотника за головами. На расстоянии примерно миллиона лет отсюда — в далеком будущем.
— Oui? Ax, до чего наш мэтр предприимчив!
— Да уж.
— Mais поп… я совсем не Юнга имел в виду. Скорее Адлера note 34'.
— Стремление к самоутверждению?
— К самоутверждению? Oui. Стремление доминировать, командовать, быть le premier, первым, главным. Быть боссом! Вот куда устремляется вся психическая энергия после того, как сексуальные устремления юности удовлетворены.
— Вероятно, у каждого психолога есть свой достойный «соперник» совершенно противоположных взглядов? — предположил я.
Калиостро засмеялся:
— Non, поп! Посмотрите вокруг, месье Альф! Загляните в себя! Вся жизнь
— это борьба устремлений. Каждый, tout le monde, хочет быть божеством! Вопрос лишь в том, насколько большое королевство мы способны себе построить, как высоко можем взлететь.
— Так, значит, вам термин «Иддроид» не нравится? Как же, в таком случае, вы хотели бы назвать его?
— Доминоид, — сказал он. Я кивнул:
— Доминоид? Звучит неплохо. Да и действительно: что в имени тебе моем?.. А что, кстати, вы вкладываете в это понятие?
Он хлопнул меня по спине.
— Vraiment! В самую точку попали, мой друг! Вот мы с вами сейчас играем словами и запросто могли бы назвать это существо, скажем, «Фидо» — что бы это ни значило. Все равно это имя не изменит его природу… Которая, впрочем, будет вполне адлерианской! Вы позволите мне посмотреть, что у нас уже имеется к настоящему моменту?
— Не уверен… Вряд ли Адаму было бы приятно, что мы суем нос в его мастерскую, когда его самого там нет, — сказал я. — Мне кажется, вам было бы лучше зайти через несколько дней — пусть он сам все вам покажет. К тому же он, несомненно, сумеет и все разъяснить куда лучше, чем я…
Калиостро обнял меня за плечи и повернул лицом к Дыре.
— Альф, — сказал он, — я ведь у вас не первый попавшийся клиент с улицы. Мы партнеры.
— Вы совершенно правы. И все же…
— Я только быстренько взгляну и сразу же уйду. Ну на минутку, Альф!
— Хорошо. Идемте.
Я повел его в глубь Дыры, где у Адама была мастерская. Там в состоянии абсолютного покоя и в рабочем состоянии висели все собранные им к этому времени качества Иддроида. Те, которые невозможно было увидеть глазами, имели таблички с надписями. Таблички покачивались в пустоте как бы сами по себе, но если бы кто-то вздумал дотронуться до такой таблички, то моментально испытал бы на себе указанное на ней качество.
— Merveilleux! — выдохнул Калиостро. — Поистине великолепно! Он действительно даром времени не терял.
— Вы правы.
— А нельзя ли сделать здесь чуточку посветлee? Un peu? Здесь так ужасно темно.
— Адам специально подобрал данную часть :пектра и интенсивность светового излучения. Эни оптимальны для работы со всеми составляющими. Впрочем, ради такого партнера… — я расстегнул пространство, вытащил сигнальный фонарь и включил его. — Что бы вы хотели посмотреть?
— Что там, вон под той табличкой? Ах! «Яснвидение, провоцируемое агрессивностью»? Замечательно!
— Это я совсем недавно доставил, — скромно заметил я.
— А я думал, вы журналист и собираете материал для какого-то американского журнала… как его?..
— Ну да, собираю. Но я рассчитываю написать солидную статью, а потому должен досконально изучить весь этот бизнес.
— Весьма похвально. Tres bon! А где здесь пульт управления? — Он наугад ткнул пальцем в пространство — надеясь, видимо, попасть в тот «карман», куда я только что сунул фонарь.
Справа от меня вдруг открылся участок стены с целым каскадом кровоточащих ран.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказал я, закрывая пространство. Страшное зрелище исчезло.
— Главную панель управления, — сказал он. — Ведь это корабль, верно? Oui? И на нем должна быть панель приборов, с помощью которых мэтр управлял полетом этого корабля и привел его сюда.
— Ах вон оно что! — вырвалось у меня. Я вспомнил рассказ Глории о том, что они когда-то действительно прибыли сюда из будущего на некоем корабле. — Нет, этого я не знаю, граф. Для моего материала это не так уж и важно.
— Панель управления должна быть где-то здесь, неподалеку… Если сингулярность убывает примерно в этом направлении, то…
— А об этом я и вовсе понятия не имею, — сказал я. — А что, это так важно?
— Да нет… De rien. Просто любопытно было бы посмотреть, как выглядит панель управления такого огромного и мощного корабля.
Между тем глаза его продолжали обшаривать пространство вокруг, и мне стало не по себе. Меж нами стали проплывать какие-то части тел, целые связки органов, а затем мимо проследовала целая орда различных агрессий.
— Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, граф. Вам и об этом тоже придется спросить самого Адама, когда он вернется.
Калиостро пожал плечами. , — Pas important, — сказал он. — Неважно. Тело будет находиться здесь и пребывать в состоянии покоя, пока мы не раздобудем все необходимые компоненты, не так ли?
— Не совсем, — сказал я. — Для завершающей стадии работы над проектом существует иное поле. — Я махнул рукой. — Там, несколько дальше, на корме. И, когда все составляющие будут собраны, мы его установим.
— Тогда почему объект находится здесь? Ведь практически все готово.
— Адам — перфекционист. Он выделил этот дальний участок исключительно в целях наблюдения за каждым из качеств в отдельности. А потом, когда придет время, все передвинет на другую площадку.
— Восхитительная предусмотрительность! А не могу ли я взглянуть на эту «другую площадку»?
В душе у меня вдруг возникла целая буря Чувств — от любви до ненависти, а в ушах зазвучало страстное, неистовое скерцо. У себя под ногами я увидел целую коллекцию различных рубцов — от кнута, от хлыста, от розог и т.п. — на коже самых различных оттенков.
И тут же решил ни за что не показывать Калиостро семерых клонов.
— Извините, граф, но сейчас это совершенно невозможно, — твердо сказал я. — Там сейчас идет работа над другим проектом.
— Но я certainement ничего не трону! Совершенно определенно!
— В этом я не сомневаюсь. А между прочим, какой тип тела вы считаете оптимальным? По-моему, Адам что-то говорил насчет симпатичного андроида будущего?
— Ax! Oui! Это последняя модель андроида двадцать пятого века, известного также как адаптоид. Его используют для работы на других планетах и в глубоком космосе. Он обладает широчайшими возможностями самосовершенствования: буквально «читает» условия окружающей среды, описывает свои собственные мысли по этому поводу, осуществляет задуманное на практике…
— В таком случае я понимаю, почему вы захотели убрать фактор Франкенштейна! — сказал я. — Андроид с такой характеристикой мог бы оказаться неважным спарринг-партнером.
— Верно, — согласился он, — но аккуратное исполнение задуманного дизайна решает все.
— Вопреки концепции Адлера?
Он хихикнул и хитро посмотрел на меня.
— Все играют в Адлеровы игры! Но не все из-за этого становятся опасными.
— А если агрессивность будет занесена случайно? Если она, будучи накрепко встроенной в определенный человеческий характер, будет сопровождать любую его черту, которую мы сообщаем нашему андроиду, — точно часть голограммы, способная вызвать весь образ целиком?
— Господи, да вы, оказывается, пессимист! — иронией воскликнул Калиостро, и его окутали изыки пламени. — Где это вы набрались подобных идей?
— У Бертрана Рассела.
— Ба! Но ваши высказывания, как мне кажется, противоречат его идеям!
— А он отнюдь и не предлагал это в качестве аксиомы. Скорее, это его гипотеза, которую он выдвигает для обсуждения. А также — желая предостеречь.
. — Бертран Рассел! Mon Dieu! Кто бы мог подумать, что ему будет дело до моего небольшого, ''Совсем petit, проекта? И все же, даже если Рассел прав, из этого отнюдь не следует, что агрессивность непременно проявится просто потому, что есть такая возможность. Вы же, например, не станете бить каждого, кто вам просто не очень понравился? Конечно же, нет! Или — скорее всего нет. Non. Между потенциальной агрессивностью и способностью мгновенно активизировать свою созидательную энергию огромная разница!
— Это значит играть роль Отца-созидателя, — сказал я. — Звучит совершенно по-фрейдистски. Так, может, именно поэтому вам не нравится такая идея?
У него за спиной расцвело грибовидное облако.
— Ничего подобного! — вскричал он. — Доминоид просто требует способности к мгновенной агрессии! Его нужно лишь оградить от развития нежелательных комплексов! Например, эдипова. Первичную, так сказать, агрессивность нужно просто держать под контролем! И мы это умеем! Впрочем, я, кажется, увлекся. — Он помолчал и продолжил более спокойным тоном: — Pardon, я, конечно, совсем не агрессивность имел в виду. Скорее стремление к власти.
— Да, разумеется, — кивнул я. — Но у меня есть еще один вопрос. Не связанный с данной темой.
— Oui?
— Для чего вам все это? Ну, вы ведь, должно быть, знаете, как будете использовать это существо?
Он отвел глаза в сторону. Облако у него за спиной свернулось и взорвалось, а вместо него возникла крупная рыба, с аппетитом щипавшая плоть утопленника.
— Главным образом, — медленно начал он, — для дальнейшего исследования возможностей синтетической жизни. Если этот образец будет соответствовать всем нашим ожиданиям, разумеется. Хотя есть у меня и кое-какие планы относительно использования его для космических исследований. Уверен, что и Адаму подобные мысли тоже в голову приходили. Так что вряд ли у нас с ним могут возникнуть какие-то разногласия… хотя мы, безусловно, должны все обсудить, взвесить… В общем, спасибо за вопрос. Вы мне как раз напомнили…
— А какие космические наблюдения вы имеете в виду, граф?
Он повернулся и посмотрел куда-то в глубь туннеля.
— Например, работу на этом корабле, — сказал он. — Здесь ее бескрайнее море! И давайте пока что оставим эту тему — в конце концов, вы же писатель, журналист, а не сотрудник космической лаборатории, правда? Да и срок вашего пребывания здесь ограничен… Давайте остановимся пока на этом.
Я согласно кивнул. Рыбы у него за спиной уже так и кишели, однако утопленник исчез. Я повернулся к выходу из Дыры.
— В таком случае пойдемте-ка назад, — сказал я.
— Не устаю удивляться, как замечательно здесь представлены самые разнообразные виды искусства, — заметил он как бы между прочим.
— Одна из функций данного пространства, — сказал я.
— А интересно, вокруг меня эти штуки тоже появлялись? — вдруг спросил он.
— Еще бы! Рыбки, зайчики, бабочки — так и мелькали!
— О! Но я надеюсь, ничего конкретного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29