Нам неизвестен язык этрусков, но археологические свидетельств (захоронения, фрески, статуи, предметы обихода) убеждают нас в том, что это была высокоразвитая цивилизация. С другой стороны, историки античности не оставили нам таких подробных описаний их религии, культуры и истории, как в случае с фракийцами, кельтами или германцами. Более или менее серьезные данные о некоторых аспектах этрусской религии мы находим у латинских авторов лишь начиная с 1 в. до н. э., когда исконное наследие этрусков было существенно затемнено эллинистическими влияниями. Наконец, пока неясен вопрос даже о происхождении этрусков, что сказывается на корректности сравнительных выводов.
По сведениям Геродота (I, 94), этруски происходили от лидийцев, и действительно, азиатские корни этрусков подтверждают надписи, найденные на Лемносе. Однако дошедшие до нас формы культуры этрусков не отражают реалий, общепринятых в Азии. Несомненно лишь то, что действительно происходило слияние культур заморских завоевателей и более развитой цивилизации коренных жителей долин рек По и Тибра — этрусков, жителей государства Этрурии, — и что они стояли на более высокой, чем римляне, ступени развития. У них были мощный флот и обширные торговые связи, они знали способы выплавки железа и строили хорошо укрепленные города. В политическом отношении это была федерация городов-государств, в метрополии их было двенадцать. Население метрополии, кроме этрусков, включало умбрийцев, венетов, лигуров и другие италийские народы.
Этрусские искусство и религия рано испытали на себе греческое влияние. Этрусский бог Фуфлунс представляется в облике Диониса, богиня Семла — в облике Семелы, а Ареата — Ариадны. Есть Артумес (Артемида) и Аплу (Аполлон). Ряд исконно этрусских божеств носят латинские имена: Уни (Юнона), Нетунс (Нептун), Марис (Марс), Сатрес (Сатурн). Имя одного из мифических героев, Мастарна (этр.: maestrna ), происходит от латинского слова magister. Ассимиляция римских божеств с греческими богами следовала этрусскому примеру: Юнона, Минерва, Нептун стали называться Герой, Афиной, Посейдоном, как и этрусские Уни, Менрва и Нетуне. Короче говоря, для культуры и, в большей степени, религии этрусков характерно раннее слияние с италийскими и греческими элементами. Конечно, речь идет лишь о самом раннем синтезе, так как этрусский гений, прежде всего, развивает идеи, рожденные собственным вдохновением. Мы почти ничего не знаем о мифологии и теологии этрусков. И даже не рискуем лишний раз сослаться на кажущееся исключение — миф о Геркле (Геракле): несмотря на все старания Ж. Байе, на данный момент известно лишь, что этот герой был невероятно популярен в Этрурии, был действующим лицом множества мифов — при этом их сюжеты сильно отличались от греческих — и имел признаки восточного происхождения (Мелькарт). Что касается этрусской теологии, вряд ли возможно восстановить ее, располагая скудными поздними сведениями об этрусских «книгах»: в них зафиксированы лишь различные приемы гадания.
За неимением письменных памятников, исследователи обратились к скрупулезному анализу археологических материалов. Архаическая структура этрусского культа покойников и хтонических богинь имеет черты сходства с захоронениями и надгробными статуями мальты, Сицилии и островов Эгейского моря (ср. § 34). Некрополи этрусков — поистине города мертвых — возвышались неподалеку от их поселений, а могилы богато украшались: мужские — боевым оружием, женские — драгоценными украшениями. На могилах совершались человеческие жертвоприношения — обычай, позднее породивший бои гладиаторов. В надгробной надписи указывалось лишь родство усопшего по материнской линии. Мужская могила украшалась фаллическим символом; могилу женщины — воплощения домашнего очага, семьи — венчал склеп в форме дома. Бахофен упоминал в этой связи об этрусском «матриархате»; так это было или не так, бесспорно одно: в этрусском обществе женщины занимали высокое положение, и на пирах их место за столом было рядом с мужчинами. Греческие авторы удивлялись тому, что жены этрусков пользовались такой свободой, какая в Греции была позволительна лишь гетерам. Этрусские женщины появлялись перед мужчинами без покрывала; на надгробных фресках они изображены в прозрачных одеждах: поощряют криками и жестами борьбу обнаженных атлетов.
На закате республики римляне знали: жрецы этрусков хранили «книги», посланные им свыше сверхъестественными мифическими героями — нимфой Вегоей и найденным в свежей борозде ребенком-пророком Тагом. Согласно легенде, удивительного мальчика немедленно окружила толпа, и люди записали из его уст неведомую доселе мудрость, впоследствии названную учением о гаруспициях, haruspicinae disciplina . Мифический мотив откровения в виде "святой книги", тайного знания, данного людям сверхъестественным существом, был известен повсюду — от Месопотамии и Египта до средневековой Индии и Тибета. Он стал популярным сценарием эллинистической эпохи. Эпифания Тага в виде puer aeternus [вечного ребенка] навевает мысли о герметизме (см. § 209), что не требует обязательно алхимической, т. е. более поздней, интерпретации этрусской традиции. Для нас важно то, что вначале I в. до н. э. было известно: этруски хранили в своих книгах, libri, некие сверхъестественные откровения. Эти книги можно разделить на libri fulgurales, книги о молниях, libri rituales, книги ритуалов (с ними смыкаются acherontici) и libri haruspicini, книги гаруспиков (дополненные libri fatales, книгами судеб).
Учение о молниях стало известно из трудов Сенеки и Плиния и представляет собой свод толкований грозовых явлений, составленный для каждого дня года. Имеется в виду, что разделенное на шестнадцать сегментов небо скрывает в себе сокровенный язык, передаваемый на землю в виде метеорологических феноменов. Знамение молнии, например, расшифровывалось в зависимости от того, в каком небесном сегменте она возникала и где заканчивалась. Разным богам приписывались различные — числом одиннадцать — конфигурации молний. Каждая молния несла божественное послание на тайном языке, понятном лишь особым жрецам, гаруспикам. Некоторые авторы усматривают связь этой традиции с учением халдеев. Но в дошедшей до нас форме учение о молниях несет на себе следы эллинистической науки — от «Meteorologica» Псевдо-Аристотеля до концепции "халдейских магов". Позднее эти влияния изменили язык книги, адаптировав его к современному Zeitgeist. Но как бы то ни было, ядро этого учения, а именно — единство макро- и микрокосма, — остается архаическим.
Гаруспиции — толкование знаков, читаемых по внутренним органам жертвенных животных, — тоже основаны на совмещении трех планов бытия: божественного, космического и человеческого. По очертаниям разных участков внутренностей читаются решения богов и, следовательно, предсказывается будущее развитие исторических событий. На бронзовой модели овечьей печени, обнаруженной в 1877 г. в Пьяченце, имеется гравировка — следы деления на участки с именами около сорока божеств. На этой модели представлены одновременно структура мира и сферы влияния божественного пантеона.
Исходя из учения о единстве макро- и микрокосма сложилась и этрусская концепция хода истории. Согласно libri fatales, человеческая жизнь разворачивается в двенадцати семилетиях, hеbdоmаdеs; перешагнув рубеж двенадцатого, люди "утрачивают свой дух", и боги больше не подают им никаких знаков. Народы и государства — Этрурия и Рим, — тоже имеют возрастной предел, ограниченный теми же космическими законами. За эту веру в строгий космический и экзистенциальный детерминизм многие считали этрусков пессимистами. Однако это — архаическая концепция, разделявшаяся многими традиционными обществами: человек неразрывно связан с главными ритмами Творения, так как любое существование — космическое, историческое, человеческое ~ повторяет, каждое в своем плане, образцовую модель, проявляющуюся в виде циклической траектории Жизни.
Очень трудно реконструировать верования этрусков о смерти и посмертном существовании. С IV в. на надгробиях стали изображать картины ада, не похожие на те, что изображали греки, но вдохновляемые именно ими. Это смерть-путешествие на лошади или в колеснице; предстояние усопшего группе людей в другом мире, возможно, предков; пир в ожидании прибытия покойного во главе с Аидом и Персефоной, которые здесь называются по-другому — Аита и Ферситиция . Здесь же представлена демонология, не имеющая греческих параллелей. Главный герой, Харун, несмотря на его греческое имя, имеет исконно этрусское происхождение. "Его нос крючком напоминает хищную птицу, уши у него — как у лошади, зубы словно лязгают в жестоком оскале — так и видишь на памятнике зверя в боевой стойке". Схватив свою жертву, Харун сопровождает ее в путешествие в Царство мертвых, у входа в которое — судя по сценам на стенах склепа, — его миссия проводника завершается, и усопший вступает в предвещающую ему радость загробную жизнь.
Немногие дошедшие до нас фрагменты из "ахеронтовых книг", libri acherontici, позволяют нам лишь строить предположения о сходстве этого источника с египетской "Книгой мертвых". По словам христианского писателя Арнобия (IV в.), "ахеронтовы книги этрусков обещали душе святость и бессмертие в будущем — если пролить кровь животных, принеся их в жертву божествам" (Adversus Nationes, II, 62). Важные сведения мы находим у Сербия: после определенного обряда жертвоприношения души превращаются в богов, и теперь их изображают в виде животных, animales, чтобы они помнили о своих истоках (Ad Аеn., III, 168). Это обожествление души после кровавого ритуала можно рассматривать либо как архаическое представление, либо как жертву-таинство; подобную инициации в митраистских мистериях (ср. § 217). Так или иначе, "обожествление души" добавляет новый штрих к этрусской эсхатологии.
Если нам и неведом сокровенный смысл религиозного мышления этрусков, то уважение Древнего Рима к их гадательным методам, к orientatio — устройству их городов и священных сооружений — указывает на космологический строй этрусской теологии и, возможно, объясняет усилия этрусков проникнуть в тайну исторического времени. Весьма вероятно, что их идеи способствовали последующему расцвету римской религии.
§ 168. Кризисы и катастрофы: от правления галлов до II Пунической войны
Спустя некоторое время после изгнания из Древнего Рима последнего этрусского царя и утверждения республики, прибл. в 496 г. до н. э., у подножия Авентинского холма был воздвигнут храм новой божественной триады Церера-Либер-Либера. Немалую роль в установлении этого культа трех божеств плодородия могли сыграть произошедшие в Риме политические перемены: на месте строительства нового храма римский плебс с давних пор проводил торжества в честь аграрного культа. Имя бога Либера образовано, по-видимому, от индоевропейского корня leudh, т. е. "имеющий отношение к прорастанию; тот, кто обеспечивает всходы и жатву". Согласно Блаженному Августину (Civ. dei, VII 3), пара Либер-Либера благоприятствовала всеобщему размножению и плодовитости, «освобождая» семя во время соития (ibid., VII 9). В некоторых районах Италии празднования в честь этих богов, либералии (17 марта), сопровождались нарушением всех приличий: торжественным шествием с фаллосом, который должны были венчать цветами самые целомудренные римские матроны, непристойностями в разговоре и обращении и т. д. (Civ. dei, VII, 21). Однако эта триада очень рано слилась (interpretatio graeca!) с троицей богов Деметра, Дионис (Бахус) и Персефона (Прозерпина). Широко прославившись под именем Бахуса, Либер познает необыкновенную судьбу после развития дионисийского культа (см. ниже).
Рим был знаком с греческими богами уже в VI в. до н. э., при этрусских правителях. Однако с начала республики ассимиляция греческих божеств происходит очень быстро: Диоскуров — ок. 499 г., Меркурия — ок. 495 г., Аполлона — ок. 431 г. до н. э. (в эпидемию чумы он стал богом-врачевателем — первым греческим. богом, включенным в римский пантеон под собственным именем). Венеру — вначале ее имя ассоциировалось лишь с магическим очарованием — отождествили с греческой Афродитой; под влиянием троянского мифа роль и функция этой богини позднее изменились. В том же русле идет ассимиляция латинских и италийских божеств. Диана пришла в Рим из Альба Лонги и позднее отождествилась с Артемидой. Прибл. в 396 г. состоялась церемония приглашения в Рим Юноны Регины, богини-покровительницы города Вейи. Известен отрывок из Тита Ливия (V, 21, 3-22) с описанием ритуала evocatio, обращения к богам: диктатор Камилл обращается к богине-покровительнице осажденного этрусского города: "О Юнона Регина! Ты покровительствуешь ныне этому городу — Вейи. Пойдем лучше с нами, будущими победителями, ибо этот город вот-вот будет нашим, а значит, и твоим, и ты получишь храм, достойный твоего величия!" Жители осажденного города и "не ведали, что даже их собственные боги и прорицатели, как и чужеземные оракулы, уже предали их, что одни боги уже ждут свою долю добычи, а другие заглядываются на новые, обещанные им во вражеских городах храмы и обители;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64