Скорее они просто используют награждение как повод побывать в боевых частях. Он глубоко вздохнул и чуть улыбнулся. Если уж всем этим адмиралам и захочется пообщаться немного, что ж, Вилф Брим может помочь им в этом — в конце концов кто, как не они, помог ему вырваться с карескрийских рудников!
***
По счастью, никто из адмиралтейских шишек не стал злоупотреблять предоставленным ему словом. Брим прислушивался к их голосам, эхом разносившимся из закрепленных на вышках громкоговорителей. Сконцентрировавшись, он даже различил — к своему удовольствию — слова, посвященные подвигу людей и медведей. Еще приятнее ему было услышать напоминание лорда Вайрода о том, что «карескриец Вилф Брим» столько сделал для подтверждения правоты указа о реформе на флоте — это означало, помимо прочего, что теперь еще больше его соотечественников смогут обучаться специальности пилота и другим важным военным профессиям. Все же, вслушиваясь в цветистые фразы, он обнаружил под ними такое же непонимание реалий войны и вообще чаяний простых рядовых, как в свое время у владельцев рудников, на которых работал.
Похоже, кем бы ты ни был, рано или поздно ты достигаешь такого уровня карьеры, когда теряешь контакт с реальной деятельностью, будь то добыча металлов, война или что угодно другое. Херрши, Сдрейффен, Пенда, даже Вайрод говорили о «славе», «отваге», «героизме» и тому подобном. Интересно, думал Брим, доводилось ли им самим жить в условиях блокады, где самыми актуальными понятиями были «страх», «отчаяние» и «смерть»? Вряд ли кто-то на старом «Свирепом» думал о героизме. Во всяком случае, на свой счет он в этом не сомневался.
Потом он немного утешился — в отличие от шахтовладельцев с Карескрии, эти офицеры по крайней мере хотели сделать что-то. Каждый из них старался — хотя на деле это означало скорее борьбу за свое теплое место. И все же они старались — спасибо и на том.
Увенчание лаврами имело место после речей (уж не боялись ли господа адмиралы остаться без аудитории, происходи это в обратном порядке?). Адмиралы выстроились в шеренгу лицом к Синим Курткам; принц Онрад возвышался в середине. По одну сторону от него адмирал Пенда подавал ему медали, по другую лорд Вайрод выкликал награждаемых из строя по одному, сверяясь со списком.
— Утрилло Барбюс, торпедист! — провозгласил Вайрод.
Верзила Барбюс невозмутимо вытянулся перед принцем и отдал ему честь так, словно годами только этим и занимался. Бриму вспомнились слова Голсуорси, произнесенные им вчера на разгромленном мостике «Свирепого»: «Уж этот-то настоящая Синяя Куртка».
Вручение каждой медали сопровождалось короткой беседой принца с награжденным, вслед за чем тот возвращался в строй, и сквозь невозмутимо-парадное выражение лица прорывалась гордая улыбка. Вся эта процедура настолько заворожила Брима, что очередное имя — «Урсис» — чуть не застало его врасплох.
Заставив себя собраться, Брим смотрел, как Онрад разговаривает с содескийцем — дольше, чем со всеми остальными, — затем медведь ответил ему что-то, и по плацу разнеслись раскаты неподдельного хохота. Вытирая глаза, принц хлопнул медведя по плечу и, широко улыбнувшись, сказал ему еще что-то, потом повернулся к Пенде, взял у него медаль и прикрепил ее на грудь парадного мундира Урсиса. Тот отдал честь и вернулся в строй. «Вилф Анзор Брим!» — послышалось из громкоговорителей.
Эхо собственного имени еще звенело в ушах у Брима, когда он, поборов мгновенный приступ страха — ни дать ни взять дебютант на сцене, — зашагал через плац. Собственно, если подумать, между этой и предыдущей их встречей с принцем на Авалоне не было никакой разницы. Он чуть слышно фыркнул себе под нос и уже совершенно спокойно замер в трех положенных уставом шагах от строя командиров, четко отдавая честь.
— Ну, лейтенант Брим, — с довольной улыбкой заметил Онрад, — что-то в последнее время вы попадаетесь мне на глаза с завидной регулярностью. — Его взгляд устремился куда-то за спину Бриму, в сторону строя Синих Курток, и принц рассмеялся. — Да и золотые кудри моей кузины подозрительно часто встречаются там же. — Он покачал головой. — Чисто случайное совпадение, конечно, — сказал он.
— Разумеется, Ваше Высочество, — заверил его Брим. Долгое мгновение Онрад молча смотрел на него, размышляя о чем-то, потом кивнул.
— При всей моей ревности я склонен думать, что моя кузина сделала чертовски правильный выбор. — Он усмехнулся. — Можно подумать, она хоть раз прислушалась к моей персональной точке зрения! — Принц вдруг посерьезнел. — Если я не ошибаюсь — а это случается довольно редко, — вы с ней избрали нелегкий путь. — Он взял Брима за локоть. — Но это чертовски важный путь, и одолеть его могут только сильные люди. — Он прикусил губу. — Впрочем, это не мое дело — просто у меня есть нехорошая привычка совать нос туда, куда не нужно. Берегите ее, Вилф. Настанет день, когда она сделается самой влиятельной женщиной в Галактике, но и тогда ей нужна будет любовь — настоящая любовь, неподвластная богатству и могуществу. — Он подмигнул. — Гм, что это я.., я ведь ничего про вас двоих и не знаю. То, что она проделала весь путь сюда, — чистая случайность, ничего более.
Брим поклонился.
— Разумеется, чистая случайность, Ваше Высочество, — подтвердил он с невозмутимым видом.
— Удачи вам, Вилф, — с улыбкой произнес принц. — Все у вас будет хорошо. — Он снова сделался совершенно серьезным. — Вообще-то я здесь затем, чтобы украсить вашу грудь относительно значимой наградой. Хотя это, похоже, всего только первая из тех, какие мне придется вешать вам на грудь в обозримом будущем — если будем живы… — Он повернулся к Пенде. — С вашего позволения, Комету Империи, адмирал, — приказал он.
Сердце Брима сделало отчаянный скачок в груди — он не поверил своим ушам. Этим орденом награждают только…
Онрад рассмеялся.
— Я ведь тоже давно уже положил на вас глаз, Вилф, — сказал он. — И хотя Регула Коллингсвуд представила вас к этому ордену, я и сам чертовски рад был поставить свою подпись на наградном листе. Кто-кто, а вы его заслужили. Собственно, вас полагалось наградить еще за рейд на Азурн, хотя это помешал сделать старый хрыч Хагбут. Я выяснил это по своим источникам, когда было уже поздно. Я не могу идти против своих старших офицеров — даже когда они не правы.
Брим смог только покачать головой — дар речи вернулся к нему только спустя несколько мгновений.
— Это огромная честь для меня. Ваше Высочество, — пробормотал он наконец.
— Я рад, что это так, — с улыбкой сказал Онрад. — С нетерпением буду ждать новой встречи с вами, мой карескрийский друг. Почему-то они каждый раз имеют место после какого-то любопытнейшего приключения.
Слова принца подводили черту под их разговором. Брим продолжал стоять навытяжку, пока Онрад прикреплял орден ему на грудь. Когда с этим было покончено, он шагнул назад и отдал честь.
— Я тоже буду ждать встречи с вами, Ваше Высочество, — искренне сказал он. Потом по-строевому четко развернулся и зашагал обратно в строй. Теперь, спиной к адмиралам, он без труда нашел в рядах Синих Курток золотые волосы Марго. Всю церемонию она стояла в первом ряду, прямо за его спиной. И ее улыбка предназначалась ему одному.
***
Завершалась церемония награждением Бородова — старый медведь получил сразу две медали: одну имперскую и одну содескийскую, приуроченную к его переводу на Авалон. После этого командование вслед за принцем Онрадом вернулось в здание штаб-квартиры, при этом они даже шли более или менее в ногу под очередной гламносгратенский марш. И сразу же строй Синих Курток смешался, превратившись в море радостных звездолетчиков. Брим протолкался к Марго. Она счастливо улыбнулась и схватила его за руку. Он потянулся к ней, но она мягко отстранилась.
— Первая из встреч типа «вижу-но-не-могу-дотронуться»? — с сожалением спросил он, пытаясь перекричать шум толпы.
— Ну уж насчет «не дотронуться», ни ты, ни я пожаловаться в эту встречу не можем, — улыбнулась Марго, искоса посмотрев на него. Она коснулась поясницы и негромко рассмеялась. — Я теперь целую неделю не смогу согнуться. — Она снова капризно схватила его за руку. — Прощание — самая болезненная плата за удовольствие побыть с тобой, — вздохнула она. — И до отлета «Королевы Элидеан» на Авалон осталось меньше двух метациклов. Мне уже положено быть на борту. Проводишь меня до трапа, Вилф? Возможно, нам не скоро еще доведется поговорить наедине.
***
Вблизи паривший у причала линкор казался большим горбатым островом. Вибрировавшая от работы шестнадцати мощных антигравитационных генераторов, «Королева Элидеан» была готова к немедленному отлету — воздух над причалом дрожал в мареве, а вода под днищем бурлила. На высоком мостике виднелись фигурки офицеров, проводивших предстартовую проверку систем.
Брим с Марго шли на причал самым длинным из возможных путей и все равно оказались у подножия трапа возмутительно быстро.
— Онрад еще не пришел, — обрадованно сообщил Брим. — Видишь, на КА'ППА-мачте еще не видно его вымпела. У тебя еще не меньше четверти метацикла до того, как начнут убирать трап. Марго тихо засмеялась.
— Нет смысла оттягивать прощание, Вилф, — твердо сказала она. — Мне пора. Иначе я не заставлю себя улететь. Уж не думаешь ли ты, что мне хочется улететь от тебя больше, чем тебе хочется, чтобы я улетела? — Она прикусила губу. — Наши утренние поцелуи поддержат нас некоторое время. Слишком много глаз смотрит. — Она протянула руку. Брим взял ее.
— Хотелось бы мне знать, когда мы встретимся еще, — сказал он. — Когда бы это ни произошло, мне все равно будет казаться, что я ждал целую жизнь.
— По крайней мере это не навсегда, Вилф, — возразила она. — И я буду писать тебе — достаточно часто, чтобы искупить те месяцы молчания, на которые обрекла тебя в прошлый раз. Нам предстоит таиться не один год. Я знаю, что это звучит пугающе, но по крайней мере так куда лучше, чем вообще не иметь возможности встретиться. И как знать, может…
— Я буду счастлив таиться хоть до смерти, Марго, — сказал Брим, с трудом сдерживая эмоции. Он тяжело дышал, потом поднес ее пальцы к губам.
— "Увы, как короток свиданья час,
И снова прочь судьба разносит нас".
— Строки возникали в его голове сами собой.
— Вселенная, Вилф, — вздохнула она, зажмурившись. — Я не могу сказать тебе «прощай»! — Она стащила с пальца дорогой перстень с печаткой и вложила в его руку, потом, не сказав больше ни слова, повернулась и бросилась вверх по трапу.
Брим долго еще смотрел ей вслед, пока до него не дошло, что часовые — имперские морпехи — начинают подозрительно коситься на него. Он тряхнул головой и побрел с пристани. Да, прав был Онрад, еще как прав. Он и впрямь избрал очень трудный путь.
***
К середине дня жизнь Гиммас-Хефдона вернулась в нормальное русло. Ветер с полярной шапки пригнал свинцовые, готовые разродиться снегопадом тучи и запах перегретой электроники из расположенной через дорогу двадцать первой мастерской. Брим поплотнее затянул плащ, включил отопление на полную мощность и зашагал дальше, направляясь к одинокой скале, выдающейся в море. На вершине ее темнел давно уже бездействующий проблесковый маяк. Возможно, это не самая комфортабельная наблюдательная площадка, улыбнулся он сам себе. Впрочем, он знал, что обзор с нее стоит холода и сырости.
За его спиной готовилась к взлету «Королева Элидеан». Десять мощных эсминцев Р-класса — ее боевое охранение — уже взлетели и грохотали своими генераторами где-то далеко в свинцовом небе, занимая места в строю. Всего несколько циклов назад они на его глазах унеслись к горизонту и, развернувшись, застыли на мгновение в окружении облаков ледяной крошки. Потом они попарно сорвались с места и с оглушительным грохотом ушли в темнеющее небо.
Карескриец, осторожно глядя под ноги, пробирался по скользким камням к маяку. Глаза щипало от стекающей с капюшона соленой воды. Он добрался до основания маяка одновременно с первым снежным зарядом, налетевшим с моря, — тот пронесся и ушел дальше, очистив ненадолго небо. По проржавевшим от времени ступеням Брим начал подниматься на маяк. Через несколько циклов он оказался выше клочьев пены от разбивавшихся о камни волн. С площадки открывался неожиданно хороший вид на порт и океан.
Он успел как раз вовремя. Прошло несколько тиков, и с четырех мощных буксиров протянулись к линкору нити силовых лучей, швартовочные мигнули и погасли, и огромный звездолет величественно заскользил в открытое море. Еще спустя несколько циклов он миновал наблюдательный пост Брима — два правых буксира прошли всего в нескольких сотнях иралов от маяка. Брим с улыбкой посмотрел на кипевшую на их мостиках бурную деятельность, потом бросил взгляд на линкор — тот казался огромным морским чудищем, не подвластным ни волнам, ни ветру. Даже на расстоянии гром его генераторов сотрясал старый маяк, подняв в воздух тучу хлопьев ржавчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
***
По счастью, никто из адмиралтейских шишек не стал злоупотреблять предоставленным ему словом. Брим прислушивался к их голосам, эхом разносившимся из закрепленных на вышках громкоговорителей. Сконцентрировавшись, он даже различил — к своему удовольствию — слова, посвященные подвигу людей и медведей. Еще приятнее ему было услышать напоминание лорда Вайрода о том, что «карескриец Вилф Брим» столько сделал для подтверждения правоты указа о реформе на флоте — это означало, помимо прочего, что теперь еще больше его соотечественников смогут обучаться специальности пилота и другим важным военным профессиям. Все же, вслушиваясь в цветистые фразы, он обнаружил под ними такое же непонимание реалий войны и вообще чаяний простых рядовых, как в свое время у владельцев рудников, на которых работал.
Похоже, кем бы ты ни был, рано или поздно ты достигаешь такого уровня карьеры, когда теряешь контакт с реальной деятельностью, будь то добыча металлов, война или что угодно другое. Херрши, Сдрейффен, Пенда, даже Вайрод говорили о «славе», «отваге», «героизме» и тому подобном. Интересно, думал Брим, доводилось ли им самим жить в условиях блокады, где самыми актуальными понятиями были «страх», «отчаяние» и «смерть»? Вряд ли кто-то на старом «Свирепом» думал о героизме. Во всяком случае, на свой счет он в этом не сомневался.
Потом он немного утешился — в отличие от шахтовладельцев с Карескрии, эти офицеры по крайней мере хотели сделать что-то. Каждый из них старался — хотя на деле это означало скорее борьбу за свое теплое место. И все же они старались — спасибо и на том.
Увенчание лаврами имело место после речей (уж не боялись ли господа адмиралы остаться без аудитории, происходи это в обратном порядке?). Адмиралы выстроились в шеренгу лицом к Синим Курткам; принц Онрад возвышался в середине. По одну сторону от него адмирал Пенда подавал ему медали, по другую лорд Вайрод выкликал награждаемых из строя по одному, сверяясь со списком.
— Утрилло Барбюс, торпедист! — провозгласил Вайрод.
Верзила Барбюс невозмутимо вытянулся перед принцем и отдал ему честь так, словно годами только этим и занимался. Бриму вспомнились слова Голсуорси, произнесенные им вчера на разгромленном мостике «Свирепого»: «Уж этот-то настоящая Синяя Куртка».
Вручение каждой медали сопровождалось короткой беседой принца с награжденным, вслед за чем тот возвращался в строй, и сквозь невозмутимо-парадное выражение лица прорывалась гордая улыбка. Вся эта процедура настолько заворожила Брима, что очередное имя — «Урсис» — чуть не застало его врасплох.
Заставив себя собраться, Брим смотрел, как Онрад разговаривает с содескийцем — дольше, чем со всеми остальными, — затем медведь ответил ему что-то, и по плацу разнеслись раскаты неподдельного хохота. Вытирая глаза, принц хлопнул медведя по плечу и, широко улыбнувшись, сказал ему еще что-то, потом повернулся к Пенде, взял у него медаль и прикрепил ее на грудь парадного мундира Урсиса. Тот отдал честь и вернулся в строй. «Вилф Анзор Брим!» — послышалось из громкоговорителей.
Эхо собственного имени еще звенело в ушах у Брима, когда он, поборов мгновенный приступ страха — ни дать ни взять дебютант на сцене, — зашагал через плац. Собственно, если подумать, между этой и предыдущей их встречей с принцем на Авалоне не было никакой разницы. Он чуть слышно фыркнул себе под нос и уже совершенно спокойно замер в трех положенных уставом шагах от строя командиров, четко отдавая честь.
— Ну, лейтенант Брим, — с довольной улыбкой заметил Онрад, — что-то в последнее время вы попадаетесь мне на глаза с завидной регулярностью. — Его взгляд устремился куда-то за спину Бриму, в сторону строя Синих Курток, и принц рассмеялся. — Да и золотые кудри моей кузины подозрительно часто встречаются там же. — Он покачал головой. — Чисто случайное совпадение, конечно, — сказал он.
— Разумеется, Ваше Высочество, — заверил его Брим. Долгое мгновение Онрад молча смотрел на него, размышляя о чем-то, потом кивнул.
— При всей моей ревности я склонен думать, что моя кузина сделала чертовски правильный выбор. — Он усмехнулся. — Можно подумать, она хоть раз прислушалась к моей персональной точке зрения! — Принц вдруг посерьезнел. — Если я не ошибаюсь — а это случается довольно редко, — вы с ней избрали нелегкий путь. — Он взял Брима за локоть. — Но это чертовски важный путь, и одолеть его могут только сильные люди. — Он прикусил губу. — Впрочем, это не мое дело — просто у меня есть нехорошая привычка совать нос туда, куда не нужно. Берегите ее, Вилф. Настанет день, когда она сделается самой влиятельной женщиной в Галактике, но и тогда ей нужна будет любовь — настоящая любовь, неподвластная богатству и могуществу. — Он подмигнул. — Гм, что это я.., я ведь ничего про вас двоих и не знаю. То, что она проделала весь путь сюда, — чистая случайность, ничего более.
Брим поклонился.
— Разумеется, чистая случайность, Ваше Высочество, — подтвердил он с невозмутимым видом.
— Удачи вам, Вилф, — с улыбкой произнес принц. — Все у вас будет хорошо. — Он снова сделался совершенно серьезным. — Вообще-то я здесь затем, чтобы украсить вашу грудь относительно значимой наградой. Хотя это, похоже, всего только первая из тех, какие мне придется вешать вам на грудь в обозримом будущем — если будем живы… — Он повернулся к Пенде. — С вашего позволения, Комету Империи, адмирал, — приказал он.
Сердце Брима сделало отчаянный скачок в груди — он не поверил своим ушам. Этим орденом награждают только…
Онрад рассмеялся.
— Я ведь тоже давно уже положил на вас глаз, Вилф, — сказал он. — И хотя Регула Коллингсвуд представила вас к этому ордену, я и сам чертовски рад был поставить свою подпись на наградном листе. Кто-кто, а вы его заслужили. Собственно, вас полагалось наградить еще за рейд на Азурн, хотя это помешал сделать старый хрыч Хагбут. Я выяснил это по своим источникам, когда было уже поздно. Я не могу идти против своих старших офицеров — даже когда они не правы.
Брим смог только покачать головой — дар речи вернулся к нему только спустя несколько мгновений.
— Это огромная честь для меня. Ваше Высочество, — пробормотал он наконец.
— Я рад, что это так, — с улыбкой сказал Онрад. — С нетерпением буду ждать новой встречи с вами, мой карескрийский друг. Почему-то они каждый раз имеют место после какого-то любопытнейшего приключения.
Слова принца подводили черту под их разговором. Брим продолжал стоять навытяжку, пока Онрад прикреплял орден ему на грудь. Когда с этим было покончено, он шагнул назад и отдал честь.
— Я тоже буду ждать встречи с вами, Ваше Высочество, — искренне сказал он. Потом по-строевому четко развернулся и зашагал обратно в строй. Теперь, спиной к адмиралам, он без труда нашел в рядах Синих Курток золотые волосы Марго. Всю церемонию она стояла в первом ряду, прямо за его спиной. И ее улыбка предназначалась ему одному.
***
Завершалась церемония награждением Бородова — старый медведь получил сразу две медали: одну имперскую и одну содескийскую, приуроченную к его переводу на Авалон. После этого командование вслед за принцем Онрадом вернулось в здание штаб-квартиры, при этом они даже шли более или менее в ногу под очередной гламносгратенский марш. И сразу же строй Синих Курток смешался, превратившись в море радостных звездолетчиков. Брим протолкался к Марго. Она счастливо улыбнулась и схватила его за руку. Он потянулся к ней, но она мягко отстранилась.
— Первая из встреч типа «вижу-но-не-могу-дотронуться»? — с сожалением спросил он, пытаясь перекричать шум толпы.
— Ну уж насчет «не дотронуться», ни ты, ни я пожаловаться в эту встречу не можем, — улыбнулась Марго, искоса посмотрев на него. Она коснулась поясницы и негромко рассмеялась. — Я теперь целую неделю не смогу согнуться. — Она снова капризно схватила его за руку. — Прощание — самая болезненная плата за удовольствие побыть с тобой, — вздохнула она. — И до отлета «Королевы Элидеан» на Авалон осталось меньше двух метациклов. Мне уже положено быть на борту. Проводишь меня до трапа, Вилф? Возможно, нам не скоро еще доведется поговорить наедине.
***
Вблизи паривший у причала линкор казался большим горбатым островом. Вибрировавшая от работы шестнадцати мощных антигравитационных генераторов, «Королева Элидеан» была готова к немедленному отлету — воздух над причалом дрожал в мареве, а вода под днищем бурлила. На высоком мостике виднелись фигурки офицеров, проводивших предстартовую проверку систем.
Брим с Марго шли на причал самым длинным из возможных путей и все равно оказались у подножия трапа возмутительно быстро.
— Онрад еще не пришел, — обрадованно сообщил Брим. — Видишь, на КА'ППА-мачте еще не видно его вымпела. У тебя еще не меньше четверти метацикла до того, как начнут убирать трап. Марго тихо засмеялась.
— Нет смысла оттягивать прощание, Вилф, — твердо сказала она. — Мне пора. Иначе я не заставлю себя улететь. Уж не думаешь ли ты, что мне хочется улететь от тебя больше, чем тебе хочется, чтобы я улетела? — Она прикусила губу. — Наши утренние поцелуи поддержат нас некоторое время. Слишком много глаз смотрит. — Она протянула руку. Брим взял ее.
— Хотелось бы мне знать, когда мы встретимся еще, — сказал он. — Когда бы это ни произошло, мне все равно будет казаться, что я ждал целую жизнь.
— По крайней мере это не навсегда, Вилф, — возразила она. — И я буду писать тебе — достаточно часто, чтобы искупить те месяцы молчания, на которые обрекла тебя в прошлый раз. Нам предстоит таиться не один год. Я знаю, что это звучит пугающе, но по крайней мере так куда лучше, чем вообще не иметь возможности встретиться. И как знать, может…
— Я буду счастлив таиться хоть до смерти, Марго, — сказал Брим, с трудом сдерживая эмоции. Он тяжело дышал, потом поднес ее пальцы к губам.
— "Увы, как короток свиданья час,
И снова прочь судьба разносит нас".
— Строки возникали в его голове сами собой.
— Вселенная, Вилф, — вздохнула она, зажмурившись. — Я не могу сказать тебе «прощай»! — Она стащила с пальца дорогой перстень с печаткой и вложила в его руку, потом, не сказав больше ни слова, повернулась и бросилась вверх по трапу.
Брим долго еще смотрел ей вслед, пока до него не дошло, что часовые — имперские морпехи — начинают подозрительно коситься на него. Он тряхнул головой и побрел с пристани. Да, прав был Онрад, еще как прав. Он и впрямь избрал очень трудный путь.
***
К середине дня жизнь Гиммас-Хефдона вернулась в нормальное русло. Ветер с полярной шапки пригнал свинцовые, готовые разродиться снегопадом тучи и запах перегретой электроники из расположенной через дорогу двадцать первой мастерской. Брим поплотнее затянул плащ, включил отопление на полную мощность и зашагал дальше, направляясь к одинокой скале, выдающейся в море. На вершине ее темнел давно уже бездействующий проблесковый маяк. Возможно, это не самая комфортабельная наблюдательная площадка, улыбнулся он сам себе. Впрочем, он знал, что обзор с нее стоит холода и сырости.
За его спиной готовилась к взлету «Королева Элидеан». Десять мощных эсминцев Р-класса — ее боевое охранение — уже взлетели и грохотали своими генераторами где-то далеко в свинцовом небе, занимая места в строю. Всего несколько циклов назад они на его глазах унеслись к горизонту и, развернувшись, застыли на мгновение в окружении облаков ледяной крошки. Потом они попарно сорвались с места и с оглушительным грохотом ушли в темнеющее небо.
Карескриец, осторожно глядя под ноги, пробирался по скользким камням к маяку. Глаза щипало от стекающей с капюшона соленой воды. Он добрался до основания маяка одновременно с первым снежным зарядом, налетевшим с моря, — тот пронесся и ушел дальше, очистив ненадолго небо. По проржавевшим от времени ступеням Брим начал подниматься на маяк. Через несколько циклов он оказался выше клочьев пены от разбивавшихся о камни волн. С площадки открывался неожиданно хороший вид на порт и океан.
Он успел как раз вовремя. Прошло несколько тиков, и с четырех мощных буксиров протянулись к линкору нити силовых лучей, швартовочные мигнули и погасли, и огромный звездолет величественно заскользил в открытое море. Еще спустя несколько циклов он миновал наблюдательный пост Брима — два правых буксира прошли всего в нескольких сотнях иралов от маяка. Брим с улыбкой посмотрел на кипевшую на их мостиках бурную деятельность, потом бросил взгляд на линкор — тот казался огромным морским чудищем, не подвластным ни волнам, ни ветру. Даже на расстоянии гром его генераторов сотрясал старый маяк, подняв в воздух тучу хлопьев ржавчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49