– Теперь это уже точно не «Помпеи», – закричала я. – Мистер Скотт частично заблокировал их фазерные установки.
Берч повернулся на стуле.
– Хоптон?
– Вас понял, сэр, – отозвался дюжий парень от оружейной консоли. Первый залп – «Помпеи». После этого стрельбу вел только «Линкольн».
– О боже, боже… Пайпер… спуститесь вниз, прошу вас. Взгляните, может быть, удастся восстановить связь. Нам просто необходимо привлечь Кирка на свою сторону!
Я, спотыкаясь, устремилась к турболифту, надеясь, что дредноут все же окажется таким же крепким, как нам излагал в своем докладе Бома. Мэрит рванулась вслед за мной.
– Я пойду с вами. Возможно, я смогу вам помочь.
Перед тем, как закрылась дверь турболифта, мы услышали доклад младшего лейтенанта Кэрра:
– Сэр, им удалось разрушить внешнюю оптику проектора изображений!
Я прислонилась к стенке кабины и закрыла глаза.
– Какой кошмар.
Мэрит начала что-то говорить мне, но ее слова потонули в гуле очередной фазерной атаки. На несколько секунд погасло внутреннее освещение. Переборки и опорные блоки стонали и ревели, словно ветер и гром в бурю; Корабль раскачивало из стороны в сторону, будто утлую лодку в океане. Мэрит и я оказались заблокированными в лифте и с напряжением ждали, когда наступит восстановление искусственной гравитации и мы сможем продолжить движение.
Я силой поставила Мэрит на ноги.
– С вами все в порядке?
– Если бы вы вовремя не подсказали ему о переходе в аварийный режим, системы корабля не смогли бы автоматически справиться со столь серьезными поломками.
Очевидно, их атаками руководит Бома. Удары наносятся в самые уязвимые точки корабля. Нет опаснее врагов, чем люди, которые хорошо знают твой корабль. Я не думаю, что Берч успел разобраться в системах вооружения дредноута.
– У них есть также проблемы с выходом из автоматического режима, управляемого компьютером.
– Как бы мне хотелось сейчас оказаться дома.
Лифт содрогнулся, но продолжил свое движение. Централизованное освещение вновь замигало.
– Корабль подвергся деформации, – решила я. – Шахта лифта слегка перекошена. Риттенхауз не ошибся в выборе, когда решил привлечь к своему плану Бома.
– Но ведь он не убьет нас, Пайпер? – Я уставилась на нее.
– Риттенхауз? С какой стати ему волноваться о нас?
Она задумалась.
– Но вице-адмирал действительно верит в то, что он делает все для блага галактики. Во всяком случае… мне так кажется. И он просто хочет напугать нас.
Возможно, она слишком боялась угрозы смерти и убеждала себя в том, что ей удастся выжить. Ее неспособность владеть собой в этом отношении напугала меня. До этого Мэрит казалась мне более выдержанной.
– Мы еще поборемся, – успокоила я ее. Я старалась убедить себя в том же. – Нам придется стать свидетелями всех его планов, какими бы они ни были. Если мы погибнем, то все это закончится, по крайней мере, крупной перетряской в Звездном Флоте, что обязательно расстроит его планы. Пока мы можем лишь надеяться на это.
– О да, – пробормотала она, но ее уверенность прозвучала фальшиво.
Через несколько минут мы уже бежали вдоль промежуточных станций системы связи на нижних палубах, пытаясь найти основную поломку. Корпус корабля еще оставался цел, но, по инструкции Бома, рассеянным огнем было разрушено бесчисленное количество панелей, на месте которых теперь висели оборванные провода вместо когда-то работавшей здесь техники. Корабль был почти пуст, по пути нам попалось не более пятидесяти человек. Ощущение одиночества не покидало меня, как я ни пыталась не обращать на него внимания. Через несколько поворотов мы, наконец, нашли нужную нам комнату, тоже заваленную испорченной техникой, – последствия все тех же точечных фазерных ударов. От увиденного мне оставалось только вздыхать.
– Это невозможно починить, – сделала вывод Мэрит.
– Сколько мусора… ну что ж, попытка – не пытка. Помогите мне убрать эти панели. Осторожнее, здесь оголенные провода. Помните об изоляции. И не надо, чтобы охлаждающая жидкость лишний раз попадала на руки.
– Хорошо. Пайпер, я думаю, что наши усилия бесполезны.
– Но я все-таки попытаюсь.
Нам потребовалось минут двадцать, чтобы рассортировать все по полочкам, и я, наконец, нашла то место, где произошла главная поломка. Это касалось, к нашему счастью, лишь той части цепей, которая обслуживала каналы связи с отдаленным космосом. Каждый раз, когда от щитов летели искры, Мэрит уговаривала меня прекратить мои попытки. Еще, наверное, и потому, что команда Риттенхауза продолжала обстреливать нас. У нее были, конечно же, основания для боязни: следующее попадание в этот отсек – и мы превратимся в дым. Нас не оставляли в покое ни на минуту, корабль качался, скрипел и боролся за жизнь. Иногда Берч отвечал им своими залпами, хотя я знала, что у него вряд ли хватит смелости вести огонь на поражение по другим кораблям Звездного Флота. Он задумал свой план не для того, чтобы убивать, а, наоборот, чтобы предупредить бойню. Ну а способен ли он выстоять в настоящей схватке – это нам еще предстояло увидеть. По крайней мере, это была его проблема, а не моя.
А как же Кирк? Что он будет делать теперь, когда открыт огонь? Он должен принять ту или иную сторону, соединиться с нами или уступить Риттенхаузу. Я подозревала, что капитан вряд ли просто так уступит вице-адмиралу, особенно после того, что случилось на его флагмане. Берч хорошо понял суть политики Кирка. Капитан «Энтерпрайза» придерживался своих взглядов на вещи, был высококлассным специалистом., которого очень трудно ввести в заблуждение, не склонный к внушению со стороны. Он заслуживал всех почестей, какие только мог дать ему Звездный Флот, включая службу в Адмиралтействе, которую ему предлагали.
Мне было любопытно, почему же он отказался от продвижения по службе?
Неужели у него не было амбиций, как предполагал Берч? Или сама мысль о службе в насквозь коррумпированном верхнем эшелоне власти Флота вызывала у него такое же отвращение, как и у меня? Знал ли он о надвигающихся событиях еще до того, как произошел этот инцидент? Сделал ли Риттенхауз ошибку тем, что решил привлечь его к своим делам? Все эти предположения имели под собой определенную почву. Но если раньше Кирк делал свои выводы лишь на основании догадок и предчувствий, этот инцидент заставил его как следует углубиться в детали, как это было с Сардой и со мной.
– Думаю, что я близка к завершению, Мэрит. Я заменила несколько предохранителей и восстановила работоспособность катушек. Электротехника и механика не были моими специальностями, но я никогда не увиливала от новой информации, даже непонятной мне, и вот теперь сумела восстановить работоспособность поврежденного канала связи, который донесет, наконец наши голоса до «Энтерпрайза», а их ответ – до нас.
– Вы хотите сказать, что действительно сможете все исправить? спросила она.
– Может быть, исправить – не совсем точный термин, но я смогу запустить резервную цепь проводников. Вы не видели здесь случайно зажимов типа «иезус»?
– Каких зажимов?
– Это небольшой зажим, размером чуть больше ногтя, с петлей на конце и упругим боковым контактом. Что-нибудь похожее попадалось вам на глаза?
Она начала рыться в электротехническом мусоре, а я продолжала свою работу. Я знала, что она старается изо всех сил, но все у нее получалось слишком медленно. Наконец, зажимы были найдены.
– Вы называете их так, потому что они похожи на английскую букву «J»?
– спросила Мэрит.
– Неужели? Действительно, они похожи, но не из-за этого.
– Тогда почему же?
– Кто-то из техников-землян назвал эти детали так сразу после их разработки, лет двадцать назад. Они просто были раздосадованы их необычной упругостью и прыгучестью. Если этот зажим сжать пальцами и затем резко отпустить – он отлетает так далеко, что его очень трудно найти. Поэтому на любом корабле федерации их валяются многие дюжины где попало.
Мэрит кивнула и продолжала напряженно думать.
– Но почему именно такое название?
– Потому что, – объяснила я, – они прыгают и летят со звуком «иееееезус!».
– Понятно, – ответила она.
– Это абсолютная правда, клянусь. Так что, поищите пару для такого же зажима. Мне необходимо с их помощью заэкранировать резервную электрическую цепь.
– Вот он. И такого же размера, – она подала мне другой зажим. – А что такое резервная цепь?
– Это цепь, соединяющая блоки между собой, но она подпитывается из любого доступного источника энергии и предназначена для сканирования системы с целью поиска свободного электричества и привлечения его к работе.
– Звучит по-каннибальски.
– Это намного более точное определение. Дайте мне, пожалуйста, пинцет.
– Выходите, Пайпер.
– Что вы сказали? Мне еще нужно, чтобы вы убрали этот ненужный для меня корпус.
– Пайпер!
– В чем дело?
– Выходите, пожалуйста. Я не могу позволить вам закончить этот ремонт.
Только после этого до меня дошло. Я взглянула из-под панели на свою подругу.
– О Мэрит…
Она держала в руках направленный на меня фазер.
– Выходите. Пожалуйста. Я не хочу применять силу, – произнесла доктор, отойдя в сторону так, что я могла выбраться из-под электронных блоков.
Я была шокирована.
– Мэрит, что это значит? Как могли вы угрожать мне фазером после всего того, что произошло на вице-адмиральском флагмане?
В ее глазах я увидела слезы, хотя голос Мэрит ставался непреклонным:
– Фазер установлен на оглушение. Мне очень жаль, Пайпер… Я не могу позволить вам восстановить систему связи.
– Не хотите ли объяснить, почему?
– Вряд ли вы меня поймете.
– Мэрит…
– Пожалуйста. Пайпер. Верьте мне.
– Но нам нужно обязательно переговорить с Кирком. Надеюсь, что вы это понимаете.
– Я воспринимаю это как трусливое отступление перед пиратскими культурами. А вы – нет.
– Вы имеете в виду клингонов?
– Частично – и их.
– Мэрит. Риттенхауз – диктатор, покоритель народов в начальной стадии. Он хотел бы превратить галактику в один тщательно раскатанный блин собственного изготовления.
Теперь слезы уже текли по ее щекам.
– Над ними должен быть установлен контроль, Пайпер. Мы не можем больше довольствоваться одними переговорами. Доверять этим существам больше нельзя. Они продолжают совершать свои разбойные набеги и спасаться бегством, а Федерация слишком благодушна, чтобы дать им настоящий отпор.
Мы стали рабами собственных принципов, пытаемся наказать их только по дипломатическим каналам. Но ведь у нас с ними нет никакой торговли, и им безразличен их дипломатический статус. Мы против них бессильны, и они продолжают атаковать нас.
– О ком вы, Мэрит? – осторожно спросила я.
– Об орионцах!
Она почувствовала, что слишком вспылила.
– Они обидели вас?
– Пожалуйста, не надо опекать меня.
– Не буду. Но расскажите мне. Я очень хочу знать.
Теперь ее голос напряженно зазвенел. Слезы на щеках высохли, а перед глазами возникли яркие воспоминания о тех ужасах, которые ей довелось пережить.
– Мне было шесть лет по земным стандартам. Всего шесть. Я жила тогда со своими родителями на Палькео и однажды мы отправились на корабле «Перцептив» с грузом текстиля на отдаленную космическую станцию К-7. Наш борт был захвачен орионцами. В последнюю минуту моя мать успела затолкать меня в шкаф и приказала спрятаться там. Я просидела в укрытии девять часов, слушая крики и стоны команды, которую они сразу же вырезали, Пайпер.
– Мэрит…
– Еще несколько часов я просидела в полной тишине, потому что боялась выйти, а когда, наконец. выбралась, то долго не могла ходить – так затекли мои ноги… Мне пришлось лежать на полу, рядом с одним из трупов, в луже крови. Мои родители были убиты… особо зверски. И все другие – тоже…
Пираты забрали все товары, помимо жизней экипажа…
– Можете не продолжать, – прошептала я. Она облизала пересохшие губы.
– Я пробыла на этом корабле семь дней, прежде чем нас нашел патруль Федерации. Все эти дни тела убитых разлагались. Страх не покидал меня, я боялась, что они вернутся. Мне казалось, что я смогу зашить раны на телах убитых, и они оживут. Ведь я была еще совсем ребенком… Но у меня ничего не получилось. Никто не ожил: ни мои родители, ни капитан, ни сын коммодора Нэша…
Лицо Мэрит, ее серебристые волосы, руки. удерживавшие фазер, – все это поплыло у меня перед глазами.
Я едва слышно пробормотала:
– И сын Нэша?
– Да, он тоже был там.
– И через столько лет, – добавила я, – они решили обратиться к вам?
– Я – единственная, кому удалось выжить после нападения орионцев за всю их историю. Единственная, Пайпер. Мне было достаточно много лет, чтобы понять, что тогда произошло, но недостаточно, чтобы выступить в роли свидетеля в суде. Орионцы для вида соблюдают нейтралитет, а на самом деле до сих пор промышляют грабежом и делают, что хотят, тем самым насмехаясь над всеми правилами поведения и межнациональных отношений, а Федерация ведет себя слишком мягко и не хочет конфронтации с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30