Только вчера меня пыталась затоптать какая-то волосатая нога, бегающая по улицам отдельно от других частей тела… Кроме глаз. Глаза у ней были…
— Боже правый, а что же я молчу?! — вскричал Маньян. — Не прошло еще и часа с того момента, как меня принудили иметь дело с жуликом, имевшим наглость посягнуть на неприкосновенность дипломата!..
— Хочется верить, все закончилось благополучно? Так, Маньян? — едко спросил советник по культуре.
— О, да! — вмешался Уорбатон. — К счастью, там был я и смягчил назревающий конфликт.
— Ба-а! — шипяще прошептал гроасец. — Здесь что-то затевается!.. Я чувствую это своими хрящами!
— Пффу-у! — фыркнул Уорбатон. — Я допускаю, что аборигены ненавидят нас за то, что у нас кожа неизменна и постоянного цвета. Но в остальном они такие же, как и мы с вами!
— Желательно, чтоб они были футов на шесть пониже нас, — заметил кто-то.
— Ну, хорошо. Прежде чем мы будем обсуждать проблемы единого правления на Лумбаге, — сказал долго не подававший голоса Паунцрифл, взорвав этим ровный гул, установившийся в конференц-зале, — сделаем вывод, — и это нам уже ясно, — что до тех пор, пока мы не научимся проводить четкие показатели различий между, — прошу прощения за выражение, — дикими формами жизни и населением, перед нами неизбежно будут стоять проблема классификации жизненных форм, таких как преступно-паразитическая, животная и разумная, более всего ценная своим избирательным правом. А теперь я прошу господина Ланчбана, нашего ксеноэколога, представить совещанию краткое сообщение о сложности и разнообразии биологии Лумбаги. — Посол одарил своего гроасского коллегу наигранной улыбкой и сел на свое место. Где-то в глубине стола, поднялся человек со скорбным лицом и редкими волосами ежиком, повозился немного со своими бумажками, откашлялся…
— Как его превосходительство изволил прозорливо заметить, — начал он, подпустив в голос побольше носовых звуков, — экологическая ситуация здесь, на Лумбаге, едва ли может быть прояснена при помощи обычных для этих случаев средств. Ну, начать хотя бы с того, что нам уже удалось классифицировать более двухсот тысяч различных биологических типов дикой природы в свободном состоянии существующих на островах. И это обстоятельство привело к тому, что наш экологический компьютер просто-напросто вышел из строя от перегрузок…
— Да, да, господин Ланчбан, — нетерпеливо зашипел Джит. — Если вам больше нечего добавить…
— …мы исходим также из данных палеонтологии, — нудно вещал Ланчбан, развивая свою мысль. — Та жизнь, что мы имеем здесь на сегодняшний день, спонтанно возникла из первобытного ила Лумбаги вследствие по крайней мере ста тысяч причин, причем совершенно различных…
— Что и говорить — фантастика! — раздраженно прошипел Джит. — Ну что ж, теперь поговорим о других вещах, таких, например, как пища для нас и женского гроасского оздоровительного санатория на Лумбаге…
— В то время как все из продолжающих существовать жизненные формы взаимно бесплодны, — не унывал Ланчбан. — И действительно, ведь обычное для нас воспроизведение жизни на Лумбаге не практикуется, — все же, нам кажется, что симбиозные взаимоотношения обеспечивают необходимый прирост биологических видов, имеющих свою экологическую нишу, м-да… необходимый для возможно более полного использования окружающей среды…
— Конечно, конечно, иначе и быть не может, — не терял надежды Джит. — Ну, а теперь насчет моего предложения подарить лумбаганскому народонаселению чудо искусства по типу Большого Театра…
— Ну, а теперь насчет «Ж-И», или, другими словами, насчет Жизненной Иерархии, — термин, принятый для набирающего высоту уровня сложности соревнующихся и сотрудничающих видов. Очевидно, что мы с вами стоим перед лицом упорядоченной градации биологического мира, начиная с лишенного всякого смысла и значения и существующего независимо пузыря желудка или протяженного внутри позвонков спинного мозга… э-э… через pneumopteryx или свободно парящее легкое, светящееся ночью — hepaticus noctens…
— Говорите кто-нибудь один — или землянин или гроасец, — раздраженно зашипел соотечественник Джита. — И, кстати, нужно все-таки иметь уважение к тем, кто не является специалистом в лингвистической казуистике.
— …для субкультурных видов, таких, как Скользящая Нога — Pedis Volens и Прыгающая Грудная Клетка — Os Leapifrons…
— Великолепно! — якобы сердечно воскликнул Паунцрифл. — Я убежден, что все мы насладились и вкусили от света доклада господина Ланчбана на известный предмет. Теперь — следующий раздел повестки дня…
— Продолжая, хотел бы сказать, — опять встрял Ланчбан, — что недавно мне удалось добиться крупного достижения в области классификации видов. — Он повернулся к стене и повесил на нее карту. — Вот эти, с позволения сказать, основные блоки здания лумбаганской жизни, которые я здесь обозначил для удобства с помощью китайских иероглифов, способны к гигантскому развитию, но конечное число комбинаций скрещивания органов и тканей, выявленное с помощью египетских иероглифоведов, которое обеспечивает скрещивание видов в определенной последовательности, способно создавать еще большее количество сцеплений форм, еще более сложный комплекс сущностей, — все это в приложении схематически набросано греческими буквами и норвежскими рунами. Карта, конечно, в самом общем виде показывает теоретические взаимодействия биологических подгрупп и групп в составе гипер— и супергрупп в свете предложенной нами гипотетической интергрупповой структуры, а также планы общих свойств подразумеваемых в замеченных про— и контрпоказателях социальной мобильности и взаимозависимость моделей (образцов), выведенных тщательнейшим просеиванием слухов, поступающих, главным образом, с базарной площади. Разумеется, все это только сугубо приблизительно.
— О, да! Рощи полны звуков, а базары, так это уж… — закричал полуживой Паунцрифл.
— Да. Я, к сожалению, проскочил самую интересную часть, но раз уж так получилось, господин посол… может… У меня сегодня есть для вас несколько слайдов, — поспешно забормотал Ланчбан. — Эй, Фреди! — Он театральным жестом, рассчитанным на эффект, просигнализировал своему помощнику, прятавшемуся до времени за дверьми.
Общий свет потускнел и сфокусировался на трех изображениях, помещенных прямо над заплесневелого вида орнаментом, украшавшим одну из стен.
На одном из табло взору собравшихся предстало существо семи футов роста, с непропорционально большой головой, усеянной к тому же какими-то беспорядочными наростами и выступами. Кисти разных по длине рук были обращены вперед, словно бы существо показывало, что оно ничего не украло. Причем руки росли прямо из плоского тазового пояса, к которому также были как бы привязаны три задние конечности, весьма длинные и тощие. Каждая нога на конце разделялась на две стопы с большим количеством пальцев.
Все существо с ног до головы было обтянуто полушкурой-полукожей, покрытой бородавками в превеликом количестве и к тому же изукрашенной в пурпурный цвет.
Второе существо было что-то около четырех футов роста, с комковатой бугорчатой головой, украшенной рогами, клыками внушительных очертаний, выразительными глазами и пушистым красным гребешком, хорошо сочетавшимся по цвету с кольцом мохнатой шерсти на длинной гибкой шее.
Последнее из представленных на табло существ почти сплошь состояло из отвисшего живота, своеобразно и неприятно отдающего матовой желтизной, сложенных и похожих на обрубки крыльев, щупалец-клещей и группы головастых отростков, предназначенных, видимо, для передвижения.
— Здесь мы имеем лабораторные модели гипотетических образований живой природы, олицетворяющих собой то, что обещает быть самым популярным. Модели выполнены в натуральную величину. Это и есть то самое, — заключал Ланчбан тоном изобретателя вечного двигателя, — что я определяю термином…
— В целом, — прерывая его, дал свой комментарий Уорбатон, — я считаю, что тот приятель, что слева, имеет наиболее здоровый вид. Правда, он несколько некрасив… Но, с другой стороны, эти вполне узнаваемые конечности и в общем-то знакомые…
— Беру на себя смелость предполагать в существе справа наиболее высокую форму организации, — заговорил посол Джит. — Тем более, что он обладает неотразимыми органами зрения, весьма эффективными клешнями и, наконец, что тоже важно, спокойно миролюбивой окраской, напоминающей мою собственную.
— Стойте! — послышался тонкий голосок, прервавший дебаты. — Я протестую!
Все обернулись на крик и увидели стоящего возле своего места одного из наблюдателей-аборигенов. Он имел шесть ног, которые прочно расставил, как таракан, в разные стороны, и шесть рук, которыми размахивал перед собой, стараясь привлечь к себе внимание.
— Я протестую! Мало того, что вы выставили эти несчастные раздетые тела, унизив тем самым наши святые тайны, но вы даже не попытались выбрать хоть сколько-нибудь выгодную гамму освещения! Что они там делают? Танцуют? Поют? Бьют поклоны? Показывают фокусы? Просто стоят? Я, например, не вижу!
— Ты смотри! — изумленно зашептал Маньян Ретифу на ухо. — Я не предполагал, что наблюдатели говорят на языке Земли. Боже, а вдруг, все, что здесь говорилось, они восприняли не в том смысле?!.. А в смысле своих диких предрассудков?!
— В них вообще очень много удивительного, — ответил Ретиф. — Я, например, не могу взять в толк, как они не захрапели на лекции Ланчбана.
— Все это любопытно, — задумчиво произнес Маньян. — Я готов поклясться, что еще вчера у одного из этих шестиногих было три глаза, а сейчас… один.
— Так, так… Секундочку, господа… э-э… или дамы, — засуетился Паунцрифл, успокаивая уважаемых гостей. — Уверен, никто из нас и не думал наносить вам и вашей морали обиду. А если это и случилось непреднамеренно, то обещаю вам — больше не повторится!
— Не стоит труда, приятель, — примирительно заверещал лумбаганец. Он достал из глубин своей хламиды небольшую коробочку и протянул ее вперед, к столу. — Отсыпь-ка в этот ящик пару монет — и покончим на этом.
— Ах да, разумеется! — облегченно затараторил посол. — Вообще, я думаю, что небольшая контрибуция на нужды… э-э… на нужды благотворительности… будет теперь очень даже кстати!
— Постой, приятель. Ты что-то там сказал о небольшой контрибуции? Так я тебе скажу, что пара тысяч стандартных монет меня, наверно, устроит. И не советуй мне, как их истратить. Это уж я сам. Но вот когда мне удастся вылезти в люди, тогда, может быть, меня и будут интересовать кое-кто из вас, скажем, ты, землянин, или тот пятиглазый. Кто знает, может, я вас, ребята, задействую на рекламе моего пищевого конвейера. Кстати, это неплохая шарага, и я являюсь на этом острове пока ее единственным агентом.
— Что это, черт возьми такое?! Посреди торжественных дипломатических раундов затевается какая-то уличная торговля! — возмущенно прошипел посол Джиг. — Какой-то конвейер!..
— Да, в самом деле, что вы тут такое говорили? — резко насторожился Паунцрифл.
— А что? Кто-то что-то имеет против частного предпринимательства? А, приятель? Как тебя понимать?
— Вы были аккредитованы на это совещание, как официальный наблюдатель, а не как поставщик производственных новинок, вот так и понимать!
— Ты это серьезно, парень? Да то же был совсем другой молодчик! Я его видел у входа.
— Наблюдателя?
— Ну да!
— А куда он пошел потом?
— Домой, больше некуда. У него там случились какие-то нелады с печенью и легкими.
— Так ему нужен был хирург? — проскрипел Паунцрифл.
— Ты, землянин, ребенок, что ли? Его печень улетела куда-то по своим делам, и он отправился за нею.
— Та-а-ак!.. Ну, хорошо, а вы что тут делаете?
— Зашел просто потому, что на улице было прохладно, ветерок, знаете ли…
— А второй? — Паунцрифл требовательно кивнул в сторону другого «наблюдателя», который в продолжении всего совещания сохранял полнейшее молчание.
— Этот, что ли? — улыбнулся торговый агент. — Да это же мой дружок Дифног! Я что-то вроде его опекуна, присматриваю за ним с тех пор, как он помешался.
— В катастрофе? — живо воскликнул пресс-атташе с каким-то болезненным интересом, вытянув шею, чтобы получше рассмотреть беднягу.
— Если бы. Это игра такая. Там, главное, успеть сделать девять передач, а он смог только семь. Вообще-то он сильный был игрок, но тогда что-то не заладилось с самого начала и…
— Ну что ж, это все, конечно, чрезвычайно занимательно, господин… э-э…
— Гнудф мое имя. Ну, ладно, побежал я. Если вы поспешите с денежками, конечно…
— Нахальный тип, — презрительно фыркнул Маньян после того, как посол, финансист и офицер безопасности удалились для тайного совещания по требованию «наблюдателя». — Грубое слово, конечно, но иначе не скажешь: наш дипломатический корпус на этой планете уже здорово насобачился отпускать бесплатные услуги или даже премии нашим bona fide или просто прощелыгам, вроде этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Боже правый, а что же я молчу?! — вскричал Маньян. — Не прошло еще и часа с того момента, как меня принудили иметь дело с жуликом, имевшим наглость посягнуть на неприкосновенность дипломата!..
— Хочется верить, все закончилось благополучно? Так, Маньян? — едко спросил советник по культуре.
— О, да! — вмешался Уорбатон. — К счастью, там был я и смягчил назревающий конфликт.
— Ба-а! — шипяще прошептал гроасец. — Здесь что-то затевается!.. Я чувствую это своими хрящами!
— Пффу-у! — фыркнул Уорбатон. — Я допускаю, что аборигены ненавидят нас за то, что у нас кожа неизменна и постоянного цвета. Но в остальном они такие же, как и мы с вами!
— Желательно, чтоб они были футов на шесть пониже нас, — заметил кто-то.
— Ну, хорошо. Прежде чем мы будем обсуждать проблемы единого правления на Лумбаге, — сказал долго не подававший голоса Паунцрифл, взорвав этим ровный гул, установившийся в конференц-зале, — сделаем вывод, — и это нам уже ясно, — что до тех пор, пока мы не научимся проводить четкие показатели различий между, — прошу прощения за выражение, — дикими формами жизни и населением, перед нами неизбежно будут стоять проблема классификации жизненных форм, таких как преступно-паразитическая, животная и разумная, более всего ценная своим избирательным правом. А теперь я прошу господина Ланчбана, нашего ксеноэколога, представить совещанию краткое сообщение о сложности и разнообразии биологии Лумбаги. — Посол одарил своего гроасского коллегу наигранной улыбкой и сел на свое место. Где-то в глубине стола, поднялся человек со скорбным лицом и редкими волосами ежиком, повозился немного со своими бумажками, откашлялся…
— Как его превосходительство изволил прозорливо заметить, — начал он, подпустив в голос побольше носовых звуков, — экологическая ситуация здесь, на Лумбаге, едва ли может быть прояснена при помощи обычных для этих случаев средств. Ну, начать хотя бы с того, что нам уже удалось классифицировать более двухсот тысяч различных биологических типов дикой природы в свободном состоянии существующих на островах. И это обстоятельство привело к тому, что наш экологический компьютер просто-напросто вышел из строя от перегрузок…
— Да, да, господин Ланчбан, — нетерпеливо зашипел Джит. — Если вам больше нечего добавить…
— …мы исходим также из данных палеонтологии, — нудно вещал Ланчбан, развивая свою мысль. — Та жизнь, что мы имеем здесь на сегодняшний день, спонтанно возникла из первобытного ила Лумбаги вследствие по крайней мере ста тысяч причин, причем совершенно различных…
— Что и говорить — фантастика! — раздраженно прошипел Джит. — Ну что ж, теперь поговорим о других вещах, таких, например, как пища для нас и женского гроасского оздоровительного санатория на Лумбаге…
— В то время как все из продолжающих существовать жизненные формы взаимно бесплодны, — не унывал Ланчбан. — И действительно, ведь обычное для нас воспроизведение жизни на Лумбаге не практикуется, — все же, нам кажется, что симбиозные взаимоотношения обеспечивают необходимый прирост биологических видов, имеющих свою экологическую нишу, м-да… необходимый для возможно более полного использования окружающей среды…
— Конечно, конечно, иначе и быть не может, — не терял надежды Джит. — Ну, а теперь насчет моего предложения подарить лумбаганскому народонаселению чудо искусства по типу Большого Театра…
— Ну, а теперь насчет «Ж-И», или, другими словами, насчет Жизненной Иерархии, — термин, принятый для набирающего высоту уровня сложности соревнующихся и сотрудничающих видов. Очевидно, что мы с вами стоим перед лицом упорядоченной градации биологического мира, начиная с лишенного всякого смысла и значения и существующего независимо пузыря желудка или протяженного внутри позвонков спинного мозга… э-э… через pneumopteryx или свободно парящее легкое, светящееся ночью — hepaticus noctens…
— Говорите кто-нибудь один — или землянин или гроасец, — раздраженно зашипел соотечественник Джита. — И, кстати, нужно все-таки иметь уважение к тем, кто не является специалистом в лингвистической казуистике.
— …для субкультурных видов, таких, как Скользящая Нога — Pedis Volens и Прыгающая Грудная Клетка — Os Leapifrons…
— Великолепно! — якобы сердечно воскликнул Паунцрифл. — Я убежден, что все мы насладились и вкусили от света доклада господина Ланчбана на известный предмет. Теперь — следующий раздел повестки дня…
— Продолжая, хотел бы сказать, — опять встрял Ланчбан, — что недавно мне удалось добиться крупного достижения в области классификации видов. — Он повернулся к стене и повесил на нее карту. — Вот эти, с позволения сказать, основные блоки здания лумбаганской жизни, которые я здесь обозначил для удобства с помощью китайских иероглифов, способны к гигантскому развитию, но конечное число комбинаций скрещивания органов и тканей, выявленное с помощью египетских иероглифоведов, которое обеспечивает скрещивание видов в определенной последовательности, способно создавать еще большее количество сцеплений форм, еще более сложный комплекс сущностей, — все это в приложении схематически набросано греческими буквами и норвежскими рунами. Карта, конечно, в самом общем виде показывает теоретические взаимодействия биологических подгрупп и групп в составе гипер— и супергрупп в свете предложенной нами гипотетической интергрупповой структуры, а также планы общих свойств подразумеваемых в замеченных про— и контрпоказателях социальной мобильности и взаимозависимость моделей (образцов), выведенных тщательнейшим просеиванием слухов, поступающих, главным образом, с базарной площади. Разумеется, все это только сугубо приблизительно.
— О, да! Рощи полны звуков, а базары, так это уж… — закричал полуживой Паунцрифл.
— Да. Я, к сожалению, проскочил самую интересную часть, но раз уж так получилось, господин посол… может… У меня сегодня есть для вас несколько слайдов, — поспешно забормотал Ланчбан. — Эй, Фреди! — Он театральным жестом, рассчитанным на эффект, просигнализировал своему помощнику, прятавшемуся до времени за дверьми.
Общий свет потускнел и сфокусировался на трех изображениях, помещенных прямо над заплесневелого вида орнаментом, украшавшим одну из стен.
На одном из табло взору собравшихся предстало существо семи футов роста, с непропорционально большой головой, усеянной к тому же какими-то беспорядочными наростами и выступами. Кисти разных по длине рук были обращены вперед, словно бы существо показывало, что оно ничего не украло. Причем руки росли прямо из плоского тазового пояса, к которому также были как бы привязаны три задние конечности, весьма длинные и тощие. Каждая нога на конце разделялась на две стопы с большим количеством пальцев.
Все существо с ног до головы было обтянуто полушкурой-полукожей, покрытой бородавками в превеликом количестве и к тому же изукрашенной в пурпурный цвет.
Второе существо было что-то около четырех футов роста, с комковатой бугорчатой головой, украшенной рогами, клыками внушительных очертаний, выразительными глазами и пушистым красным гребешком, хорошо сочетавшимся по цвету с кольцом мохнатой шерсти на длинной гибкой шее.
Последнее из представленных на табло существ почти сплошь состояло из отвисшего живота, своеобразно и неприятно отдающего матовой желтизной, сложенных и похожих на обрубки крыльев, щупалец-клещей и группы головастых отростков, предназначенных, видимо, для передвижения.
— Здесь мы имеем лабораторные модели гипотетических образований живой природы, олицетворяющих собой то, что обещает быть самым популярным. Модели выполнены в натуральную величину. Это и есть то самое, — заключал Ланчбан тоном изобретателя вечного двигателя, — что я определяю термином…
— В целом, — прерывая его, дал свой комментарий Уорбатон, — я считаю, что тот приятель, что слева, имеет наиболее здоровый вид. Правда, он несколько некрасив… Но, с другой стороны, эти вполне узнаваемые конечности и в общем-то знакомые…
— Беру на себя смелость предполагать в существе справа наиболее высокую форму организации, — заговорил посол Джит. — Тем более, что он обладает неотразимыми органами зрения, весьма эффективными клешнями и, наконец, что тоже важно, спокойно миролюбивой окраской, напоминающей мою собственную.
— Стойте! — послышался тонкий голосок, прервавший дебаты. — Я протестую!
Все обернулись на крик и увидели стоящего возле своего места одного из наблюдателей-аборигенов. Он имел шесть ног, которые прочно расставил, как таракан, в разные стороны, и шесть рук, которыми размахивал перед собой, стараясь привлечь к себе внимание.
— Я протестую! Мало того, что вы выставили эти несчастные раздетые тела, унизив тем самым наши святые тайны, но вы даже не попытались выбрать хоть сколько-нибудь выгодную гамму освещения! Что они там делают? Танцуют? Поют? Бьют поклоны? Показывают фокусы? Просто стоят? Я, например, не вижу!
— Ты смотри! — изумленно зашептал Маньян Ретифу на ухо. — Я не предполагал, что наблюдатели говорят на языке Земли. Боже, а вдруг, все, что здесь говорилось, они восприняли не в том смысле?!.. А в смысле своих диких предрассудков?!
— В них вообще очень много удивительного, — ответил Ретиф. — Я, например, не могу взять в толк, как они не захрапели на лекции Ланчбана.
— Все это любопытно, — задумчиво произнес Маньян. — Я готов поклясться, что еще вчера у одного из этих шестиногих было три глаза, а сейчас… один.
— Так, так… Секундочку, господа… э-э… или дамы, — засуетился Паунцрифл, успокаивая уважаемых гостей. — Уверен, никто из нас и не думал наносить вам и вашей морали обиду. А если это и случилось непреднамеренно, то обещаю вам — больше не повторится!
— Не стоит труда, приятель, — примирительно заверещал лумбаганец. Он достал из глубин своей хламиды небольшую коробочку и протянул ее вперед, к столу. — Отсыпь-ка в этот ящик пару монет — и покончим на этом.
— Ах да, разумеется! — облегченно затараторил посол. — Вообще, я думаю, что небольшая контрибуция на нужды… э-э… на нужды благотворительности… будет теперь очень даже кстати!
— Постой, приятель. Ты что-то там сказал о небольшой контрибуции? Так я тебе скажу, что пара тысяч стандартных монет меня, наверно, устроит. И не советуй мне, как их истратить. Это уж я сам. Но вот когда мне удастся вылезти в люди, тогда, может быть, меня и будут интересовать кое-кто из вас, скажем, ты, землянин, или тот пятиглазый. Кто знает, может, я вас, ребята, задействую на рекламе моего пищевого конвейера. Кстати, это неплохая шарага, и я являюсь на этом острове пока ее единственным агентом.
— Что это, черт возьми такое?! Посреди торжественных дипломатических раундов затевается какая-то уличная торговля! — возмущенно прошипел посол Джиг. — Какой-то конвейер!..
— Да, в самом деле, что вы тут такое говорили? — резко насторожился Паунцрифл.
— А что? Кто-то что-то имеет против частного предпринимательства? А, приятель? Как тебя понимать?
— Вы были аккредитованы на это совещание, как официальный наблюдатель, а не как поставщик производственных новинок, вот так и понимать!
— Ты это серьезно, парень? Да то же был совсем другой молодчик! Я его видел у входа.
— Наблюдателя?
— Ну да!
— А куда он пошел потом?
— Домой, больше некуда. У него там случились какие-то нелады с печенью и легкими.
— Так ему нужен был хирург? — проскрипел Паунцрифл.
— Ты, землянин, ребенок, что ли? Его печень улетела куда-то по своим делам, и он отправился за нею.
— Та-а-ак!.. Ну, хорошо, а вы что тут делаете?
— Зашел просто потому, что на улице было прохладно, ветерок, знаете ли…
— А второй? — Паунцрифл требовательно кивнул в сторону другого «наблюдателя», который в продолжении всего совещания сохранял полнейшее молчание.
— Этот, что ли? — улыбнулся торговый агент. — Да это же мой дружок Дифног! Я что-то вроде его опекуна, присматриваю за ним с тех пор, как он помешался.
— В катастрофе? — живо воскликнул пресс-атташе с каким-то болезненным интересом, вытянув шею, чтобы получше рассмотреть беднягу.
— Если бы. Это игра такая. Там, главное, успеть сделать девять передач, а он смог только семь. Вообще-то он сильный был игрок, но тогда что-то не заладилось с самого начала и…
— Ну что ж, это все, конечно, чрезвычайно занимательно, господин… э-э…
— Гнудф мое имя. Ну, ладно, побежал я. Если вы поспешите с денежками, конечно…
— Нахальный тип, — презрительно фыркнул Маньян после того, как посол, финансист и офицер безопасности удалились для тайного совещания по требованию «наблюдателя». — Грубое слово, конечно, но иначе не скажешь: наш дипломатический корпус на этой планете уже здорово насобачился отпускать бесплатные услуги или даже премии нашим bona fide или просто прощелыгам, вроде этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26