Я знаю их, можете мне поверить,
— Маньян самодовольно оглядел весь стол. — Уверен, что корень возникшей проблемы на Фезероне опять кроется в чудовищных аппетитах этих ребят.
— Именно так. Они ступили на Континент Один, в нескольких милях от столицы, и открыто атаковали несчастных фермеров-землян. В настоящее время развивают наступление как в городе, так и в пустынной сельской местности. Они ни с чем не церемонятся. Имеют твердое намерение захватить всю планету силой и пока успешно выполняют задуманное. А вы знаете, что будет с Фезероном, если контроль над ней возьмут базуранцы. Они сожрут ее дотла! Они будут грызть скалы и землю с таким же аппетитом, как некоторые из нас в свое время жевали личинки-грибль.
— О, боже правый! Прошу вас, не упоминайте о личинках-грибль, Ваше Превосходительство! — взмолился громогласно Маньян. У него был несчастный вид. — Простите меня, но даже само произнесение этого-слова в моем присутствии вызывает во мне страшную дурноту.
— Простите меня, Бэн. Все мы знаем о том тяжком периоде вашей жизни, который вы провели на Гроа в наказание за то, что спровоцировали у них неурожай дынь культуры «Хуб». Я поступил бездумно, напомнив вам о личинках.
— Слава богу, это давно кончилось, — приходя в себя, ответил Маньян.
— Вы сказали, что базуранцы планируют опустошить Фезерон, — заговорил молодой человек с узким деловым лицом и жидкими усиками. — Что вы конкретно имеете ввиду под этими словами, сэр? Они что же, открыто заявили о своем намерении грабить урожаи, так что ли?
— Базур в настоящее время является наглядным образцом прожорливости базуранцев, Элмер, — мрачно проговорил Кранкхэндл. — Планета объедена вплоть до внутренних слоев почвы, а в некоторых местах и глубже. Теперь они хотят то же самое сотворить и с Фезероном.
— О, Господи, это отвратительно, ужасно, дико! — вскричал юноша с поседевшими волосами, имя которого было, кажется, Мелвин.
— Нам необходимо остановить их! — вторил ему другой дипломат-бюрократ.
— Чего же мы тут дожидаемся?! — спросил молодой дипломат. — Они же обдерут весь урожай!
— Что там ваш урожай! — негодующе воскликнул человек с одутловатым лицом. — Они сожрут урожай, потом примутся за пахотный слой почвы, постройки, домашний скот, наконец они сожрут и самих фермеров вместе с их семьями! Планета будет уничтожена, а не какой-то там вшивый урожай! Планета!
— Если только мне не будет здесь позволено сказать базуранцам пару ласковых на военном языке, — поднимаясь из-за стола во второй раз, заговорил полковник Андернакл. Он сгреб со стола множество ручек, включая ручку Маньяна, и стал уже было засовывать их в карман своих брюк в золотую полоску, как вдруг натолкнулся на суровый министерский взгляд. Со вздохом выложив на стол ручки, он продолжил: — Вы только позвольте мне, а я уж…
— Он отвел глаза в дальний угол комнаты.
— Возьми их, тигр! — кто-то жестко произнес в наступившей тишине.
— Правильно, давно уже пришло время действовать! — подтвердил поддержку полковнику другой голос.
— Эти поганые базуранцы сами напрашиваются…
— Им не удастся обвести землян вокруг пальца…
— Джентльмены! — воскликнул Кранкхэндл, призывая своих подчиненных к порядку. — Рискну напомнить вам, господа, что мы с вами находимся в данную минуту на дипломатическом совещании, а вовсе не на военном совете!
— Да, но…
— А я сказал, достаточно, Кларенс! — резко повысив голос, заместитель министра обернулся к маленькому человечку, сидевшему в самом дальнем конце стола, который хотел было заявить свое несогласие. — Поверьте мне, господа, нам не следует настаивать на проведении решительных практических мер там, где достаточно было бы плодотворного разговора.
— Давайте-ка подытожим, — подал голос сотрудник политотдела пенсионного возраста. — С одной стороны мы имеем базуранцев, вторгнувшихся в земное пространство, захвативших земную собственность и занимающихся прочими грабежами, если не убийствами земных подданных. С другой стороны у нас есть Земля, или если точнее. Земной Дипломатический Корпус, который… как бы это сказать?..
— Смотрит, — предложил кто-то в середине стола.
— Сидит и ковыряется пальцем в носу, — последовало другое предложение.
— Ничего не делает для того, чтобы урегулировать ситуацию, — жестко отозвался Андернакл.
— Ничего не делает, Фрэд? Так вы, кажется, сказали? — воскликнул Кранкхэндл, употребив для такого случая 41-с (Жесткий, но Мягкий Упрек). — Мы оживленно обсуждаем сложившуюся там обстановку. Вряд ли это можно назвать «ничего».
— Ммм, — подал заявку на реплику сотрудник информационного агентства, сцепив руки замком и подавшись в своем кресле вперед. — И все же это едва ли можно назвать эффективным способом повлиять на ход базуранской агрессии, господин министр.
— Я бы от всей души посоветовал вам, Уолли, сдерживать свою язвительность. А то неизвестно что еще может просочиться случайно в ваши пресс-релизы.
— Язвительность, вы говорите, сэр? Я всего-то и хотел напомнить, что базуранцы не захотят прекратить свои грабежи, услышав о том, что мы сидим здесь и обсуждаем эту проблему.
— Вы полагаете, что не прекратят? Значит, у вас нет никакой веры в чтимые нами аксиомы просвещенной дипломатии?
— Совершенно верно, нет. Ни вот на столько, — твердо ответил Уолли.
Наступила нервная тишина. Все, как по команде, стали прокашливаться. Уолли спокойно достал из кармана рубашки зубочистку, энергично поковырялся ею в своих передних зубах, тщательно исследовал результаты и так же спокойно убрал зубочистку назад.
— Итак, джентльмены, высказывайте свои конструктивные предложения, — проговорил Кранкхэндл с большим оттенком 29-ф (Стоически Переносимая Мука). — Только прошу вас: не надо горячиться. Не говорите того, чем бы вы не гордились на ближайшей комиссии по аттестации. Все протоколируется.
— Давайте перекинем эту проблему ребятам на Землю, — предложил кто-то радостно.
— А лучше отфутболить всю эту историю в ведение Специального Совета по Реабилитации и Пересмотру Экономики Неразвитых Рас! — вставил Кларенс.
— В самом деле? Вы это серьезно предложили? — проговорил Кранкхэндл то ли тоном 238-х (Глубокая Заинтересованность Выступлением Подчиненного), то ли 1104-б (Зловещий Сарказм). Маньяну не удалось точно определить. — И каким же это образом военная интервенция подпадает под компетенцию ССРПЭНР? — Теперь Маньяк понял, что звучит чистой воды 1104. Возможно даже с литерой «в» (С Намеком на Объявление Выговора в Письменном Виде).
— А что? — беззаботно отозвался Кларенс. Он был еще молод, не очень разбирался в тонкостях дипломатического кодекса и поэтому совершенно не разгадал смысла упрека, выраженного начальством. — Мы можем все дело представить так, что весь корень проблемы кроется в экономическом кризисе на самом Базуре… Так что если они смогут помочь обустроить жизнь на Базуре, базуранцы больше не будут шататься на своих военных развалинах по всей галактике и наводить ужас на порядочные цивилизации. И мы без поощрения не останемся. О'кей?
— Нет уж! — мрачно проговорил Кранкхэндл с тяжким выдохом, которым давал понять, что с трудом до конца выслушал бредни Кларенса. — Если хотите знать, в чем наша главная ошибка, так это в том, что нам не удалось наладить четкое взаимопонимание с этими созданиями при первой нашей встрече.
— Ага, вы имеете в виду тот случай, когда они набросились на один из наших инспекторских конвоев и вырезали там всех до последнего человека? — осведомился сотрудник информационного агентства. — По-моему, при подобных обстоятельствах завязать хорошее взаимопонимание было несколько трудновато.
— Трудновато — да, но не невозможно, Уолли, — мягко и снисходительно заметил Кранкхэндл. — Умелый посредник вполне мог бы быстро принести официальные извинения и намекнуть на возможность материального возмещения ущерба.
— Вы имеете в виду базуранскго посредника?
— Разумеется, нет! Упаси меня господи, когда-либо строить какие-либо — даже теоретические — размышления относительно их дипломатии. Это их суверенное дело и право.
— Хорошо, но нам-то за что было извиняться? Ведь это они на нас напали!
— Конечно, — тонко улыбаясь, проговорил Кранкхэндл. — Но тем самым мы бы извинились за то, что команда и оборудование нашего конвоя были не совсем вкусными.
— Ретиф, — прошептал Маньян. — Мы имеем редкий случай и честь слышать речь настоящего дипломата. На наших глазах свершается чудо дипломатии! Конечно, у него чересчур развита манерность, но какой он мыслитель! Там где вы, и даже я, руководствовались бы исключительно обидой и резкостью, он плетет тончайшую нить дипломатической сети. Искренно и с легкой улыбкой. Но не прямо, а витиевато.
— Никогда не понимал, чем витиеватость отличается от лицемерия, господин Маньян, — сказал Ретиф.
— Ага! Вот здесь-то как раз и проходит тончайшая черта различия, Ретиф, которая далеко не всякому видима. Пока наши враги набираются ярости и пытаются поймать нас на провокации, мы бьем по ним массированной иностранной помощью, культурным обменом слева и справа, сверху и снизу, в грудь и в спину и — пожалуйста! Прежде чем наши критики смогут завопить: «Ах вы дураки!», мы уже сидим в их столице и преспокойненько и самым мирным способом осуществляем с ними самые тесные взаимоотношения, в частности, торговые. Торговлю я подчеркнул не случайно. Как только угнетенные базуранцами крестьяне получат возможность иметь знаменитые апонские камеры или хобоканские шерстяные одеяла — можно считать, что конфликт исчерпан, и нам остается только праздновать победу.
— Прекрасно понимаю, Бэн, — мягко проговорил Кранкхэндл, — что демонстративно выражаемое вами презрение к формуле и регламенту проведения официальных совещаний — это не более чем желание привлечь к себе внимание. Ну что ж, вы добились своей цели. Мы поверили в то, что у вас или у Ретифа появилась какая-то идея, которая достойна нашего внимания. И подчеркну: идея, непосредственно связанная с обсуждаемой в данную минуту проблемой.
— У кого, у меня?.. То есть у Ретифа?.. О, что вы, господин министр, мы просто комментировали ваше умение быть лидером в дипломатии и, может быть, зашли в этом слишком далеко.
Собравшиеся дипломаты все изъерзались на своих креслах, выражая этим моральную поддержку бедняге Маньяну, но молчали. И только какие-то неопределенные глухие звуки доносились откуда-то с середины стола, сопровождаемые тонким, действующим на нервы скрежетом, который хорошо известен под термином «кошки на душе скребутся».
— Ну и что теперь? — риторически вопросил Кранкхэндл. — Неужели наше совещание кто-то собрался скомпрометировать производством каких-то невнятных звуков. Кто-то как несмышленый малыш решил поиграться. Но напомню вам, господа, вы находитесь в величественных стенах Центрального Сектора!
— Сэр, если мне будет позволено высказать предложение… — дрожащим голосом проговорил Маньян.
В эту минуту стало ясно, что звуки поступают не из комнаты, а в комнату. Из коридора, через запертую дверь. Все дипломаты, как по команде, повернули свои головы к двери.
— Ну раз кроме вас некому что-то сказать… — дозволил Кранкхэндл.
— Я так понимаю, что… Джордж упоминал о том, что сегодня с визитом в Сектор прибывает базуранский посол… По времени как раз сходится. Я бы предложил… Как вы полагаете, не было бы плохо пригласить Его Превосходительство поучаствовать в нашей дискуссии?
— Я как раз хотел обязать кого-нибудь из вас немедленно отправиться к базуранской делегации и официально сделать им такое приглашение.
— Да, сэр, разумеется, вы этого хотели, просто я… Я только имел в виду…
— Достаточно, Бэн.
— Но…
— Садитесь лучше, — тихо проговорил Ретиф.
Маньян сел.
В ту же секунду со своих кресел вздернулась вверх целая дюжина дипломатов, которые выпячивая вперед грудь безмолвно предлагали свою кандидатуру для выполнения столь ответственного поручения.
— Сэр, я как раз собирался сейчас сбегать в сортир. По дороге я вполне бы мог… — подал реплику младший вице-консул, не успевший подняться вместе со всеми.
— Мне просто необходимо поупражняться в дипломатии, босс, — залихватски произнес Кларенс.
— С другой же стороны, — тихо сказал заместитель министра. Его голос, будто ножом подрезал шум, поднявшийся за столом, и все стихло, — мне пришло в голову, что приглашение представителя расы, совершившей агрессию, присоединиться к обсуждению на нашем сверхсекретном галактическом совещании, — а ведь мы рассматриваем как раз вопрос о мерах, которые должны быть приняты для воздействия на агрессора, — некоторыми непосвященными может быть расценено как своего рода прокол в системе безопасности, упущение в нашей с вами работе или что-нибудь еще в подобном роде. Так или иначе, а я был вооружен строжайшими инструкциями, одно из положений которых гласит, что в наших совещаниях не должен участвовать никто из посторонних, вне зависимости от причины и конкретных обстоятельств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
— Маньян самодовольно оглядел весь стол. — Уверен, что корень возникшей проблемы на Фезероне опять кроется в чудовищных аппетитах этих ребят.
— Именно так. Они ступили на Континент Один, в нескольких милях от столицы, и открыто атаковали несчастных фермеров-землян. В настоящее время развивают наступление как в городе, так и в пустынной сельской местности. Они ни с чем не церемонятся. Имеют твердое намерение захватить всю планету силой и пока успешно выполняют задуманное. А вы знаете, что будет с Фезероном, если контроль над ней возьмут базуранцы. Они сожрут ее дотла! Они будут грызть скалы и землю с таким же аппетитом, как некоторые из нас в свое время жевали личинки-грибль.
— О, боже правый! Прошу вас, не упоминайте о личинках-грибль, Ваше Превосходительство! — взмолился громогласно Маньян. У него был несчастный вид. — Простите меня, но даже само произнесение этого-слова в моем присутствии вызывает во мне страшную дурноту.
— Простите меня, Бэн. Все мы знаем о том тяжком периоде вашей жизни, который вы провели на Гроа в наказание за то, что спровоцировали у них неурожай дынь культуры «Хуб». Я поступил бездумно, напомнив вам о личинках.
— Слава богу, это давно кончилось, — приходя в себя, ответил Маньян.
— Вы сказали, что базуранцы планируют опустошить Фезерон, — заговорил молодой человек с узким деловым лицом и жидкими усиками. — Что вы конкретно имеете ввиду под этими словами, сэр? Они что же, открыто заявили о своем намерении грабить урожаи, так что ли?
— Базур в настоящее время является наглядным образцом прожорливости базуранцев, Элмер, — мрачно проговорил Кранкхэндл. — Планета объедена вплоть до внутренних слоев почвы, а в некоторых местах и глубже. Теперь они хотят то же самое сотворить и с Фезероном.
— О, Господи, это отвратительно, ужасно, дико! — вскричал юноша с поседевшими волосами, имя которого было, кажется, Мелвин.
— Нам необходимо остановить их! — вторил ему другой дипломат-бюрократ.
— Чего же мы тут дожидаемся?! — спросил молодой дипломат. — Они же обдерут весь урожай!
— Что там ваш урожай! — негодующе воскликнул человек с одутловатым лицом. — Они сожрут урожай, потом примутся за пахотный слой почвы, постройки, домашний скот, наконец они сожрут и самих фермеров вместе с их семьями! Планета будет уничтожена, а не какой-то там вшивый урожай! Планета!
— Если только мне не будет здесь позволено сказать базуранцам пару ласковых на военном языке, — поднимаясь из-за стола во второй раз, заговорил полковник Андернакл. Он сгреб со стола множество ручек, включая ручку Маньяна, и стал уже было засовывать их в карман своих брюк в золотую полоску, как вдруг натолкнулся на суровый министерский взгляд. Со вздохом выложив на стол ручки, он продолжил: — Вы только позвольте мне, а я уж…
— Он отвел глаза в дальний угол комнаты.
— Возьми их, тигр! — кто-то жестко произнес в наступившей тишине.
— Правильно, давно уже пришло время действовать! — подтвердил поддержку полковнику другой голос.
— Эти поганые базуранцы сами напрашиваются…
— Им не удастся обвести землян вокруг пальца…
— Джентльмены! — воскликнул Кранкхэндл, призывая своих подчиненных к порядку. — Рискну напомнить вам, господа, что мы с вами находимся в данную минуту на дипломатическом совещании, а вовсе не на военном совете!
— Да, но…
— А я сказал, достаточно, Кларенс! — резко повысив голос, заместитель министра обернулся к маленькому человечку, сидевшему в самом дальнем конце стола, который хотел было заявить свое несогласие. — Поверьте мне, господа, нам не следует настаивать на проведении решительных практических мер там, где достаточно было бы плодотворного разговора.
— Давайте-ка подытожим, — подал голос сотрудник политотдела пенсионного возраста. — С одной стороны мы имеем базуранцев, вторгнувшихся в земное пространство, захвативших земную собственность и занимающихся прочими грабежами, если не убийствами земных подданных. С другой стороны у нас есть Земля, или если точнее. Земной Дипломатический Корпус, который… как бы это сказать?..
— Смотрит, — предложил кто-то в середине стола.
— Сидит и ковыряется пальцем в носу, — последовало другое предложение.
— Ничего не делает для того, чтобы урегулировать ситуацию, — жестко отозвался Андернакл.
— Ничего не делает, Фрэд? Так вы, кажется, сказали? — воскликнул Кранкхэндл, употребив для такого случая 41-с (Жесткий, но Мягкий Упрек). — Мы оживленно обсуждаем сложившуюся там обстановку. Вряд ли это можно назвать «ничего».
— Ммм, — подал заявку на реплику сотрудник информационного агентства, сцепив руки замком и подавшись в своем кресле вперед. — И все же это едва ли можно назвать эффективным способом повлиять на ход базуранской агрессии, господин министр.
— Я бы от всей души посоветовал вам, Уолли, сдерживать свою язвительность. А то неизвестно что еще может просочиться случайно в ваши пресс-релизы.
— Язвительность, вы говорите, сэр? Я всего-то и хотел напомнить, что базуранцы не захотят прекратить свои грабежи, услышав о том, что мы сидим здесь и обсуждаем эту проблему.
— Вы полагаете, что не прекратят? Значит, у вас нет никакой веры в чтимые нами аксиомы просвещенной дипломатии?
— Совершенно верно, нет. Ни вот на столько, — твердо ответил Уолли.
Наступила нервная тишина. Все, как по команде, стали прокашливаться. Уолли спокойно достал из кармана рубашки зубочистку, энергично поковырялся ею в своих передних зубах, тщательно исследовал результаты и так же спокойно убрал зубочистку назад.
— Итак, джентльмены, высказывайте свои конструктивные предложения, — проговорил Кранкхэндл с большим оттенком 29-ф (Стоически Переносимая Мука). — Только прошу вас: не надо горячиться. Не говорите того, чем бы вы не гордились на ближайшей комиссии по аттестации. Все протоколируется.
— Давайте перекинем эту проблему ребятам на Землю, — предложил кто-то радостно.
— А лучше отфутболить всю эту историю в ведение Специального Совета по Реабилитации и Пересмотру Экономики Неразвитых Рас! — вставил Кларенс.
— В самом деле? Вы это серьезно предложили? — проговорил Кранкхэндл то ли тоном 238-х (Глубокая Заинтересованность Выступлением Подчиненного), то ли 1104-б (Зловещий Сарказм). Маньяну не удалось точно определить. — И каким же это образом военная интервенция подпадает под компетенцию ССРПЭНР? — Теперь Маньяк понял, что звучит чистой воды 1104. Возможно даже с литерой «в» (С Намеком на Объявление Выговора в Письменном Виде).
— А что? — беззаботно отозвался Кларенс. Он был еще молод, не очень разбирался в тонкостях дипломатического кодекса и поэтому совершенно не разгадал смысла упрека, выраженного начальством. — Мы можем все дело представить так, что весь корень проблемы кроется в экономическом кризисе на самом Базуре… Так что если они смогут помочь обустроить жизнь на Базуре, базуранцы больше не будут шататься на своих военных развалинах по всей галактике и наводить ужас на порядочные цивилизации. И мы без поощрения не останемся. О'кей?
— Нет уж! — мрачно проговорил Кранкхэндл с тяжким выдохом, которым давал понять, что с трудом до конца выслушал бредни Кларенса. — Если хотите знать, в чем наша главная ошибка, так это в том, что нам не удалось наладить четкое взаимопонимание с этими созданиями при первой нашей встрече.
— Ага, вы имеете в виду тот случай, когда они набросились на один из наших инспекторских конвоев и вырезали там всех до последнего человека? — осведомился сотрудник информационного агентства. — По-моему, при подобных обстоятельствах завязать хорошее взаимопонимание было несколько трудновато.
— Трудновато — да, но не невозможно, Уолли, — мягко и снисходительно заметил Кранкхэндл. — Умелый посредник вполне мог бы быстро принести официальные извинения и намекнуть на возможность материального возмещения ущерба.
— Вы имеете в виду базуранскго посредника?
— Разумеется, нет! Упаси меня господи, когда-либо строить какие-либо — даже теоретические — размышления относительно их дипломатии. Это их суверенное дело и право.
— Хорошо, но нам-то за что было извиняться? Ведь это они на нас напали!
— Конечно, — тонко улыбаясь, проговорил Кранкхэндл. — Но тем самым мы бы извинились за то, что команда и оборудование нашего конвоя были не совсем вкусными.
— Ретиф, — прошептал Маньян. — Мы имеем редкий случай и честь слышать речь настоящего дипломата. На наших глазах свершается чудо дипломатии! Конечно, у него чересчур развита манерность, но какой он мыслитель! Там где вы, и даже я, руководствовались бы исключительно обидой и резкостью, он плетет тончайшую нить дипломатической сети. Искренно и с легкой улыбкой. Но не прямо, а витиевато.
— Никогда не понимал, чем витиеватость отличается от лицемерия, господин Маньян, — сказал Ретиф.
— Ага! Вот здесь-то как раз и проходит тончайшая черта различия, Ретиф, которая далеко не всякому видима. Пока наши враги набираются ярости и пытаются поймать нас на провокации, мы бьем по ним массированной иностранной помощью, культурным обменом слева и справа, сверху и снизу, в грудь и в спину и — пожалуйста! Прежде чем наши критики смогут завопить: «Ах вы дураки!», мы уже сидим в их столице и преспокойненько и самым мирным способом осуществляем с ними самые тесные взаимоотношения, в частности, торговые. Торговлю я подчеркнул не случайно. Как только угнетенные базуранцами крестьяне получат возможность иметь знаменитые апонские камеры или хобоканские шерстяные одеяла — можно считать, что конфликт исчерпан, и нам остается только праздновать победу.
— Прекрасно понимаю, Бэн, — мягко проговорил Кранкхэндл, — что демонстративно выражаемое вами презрение к формуле и регламенту проведения официальных совещаний — это не более чем желание привлечь к себе внимание. Ну что ж, вы добились своей цели. Мы поверили в то, что у вас или у Ретифа появилась какая-то идея, которая достойна нашего внимания. И подчеркну: идея, непосредственно связанная с обсуждаемой в данную минуту проблемой.
— У кого, у меня?.. То есть у Ретифа?.. О, что вы, господин министр, мы просто комментировали ваше умение быть лидером в дипломатии и, может быть, зашли в этом слишком далеко.
Собравшиеся дипломаты все изъерзались на своих креслах, выражая этим моральную поддержку бедняге Маньяну, но молчали. И только какие-то неопределенные глухие звуки доносились откуда-то с середины стола, сопровождаемые тонким, действующим на нервы скрежетом, который хорошо известен под термином «кошки на душе скребутся».
— Ну и что теперь? — риторически вопросил Кранкхэндл. — Неужели наше совещание кто-то собрался скомпрометировать производством каких-то невнятных звуков. Кто-то как несмышленый малыш решил поиграться. Но напомню вам, господа, вы находитесь в величественных стенах Центрального Сектора!
— Сэр, если мне будет позволено высказать предложение… — дрожащим голосом проговорил Маньян.
В эту минуту стало ясно, что звуки поступают не из комнаты, а в комнату. Из коридора, через запертую дверь. Все дипломаты, как по команде, повернули свои головы к двери.
— Ну раз кроме вас некому что-то сказать… — дозволил Кранкхэндл.
— Я так понимаю, что… Джордж упоминал о том, что сегодня с визитом в Сектор прибывает базуранский посол… По времени как раз сходится. Я бы предложил… Как вы полагаете, не было бы плохо пригласить Его Превосходительство поучаствовать в нашей дискуссии?
— Я как раз хотел обязать кого-нибудь из вас немедленно отправиться к базуранской делегации и официально сделать им такое приглашение.
— Да, сэр, разумеется, вы этого хотели, просто я… Я только имел в виду…
— Достаточно, Бэн.
— Но…
— Садитесь лучше, — тихо проговорил Ретиф.
Маньян сел.
В ту же секунду со своих кресел вздернулась вверх целая дюжина дипломатов, которые выпячивая вперед грудь безмолвно предлагали свою кандидатуру для выполнения столь ответственного поручения.
— Сэр, я как раз собирался сейчас сбегать в сортир. По дороге я вполне бы мог… — подал реплику младший вице-консул, не успевший подняться вместе со всеми.
— Мне просто необходимо поупражняться в дипломатии, босс, — залихватски произнес Кларенс.
— С другой же стороны, — тихо сказал заместитель министра. Его голос, будто ножом подрезал шум, поднявшийся за столом, и все стихло, — мне пришло в голову, что приглашение представителя расы, совершившей агрессию, присоединиться к обсуждению на нашем сверхсекретном галактическом совещании, — а ведь мы рассматриваем как раз вопрос о мерах, которые должны быть приняты для воздействия на агрессора, — некоторыми непосвященными может быть расценено как своего рода прокол в системе безопасности, упущение в нашей с вами работе или что-нибудь еще в подобном роде. Так или иначе, а я был вооружен строжайшими инструкциями, одно из положений которых гласит, что в наших совещаниях не должен участвовать никто из посторонних, вне зависимости от причины и конкретных обстоятельств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9