Огни померкли и, мигнув, пропали. О'Лири больше не видел лиц певцов, не чувствовал под ногами плетеного пола. Оставалась лишь песня, ощутимая сила, которая захватила его, подняла и вынесла в неосвещенные глубины. Потом она затихла, истощилась, стала призрачным эхом, затерявшись в кромешной тьме, в бесконечности абсолютной пустоты.
Лафайет таращил глаза в чернильную черноту, делая движения, отдаленно напоминавшие гребки пловцов. Вдали появилось нечто слабо светящееся, приблизилось, описав огромную спираль, выпучило на него глазищи шириной в ярд и ушло во тьму по спиралеобразной траектории.
— Как попасть наверх? — спросил Лафайет, но не услышал ни звука. Он понял, что фактически у него нет ни рта, ни языка, ни легких.
— Боже милосердный! Я не дышу!
Казалось, что мысль рванулась вперед и повисла в пространстве, загоревшись, как неоновый знак. Другие обрывки мыслей начали кружиться вокруг него, как обломки, плавающие у мельничного колеса:
…А — опять пра-астак из умбы-юмбы…
…попробуй дать гудок, а лучше сосчитай всех простофиль…
…сказал ему, чтобы упал замертво, дрянь…
…иими-уими-скуими-пип-пип…
…так я ему и говорю…
…направо, так, так держать!.. не двигайся…
…ЭЙ… У МЕНЯ НА НОМЕРЕ ДВЕНАДЦАТЬ БРОДЯЧЕЕ ПРИВИДЕНИЕ!
…льстивый парми, болтливый ниффли, уики скуики…
…ау, пойдем, крошка…
…ЭЙ — ВЫ — УСТАНОВИТЕ ЛИЧНОСТЬ!
…пум-пум-пум…
…тогда я поднимаюсь к нему, а он ко мне, а я к нему…
…ПРИВЕТ, НАРК ДЕВЯТЫЙ! У МЕНЯ ЧИТАЕТСЯ ПРИВИДЕНИЕ В ОБЛАСТИ ДВЕНАДЦАТОГО КАСКАДА.
— УГУ. Я ЗАКОНЧИЛ СЧИТКУ. ПРОСТО МУСОР. СБРОСЬ ЕГО, БАРФ ПЕРВЫЙ.
— ОСТОРОЖНО! Я ПОДОБРАЛ КАКОЙ-ТО ОБЪЕКТ НА КАСКАДЕ НОЛЬ-ШЕСТЬ-НОЛЬ, НАРК ДЕВЯТЫЙ. ВОЗМОЖНО, БРОДЯГА.
…НИК-НИК-НИК…
— СБРОСЬ ЕГО, НАРК ПЕРВЫЙ. НАМ НУЖНО УПРАВЛЯТЬ ТРАНСПОРТОМ, ПОМНИ!
— ЭЙ, ТЫ! ДАЙ МНЕ ОБЪЕКТ НА ШЕСТЬ-НОЛЬ, А ТО Я СБРОШУ, ЧИТАЕШЬ?
Нечто напоминающее путаницу из светящихся проволочных вешалок для одежды целенаправленно подплыло к О'Лири и зависло, медленно вращаясь.
— Похоже на бестелесную мигрень, — сказал он. — Интересно, пройдет ли, если я закрою глаза… если бы они у меня были…
— О'КЕЙ, ТАК ЛУЧШЕ. А ТЕПЕРЬ ДАВАЙ СЪЕДИМ ЭТОТ ЛИШНИЙ НОМЕР.
— Раз у меня нет глаз, стало быть, я ничего не вижу, — решил Лафайет. — И все-таки на меня надвигаются какие-то видения… и мой мозг их перерабатывает в зрительные и звуковые образы. Но…
— ОТВЕЧАЙ МНЕ, ЧУДО!
— Кто, — спросил Лафайет, — я?
— ЗАМЫКАЙ НА УРОВНЕ А! ЛИШНИЙ НОМЕР, СКОРЕЕ. У ТЕБЯ ТРАНСПОРТ ДАЛ ЗАДНИЙ ХОД, ПО ШЕСТИ ГЕКЗАМЕТРАМ НА ДЕВЯТИ УРОВНЯХ!
— Кто вы? Где вы? Где я? Выведите меня отсюда! — закричал Лафайет, изгибаясь, чтобы осмотреть все вокруг.
— КОНЕЧНО, КАК ТОЛЬКО ДАШЬ МНЕ ЛИШНИЙ НОМЕР, НА КОТОРОМ МОЖНО ЗАМКНУТЬСЯ!
— Я не знаю, что такое лишний номер! Похоже, что я плаваю в каком-то супе из светящегося алфавита. Не суп, а алфавит, вы понимаете…
Из тьмы возник человек; в плавном падении он вплотную приблизился к Лафайету. Одет он был в нечто напоминающее трико с блестками и светился зеленоватым светом. Лафайет кинулся навстречу с радостным криком. Слишком быстро! Он сдержался, чтобы избежать столкновения, краем глаза заметил испуганное лицо, которое повернулось, чтобы рассмотреть его перед вступлением в контакт.
Толчка не было, было лишь ощущение, что ты нырнул в облако кружащихся частиц, затянутый вздымающейся силой…
— Две дюжины чертей , пляшущих на турецком барабане! — прорычал незнакомый голос.
Свет и звук взорвались над О'Лири. Он уставился на пластиковую табличку, прикрепленную к запястью мужчины. На ней была выбита надпись:
ЛИШНИЙ НОМЕР 1705 ПОСЛЕДНИЙ ШАНС, ЧУДО! УХОЖУ… УХОЖУ…
— Лишний номер — одна тысяча семьсот пять! — выкрикнул О'Лири.
Откуда-то появился гигантский невидимый крюк, подцепил его сзади за шею и швырнул через Вселенную.
Когда голова Лафайета перестала вращаться, он обнаружил, что стоит в камере размером не больше лифта. Стены, потолок и пол мягко светились молочным светом. Со стены мигал красный свет. Раздался тихий смешок. Панель перед ним открылась, как вращающаяся дверь, в большую бледно-зеленую комнату с полом, застланным ковром. Потолок был звукопоглощающий. За письменным столом сидела безупречно ухоженная женщина неопределенного возраста. Она очень хорошо выглядела, несмотря на бледно-зеленые волосы и полное отсутствие бровей. Женщина строго взглянула на него, указала на стул, нажала кнопку на столе.
— Трудно пришлось? — спросила она тоном делового участия.
— А-а… слегка, — вежливо ответил Лафайет, осматривая комнату, обставленную легкими стульями, пальмами в горшках, увешанную эстампами на спортивную тему. Мягко работали кондиционеры.
— Вам нужны носилки или вы в состоянии передвигаться сами? — живо спросила зеленоволосая секретарша, когда Лафайет шагнул в комнату.
— Что? А-а, понимаю, вы имеете в виду мое перевязанное крыло. Оно уже не так меня беспокоит, благодарю.
Женщина нахмурилась:
— Не в порядке с головой?
— Ну, по правде говоря, я немного не в себе. Я знаю, это глупо звучит, но… кто вы? Где я?
— О, братец! — Женщина нажала другую кнопку и сказала в невидимый селектор: — Фринк, пошли сюда команду трогов с носилками. У меня 984 и, похоже, того… — Она глянула на Лафайета с усталым сочувствием. — Сядьте и не беспокойтесь, приятель. — Она покачала головой, как человек, проходящий тест, входящий в ряд требований к профессиональной пригодности.
— Спасибо, — Лафайет робко присел на край низкого стула, обтянутого оливковой кожей. — Вы у-у-узнаете меня? — спросил он.
Женщина уклончиво развела руками:
— Как мне уследить: кадровый список включает более чем тысяча двести человек. — Она моргнула, словно ей в голову пришла идея. — Вы не амнак?
— Это кто?
— Мама миа! Амнак означает отсутствие памяти. Потеря индивидуальности. Иными словами, вы не помните свое собственное имя.
— По правде, кажется, я не вполне уверен в этом.
— Правую руку, указательный палец, — сказала она утомленно.
Лафайет подошел к столу и предложил палец, который женщина схватила и прижала к стеклянной пластинке, встроенной в крышку стола. Множество подобных пластинок находилось между расположенными друг против друга кнопками. Мигнул свет, затрепетал и погас. На матовом стекле экрана появились буквы.
— Раунчини, — сказала она. — Динк 9, Фрэнчет 43, Гиммель низшей категории. Звонить? — Она с надеждой взглянула на него.
— Не слишком громко, — медлил Лафайет. — Послушайте, мэм, могу я все-таки быть с вами откровенным? Я, кажется, встретился с тем, что выше моего понимания.
— Повремените, Раунчини. Все это вы можете описать в докладной. У меня дел по горло.
— Вы не поняли. Фактически я не знаю, что происходит. То есть все началось довольно невинно, я просто выпил со старым знакомым, а когда увидел, что он нашел, то понял сразу, что это нужно передать высшим властям. Но… — он оглядел комнату, — у меня явное ощущение, что я не в Артезии, там ничего подобного нет. Поэтому, естественно, возникает вопрос, где я.
— Вы в Центральном Распределителе, естественно. Послушайте, возьмите там стул и…
— Центральном? Так я и думал! Слава богу! Значит, все мои проблемы решены! — Лафайет, облегченно вздохнув, опустился на угол стола. — Знаете, у меня жизненно важные данные, их нужно передать в соответствующий отдел. Я обнаружил, что, когда Горубл дезертировал, он отложил целый склад краденых приборов…
Дверь в комнату распахнулась, и вошла пара молодых людей в свежей бледно-голубой больничной форме, между ними была плоская пластина длиной в шесть футов. Она была похожа на пенорезину и плыла без поддержки в двух футах от пола, слегка покачиваясь, как надувной матрац на воде.
— О'кей, парень, — сказал один из них, снимая большой и сложный на вид гипердермик, — нам придется тебя пристроить в считанные секунды. Ты только подпрыгни и ляг сюда, вниз лицом…
— Мне не нужны носилки, — отрезал Лафайет. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь выслушал то, что я должен сказать.
— Будь уверен, у тебя будет шанс, парень, — успокоил санитар, приближаясь к нему. — Не кипятись…
Лафайет протиснулся за стол:
— Послушайте, найдите Никодеуса! Он меня знает! То, что я должен сообщить — трижды срочно! Я требую, чтобы меня выслушали, не то здесь головы покатятся как горох!
Санитар заколебался и в поисках поддержки посмотрел на женщину. Она бессильно взмахнула руками.
— Не смотрите на меня, — сказала она. — Я лишь служащий за первым столом. Придерживайтесь одного: Белариус — дежурный офицер, я позову его сюда, и он свернет ему шею.
Она нажала на кнопки и быстро заговорила. Санитар щелкнул переключателем в головах носилок, и они опустились на пол.
Три минуты прошли в напряженном молчании: Лафайет болтался за столом, те, кто принес носилки, зевали и почесывались, а зеленоволосая женщина с ожесточением пилила свои перламутровые зеленые ногти. Потом высокий широкоплечий человек с гладкими седыми волосами, похожий на профессора, вошел в комнату. Он посмотрел на всех, поджал губы, глядя на Лафайета.
— Итак, мисс Дорч? — начал он густым баритоном.
— Это агент Раунчини, сэр. С ним явно случай 984, но он не хочет успокоиться…
— Я не агент Раунчини, — выпалил Лафайет. — И у меня информация, требующая приоритета!
— Путается в объяснениях, да? — Прибывший одарил Лафайета ледяной улыбкой. — Пойдем-ка. Ну же, славный парень.
— Я хочу переговорить с инспектором Никодеусом!
— Это невозможно. Он на полевом задании, вернется через шесть месяцев.
— Я заключу сделку, — заявил О'Лири. — Послушайте, что я скажу, а потом я пойду спокойненько. Справедливо? Черт знает, я мог бы и вздремнуть. — Он зевнул.
Белариус посмотрел на часы:
— Молодой человек, мне не хотелось бы нарушать режим этого Центра.
— А как насчет Главного Референта в руках неуполномоченного? — вставил Лафайет. — Может, стоит ради этого пропустить прием чашечки кофе?
Выражение вежливости исчезло с лица Белариуса.
— Вы говорите… не говорите так! — Он поднял руку с безупречным маникюром и нервно взглянул на остальных.
— Пожалуй, мне лучше поговорить с агентом Раунчини, — сказал он. — Поговорить наедине. Может, пойдем ко мне в кабинет, а? — Он улыбнулся Лафайету в стиле сигнальной лампы и повернулся к двери.
— Ну, кажется, договорились, — пробормотал Лафайет, последовав за ним.
Седой человек повел Лафайета по тихому коридору в маленькую комнатку без украшений, за исключением ряда фотографий в рамках с изображением целеустремленных лиц.
Белариус сел за внушительный стол из отбеленного дуба, указал Лафайету на стул.
— Теперь выкладывайте все, что знаете, — сказал он твердо, — а я позабочусь и замолвлю за вас словечко.
— Конечно, хорошо, — Лафайет придвинул стул поближе.
— Это была модель Марк III. И из достоверного источника известно, что там, где взяли эту модель, есть еще и другие. К счастью, у него не было времени перевезти все оборудование в город и продать…
— Пожалуйста, начните с начала, агент. Когда к вам впервые подошли?
— Две недели назад. Я нашел записку в паре носков и…
— Кто контактер?
— Давайте не будем упоминать его имени. Он не знает, во что ввязался. Я уже говорил, что в записке мне предложили встретиться…
— Имя, Раунчини. Не пытайтесь скрыть сообщников!
— Дайте мне, пожалуйста, договорить! Я не Раунчини!
— Значит, вы заявляете, что подготовлены? Это подразумевает заговор значительного размаха. В доказательство скажите, что вы сделали с настоящим Раунчини?
— Ничего! Перестаньте уходить от темы! Важно захватить награбленное, пока Рыжий Бык… пока кто-нибудь еще не наложил на него лапу… и вернуть Марк III.
— Марк II. Этот аспект вы можете доверить мне. Мне нужны имена, даты, места встреч, суммы, которые выплачены…
— Вы все путаете, — перебил Лафайет. — Мне об этом ничего не известно. Все, что я знаю, — у меня украли Марк III, пока я спал, и… — Он замолчал, посмотрев на одну из фотографий, с которой слегка улыбался престарелый джентльмен в пенсне…
— Каким образом? При помощи деррик-крана? — раздраженно спросил Белариус.
— Что?! Откуда я знаю? Он был у меня в потайном кармане и…
— В кармане! Послушайте, Раунчини, не пытайтесь меня дурачить! Ваша единственная надежда оправдаться — точные данные и полностью все вспомнить.
— Я не Раунчини!
Белариус свирепо взглянул на него, повернулся к маленькой консоли у локтя и ткнул кнопку.
— Полное досье на агента Раунчини и дубликат ID, — приказал он.
— Послушайте, мистер Белариус, — сказал Лафайет. — Вы и потом можете поиграть в свои кнопки. Сейчас необходимо вызвать команду, собрать персонал и найти Марк III, пока его Лом не использовал!
Белариус повернулся на звук «бин», исходивший от панели перед ним.
— Точные данные на Раунчини ID, — произнес бодрый голос. — Отпечатки пальцев и сетчатка глаз тут же. Младший полевой агент, приписан к точке Бета Два-четыре, Плоскость Р-122, Чарли 381-f.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Лафайет таращил глаза в чернильную черноту, делая движения, отдаленно напоминавшие гребки пловцов. Вдали появилось нечто слабо светящееся, приблизилось, описав огромную спираль, выпучило на него глазищи шириной в ярд и ушло во тьму по спиралеобразной траектории.
— Как попасть наверх? — спросил Лафайет, но не услышал ни звука. Он понял, что фактически у него нет ни рта, ни языка, ни легких.
— Боже милосердный! Я не дышу!
Казалось, что мысль рванулась вперед и повисла в пространстве, загоревшись, как неоновый знак. Другие обрывки мыслей начали кружиться вокруг него, как обломки, плавающие у мельничного колеса:
…А — опять пра-астак из умбы-юмбы…
…попробуй дать гудок, а лучше сосчитай всех простофиль…
…сказал ему, чтобы упал замертво, дрянь…
…иими-уими-скуими-пип-пип…
…так я ему и говорю…
…направо, так, так держать!.. не двигайся…
…ЭЙ… У МЕНЯ НА НОМЕРЕ ДВЕНАДЦАТЬ БРОДЯЧЕЕ ПРИВИДЕНИЕ!
…льстивый парми, болтливый ниффли, уики скуики…
…ау, пойдем, крошка…
…ЭЙ — ВЫ — УСТАНОВИТЕ ЛИЧНОСТЬ!
…пум-пум-пум…
…тогда я поднимаюсь к нему, а он ко мне, а я к нему…
…ПРИВЕТ, НАРК ДЕВЯТЫЙ! У МЕНЯ ЧИТАЕТСЯ ПРИВИДЕНИЕ В ОБЛАСТИ ДВЕНАДЦАТОГО КАСКАДА.
— УГУ. Я ЗАКОНЧИЛ СЧИТКУ. ПРОСТО МУСОР. СБРОСЬ ЕГО, БАРФ ПЕРВЫЙ.
— ОСТОРОЖНО! Я ПОДОБРАЛ КАКОЙ-ТО ОБЪЕКТ НА КАСКАДЕ НОЛЬ-ШЕСТЬ-НОЛЬ, НАРК ДЕВЯТЫЙ. ВОЗМОЖНО, БРОДЯГА.
…НИК-НИК-НИК…
— СБРОСЬ ЕГО, НАРК ПЕРВЫЙ. НАМ НУЖНО УПРАВЛЯТЬ ТРАНСПОРТОМ, ПОМНИ!
— ЭЙ, ТЫ! ДАЙ МНЕ ОБЪЕКТ НА ШЕСТЬ-НОЛЬ, А ТО Я СБРОШУ, ЧИТАЕШЬ?
Нечто напоминающее путаницу из светящихся проволочных вешалок для одежды целенаправленно подплыло к О'Лири и зависло, медленно вращаясь.
— Похоже на бестелесную мигрень, — сказал он. — Интересно, пройдет ли, если я закрою глаза… если бы они у меня были…
— О'КЕЙ, ТАК ЛУЧШЕ. А ТЕПЕРЬ ДАВАЙ СЪЕДИМ ЭТОТ ЛИШНИЙ НОМЕР.
— Раз у меня нет глаз, стало быть, я ничего не вижу, — решил Лафайет. — И все-таки на меня надвигаются какие-то видения… и мой мозг их перерабатывает в зрительные и звуковые образы. Но…
— ОТВЕЧАЙ МНЕ, ЧУДО!
— Кто, — спросил Лафайет, — я?
— ЗАМЫКАЙ НА УРОВНЕ А! ЛИШНИЙ НОМЕР, СКОРЕЕ. У ТЕБЯ ТРАНСПОРТ ДАЛ ЗАДНИЙ ХОД, ПО ШЕСТИ ГЕКЗАМЕТРАМ НА ДЕВЯТИ УРОВНЯХ!
— Кто вы? Где вы? Где я? Выведите меня отсюда! — закричал Лафайет, изгибаясь, чтобы осмотреть все вокруг.
— КОНЕЧНО, КАК ТОЛЬКО ДАШЬ МНЕ ЛИШНИЙ НОМЕР, НА КОТОРОМ МОЖНО ЗАМКНУТЬСЯ!
— Я не знаю, что такое лишний номер! Похоже, что я плаваю в каком-то супе из светящегося алфавита. Не суп, а алфавит, вы понимаете…
Из тьмы возник человек; в плавном падении он вплотную приблизился к Лафайету. Одет он был в нечто напоминающее трико с блестками и светился зеленоватым светом. Лафайет кинулся навстречу с радостным криком. Слишком быстро! Он сдержался, чтобы избежать столкновения, краем глаза заметил испуганное лицо, которое повернулось, чтобы рассмотреть его перед вступлением в контакт.
Толчка не было, было лишь ощущение, что ты нырнул в облако кружащихся частиц, затянутый вздымающейся силой…
— Две дюжины чертей , пляшущих на турецком барабане! — прорычал незнакомый голос.
Свет и звук взорвались над О'Лири. Он уставился на пластиковую табличку, прикрепленную к запястью мужчины. На ней была выбита надпись:
ЛИШНИЙ НОМЕР 1705 ПОСЛЕДНИЙ ШАНС, ЧУДО! УХОЖУ… УХОЖУ…
— Лишний номер — одна тысяча семьсот пять! — выкрикнул О'Лири.
Откуда-то появился гигантский невидимый крюк, подцепил его сзади за шею и швырнул через Вселенную.
Когда голова Лафайета перестала вращаться, он обнаружил, что стоит в камере размером не больше лифта. Стены, потолок и пол мягко светились молочным светом. Со стены мигал красный свет. Раздался тихий смешок. Панель перед ним открылась, как вращающаяся дверь, в большую бледно-зеленую комнату с полом, застланным ковром. Потолок был звукопоглощающий. За письменным столом сидела безупречно ухоженная женщина неопределенного возраста. Она очень хорошо выглядела, несмотря на бледно-зеленые волосы и полное отсутствие бровей. Женщина строго взглянула на него, указала на стул, нажала кнопку на столе.
— Трудно пришлось? — спросила она тоном делового участия.
— А-а… слегка, — вежливо ответил Лафайет, осматривая комнату, обставленную легкими стульями, пальмами в горшках, увешанную эстампами на спортивную тему. Мягко работали кондиционеры.
— Вам нужны носилки или вы в состоянии передвигаться сами? — живо спросила зеленоволосая секретарша, когда Лафайет шагнул в комнату.
— Что? А-а, понимаю, вы имеете в виду мое перевязанное крыло. Оно уже не так меня беспокоит, благодарю.
Женщина нахмурилась:
— Не в порядке с головой?
— Ну, по правде говоря, я немного не в себе. Я знаю, это глупо звучит, но… кто вы? Где я?
— О, братец! — Женщина нажала другую кнопку и сказала в невидимый селектор: — Фринк, пошли сюда команду трогов с носилками. У меня 984 и, похоже, того… — Она глянула на Лафайета с усталым сочувствием. — Сядьте и не беспокойтесь, приятель. — Она покачала головой, как человек, проходящий тест, входящий в ряд требований к профессиональной пригодности.
— Спасибо, — Лафайет робко присел на край низкого стула, обтянутого оливковой кожей. — Вы у-у-узнаете меня? — спросил он.
Женщина уклончиво развела руками:
— Как мне уследить: кадровый список включает более чем тысяча двести человек. — Она моргнула, словно ей в голову пришла идея. — Вы не амнак?
— Это кто?
— Мама миа! Амнак означает отсутствие памяти. Потеря индивидуальности. Иными словами, вы не помните свое собственное имя.
— По правде, кажется, я не вполне уверен в этом.
— Правую руку, указательный палец, — сказала она утомленно.
Лафайет подошел к столу и предложил палец, который женщина схватила и прижала к стеклянной пластинке, встроенной в крышку стола. Множество подобных пластинок находилось между расположенными друг против друга кнопками. Мигнул свет, затрепетал и погас. На матовом стекле экрана появились буквы.
— Раунчини, — сказала она. — Динк 9, Фрэнчет 43, Гиммель низшей категории. Звонить? — Она с надеждой взглянула на него.
— Не слишком громко, — медлил Лафайет. — Послушайте, мэм, могу я все-таки быть с вами откровенным? Я, кажется, встретился с тем, что выше моего понимания.
— Повремените, Раунчини. Все это вы можете описать в докладной. У меня дел по горло.
— Вы не поняли. Фактически я не знаю, что происходит. То есть все началось довольно невинно, я просто выпил со старым знакомым, а когда увидел, что он нашел, то понял сразу, что это нужно передать высшим властям. Но… — он оглядел комнату, — у меня явное ощущение, что я не в Артезии, там ничего подобного нет. Поэтому, естественно, возникает вопрос, где я.
— Вы в Центральном Распределителе, естественно. Послушайте, возьмите там стул и…
— Центральном? Так я и думал! Слава богу! Значит, все мои проблемы решены! — Лафайет, облегченно вздохнув, опустился на угол стола. — Знаете, у меня жизненно важные данные, их нужно передать в соответствующий отдел. Я обнаружил, что, когда Горубл дезертировал, он отложил целый склад краденых приборов…
Дверь в комнату распахнулась, и вошла пара молодых людей в свежей бледно-голубой больничной форме, между ними была плоская пластина длиной в шесть футов. Она была похожа на пенорезину и плыла без поддержки в двух футах от пола, слегка покачиваясь, как надувной матрац на воде.
— О'кей, парень, — сказал один из них, снимая большой и сложный на вид гипердермик, — нам придется тебя пристроить в считанные секунды. Ты только подпрыгни и ляг сюда, вниз лицом…
— Мне не нужны носилки, — отрезал Лафайет. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь выслушал то, что я должен сказать.
— Будь уверен, у тебя будет шанс, парень, — успокоил санитар, приближаясь к нему. — Не кипятись…
Лафайет протиснулся за стол:
— Послушайте, найдите Никодеуса! Он меня знает! То, что я должен сообщить — трижды срочно! Я требую, чтобы меня выслушали, не то здесь головы покатятся как горох!
Санитар заколебался и в поисках поддержки посмотрел на женщину. Она бессильно взмахнула руками.
— Не смотрите на меня, — сказала она. — Я лишь служащий за первым столом. Придерживайтесь одного: Белариус — дежурный офицер, я позову его сюда, и он свернет ему шею.
Она нажала на кнопки и быстро заговорила. Санитар щелкнул переключателем в головах носилок, и они опустились на пол.
Три минуты прошли в напряженном молчании: Лафайет болтался за столом, те, кто принес носилки, зевали и почесывались, а зеленоволосая женщина с ожесточением пилила свои перламутровые зеленые ногти. Потом высокий широкоплечий человек с гладкими седыми волосами, похожий на профессора, вошел в комнату. Он посмотрел на всех, поджал губы, глядя на Лафайета.
— Итак, мисс Дорч? — начал он густым баритоном.
— Это агент Раунчини, сэр. С ним явно случай 984, но он не хочет успокоиться…
— Я не агент Раунчини, — выпалил Лафайет. — И у меня информация, требующая приоритета!
— Путается в объяснениях, да? — Прибывший одарил Лафайета ледяной улыбкой. — Пойдем-ка. Ну же, славный парень.
— Я хочу переговорить с инспектором Никодеусом!
— Это невозможно. Он на полевом задании, вернется через шесть месяцев.
— Я заключу сделку, — заявил О'Лири. — Послушайте, что я скажу, а потом я пойду спокойненько. Справедливо? Черт знает, я мог бы и вздремнуть. — Он зевнул.
Белариус посмотрел на часы:
— Молодой человек, мне не хотелось бы нарушать режим этого Центра.
— А как насчет Главного Референта в руках неуполномоченного? — вставил Лафайет. — Может, стоит ради этого пропустить прием чашечки кофе?
Выражение вежливости исчезло с лица Белариуса.
— Вы говорите… не говорите так! — Он поднял руку с безупречным маникюром и нервно взглянул на остальных.
— Пожалуй, мне лучше поговорить с агентом Раунчини, — сказал он. — Поговорить наедине. Может, пойдем ко мне в кабинет, а? — Он улыбнулся Лафайету в стиле сигнальной лампы и повернулся к двери.
— Ну, кажется, договорились, — пробормотал Лафайет, последовав за ним.
Седой человек повел Лафайета по тихому коридору в маленькую комнатку без украшений, за исключением ряда фотографий в рамках с изображением целеустремленных лиц.
Белариус сел за внушительный стол из отбеленного дуба, указал Лафайету на стул.
— Теперь выкладывайте все, что знаете, — сказал он твердо, — а я позабочусь и замолвлю за вас словечко.
— Конечно, хорошо, — Лафайет придвинул стул поближе.
— Это была модель Марк III. И из достоверного источника известно, что там, где взяли эту модель, есть еще и другие. К счастью, у него не было времени перевезти все оборудование в город и продать…
— Пожалуйста, начните с начала, агент. Когда к вам впервые подошли?
— Две недели назад. Я нашел записку в паре носков и…
— Кто контактер?
— Давайте не будем упоминать его имени. Он не знает, во что ввязался. Я уже говорил, что в записке мне предложили встретиться…
— Имя, Раунчини. Не пытайтесь скрыть сообщников!
— Дайте мне, пожалуйста, договорить! Я не Раунчини!
— Значит, вы заявляете, что подготовлены? Это подразумевает заговор значительного размаха. В доказательство скажите, что вы сделали с настоящим Раунчини?
— Ничего! Перестаньте уходить от темы! Важно захватить награбленное, пока Рыжий Бык… пока кто-нибудь еще не наложил на него лапу… и вернуть Марк III.
— Марк II. Этот аспект вы можете доверить мне. Мне нужны имена, даты, места встреч, суммы, которые выплачены…
— Вы все путаете, — перебил Лафайет. — Мне об этом ничего не известно. Все, что я знаю, — у меня украли Марк III, пока я спал, и… — Он замолчал, посмотрев на одну из фотографий, с которой слегка улыбался престарелый джентльмен в пенсне…
— Каким образом? При помощи деррик-крана? — раздраженно спросил Белариус.
— Что?! Откуда я знаю? Он был у меня в потайном кармане и…
— В кармане! Послушайте, Раунчини, не пытайтесь меня дурачить! Ваша единственная надежда оправдаться — точные данные и полностью все вспомнить.
— Я не Раунчини!
Белариус свирепо взглянул на него, повернулся к маленькой консоли у локтя и ткнул кнопку.
— Полное досье на агента Раунчини и дубликат ID, — приказал он.
— Послушайте, мистер Белариус, — сказал Лафайет. — Вы и потом можете поиграть в свои кнопки. Сейчас необходимо вызвать команду, собрать персонал и найти Марк III, пока его Лом не использовал!
Белариус повернулся на звук «бин», исходивший от панели перед ним.
— Точные данные на Раунчини ID, — произнес бодрый голос. — Отпечатки пальцев и сетчатка глаз тут же. Младший полевой агент, приписан к точке Бета Два-четыре, Плоскость Р-122, Чарли 381-f.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25