испуг мой был вполне реальным. Я умоляла о помощи, но как это часто бывает в кошмарном сне, у меня не было сил произнести хотя бы слово. По бесстрастному лицу сестры милосердия я поняла, что она не снизойдет до того, чтобы заглянуть в мои глаза, полные ужаса.
Она поставила банку на стол неподалеку от меня; вода просто-таки кишела этими мерзкими тварями. Я снова резко дернулась, пытаясь хоть как-то ослабить опутывавшие меня ремни, но убедилась, что привязана так сильно, что даже глубокий вдох был бы для меня болезненным. Во мне поднималась паника, я задыхалась, но была не в силах отвести взгляд от проклятых пиявок.
Я тщетно пыталась пробудиться от мучившего меня кошмара. С ужасом и изумлением я наблюдала, как медсестра, на мгновение опустив руку в банку, проворно выхватила оттуда одного червя. Вода капала с ее кулака, когда она, достав извивающуюся пиявку, поднесла ее к моему лицу.
В комнате стояла невыносимая жара; она, казалось, становилась все нестерпимее, в то время как я обреченно наблюдала за приближающейся ко мне пиявкой. Внутри ее рта – если это отверстие можно так назвать – не разглядела зубов, но это было слабым утешением.
Медсестра пристраивала пиявку к моему виску. Почувствовав холодное прикосновение, я отпрянула, но так и не смогла предотвратить неизбежное. Почувствовав, как холодная скользкая пиявка приступила к своей кровавой трапезе, я пронзительно закричала и, отчаянно мотая головой, попыталась избавиться от пиявки.
– Заткните ей рот, – прорычал доктор сквозь стиснутые губы, которые у него были какого-то нездорового синюшного цвета. Медсестра отошла от меня и тут же вернулась с устрашающим кожаным ремнем, который напоминал намордник.
– Вы должны благодарить Бога, что Скайлз не отправил вас в «Государственную бесплатную лечебницу», – он явно издевался надо мной. – Где пребывает большинство ваших товарок.
«Моих товарок?..»
– А здесь у вас даже отдельная комната, – продолжал он в том же тоне.
– Н-но я не могу заплатить вам, – прохрипела я в надежде, что моя неплатежеспособность освободит меня.
– Ваш счет полностью оплачен, – сказал доктор, выразительно подняв руку: на кончик своего мизинца он нацепил мое обручальное кольцо. Мои надежды испарились.
В то время как я тупо смотрела на кривую ухмылку доктора, дверь с шумом распахнулась, что немало удивило всех присутствующих. В дверях стоял мужчина, шляпа скрывала его лицо.
Луч надежды блеснул для меня. Возможно,пришло мое спасение. Если я все еще никак не могу пробудиться от этого кошмара или галлюцинаций, или еще чего-то, что мне сейчас трудно понять, – самым лучшим завершением будет появление преданного рыцаря в сияющих доспехах. Мой загадочный рыцарь сдвинул на затылок фетровую шляпу, и я увидела уже знакомые мне зеленые глаза человека, с которым столкнулась у отеля.
Быстрым взглядом он окинул меня всю – от пиявок на голове до кончиков пальцев голых ног.
– Для ваших опытов вам придется подыскать кого-нибудь другого, Леммингc, – сказал он спокойно. – Эта пациентка подлежит проверке.
– Но я должен продолжить, сынок. Я не могу сейчас отпустить ее к вам. Я дал клятву Гиппократа. Лечить ее это моя обязанность. – Он посмотрел на меня заинтересованно и в то же время с отвращением. – Я не могу позволить ей продолжать сеять вокруг себя заразу, – он пожал плечами. – Одному Богу известно, сколько еще мужчин пострадает безвинно.
– Она поедет со мной, Леммингc. – Незнакомец боком протиснулся вдоль стены. Не глядя, он сгреб мою одежду и встал у меня в ногах. – Освободите ее от ремней... и удалите пиявку.
– Молодой человек, я не знаю, кем вы там себя возомнили, но вы мешаете мне заботиться о своей пациентке. – Голос доктора был резким и скрипучим и напоминал звуки, сопровождающие работу несмазанных шестеренокдопотопных машин. Он угрожающе шагнул вперед. – Если вы откажетесь немедленно покинуть нас, я прибегну к помощи властей.
– Пожалуйста, – невозмутимо ответил мужчина. – Но полицейские наверняка примут мою сторону, когда узнают, каким образом вы приобретаете своих пациентов.
– Тебе-то что за дело?
– Использовать коммивояжера, чтобы обманным путем доставлять людей в вашу клинику, – это противозаконно.
Доктор улыбнулся.
– Даже, если бы вам удалось выстрелить из палки, – он кивнул в мою сторону, – и привлечь ее в качестве свидетеля, что само по себе уже невероятно, у меня есть протекция; все схвачено и за все заплачено, парень.
– Тогда я обращусь в более высокие инстанции.
Не успела я моргнуть, как незнакомец, словно фокусник, достал пистолет и нацелил его на доктора Леммингса. Свет от единственной электрической лампочки, висевшей без плафона, блеснул на серебристой поверхности ружейного ствола.
– Снимите с нее эту пиявку. Немедленно.
Доктор Леммингc ослабил мои путы, затем быстрым движением оторвал пиявку. Я получила немалое удовольствие, заметив, как дрожала его рука, когда он опускал эту мерзость обратно в банку.
– Теперь шаг назад. Вы и медсестра. Мы уезжаем. – Он устремил на меня взгляд своих зеленых глаз и лукаво выгнул бровь. – Если, конечно, вы не мазохистка.
Я радостно закивала: в моем теперешнем положении перспектива поездки даже неизвестно куда с властным вооруженным незнакомцем показалась мне спасением. Мне хотелось как можно быстрее и как можно дальше уйти из этого ужасного места.
– Обнимите меня за шею, – приказал он. Я попробовала шевельнуть руками, но они были тяжелыми как свинец. Не дождавшись помощи, он легко поднял меня одной рукой, переложив оружие в другую.
Пока он нес меня, я уловила исходящий от него аромат. Подчеркнутый удачно подобранным одеколоном, это был грубый запах, запах тревог и волнений. Я привыкла к «Поло», любимой марке Дэвида: этот аромат привносил элемент таинственности в наши взаимоотношения. Теперь я посчитала это одним из бесчисленных способов, которыми пользовался муж, чтобы ввести меня в заблуждение.
Я рассматривала моего спасителя, размышляя, какую тайну он хранит в себе. Было это его первое похищение или он уже проделывал подобные штучки раньше? Ведь он был так спокоен, когда держал на мушке доктора Леммингса.
– Подождите, он взял мое кольцо, – сказала я, когда мы подошли к двери.
– Грабим своих пациентов даже тех, которые еще живы, Леммингc? Да вы хуже гангстера! Давайте сюда кольцо.
Как только кольцо вновь заняло привычное место на моем пальце, мы вышли из комнаты и спустились в холл. Учитывая все обстоятельства, я должна была безумно радоваться уже тому, что вырвалась из рук ужасного доктора, а я вдруг вспомнила о своей одежде.
– Мой прикид никуда не годится.
– Что не годится?
– Прикид... – Я, покраснев до корней волос, пыталась объяснить, что мое платье слишком легкое и очень открытое на спине. Я устремила рассеянный взгляд в бесконечность, надеясь, что мой путник меня поймет.
Он перехватил этот взгляд и улыбнулся.
– Ничего смешного, – сказала я.
– Я и не утверждаю этого, – ответил он, поджимая нижнюю губу, чтобы удержаться от смеха. – Но вы предъявляете требования, не замолкая, говорите, забывая, что я уже довольно долго держу вас на руках. – Помогая себе ногой, он приподнял меня повыше, обернул полой своего пальто и направился к выходу из клиники.
– Благодарю вас, – сказала я со всей вежливостью, на которую только была сейчас способна. Испытания, так неожиданно свалившиеся на мою бедную голову, вконец вымотали меня, и я почувствовала, что все мои желания сводятся сейчас к одному – выспаться. Я даже не задумывалась о том, куда он несет меня.
Покачиваясь на его сильных руках, вдыхая пленительный аромат, исходивший от его кожи, я начала забываться.
– Еще раз благодарю вас, – промямлила я и добавила, ужаснувшись тому, что сорвалось с моих губ: – В знак благодарности я даже готова снять перед вами трусы.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Кто-то ласкал мои руки, мягко поглаживая их, нежно перебирая пальцы. Откуда-то издалека мне слышался низкий, тихий голос. И было странно, что в окружавшем меня царстве призраков и теней, этот голос показался мне хорошо знакомым.
Я спала, как мне казалось, несколько дней подряд. В моих снах присутствовали и другие голоса, говорившие на незнакомом мне диалекте, но я догадывалась, что это старое южное произношение. Несколько раз мне мерещился мой зеленоглазый незнакомец, он сидел подле моей кровати и рассказывал разные истории. Был ли в этих рассказах удачливый карточный игрок с такими же рыжими волосами, как и у меня, или мне только грезилось это?..
– Она, кажется, приходит в себя...
Я заставила себя открыть глаза, чтобы разглядеть того, кто произнес эту фразу, и столкнулась с пристальным взглядом моего зеленоглазого спасителя. Значит, не все видения были плодом моего воображения. Он появлялся в перерывах между сновидениями, его тягучий южный говор проникал и в мои беспокойные сны.
Он сидел с непокрытой головой – строгие линии его лица больше не были скрыты низкоопущенными полями шляпы; его темные волосы были растрепаны возможно, ветром, но скорее откуда взяться ветру в этой безвоздушной стране? – это произошло, когда он снимал свою шляпу. Я приподнялась и задала вопрос тот, что обычно задают пациенты, очнувшиеся после беспамятства и горячки:
– Где я?
– Клиника доктора Тайлера. Лечение артритов и ревматизма.
У меня не было артрита, но это место выглядело значительно привлекательнее, чем государственная бесплатная лечебница, и уж, конечно, не было никакого сравнения с сумасшедшим домом.
– А доктор Л-лемон? Он здесь? – Он прыснул от смеха.
– Леммингc? Нет, его здесь нет. Я бы с удовольствием узнал, что он и ему подобные кормят сейчас акул где-нибудь в океане.
Я разделяла эти чувства. В комнате с традиционными для больницы мертвенно-белыми стенами было душно, но здесь я, по крайней мере, могла не опасаться пиявок. Я вздрогнула, вспомнив отвратительные сцены в клинике Леммингса.
– А какое сегодня число? – спросила я, облизывая губы, сухие и липкие одновременно.
– Пятое августа, четверг.
До моего дня рождения оставалось меньше двух недель! А куда делись целых четыре дня? Неужели я так долго была без сознания?
Я осмотрелась. Спинки кровати были старыми железными – такими же, как у доктора Леммингса. Все предметы вокруг меня – красиво оформленный глобус у окна, латунные дверные ручки – все не принадлежало времени, в котором я жила. Это были раритеты, и подлинность их не вызывала у меня сомнения.
Стала ли я жертвой жестокого обмана или просто сошла с ума?
– А какой год? – спросила я.
– Пятое августа тысяча девятьсот...
С замиранием сердца я ждала гласа судьбы.
Он пристально смотрел на мою грудь, учащенно вздымавшуюся от волнения, и я заметила характерный блеск желания в его глазах. А ведь я была одета в омерзительный больничный балахон... Да, это был настоящий мужчина!
– Год?.. – повторила я; мое дыхание учащалось под его раздевающим взглядом.
Он поднял глаза, и его брови саркастически изогнулись: заметив, как покраснело мое лицо, он, очевидно, решил, что последний вопрос – обычная шутка.
– Тысяча девятьсот двадцать шестой.
Я замерла на полувздохе. 1926. Та самая дата, что была обозначена на газете. Мое последнее отчетливое воспоминание относилось к моменту, когда я очнулась в кабине лифта. Старинные автомобили, и никаких современных удобств. Никаких видеокамер. Никаких багажных тележек с резиновыми колесами. Никаких неоновых реклам.
Все казалось до боли реальным. Здесь какая-то ошибка; я искала и не находила никаких свидетельств того, что меня кто-то обманывает или что все это сон. Неожиданное открытие, пронзительное и мучительное, вдруг свалилось на меня: я здесь абсолютно одна . Абсолютно одна, опутанная по рукам и ногам этим кошмаром – самым страшным и нелепым в моей жизни.
– Вы в порядке? – спросил незнакомец, слегка растягивая слова. Когда он не был вооружен, его голос становился волнующе нежным.
Я кивнула и уселась поудобнее, обхватив колени руками. Если я не сошла с ума, как мне казалось вначале, должно существовать логическое объяснение случившемуся. Я должна казаться равнодушной, пока не разберусь, что происходит. Я уже видела, как здесь обращаются даже с нормальными людьми. А что будет, если они решат, что я сумасшедшая?! Я вытерла потные ладони о простыни и попробовала собраться.
– При вас не было ничего: ни кошелька, ни чемодана. Никто вас здесь не знает. И никто не навещает, – мягко добавил он; его глаза скользнули по моей руке, остановившись на том месте, где я ношу обручальное кольцо.
Если он ожидал, что его слова огорчат меня, он ошибался. Единственный человек, который может разыскивать меня, – это Дэвид. Дэвид... Смешиваясь в отвратительный букет, ароматы «Поло колон» и гардении пробивались ко мне сквозь духоту комнаты. Я вскочила как ужаленная, натянув простыню до подбородка; злоба и ненависть рвались из меня, как будто Дэвид уже стоял в дверях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42