Каждая из них подкована, словно лошадь, а в придачу дам я тебе корзину из терновника, куда поместятся все они разом. И еще ты получишь пятьдесят мечей с золотой рукоятью, да пятьдесят красноухих коров с белыми красноухим телятами, стреноженными бронзовыми цепочками. И еще тебе дам пятьдесят баранов с тремя красными головами да тремя рогами у каждого. Еще дам я тебе пятьдесят мечей с костяной рукоятью, да пятьдесят пестроцветных плащей. Но каждое из обещанного получишь ты в свой срок.
Раз приемный отец Эохайда принялся расспрашивать его откуда добыл он все это богатство.
– Да нужно мне рассказать об этом, – ответил Эохайд.
– Воистину так, – сказал его приемный отец, – надобно тебе поостеречься его, ибо могущественный муж приходил к тебе. О сын мой, задай-ка ему непосильные работы!
Потом явился к Эохайду его соперник, и возложил на него король великие дела: очищение Миде от камней, укрытие тростником всей Тетбы, прокладку гати через Мойн Ламрайге и посадку леса на Брефне. Так пел об этом филид:
Вот те четыре дела,
что возложил Эохайд Айрем
на множество храбролицых мужей,
с несчетными копьями и щитами.
Гать на Мойн Ламрайге,
лес на Брефне – нетрудное дело,
камни убрать с холмов Миде,
тростник на Тетбе.
Вот каковы были дела и условия.
– Немалого просишь ты от меня, – сказал Мидир.
– Воистину нет, – отвечал Эохайд.
– Тогда исполни мое желание и просьбу, – сказал Мидир, – и пусть везде, где признают твою власть, ни мужчина, ни женщина не выйдет из дома наружу до самого рассвета.
– Обещаю тебе это, – сказал Эохайд.
Не случалось еще никому дотоле ступать на эту трясину.
Потом приказал король своему слуге посмотреть, как осилят они гать. Отправился слуга на болото, и вдруг почудилось ему, что сошлись туда люди со всей земли от востока ее до запада. Сложили те люди холм из своей одежды, и ступил на этот холм Мидир. Принялись люди закладывать в болото стволы и ветви деревьев, а Мидир выкрикивал во все стороны приказания и подгонял их. Казалось, что люди со всего света кричат у него под ногами.
Потом принялись они валить на болото камни, гальку и глину.
Известно, что до этой ночи укрепляли ирландцы ношу на лбу быков, хоть и знали, что народ из сидов ставит ее на их загривок. Так же делал и Эохайд, и оттого зовется он Эохайд Айрем, что первый стал крепить ярмо к загривку быков. А вот что говорили те люди, строя гать:
– Положи туда, положи сюда, прекрасные быки, в час после заката, воистину тяжела работа, неведомо, кому польза, а кому вред от гати на Мойн Ламрайге.
Не бывало бы на всем свете лучше той гати, если бы не следил никто за их работой. А оттого остались в ней изъяны. Тогда воротился слуга к Эохайду и рассказал о небывалой работе, которую он видел, и о том, что на всем свете не сыскать силы чудесней, чем та, что исполнила ее.
Так говорили они и вдруг заметили шедшего к ним Мидира. Был он препоясан и злобен лицом. Испугался Эохайд, но все же приветствовал его.
– Не услышишь ты гневных речей в ответ на свою ярость, – сказал Эохайд, – а лишь просьбу укротить ее.
– Согласен, – отвечал на это Мидир, – а станешь ли ты играть в фидхелл?
– Какая же будет ставка? – спросил Эохайд.
– Та, которую каждый из нас пожелает, – ответил Мидир.
И в этот день выиграл Мидир.
– Ты победил сегодня, – сказал Эохайд.
– Будь на то моя воля, победил бы я и раньше, – ответил Мидир.
– Чего же ты хочешь? – спросил Эохайд.
– Обнять Этайн и получить от нее поцелуй, – сказал Мидир.
Помолчал Эохайд и сказал:
– Приходи через месяц, и тогда получишь то, что желаешь.
А за год перед тем, как пришел Мидир играть в фидхелл с Эохайдом, сватался он к Этайн, но не сумел получить ее. Звал он тогда ее Бе Финд и так говорил ей:
О Бе Финд, пойдешь ли со мной,
в дивный край, где нет наконечников копий,
волосы там, словно венок первоцвета,
тело ж как снег бело и прекрасно.
Нет в том краю слов «мое» и «твое».
Зубы белы там, а брови черны,
дивятся глаза там послушным телам,
щеки краснеют, как наперстянка.
Шеи там – стебли цветов,
яйца дроздов – наслаждение для глаз,
славно проникнуть в Маг Фаль,
тоскливо, коль знаешь Маг Мар.
Хоть по душе тебе пиво с Инис Фаль,
больше пьянит пиво Тир Мар,
прекрасна страна, о которой пою,
до старости все там юны.
Сладчайшие теплые реки текут в том краю,
любые там вина и мед
благородны там люди без всяких изъянов,
без похоти и без греха там зачатье.
Виден нам всякий в любой стороне.
нас же не видит никто,
тьма деяния Адама
спасла нас от общего счета.
О женщина, если придешь в благородный мой край,
на чело тебе ляжет златая корона,
пиво, вино, молоко ты и мед
будешь вкушать там со мной, о Бе Финд!
И отвечала ему Этайн:
– Пойду я с тобой, если сумеешь заполучить меня у моего мужа, а если не сумеешь, то и не пойду.
(…)
Тогда назначил Мидир встречу через месяц от того дня. В ту, пору созвал Эохайд лучших воинов и храбрейшие отряды Ирландии в Таре. Встали они вокруг нее и внутри, а король с королевой заперлись во дворце, ибо знали они, что придет к ним могущественнейший муж. В ту ночь сама Этайн разносила благородным ирландцам напитки, и было это одним из ее великих умений.
Так сидели они и беседовали и вдруг увидели Мидира, шедшего к ним по королевским покоям: И всегда-то он был прекрасен собой, а в ту ночь еще прекрасней. Удивились тут все и примолкли, а король приветствовал его.
– Для того я пришел, – сказал Мидир, – чтобы получить обещанное. Да воздастся мне должное, как и я дал тебе то, что сулил.
– Не думал я о том до сегодняшней ночи, – сказал на это король.
– Сама Этайн обещала уйти со мной, – сказал Мидир. –
Тут залилась Этайн румянцем.
– Не красней, о Этайн, – сказал тогда Мидир, – ибо нет здесь ничего недостойного женщины. Целый год сулил я тебе самые прекрасные дары и все сокровища Ирландии, но не смог увести без согласия Эохайда. Воистину, пришлось мне завоевать тебя!
– Предупреждала я, – сказала Этайн, – что не отправлюсь с тобой, прежде чем не получу согласия Эохайда. Если решил уступить он, то можешь меня забирать.
– Не уступлю я тебя, – сказал на это Эохайд, – но пусть он обнимет тебя там, где ты стоишь, посреди дома.
– Так тому и быть, – сказал Мидир.
Тут взял он свое оружие в левую руку, а правой обнял Этайн и унес ее с собой через отверстие в крыше дворца. Устыдились тогда воины и окружили своего короля. Потом увидели они в небе над Тарой двух лебедей, что полетели в сторону Сид Фемен. Отправился Эохайд со своими лучшими воинами к Сид Фемен, что зовется иначе Сид Бан Финд. И говорили тогда ирландцы, что надобно разрушить все волшебные холмы, какие только ни есть в Ирландии, дабы возвратилась к королю супруга.
Принялись воины срывать Сид Бан Финд, но тут явился к ним некий человек и сказал, что не бывало здесь женщины.
– Сам правитель сидов Ирландии приходил к вам, – сказал он еще, – а сейчас он и женщина в своем королевском дворце. Идите же, пока не дойдете туда.
Отправилось войско на север и стало срывать волшебный холм. Целый год да три месяца провели там воины, но все, что удавалось им вырыть за день, к утру возвращалось на место. Тогда возвратились воины к Сид Бан Финд и снова принялись разрушать го. И опять, явился к ним некий человек и сказал:
– Зачем выступаешь ты против нас, о Эохайд? Не уводили мы твоей жены и не творили иного зла. Остерегись же говорить то, что может повредить королю.
– Не уйду я отсюда, – сказал Эохайд, – пока а не узнаю, как вернуть мне свою жену.
– Возьми слепых щенят да слепых котят, – услышал он в ответ, – и брось их. Да делай так всякий день.
– Тогда ушли они, и сделал король, как было ему сказано. Когда же принялись они опустошать Сид Бри Лейт, то увидели вдруг идущего к ним Мидира.
– Зачем выступаешь ты против меня? – спросил он. – Довольно ты сделал мне зла, дав непосильную работу. Ты сам уступил мне свою жену, так не причиняй же мне больше вреда.
– Не будет она с тобой, – сказал на это Эохайд.
– Не будет, – ответил Мидир, – возвращайся же к дому и жди ее утром назавтра. И если на сей раз успокоился твой дух, перестань творить зло.
– Я согласен на это, – сказал Эохайд.
Тогда скрепил Мидир их договор и удалился прочь.
На другой день утром увидели воины пятьдесят женщин, лицом и одеждой во всем схожих с Этайн. Замолчали воины, а стоявшая перед девушками грязная служанка сказала королю:
– Теперь отыщи свою жену или возьми любую из них, ибо пришло нам время отправляться домой.
– Что же нам делать? – спросил Эохайд ирландцев. – И как превозмочь сомнения?
– Нечего нам сказать тебе, – отвечали воины.
– Тогда слушайте, – сказал Эохайд, – во всей Ирландии никто не подает напитки искусней, чем моя жена. Так я и узнаю ее.
Тогда поставили они двадцать пять девушек с одной стороны дома и двадцать пять с другой, а между ними котел с напитком. По одной с каждой стороны подходили к нему девушки, но все никак не мог Эохайд узнать Этайн. Наконец, осталось их всего две. Подошла первая из них к котлу, и тогда сказал Эохайд:
– Вот Этайн, да все же не она сама.
Стали тогда ирландцы переговариваться.
– Воистину она Этайн, хоть и не в обычае той так разливать напитки.
Тут удалились остальные девушки. Возрадовались ирландцы что совершил король великое деяние и славно отличились быки, и спасли они женщину от людей из волшебных холмов.
Как-то погожим днем беседовали Эохайд с Этайн в королевском дворце и вдруг увидели идущего к ним Мидира.
– Добро тебе, о Эохайд, – сказал Мидир.
– Добро и тебе, – отвечал Эохайд.
– Не по чести поступил ты со мной, задав непосильные работы, – сказал Мидир, – и всегда ожидая зла.
– Не уступал я тебе своей жены, – сказал Эохайд.
– Скажи, есть ли у тебя еще дело ко мне? – спросил Мидир.
– Пока не дашь ты другого залога, не стану я говорить об этом, – ответил король.
– Скажи мне, доволен ли ты? – спросил Мидир.
– Вполне, – отвечал Эохайд.
– Я тоже доволен, и знай же, что понесла твоя жена, когда была со мной и родила на свет дочь, что сидит сейчас подле тебя, А жена твоя осталась со мной, и теперь ты снова отпустил ее.
С тем и ушел он.
Не стал тогда Эохайд снова идти войной на чудесный холм Мидира, ибо связан он был зароком. Воистину тяжело было ему от того, что пропала его жена, а дочь возлегла с ним на ложе. И зачала она от короля и принесла ему дочь.
– О боги, – сказал тогда Эохайд, – клянусь, что вовеки не посмотрим мы друг на друга с моей дочерью.
Тогда отправились двое слуг бросить девочку в колодец с хищными зверями. В самой глуши Слиаб Фуайт набрели они на жилище Финдлама, – пастуха из Тары. Никого не было в ту пору у него в доме. Поели они, а потом бросили девочку собаке со щенятами и пошли прочь. Вернулись обратно пастух со своей женой и увидели прелестную девочку. Удивились они и принялись растить ее, не зная, откуда она появилась. Выросла девочка крепкой, как и подобает дочери короля с королевой. Никому не сравниться было с ней в рукоделье. На что бы ни упал ее взор, все умела она украсить своими руками. Так и росла она в доме Финдлама и его жены, пока не увидели девушку люди короля Этерскела. Сказали они о том королю и тогда силой увели девушку, и сделалась она женой Этерскела. Стала она матерью Конайре, сына Этерскела.
Был Эохайд Айрем во Фремайн, что в Тетбе, и горевал оттого, что потерял Этайн. Тогда пришел Сигмал, внук Мидира от дочери его Ойкниа, и сжег Дун Фремайн. Пал Эохайд от его руки и забрал Сигмал голову короля в Сид Нента в отместку за честь своего деда, Мидира (…)

1 2 3