Осторожность, которой он и не предполагал, не позволила ему никому сказать о своих намерениях, даже Торбурну.
В шумном буйстве тех дней, когда все казалось возможным, когда старые порядки менялись прямо на глазах, Ханей с головой окунулась в организационную работу с веселой отрешенностью, за которой скрывался ее непреклонный характер. Она верила в будущее. К своему стыду, видя ее стройную мальчишескую фигурку, ее бледное решительное лицо, легкую решительную складку между бровей, Стэд старался не сталкиваться с ней. Он не знал, что имел в виду Торбурн. В буйстве революции исследования намеков по этому поводу, того таинственного опыта с Бэлль, его чувств к Делле, отошли на задний план.
Саймон должен знать. Хоть он и Контролер, он человек науки. Он разбирается в сумрачной работе человеческого мозга. Стэду казалось теперь, что наука оставалась теперь единственной и последней надеждой. Если Форейджеры и Контролеры встретятся в битве лицом к лицу, похоронный звон по человеческой расе прозвучит здесь, в темных расщелинах под реальным миром. Стэд не мог допустить, чтобы это случилось, пока еще остался шанс, и еще не сказала своего слова наука.
Он осторожно проводил подготовку, отбрасывая чувство вины, которое хотя и было иррациональным, наполняло его острыми приступами сомнения, когда он видел оживление и целеустремленность своих товарищей-Форейджеров.
Он узнал, что Форейджер-Контролер Уилкинс сбежал, и Старый Хроник тоже исчез. Найти униформу Контролера было несложно; одежда убитого лежала аккуратно сложенной в его покинутой кабинке. Стэд выбрал нарядный голубой с золотом костюм, парадный меч, эмблему и засунул все это в мешок, висевший у него под плащом. Там у него были пища и вино, а также карта лабиринта, найденная в вещах, оставленных Старым Хроником. Затем не без опасений и сомнений, он отправился в путь.
Как член комитета действия, он без труда прошел за шлагбаум и газовую завесу мимо голубых огней. С бешено бьющимся сердцем он вошел в лабиринт.
Все улицы и уровни здесь были заполнены рабочими, беспорядочно выходящими из своих отсеков, разговаривающими, кричащими, жестикулирующими, собирающимися на митинги, бегущими. Все бурлило от бесцельной активности. Стэд знал, что вскоре рабочие, вероятно, тоже присоединятся к революции. Как только запасы продуктов в лабиринте подойдут к концу, рабочие присоединятся к Форейджерам и Солдатам. Тогда Контролеры останутся в одиночестве.
В одиночестве и голоде.
Ему понадобился плащ, чтобы проскользнуть через освещенные проходы. Пигментация хроматофоров плаща изменялась, меняя окраску, скрывая его на фоне бетонных стен и пыльных затененных ниш, что давало ему шанс пробраться вглубь лабиринта. Когда он покинул рабочие кварталы, его беспокойство качественно изменилось, стало глубже, в соответствии с более глубоким страхом в лицах и поведении людей, мимо которых он проходил. Здесь уже собирались Контролеры и разговаривали шепотом, беспокойно суетились, пытались узнать, что делает Капитан и его Команда.
Стэд прошел знакомыми путями, нашел лабораторию Саймона переоделся в успокаивающий голубой с золотым костюм с гордой эмблемой Аркона, сиявшей у него на груди, и, поднявшись по ступенькам вошел в овальную дверь. Теперь он скоро увидит Деллу. Но даже предвкушение этого не могло пересилить горящее в нем желание сказать этим неосторожным людям правду, заручиться их поддержкой в деле искоренения Демонов. Восстание казалось мелким и незначительным по сравнению с этой задачей.
Из двери в коридор вышел лейтенант Карджил. Он выглядел угрюмым и измученным, но лицо его по-прежнему сохраняло молодецкую стальную жилку, уверенность в том, что будущее Аркона покоится на его плечах. Он увидел Командира, блистательного в своем голубом с золотым костюме, казавшегося большим в своих доспехах, с раздваивающимся маскировочным плащом и сверкающим оружием, и отсалютовал ему.
Механически ответив на приветствие, Стэд намеревался пройти мимо.
Карджил поднял глаза. Он увидел мрачное, морщинистое, угрюмое лицо со следами горького опыта, с морщинами вокруг глаз, с упрямо сжатыми губами, с выступающим подбородком. Затем его осветила искра внезапного осознания.
— Ты... ты Стэд! Но что это? В военной форме, в офицерской... в форме Командира! Что это значит, Стэд? Говори, быстро!
Пистолет Карджила нацелился на него. Стэд оттолкнул его, пригнув дуло к полу.
— Где Делла? Где Саймон? Я должен увидеть их немедленно! Ну же — где они?
Страстность Стэда смутила Карджила, сбила его с толку.
Он колебался.
— Ты тоже можешь пойти со мной. Ты можешь пригодиться. Быстрей, Карджил. У нас мало времени. Где Делла?
— Кто там меня зовет? — Громко щелкнула открывающаяся дверь. — Карджил?
Делла вышла к ним, бледная и измученная, ее глаза стали медленно расширяться, когда она увидела Стэда. Она закрыла рот рукой.
— Стэд! Что тебе здесь надо? Что случилось?
Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Они все были, конечно, рады видеть его, хотя вначале их приветствия были натянутыми.
Стэд почувствовал легкую ностальгию, особенно осматриваясь по сторонам в знакомой лаборатории. С этим местом были связаны его первые воспоминания, начало его жизни с народом Аркона, его первые неуверенные попытки узнать и понять что-либо.
Он прошел долгий путь с тех пор.
— Я не знаю, зачем ты пришел к нам, Стэд, — сказал Саймон нервно и с беспокойством. Положение очень серьезное. Капитан рассматривает возможность принять самые суровые меры.
— Что он может сделать? — спросил Стэд с новой для него надменностью свободного от предрассудков Форейджера. — Мы... то есть Форейджеры, просто отрезали все снабжение лабиринта. Когда у людей не будет больше продуктов, им не останется ничего другого, как начать говорить разумно.
— Стэд! — воскликнула пораженная Делла.
— Я так и думал, — сказал Карджил угрожающе. Он положил руку на спусковой крючок. — Он стал теперь просто грязным Форейджером!
— Погоди, Карджил. — Авторитет Саймона по-прежнему действовал. — Давайте послушаем, почему Стэд пришел к нам. Или... — Он взглянул на Деллу и облизнул губы.
Стэд никак не отреагировал на это.
— Я пришел по одной простой причине. В настоящей ситуации, которая, как мы знаем, довольно серьезна, я считаю, что сила науки — это наша единственная надежда.
— Если бы больше людей так думали, — сказал Саймон едко, — возможно, эта заваруха никогда бы не началась. Стэд покачал головой.
— Нет. Здесь ты не прав. Не наука виновата в теперешней революции; но ее можно остановить. Она началась из-за того, что вы, Контролеры, были слишком эгоистичны, слепы, высокомерны во всем. — Он сделал знак помолчать, желая предотвратить то, что они неправильно его поймут. — Я тоже ощущаю себя Контролером, но только в хорошем: в манерах, в правилах приличия, в широте ума. Во всем остальном, как я теперь знаю, Контролеры висят кошмарным грузом на спинах рабочих и Форейджеров.
Он молча выслушивал их возражения и контробвинения.
Затем он резко оборвал их.
— Форейджеры держат вас в руках. Но я не хочу видеть, как убивают моих друзей, отнимают их жизни и свободу, даже заставляют работать или становиться Форейджерами.
Карджил вздрогнул при этом.
— Рабочих гораздо больше, чем Форейджеров, а Форейджеров больше, чем Контролеров. Солдаты, Карджил, полностью с нами в едином братском революционном порыве. И ничто из того, что можешь сказать ты или твои собратья — офицеры, не сможет изменить этого.
Саймон уставился на него с открытым ртом, на его лице отразились усталость и разочарование.
— Тогда скажи нам свои условия, Стэд. Я полагаю, ты пришел сюда в качестве посланника? Стэд покачал головой.
— Нет. Я здесь как частное лицо. Ты, кажется, забыл, что я был воспитан здесь, как Контролер, и вы были моими учителями. Я не могу забывать это. Я стою плечом к плечу с Форейджерами в этой революции. Но я ищу компромисс.
— А! — сказал Саймон. — Как я понимаю, ты во многом заодно с Форейджерами.
— Я член комитета действия, если это что-нибудь значит.
— Ты мог бы передать послание предводителю?
—Да.
Саймон и Карджил ударились в долгую и бурную дискуссию о вероятном ходе событий. Делла взглянула на Стэда. Он проигнорировал ее взгляд, чувствуя накатывающийся на него страх от того, что он должен сказать то, что он пришел сказать. Он избегал этой темы, говоря о революции Форейджеров, как будто это был самый главный новый фактор, могущий повлиять на жизнь в Арконе. Какого черта! У них должны были быть революции и раньше.
— Послушайте! — сказал он громко, резко, грубо.
Они замолчали, отвлеченные от своих планов, и обернулись к нему.
Он облизал пересохшие губы. Делла уставилась на него, как на сумасшедшего что ж, в их глазах, он, вероятно, таким и был.
— Я был во Внешнем мире. Я видел... я видел... Карджил мрачно усмехнулся.
— Мы все бывали снаружи, Стэд. Я полагаю, тебе пришлось убегать от Сканнера.
— Я не забыл, что ты спас наши жизни от Сканнера, Карджил. Ты упоминал Рэнга. Ты когда-нибудь видел его?
— Что? — проревел Карджил. — Почему... ну... то есть...
— Я видел, Карджил, — произнес Стэд тихо. — Я видел. Я помогал убить его. Это было не очень-то приятно.
— О, Стэд! — выдохнула Делла.
— Я был во Внешнем мире, — повторил Стэд. — За границами этого мелкого, ненастоящего мирка стен и проходов, спрятанных в земле за еще большими стенами.
Саймон приложил к губам дрожащую руку.
— Что ты имеешь в виду, Стэд?
— Я видел Демона!
Тишина.
Затем Карджил презрительно махнул рукой.
— Ерунда! Он типичный безумный Форейджер, пытающийся произвести на нас впечатление своими сказками. Няни пугают детей рассказами о Демонах. Пора вырасти, Стэд!
— Я видел Демона, — настойчиво повторил Стэд. — И я знаю, кто они такие. Я знаю, что такое Демоны, и я знаю что такое человечество. И это знание не приятно, не славно, не делает из нас героев; вам не понравится то, что я собираюсь рассказать вам.
Вначале они не давали ему говорить. Они говорили ему, что он просто слабодушный хвастун, пытающийся произвести на них впечатление. Как все Форейджеры, ощущая свое более низкое социальное положение, он цеплялся за любую невероятную и хвастливую историю, чтобы доказать свою неординарность, свое превосходство. У них нет времени на призраки и легенды.
Он дал им выговориться. От них нельзя было ожидать, что они сразу все поймут, но он был намерен заставить их понять, давить на них, пока они не поймут.
Затем ровным, отрывистым голосом он сжато рассказал им, что произошло с тех пор, как он покинул их. Он рассказал им все. Когда он закончил, его слова казалось, еще звучали в освещенной белым светом лаборатории; а трое людей напротив него сидели бледные, дрожа, не желая верить, и, однако, против воли, подавленные его искренностью, честностью его целей, его откровенностью.
— Этого не может быть, — прошептала Делла.
— Я не знаю. — Саймон встал и беспокойно зашагал. — Я всегда верил, что Демоны, возможно, существуют, что в этих историях, вероятно, что-то есть, но... но такое!
— Просто несчастный выводок паразитов! — прорычал Карджил. — Крадущие разбросанные крошки со стола Демонов, совершающие набеги на их кладовые — нет. Клянусь всеми Демонами Внешнего Мира! Нет!
— Да, Карджил, — произнес Стэд спокойно. — Да!
— Но если это правда, это значит...
— Это значит то, что ты только что сказал. Что человек — это просто крыса в мире Демонов. И только. Но это не изменит фактов. Демоны — это просто одна из форм жизни, как кошка, или Сканнер, или Йоб. Все они, все... стоят ниже человека!
— Тогда... — сказал Саймон и его лицо по-новому озарилось.
— Ты ученый, Саймон, и Делла тоже. Карджил солдат. Вы можете принять эту новую информацию. Вы можете оценить ее, понять ее истинность, а затем начать поиск возможностей изменить это.
Голос Стэда звучал сейчас с убежденностью.
— Но мои товарищи по внешнему миру? Форейджеры? И рабочие в лабиринте? Нет. Они не смогут это воспринять. Их мозги не вынесут такого напряжения. Немногие, очень немногие, как Торбурн, знают и живут с этим знанием. Но это не подходит для ученого. Мы не хотим больше жить, принимая ситуацию такой, как она есть. Мы...
— Мы должны изменить ее! — Делла встала, вся ее фигура выражала убежденность и преданность этой новой цели в ее жизни.
— Я должен созвать собрание, — сказал Саймон. — Теперь я действительно верю тебе, Стэд. Вся моя жизнь кажется мне насмешкой, но я намерен убедить моих коллег. Мы организуем анти-Демонский фронт. Мы можем опрокинуть их.
— С кем нам следует связаться в первую очередь? — спросила Делла.
Карджил рассеяно качал головой. Он продолжал украдкой облизывать губы.
— Я не знаю, — повторял он снова и снова. — Я не знаю. Это какое-то богохульство. Бессмертный никогда не создал бы такой мир!
Пока Саймон связывался с отдельными учеными, Делла и Стэд попытались успокоить Карджила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22