- Ты впустил свою погибель через главные ворота, но выйдет она другим путем. Я мог бы объяснить поподробнее, но я не служу тебе более. Жаль, ибо придет время, когда спасти тебя сможет лишь мастер, а под рукой будет только Шмендрик! Прощай, бедный Хаггард, прощай.
Смеясь, он исчез, но с тех пор его злорадство, как запах дыма или старой холодной пыли, не покидало этот зал.
- Ну, - в сером свете Луны раздался голос Короля Хаггарда. - Ну... - неслышными шагами, почти весело качая головой, он медленно подошел к Шмендрику и Молли. - Смирно, - скомандовал он, когда те пошевелились. - Я хочу видеть ваши лица. - Его дыхание скрежетало, как нож о точило, когда он переводил глаза с одного лица на другое. - Ближе, - проворчал он, кося глазом во тьме. - Ближе, ближе! Я хочу видеть вас.
- Тогда зажгите свет, - произнесла Молли Отрава. Спокойствие собственного голоса испугало ее больше, чем буря, учиненная старым волшебником. «Легко быть храброй ради нее, - подумала она, - но если я становлюсь храброй сама по себе, чем же это кончится?»
- Я никогда не зажигаю свет, - ответил Король. - Что хорошего в нем? - Он отвернулся, бормоча себе под нос: - Одно лицо почти безгрешно, почти глупо, но все же тупости в нем нет. Другое - схоже с моим, а это должно быть опасно. И все это я видел еще у ворот, так почему же я впустил их? Мабрак был прав; я постарел и поглупел. Но в их глазах я все же вижу только себя.
Принц Лир нервно дернулся, когда Король направился через тронный зал к Леди Амальтее. Она вновь смотрела в окно, и лишь когда Король Хаггард оказался совсем рядом, ускользнула легким движением, странно наклонив голову.
- Я не прикоснусь к вам, - сказал Король, и она замерла. - Почему вы все время у окна? - спросил он - На что вы смотрите?
Я гляжу на море, - ответила Леди Амальтея голосом низким и дрожащим, но не от страха, а от полноты жизни, как дрожит на солнце едва вышедшая из куколки бабочка.
- А, - сказал Король. - Да, море всегда прекрасно. Кроме моря, я ни на что не могу подолгу глядеть. - Он минуту-другую смотрел на Леди Амальтею; в отличие от Принца Лира его лицо не отражало ни капли ее света, но поглощало его и прятало в каких-то тайниках. Его дыхание было таким же затхлым, как и ветер, поднятый волшебником, но Леди Амальтея не шевелилась. Внезапно он выкрикнул: - Что это у вас в глазах?! Они полны зеленых листьев, деревьев, ручьев, зверушек. Где я? Почему я не вижу в них себя?!
Леди Амальтея не ответила ему. Хаггард резко повернулся к Шмендрику и Молли. Его улыбка, словно лезвие сабли, легла им обоим на горло. - Кто она? - потребовал он ответа. Шмендрик прокашлялся.
- Леди Амальтея - моя племянница, - начал он. - Кроме меня, у нее нет живых родственников, а потому я - ее опекун. Должно быть, вас удивляет состояние ее наряда, но все очень просто. В пути нас ограбили бандиты...
- Что ты несешь? Причем тут наряды? - Король опять повернулся к белой девушке, и Шмендрик вдруг внезапно понял, что ни Король Хаггард, ни его сын так и не заметили ее наготы, едва скрытой рваным плащом. Леди Амальтея держалась так, что ее лохмотья казались нарядом принцессы, к тому же она не знала о своей наготе. Голым перед нею был закованный в броню король.
- Как она одета, что с вами случилось, кем вы приходитесь друг другу, меня, к счастью, не интересует, - сказал Король Хаггард. - И в этих вопросах ты можешь лгать, насколько смеешь. Я хочу знать - кто она. Я хочу знать, почему перед ней как дым рассеялась магия Мабрака, хоть она не произнесла ни слова. Я хочу знать, почему в ее глазах по зеленым листьям скачут лисята. Отвечай скорее и избегай искушения соврать, в особенности о листьях. Говори.
Шмендрик не отвечал. Он произнес несколько нелживых, но абсолютно нечленораздельных звуков. Собрав всю свою храбрость, Молли собралась ответить, хотя и подозревала, что говорить правду Хаггарду невозможно. Холод, веявший от него, губил все слова, путал их смысл, а лучшие намерения сгибал и выкручивал, как башни этого замка. И все же она заговорила бы, но тут в мрачной палате раздался другой голос: легкий, добрый, глупый голос Принца Лира. - Отец, ну не все ли равно? Теперь она здесь. Король Хаггард вздохнул. Но это был не тихий вздох согласия, а скорее рычание готового к прыжку тигра.
- Конечно, ты прав, - сказал он. - Она здесь, все они здесь, и впустил ли я с ними свою погибель или нет, я все же немного погляжу на них. Им сопутствует приятная атмосфера несчастья. Возможно, это то, что мне нужно.
Потом он резко обратился к Шмендрику: - В качестве моего волшебника ты будешь развлекать меня, когда я этого захочу, фокусами или мудрым волшебством. Конечно, ты должен сам знать, когда и в каком виде ты нужен, поскольку я не могу для твоего удобства определять свои намерения и желания. Денег ты получать не будешь, так как сюда пришел не за ними. Что касается твоей шлюхи, помощницы или как ты там ее называешь, если она хочет остаться в замке, она будет служить мне. С нынешнего вечера она кухарка и горничная, а заодно уборщица и судомойка.
Он остановился, явно ожидая протестов, Но Молли лишь кивнула. Луна больше не светила в окно, но Принц Лир видел, что в комнате не стало темнее. Холодное сияние от Леди Амальтеи нарастало медленнее, чем ветер, созданный Мабраком, но Принц вполне понимал, что оно куда опаснее. Он хотел писать стихи в этом свете, и мысль эта пришла ему в голову впервые.
- Вы можете входить и выходить, когда и куда вам заблагорассудится, - сказал Король Хаггард Леди Амальтее. - Быть может, я поступил глупо, впустив вас, но я не столь глуп, чтобы запрещать вам что-либо. Мои секреты охраняют себя сами, а ваши? На что вы смотрите?
- Я гляжу на море, - повторила Леди Амальтея. - Да, море всегда прекрасно, - ответил Король. - Когда-нибудь мы посмотрим на него вместе. - Он медленно направился к двери. - Будет любопытно, - сказал он, - жить в замке вместе с существом, одно присутствие которого заставило Лира впервые с пятилетнего возраста назвать меня отцом.
- С шести лет, - поправил Принц Лир, - мне было тогда шесть.
- С пяти или шести - безразлично, - сказал Король, - это перестало доставлять мне удовольствие существенно раньше и нимало не радует сейчас. Ее присутствие еще ничего не переменило, в замке. - Он исчез, почти столь же незаметно, как Мабрак, и они услышали звяканье его подкованных ботинок на лестнице.
Молли Отрава тихо подошла к Леди Амальтее и встала рядом с ней у окна. - Что это? - спросила она. - Что там? Зеленые глаза Шмендрика, облокотившегося на трон, следили за Принцем Лиром. Далеко, в долине Хагсгейта вновь раздался холодный рев.
- Я найду для вас жилье, - сказал Принц Лир. - Вы голодны? Я раздобуду что-нибудь поесть. Я знаю, где лежит ткань, хороший сатин. Вы сможете сшить себе платье.
Никто не отвечал. Тяжелая ночь поглотила его слова, и ему казалось, что Леди Амальтея не видит и не слышит его. Она не шевелилась, но ему чудилось, что она плывет мимо него как луна.
- Разрешите мне помочь вам, - обратился к ней Принц Лир. - могу я что-нибудь сделать для вас? Чем я могу вам помочь?
- Чем я могу вам помочь? - спросил Принц Лир. - Да собственно ничем, - ответила Молли Отрава. - Кроме воды мне ничего не надо, если только вы не хотите чистить картошку, против чего я не стану возражать.
- Нет, я не это имел в виду. То есть да, если вы хотите, я это сделаю, но я говорил с ней. То есть, когда я говорю с ней, я все время это спрашиваю.
- Садитесь и очистите мне несколько картофелин, это займет ваши руки. - Они находились на кухне - в сырой комнатенке, пропахшей гнилой репой и прокисшей свеклой. В одном углу стояла стопка глиняных тарелок, под треногой подрагивал, пытаясь вскипятить большой котел воды, жалкий огонек. Молли сидела за грубым столом, заваленным картошкой, луком-пореем, морковью и другими овощами, по большей части увядшими и подгнившими. Принц Лир стоял перед ней, раскачиваясь и пошевеливая большими мягкими пальцами.
- Сегодня утром я убил еще одного дракона, - наконец сказал он.
- Отлично,- ответила Молли, - отлично. Сколько же их будет всего?
- Пять. Хоть он и был поменьше прочих, но с другими таких хлопот у меня еще не было. Я не мог подобраться к нему пешком, поэтому пришлось доставать его пикой, и мой конь так обжегся. Забавно получилось с ним... Молли прервала его:
- Садитесь, ваше высочество. Когда я смотрю на вас, меня так и дергает. - Принц Лир уселся напротив нее. Он вытащил кинжал и начал чистить картофелину. Молли смотрела на него, пряча улыбку.
- Я принес ей голову дракона, - сказал он. - Она, как обычно, была в своей комнате. Я втащил эту голову на самый верх, чтобы сложить к ее ногам. - Он вздохнул и порезал палец кинжалом. - Черт побери, я же хотел не этого. Пока я тащил ее, это была голова дракона - достойнейший дар для кого угодно и от кого угодно. Но когда она взглянула на нее, голова стала печальной уродливой кучей из чешуи, рогов, налитых кровью глаз и хрящеватого языка. Я чувствовал себя деревенским мясником, принесшим своей девушке в знак любви изрядный кус мяса. Потом она посмотрела на меня, и мне стало стыдно. Стыдно за то, что я убил дракона! - Он рассек дряблую картофелину и снова порезался.
- Режьте картошку от себя, а не к себе, - посоветовала ему Молли. - Вы знаете, по-моему, не стоит убивать драконов для Леди Амальтеи. Если пять драконов не тронули ее сердце, едва ли поможет еще один. Попробуйте что-нибудь другое.
- Но чего же в этом мире я еще не пробовал? - спросил Принц Лир. - Я переплыл четыре реки шириной не менее мили во время разлива. Я взобрался на семь гор, на которые еще никто не всходил. Проспал три ночи на Болоте Висельников, вышел живым из леса, в котором цветы жгут глаза, а соловьиные песни ядовиты. Я прекратил ухаживать за принцессой, на которой обещал жениться, и если ты думаешь, что это не подвиг, то лишь потому, что не знаешь ее матери. У пятнадцати бродов я победил ровно пятнадцать не дававших никому проезда черных рыцарей - возле их черных шатров. И я уже потерял счет ведьмам в терновых лесах, демонам в виде девиц, стеклянным горам, роковым загадкам, ужасающим деяниям, волшебным яблокам, кольцам, лампам, мазям, мечам, плащам, сапогам, галстукам и ночным колпакам. И это не говоря о крылатых конях, василисках, морских змеях и прочей живности. - Он поднял голову, в его темно-голубых глазах были смятение и печаль. - И все попусту, - заключил он. - Что бы я ни сделал, я не могу прикоснуться к ней. Ради нее я стал героем, я, сонный Лир, позор своего отца и мишень для его насмешек, - но с тем же успехом я мог бы оставаться прежним скучным дураком. Мои великие дела для нее ничто. Молли взяла нож и принялась нарезать перец: - Быть может, сердце Леди Амальтеи не завоюешь подвигами.
Удивленно нахмурясь. Принц посмотрел на нее. - А разве есть иной способ добиться любви девушки? - честно выразил он свое недоумение. - Молли, ты знаешь его? Скажи мне? - перегнувшись через стол, Принц схватил ее за руку. - Мне нравится быть храбрым, но я вновь стану ленивым трусом, если ты скажешь, что так лучше. Когда я гляжу на нее, мне хочется уничтожить все злое и уродливое на земле, но в то же время хочется и забиться в уголок и плакать. Что мне делать, Молли?
- Не знаю, - внезапно смутившись, ответила она. - Быть добрым, любезным, хорошим и все такое прочее. Иметь чувство юмора. - Громко мурлыча, к ней на колени прыгнул небольшой черно-рыжий кот, с рваным ухом и потерся о плечо. Чтобы переменить тему, она спросила: - Что же случилось с лошадью? Что было забавно?
Но Принц Лир смотрел на маленького кота: - Откуда он? Он твой?
- Нет, - ответила Молли. - Просто я кормлю его и иногда глажу. - Она почесала тощую шею кота. он замурлыкал и зажмурился. - Я думала, он живет здесь. Принц покачал головой:
- Мой отец ненавидит кошек. Он говорит, что кошек вообще не существует - есть только форма, которую принимают бесенята, гоблины и всякая нечисть, когда ей надо попасть в людское жилье. Если бы он узнал о коте, то, вне сомнения, убил бы его.
- Так что же было с лошадью? - спросила Молли.
Лицо Принца Лира вновь помрачнело. - Странно, но когда ее совсем не обрадовал мой подарок, я подумал, что, может быть, ей будет интересно узнать, как он был добыт. Поэтому я описал ей внешний вид дракона и бой, ну знаешь - шипение, кожистые крылья, драконий запах, в особенности дождливым утром, струю черной крови из-под наконечника моего копья. Но она не слушала ни слова. пока я не рассказал про язык пламени, что едва не сжег ноги моего коня. Тогда, да, тогда она вернулась оттуда, где бродит, пока я говорю с ней, и сказала. что должна пойти посмотреть моего коня. Я отвел ее в стойло, где бедняга кричал от боли, и она прикоснулась к нему, к его ногам. Он перестал стонать. Когда им по-настоящему больно, кони так ужасно кричат. Он замолчал, и это было как песня.
Кинжал Принца поблескивал среди картофельных очисток. Снаружи дождь мощными порывами барабанил в стены замка; сидя в кухне, об этом можно было только догадываться - в холодной комнатенке не было ни одного окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27