Как там поет трансвестит Данилко? «Ситуация – ай, ситуация – ой...» То есть хуже не придумаешь. Все, что можно прошляпить, я прошляпил, кого подставить – я подставил, кого не выручить – не выручил, ну и так далее, со всеми остановками. Нынче мы имеем то, что имеем: я в гостях у банды байкеров, захвативших дачный городок, состоящий из домов не самой бедной и бесправной части населения нашей области и нескольких прилегающих. Этакий сплав Николиной горы с Рублевкой. Ну, эти-то друзья на мотоциклах, все как один именующиеся паучьими разновидностями, достигли цели, к которой шли – и не важно, сколько времени им удастся удерживать плацдарм (вряд ли местные бонзы и финансовые тузики смирятся с потерей; дайте срок, они дадут прикурить!..) А я что здесь делаю? Совершенно очевидно: Каракурт, не отпустив меня из Нижнего города, преследовал свою цель. Почему я повелся? Следовало уйти... Или нет? Ответ на этот вопрос я должен получить через два часа. И я его получу.
Но каков бы ни был ответ, кардинально повлиять на обстоятельства жизни, в которых я оказался, он не сможет. Тогда начинается самое интересное. Что делать дальше? Нет, ну, последний вариант всегда со мной: вон он, валяется на скомканном свитере. Совершенно точно в этом варианте есть один патрон. Но что кроме? Помочь по-настоящему мне могли два человека: Харон и Морфеус – Человек Равновесия. Харон мертв (никого он уже не сможет утопить на озерах! – черт, какое слабенькое утешение...), а Человек Равновесия связывается со мной тогда, когда ему хочется. Он издевается больше, чем помогает. Кстати, кто сказал, что Харон может помочь? Полоумный житель набережной, борец с крысами-мутантами Лесик? Отчего я так сразу ему поверил?! Положим, не он один; бабка Харона, этот комично-лубочный шамкающий персонаж... Она тоже блеяла что-то вроде... «Хочешь, чтобы он показал Выход?» И еще о том, что плохие дядьки охотятся за ее внучком... А внучек перехитрил всех – и себя в первую очередь.
О чем это я? Что делать? Искать Человека Равновесия – малореальное предприятие, да что там; оно невозможно вообще. Добраться до дома, засесть там и ждать развязки... Или голодной смерти?
А ведь у бабки Харона не вызвал удивления тот факт, что я ищу ее внука. То есть она знала, что он знает то, что нужно мне. Голова пухнет... Вот он, главный вопрос, который не дает мне покоя с первого дня, как я оказался в этом двинутом мире: почему все вокруг знают всё и всё понимают в происходящем, а я не знаю и не понимаю ничего?! Больше того. Они все убеждены, что так и должно быть. Что вся эта глобальная аномалия – нормальный ход событий! Ну, может, не столь категорично... Скажем так: людей, понимающих абсурдность происходящего, запредельную абсурдность – ничтожно мало. В основном я сталкиваюсь с теми, кто существует в этом... комфортно (впервые меня это поразило в банке!) и такое ощущение, что довольно давно.
И этот странный конферансье... Дюкин. Я не смог вспомнить, где видел его, хотя вчера пытался сделать это целый день – кажется, даже во сне. И фамилия его определенно мне знакома... Что он выдал? «Вы посредине». Боже, если это – середина, то что в конце? Ад с чертями и сковородками? Ни на что другое у меня не хватает фантазии...
Вернемся к тому, с чего начали. Каракурт считает, что нужен мне. Значит, он знает ответы. Значит, он, а не Харон и даже не Человек Равновесия – цель моих блужданий по городу вторую неделю? Значит, через два часа я буду знать всё. ВСЁ. И как в конце фильма «Игра» с Майклом Дугласом: конфетти, хлопушки, шампанское... Мы просто хотели тебя расшевелить! Все это подстроено! Нет никаких крыс; Лева, Антон и Михалыч не погибли в супермаркете; Васю Бухло не взорвали на трассе; у мальчика Мити живы родители... И все они сейчас наблюдают за тобой в дырочку и укатываются со смеху!
Кстати! Дошел ли Митя до моей мамы?!
Я прилег на край кровати, свернулся в позе эмбриона. Десять минут, сказал я себе. Десять минут – и можно выходить к завтраку.
Мне показалось, что прошло не десять, а минуты две. В дверь забарабанили.
– Артем! Шеф ждет!
Я быстро оделся и, зевая во весь рот, пошел вниз. Настроение было отвратительное.
В большой столовой за прямоугольным столом, накрытым свежайшей скатертью, собрался весь цвет Диких Байкеров – человек восемь, во главе с Каракуртом. Они чинно сидели, опустив глаза; никаких локтей на столе, скабрезных шуточек, сморканий в скатерть и почесываний в разных местах. Не бандиты, а выпускники воскресной школы.
Еда, правда, была плебейской: горячая вареная картошка с тушенкой, нарезанный кольцами репчатый лук, квашеная капуста... И три бутылки водки. Я еще подумал, что на таких лосей полтора литра – не доза. Но, вообще, водка с утра... Пусть только светает, но все равно...
– Доброе утро, господа бандиты, – сказал я. Восемь пар глаз уставились на меня. – А где мухи?
– Ка...кие мухи? – спросил с запинкой худосочный байкер, которого, если не ошибаюсь, звали Землекоп.
– Ну как же! В соответствии с бессмертным учением Корнея Ивановича Чуковского, пауки – если только они настоящие пауки! – питаются исключительно мухами. Это, так сказать, их национальная пища, основная. Я ожидал, что на столе будут представлены все кулинарные изыски: мухи в собственном поту, мухи под шубой, мухи в различных соусах... Не пристало истинным боевым паукам питаться, как обычным людям.
В продолжение моей издевательской тирады сидящие за столом медленно, один за другим, переводили полные ужаса взгляды на Каракурта, ожидая взрыва, самума, урагана, призванного смести меня – а заодно и их, услышавших крамольные речи чужака...
Но Каракурт молчал. Хмурился – и молчал. Потом спросил:
– У тебя всё?
И вдруг оказалось, что дурак и клоун в этой компании я. Еще неизвестно, где бы я был, если б не байкеры, превратившие несколько часов назад грозное и неприступное здание полиции Нижнего города в дуршлаг китайского производства.
– Если всё, – сказал Каракурт, – тогда садись. Будем завтракать.
И он указал на стул рядом с собой. Я подошел и сел.
– Ему не надо бы здесь, босс, – робко сказала Вязальщица. – Он проявил неуважение. Он оскорбил нас, тебя... и даже память Птицеяда.
Все посмотрели на ту девушку, которая дольше всех прощалась с Птицеядом у крыльца здания полиции. Она молчала.
– Парень просто не догоняет некоторых вещей, – сказал Каракурт. – Кроме того... Ему досталось, и он стал немножко фаталистом с извращенной фантазией. Иногда он намеренно ищет неприятностей, вызывает огонь на себя. Так, Артем? А огня все нет. И это расхолаживает. Землекоп, ты чего замер? Разливай!
Они выпили. К своей рюмке я не притронулся; впрочем, никто и не настаивал. Байкеры начали быстро и шумно есть: образа выпускников воскресной школы как не бывало. У меня аппетита не было, я вяло ковырялся вилкой в тарелке и смотрел в окно. Во дворе несколько байкеров сколачивали из досок высокую и широкую конструкцию, переругивались, но работа шла споро.
Каракурт проследил за моим взглядом.
– Помнишь фильм «Троя»? – спросил он. – Там Ахиллес так хоронил своего брата, Патрокла.
– Но ты не Ахиллес, – хмуро сказал я. У меня вдруг появилось плохое предчувствие. – А Птицеяд – не Патрокл.
Каракурт наконец взорвался:
– А что ты вообще понимаешь?! Мы сняли твою задницу с вертела, когда под ней уже разожгли огонь! Между прочим, именно Птицеяд разработал план нападения на полицию! Ты не погиб, когда нас попытались расстрелять на дороге...
– Я не просил тащить меня сюда, – сказал я. – Я хотел идти домой.
– Думаешь, ты бы дошел?
– Странно, что тебя это заботит.
– Заботит! Если просит такой человек, как...
Он осекся. Я вскинул голову:
– Кто?!
– Не важно... – сказал Каракурт. – Если просит один важный и нужный человек, я просто не могу отказать!
Я почти не сомневался в том, что знаю, кого он имеет в виду. Но мне необходимо было услышать... А Каракурт, конечно, не скажет.
– А теперь ты, – продолжал он, – сидишь с нами за одним столом, нас же поливаешь грязью... Ты – человек низшей расы! Мозги твоих предков в некоторых странах считаются деликатесом, там люди жрут мозги живых обезьян! Попробовали бы они проделать нечто подобное с пауками!
– Пожалуй, – согласился я. – И насчет «низшей расы» я уже слышал. И даже помню, чем кончил тот проповедник...
Он определенно прав в одном, думал я. Не только приключения находят меня; я сам нахожу их «на свои вторые девяносто». Вызываю огонь. Что стоит ему сейчас метнуть в меня ту страшную игрушку – отомстить за все нанесенные мной оскорбления... Никто из присутствующих даже не удивится; просто оттащат меня во двор, чтобы Матвей своим чавканьем не портил им аппетит...
Каракурт молчал. Он налил себе водки, хмуро выпил и налил снова. Окружающие были в ступоре. Ясно, что ни одному из них он не позволил бы сказать и десятой доли того, что услышал от меня... Так почему я еще жив?
– Каракурт, Семеновых нужно отпустить, – сказала Вязальщица. – Старикам совсем плохо. Ночью, когда мы уезжали за тобой, у деда был приступ.
– Выживет – отпустим, – сказал Каракурт.
Вот это да! Значит, они удерживают заложников?!
– Сколько же вы за них запросили? – поинтересовался я. – Или не успели?
– Хватит, Артем. Мне надоело. Я хочу услышать твою предысторию. Что произошло с тобой до того, как мы встретились в камере полицейского управления.
– Зачем? – рассказывать мне не хотелось.
– Это мое дело.
Я неохотно стал рассказывать, увлекся. Они слушали с интересом, переглядывались; Каракурт ухмылялся. Когда я дошел до визита на Холодные озера и встречи с бабкой Харона, он перебил:
– Какое впечатление она на тебя произвела?
Что за странный вопрос, подумал я, но сказал:
– Пожилой одинокий человек. Переживает за внука.
– Сумасшедшая старая ведьма, – отрезал Каракурт. – Дальше.
После эпизода убийства Вельзевула он вдруг захохотал – раскатисто, до слез, выкрикивая:
– Ай да Артем! Ай да калика перехожая! Завалить такого зубра! – Я не мог понять, всерьез он, или насмехается, отыгрываясь за мои издевки в начале застолья. Кроме него, больше никто не смеялся, все настороженно переглядывались. – Повеселил, братишка!.. Слушай, а в «Страусе» ты точно видел мертвого Харона?
– Точнее не бывает, – мрачно ответил я.
– Ну-ну... Досказывай.
Окончание одиссеи уместилось в нескольких фразах. Каракурт не мог успокоиться и все похохатывал.
На пороге возник один из байкеров.
– Босс... Лазутчика взяли. Влез на территорию, минировал дом охраны на въезде.
Каракурт посерьезнел:
– Вы его не сильно отделали?
– Челюсть не сломана, – хмыкнул байкер, – говорить может.
– Давайте его сюда. Но сначала с тобой. – Он повернулся ко мне и вновь расплылся в улыбке. – Момент истины. Сейчас поймешь, зачем ты здесь. Надеюсь, потом даже поблагодаришь. Поднимайся на третий этаж, комната прямо напротив лестницы.
Сердце мое упало, перед глазами все поплыло. Неужели... у него мои жена и сын?
– Чего ты смотришь на меня глазами беременной верблюдицы? – удивился он. – Там Харон. Ты же хотел с ним встретиться?..
Глава третья
Конечно, это был не Харон. Не настоящий Харон. Не тот, которого я видел в «Страусе». Меня опять обманывают или...
– Как вас зовут? – спросил я.
– Харон, – доброжелательно сказал он. – Друзья называют меня Харик. Вы тоже можете.
– Могу... что?
– Так меня называть. Хариком. Хотите кофе?
Не дожидаясь ответа, он начал колдовать над чашками и сахарницей.
– Правда, кофе растворимый, но все лучше, чем никакого... Да вы садитесь... Артем?
Я кивнул:
– Артем.
– Вот и познакомились.
Итак, думал я с холодной яростью, кто теперь решил меня разыграть? Каракурт с подачи Человека Равновесия?! Этот человек в халате на голое тело, бледными волосатыми ногами и манерами преподавателя института просто не может быть лодочником с Холодных озер!
– Вы... настоящий Харон?
Он пожал плечами.
– Каждый из нас – настоящий и вымышленный одновременно. Сами для себя мы настоящие, но окружающие во многом нас придумывают...
– И вы можете показать Выход?
Электрический чайник Vitek («Витёк», как называет его мой сын Димка) пошумел и отключился. Человек разлил кипяток по чашкам; в комнате сразу запахло кофе.
– Нет, – сказал он.
– Я так и знал! – вырвалось у меня.
Он поморщился, как от зубной боли.
– Показать не могу. Но могу объяснить, как его найти. Кстати, некоторое время назад вы были рядом с ним. В двух шагах.
«В двух шагах от „Рая“, называлась повесть о разведчиках во время войны, которую я читал еще в школе, в журнале „Искатель“. Память моментально начала отщелкивать события назад, выискивая: где? В здании полиции? В «Страусе»? На чердаке дома, где мы встретились с Митькой (дошел ли он до мамы?!)? На озерах? Где? Где?!
У меня все было написано на лице. Протягивая чашку с огненным кофе ручкой ко мне (держал за раскаленные бока и даже не покривился), человек располагающе улыбнулся:
– Не надо так себя мучить. Все равно вы не знали, что стоит подойти, шагнуть – и вы вернетесь назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33