Да, приехали военспецы, посмотрели, пощупали, сначала обалдели, а потом разобрались, взгрустнули и сделали вывод… В общем, не годились эти «Колобки» для серийного производства, потому что силовые установки у них были в единичном варианте. Ну, те самые, что с неба упали.
— Это как? — не понял Семенов. — В каком смысле?
— В прямом! — Кравец хохотнул. — Думаешь, только в американских пустынях тарелки летающие падают? И у нас, и в странах народной демократии, и в освободившейся Африке, и в братском Китае тоже бывало. Все эти останки падений в условиях жесточайшей секретности доставлялись в Северный Казахстан, в лабораторию к Кузьмину. И хотя башковитых спецов у него хватало, и хотя работали они изо всех сил, но разобраться в принципе действия силовых установок и в составе топлива так и не смогли. Единственное, что им удалось — кое-как присобачить «чужие» гравиодвигатели в наши титановые корпуса и напихать в них наше примитивное оружие.
Сам понимаешь, титановый корпус, он легкий, но уж дюже хрупкий. Так что одного «стингера» на тарелочку как раз хватит. Тем более, летать они уже не могли. Почти всего оставшегося топлива и хватило как раз на тот самый показ для генсека.
В общем, ознакомившись с отчетом комиссии, Кузьмин из пистолета именного застрелился, замов его и ведущих специалистов на всякий случай рассовали по спецпсихушкам, проект свернули, базу вместе с образцами перебазировали в сибирскую глушь и законсервировали. И только в конце семидесятых, в результате почти невероятного совпадения, проект снова «ожил».
— Совпадения?
— Да. В семьдесят шестом ловкий советский штирлиц завербовал какого-то крупного спеца из суперсекретной лаборатории в Неваде. На чем гэбист его поймал — осталось неизвестным, но секретов нашим он передал немерено. К сожалению, имя народного героя осталось неизвестным, наш чекист так и сгинул в невадских песках, но вот десяток микропленок, груда покореженных пластин неизвестного металла и банка очень тяжелой жидкости серебристого цвета все-таки оказались в кагэбэшных и гэрэушных лабораториях.
А потом пришло сообщение с границы. Как ты, наверное, знаешь, погранвойска в СССР напрямую подчинялись председателю КГБ. Так вот, на китайской границе, точнее, в приграничной зоне, был задержан гражданин с липовыми документами и странным багажом. Как выяснилось, это был младший сотрудник — лаборант из той самой сибирской лаборатории. В Китай хотел смотаться, мерзавец. А в рюкзачке у него был термосок…
— С серебристой жидкостью? — вставил Семенов.
— Прозорлив, собака! — восхитился Кравец. — Точно! С жидкостью, в два раза тяжелее ртути. И обрати внимание, первым это заметил лично председатель КГБ Андропов. Вот память у мужика была! Лучше всякого компьютера! Ну вообще-то про память андроповскую могли подхалимы гэбэшные придумать, тем не менее именно он приказал разобраться, и все закрутилось по-новой. Оказалось, американцы состав топлива и способ его получения знали еще с сорок седьмого — с тех пор, как у них в Розуэлле «тарелочка» инопланетная брякнулась. А вот ни одной действующей силовой установки им так и не досталось…
— Я тогда, Семенов, лейтенантиком молоденьким был. Закончил питерскую «военно-воздушку». С отличием закончил, диплом писал по теме «Сверхлегкие сплавы в ракетостроении». Космонавтом стать мечтал…
В восьмидесятом получил погоны и рванул в Москву — Олимпиаду смотреть. Да, хороша была Олимпиада. Помню, иду вечером с обалденного футбола с обалденной девушкой под ручку, и сам я весь такой обалденный, при параде, в золотых погонах, хмельной слегка.
А ночью стучатся ко мне в номер двое в сером, в черных очках (это ночью-то), в шляпах (это летом-то) и вежливо просят незамедлительно прибыть на беседу в известное здание по очень важному вопросу. И очень «высокий» дядя, который откуда-то знает про меня все-все-все, спрашивает:
— Вы комсомолец?
— Так точно!
— Вот вам комсомольская путевка и ответственное задание партии.
Дипломная работа моя оказалась как раз по этой теме. С тех пор я, Семенов, специалист секретной лаборатории. И сибиряк. Тридцать лет — сибиряк. Суперзасекреченный притом. Поверишь, с тех пор в Питере ни разу не был, Москвы не видел, кроме как по телевизору.
— А как же законный отпуск?
— Эх, отпуск, — горько вздохнул Кравец. — Раз в год две недели зимой в горах, на какой-то лыжной базе со всеми прелестями капитализма: жрачка, сервис, девки, но без связи с внешним миром. Летом еще две недели с теми же прелестями на каком-то райском острове в теплом море. Над нами даже самолеты не летали.
— А семья?
— Родителей схоронил, со мной они жили, а жена… С женой не сложилось. Не всякая согласится всю жизнь в глуши торчать, да и не хватало времени на семью. Работали мы, Семенов, ох как работали.
Кравец рассказывал о «колобках», как профессиональный дилер расписывает преимущества новых моделей на автосалоне. Нет, скорее — как конструктор концепткара в лаборатории. Проваливаясь порой по пояс в сугробы, он размахивал руками, смешно шевелил пальцами, объясняя взаимодействие механизмов, иногда пытался чертить что-то на снегу.
— Эти два — те самые брежневские «колобки». Еще визуально пилотируемые и в управлении очень капризные. Признаться, многих функций «чужих» силовых установок мы до сих пор так и не поняли. Чувствуем, знаем, уверены, что огромный потенциал в них заложен, а вот как использовать его, как управлять процессом — угадать не можем. Знаешь, одного «Колобка» мы едва не потеряли: во время пробного полета неожиданно в установке произошел мощнейший всплеск энергии, и диск вынесло на орбиту Земли. Хорошо, что тогда система автовозврата уже была установлена.
— А пилот?
Кравец пожал плечами:
— Погиб, конечно. Надеюсь, что от перегрузок, а не задохнулся. А вот эти два «К-25» — уже полностью нашего, земного производства. Так сказать, «местная солянка». Силовая установка, конечно, не такая мощная, как «чужая», но вполне надежная и легкоуправляемая. Кстати, ты на этой тарелке уже «летал». Виртуально, конечно, но твой компьютерный бой полностью имитировал настоящий. Корпус бронированный, сделан из сверхпрочных сплавов, секрет которых мы украли у немцев. Система сохранения и подачи топлива украдена у американцев. На тех самых микропленках из Невады были полные схемы и описание принципов работы всех систем. Компьютерная база — чисто японская, кстати, родная сестра той, что выводила в космос «Буран». А вот оружие — все наше и, заметь, самое современное для середины девяностых.
Ну а эти две — оружие уже нынешнего тысячелетия. Правда, на «колобков» они уже не похожи…
— Да, скорее на слепленные колпаки с колес BMW, — потерев замерзший нос, предположил уже переставший удивляться Семенов.
— А что, — Кравец отошел на несколько шагов назад и внимательно рассмотрел свое творение, — действительно, автомобильные колпаки. Но внешний вид — это все фигня! Знал бы ты, Семенов, какое на них установлено оружие! Лазеры, фигазеры, психозалперы, психоштурмеры… Но это — тоже полная фигня! Знаешь что… — Он достал из-за пазухи плоскую фляжку. — Давай выпьем! Коньяк, дагестанский, настоящий, довоенный еще! Давай, я сейчас тебе такое покажу!
— А вот это, Семенов, уже не фигня! Это «К-29» — оружие будущего. Это вообще будущее человечества.
Чтобы добраться до этой поляны, они еще полчаса пробирались по тайге, дважды останавливаемые такими же постами — «невидимками». Кравец, покраснев от коньяка, заметно нервничал, порой излишне газуя.
— Сейчас, сейчас увидишь, — приговаривал он. — Такое увидишь!
Внешне эта «тарелка» не отличалась от двух последних моделей. Разве что более внушительным размером. Но из-под сугроба она поднялась совсем неслышно, разве что снег с тихим шуршанием скатывался с ее блестящего корпуса. Поднявшись метров на пять, она развернулась, встав на ребро, и зависла в абсолютной тишине.
— Это, Семенов, и есть будущее человечества. А может быть, и прошлое. Ты, майор, в детстве книжки читал, в Атлантиду веришь? Зря, майор! Давай-ка еще врежем по рюмочке. Так вот, кто это все придумал, клянусь, не знаю. Но вроде бы ребята из «кирпичного отдела» идею сосватали. Ну да, конечно, откуда тебе знать про «кирпичный отдел». В общем, при КГБ — ФСБ есть несколько отделов, занимающихся всяческой нематериальщиной: магами, колдунами, телепатией, левитацией, ну и прочим бредом. И на самом деле все эти гадалки-предсказалки, астрологи-фигологи на 99,9% — жулики и шарлатаны, обдуривающие простой народ и выкачивающие из него деньги. Но есть все-таки одна десятая процента… Вот ее, эту десятую долю, и выявляют в «кирпичном отделе». Отдел так назвали потому, что первой его находкой стал мужик из какой-то задрипанной калужской деревни, который усилием воли мог двигать кирпичи. При Сталине это еще было.
Но я отвлекся. Так вот, объявился в Польше какой-то врач — то ли педиатр, то ли гинеколог, заявивший, что имеет контакт с духами древних атлантов. Ну и всю жизнь их описал, технику их, науку. Ему, конечно, никто не поверил, но наши «кирпичники» на всякий случай решили проверить. И знаешь…
В общем, смотри, Семенов, это — «зернолет». На аппаратах с таким же двигателем покоряли небо и космос древние атланты. В его двигатель не льют топлива, на месяц постоянного полета на предельных скоростях ему хватает… горстки зерен и немного воды. Обычной воды и обычных зерен, семян растений, деревьев. Наибольшая энергия выделяется почему-то от пшеницы и семян кедра и тополя. Это же чудо, Семенов, ну согласись, чудо! Да нет тут ничего сложного. Вот смотри. — Кравец начертил на снегу веточкой горизонтальную полосу. — Это поле. Сажаем зернышко. — Кравец ткнул веткой под черту. — А здесь сбоку ставим видеокамеру. И снимаем в замедленном режиме, по кадру в месяц. Что получится, запусти мы всю пленку в нормальном режиме лет через десять? Получится чудо!
Кравец, как дети на уроках рисования, изобразил неровный ствол и взлохмаченную крону.
— На пленке все происходит очень быстро, буквально в минуту из маленького зернышка вырастает огромное, полное сил дерево. Понимаешь, взрыв жизни! А что есть взрыв? Взрыв — это выплеск энергии. Как в карбюраторном двигателе бензин, смешанный с воздухом, взрываясь, высвобождая энергию, толкает поршень, как атомный реактор, высвобождая энергию ядра, нагревает воду и крутит лопасти турбины, так и обычное зерно высвобождает массу энергии, становясь большим и сильным деревом. Но только медленно. А почему бы не ускорить?
Короче, древние атланты, а теперь и мы научились это делать. И Бог меня наверняка накажет за то, что я в это чудо жизни и мысли напихал столько взрывающей, зажигающей и убивающей гадости. Поехали, Семенов, домой водку жрать…
— Только одного я не понял, товарищ полковник… или генерал-полковник?
— Да зови по-старому, — махнул рукой Кравец, морщась от только что опрокинутой.
— При чем тут эти пацаны в «мини-пекарне»?
— Э-э-э-э, Семенов, это еще одна военная тайна. Тут-то мы опять первые. Вот скажи, когда солдат, ну танкист, к примеру, идет в бой, что он думает?
— Как что? О том, как выполнить приказ, боевую задачу, о том, как нанести врагу наибольший вред и самому уцелеть.
— Во-во — уцелеть! Боится он. Каким бы смельчаком он ни был, все-таки погибнуть боится. И не всегда особо рискует, инстинкт самосохранения никто не отменял и хрен когда отменит. А если, допустим, танк идет в атаку, а танкист тем временем в уютном, безопасном блиндаже им управляет?
— Так значит, те пацаны…
— Точно! Они и есть пилоты боевых «колобков». В основном — чемпионы городов по компьютерным и сетевым играм. Они лучшие, Семенов, и завтра ты это увидишь. Завтра у них и у нас — боевое крещение. Я получил разрешение на боевое испытание «колобков». Сам понимаешь, с нашими тремя тысячами «штыков», включая стройбат и вертухаев с каторги, практически без танков и с одной батареей продержаться против десятикратно превосходящего противника, до зубов вооруженного, — нереально. У нас просто нет другого выхода. Но самое главное, что ты должен запомнить: завтра пленных не должно быть. Ни с нашей и ни с их стороны. Наверное, ты уже понял почему.
Глава 17
ПЛАМЕНЬ НЕБЕСНЫЙ
В наушниках пищало и трещало. С огромным трудом сквозь шум помех Семенов все же различил: «…общим числом до семи тысяч. Двадцать танков Т-90 и еще, кажется, английского производства. Бронемашины и системы залпового огня… да, да, вертолеты… Движутся колонной по льду реки…»
Он глянул в бинокль. Из-за поворота показались темные силуэты, легкие броневики разведки — значит, скоро начнется. Он обернулся на свой отряд. Почти невидимые на снегу — ровно полсотни бойцов. На другом берегу столько же. Ни под каким предлогом они не должны ввязываться в бой. Их главная и единственная задача — чтобы не было пленных. Ни с той, ни с другой стороны.
«Лучше бы, конечно, с той», — подумал Семенов и опять глянул в бинокль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Это как? — не понял Семенов. — В каком смысле?
— В прямом! — Кравец хохотнул. — Думаешь, только в американских пустынях тарелки летающие падают? И у нас, и в странах народной демократии, и в освободившейся Африке, и в братском Китае тоже бывало. Все эти останки падений в условиях жесточайшей секретности доставлялись в Северный Казахстан, в лабораторию к Кузьмину. И хотя башковитых спецов у него хватало, и хотя работали они изо всех сил, но разобраться в принципе действия силовых установок и в составе топлива так и не смогли. Единственное, что им удалось — кое-как присобачить «чужие» гравиодвигатели в наши титановые корпуса и напихать в них наше примитивное оружие.
Сам понимаешь, титановый корпус, он легкий, но уж дюже хрупкий. Так что одного «стингера» на тарелочку как раз хватит. Тем более, летать они уже не могли. Почти всего оставшегося топлива и хватило как раз на тот самый показ для генсека.
В общем, ознакомившись с отчетом комиссии, Кузьмин из пистолета именного застрелился, замов его и ведущих специалистов на всякий случай рассовали по спецпсихушкам, проект свернули, базу вместе с образцами перебазировали в сибирскую глушь и законсервировали. И только в конце семидесятых, в результате почти невероятного совпадения, проект снова «ожил».
— Совпадения?
— Да. В семьдесят шестом ловкий советский штирлиц завербовал какого-то крупного спеца из суперсекретной лаборатории в Неваде. На чем гэбист его поймал — осталось неизвестным, но секретов нашим он передал немерено. К сожалению, имя народного героя осталось неизвестным, наш чекист так и сгинул в невадских песках, но вот десяток микропленок, груда покореженных пластин неизвестного металла и банка очень тяжелой жидкости серебристого цвета все-таки оказались в кагэбэшных и гэрэушных лабораториях.
А потом пришло сообщение с границы. Как ты, наверное, знаешь, погранвойска в СССР напрямую подчинялись председателю КГБ. Так вот, на китайской границе, точнее, в приграничной зоне, был задержан гражданин с липовыми документами и странным багажом. Как выяснилось, это был младший сотрудник — лаборант из той самой сибирской лаборатории. В Китай хотел смотаться, мерзавец. А в рюкзачке у него был термосок…
— С серебристой жидкостью? — вставил Семенов.
— Прозорлив, собака! — восхитился Кравец. — Точно! С жидкостью, в два раза тяжелее ртути. И обрати внимание, первым это заметил лично председатель КГБ Андропов. Вот память у мужика была! Лучше всякого компьютера! Ну вообще-то про память андроповскую могли подхалимы гэбэшные придумать, тем не менее именно он приказал разобраться, и все закрутилось по-новой. Оказалось, американцы состав топлива и способ его получения знали еще с сорок седьмого — с тех пор, как у них в Розуэлле «тарелочка» инопланетная брякнулась. А вот ни одной действующей силовой установки им так и не досталось…
— Я тогда, Семенов, лейтенантиком молоденьким был. Закончил питерскую «военно-воздушку». С отличием закончил, диплом писал по теме «Сверхлегкие сплавы в ракетостроении». Космонавтом стать мечтал…
В восьмидесятом получил погоны и рванул в Москву — Олимпиаду смотреть. Да, хороша была Олимпиада. Помню, иду вечером с обалденного футбола с обалденной девушкой под ручку, и сам я весь такой обалденный, при параде, в золотых погонах, хмельной слегка.
А ночью стучатся ко мне в номер двое в сером, в черных очках (это ночью-то), в шляпах (это летом-то) и вежливо просят незамедлительно прибыть на беседу в известное здание по очень важному вопросу. И очень «высокий» дядя, который откуда-то знает про меня все-все-все, спрашивает:
— Вы комсомолец?
— Так точно!
— Вот вам комсомольская путевка и ответственное задание партии.
Дипломная работа моя оказалась как раз по этой теме. С тех пор я, Семенов, специалист секретной лаборатории. И сибиряк. Тридцать лет — сибиряк. Суперзасекреченный притом. Поверишь, с тех пор в Питере ни разу не был, Москвы не видел, кроме как по телевизору.
— А как же законный отпуск?
— Эх, отпуск, — горько вздохнул Кравец. — Раз в год две недели зимой в горах, на какой-то лыжной базе со всеми прелестями капитализма: жрачка, сервис, девки, но без связи с внешним миром. Летом еще две недели с теми же прелестями на каком-то райском острове в теплом море. Над нами даже самолеты не летали.
— А семья?
— Родителей схоронил, со мной они жили, а жена… С женой не сложилось. Не всякая согласится всю жизнь в глуши торчать, да и не хватало времени на семью. Работали мы, Семенов, ох как работали.
Кравец рассказывал о «колобках», как профессиональный дилер расписывает преимущества новых моделей на автосалоне. Нет, скорее — как конструктор концепткара в лаборатории. Проваливаясь порой по пояс в сугробы, он размахивал руками, смешно шевелил пальцами, объясняя взаимодействие механизмов, иногда пытался чертить что-то на снегу.
— Эти два — те самые брежневские «колобки». Еще визуально пилотируемые и в управлении очень капризные. Признаться, многих функций «чужих» силовых установок мы до сих пор так и не поняли. Чувствуем, знаем, уверены, что огромный потенциал в них заложен, а вот как использовать его, как управлять процессом — угадать не можем. Знаешь, одного «Колобка» мы едва не потеряли: во время пробного полета неожиданно в установке произошел мощнейший всплеск энергии, и диск вынесло на орбиту Земли. Хорошо, что тогда система автовозврата уже была установлена.
— А пилот?
Кравец пожал плечами:
— Погиб, конечно. Надеюсь, что от перегрузок, а не задохнулся. А вот эти два «К-25» — уже полностью нашего, земного производства. Так сказать, «местная солянка». Силовая установка, конечно, не такая мощная, как «чужая», но вполне надежная и легкоуправляемая. Кстати, ты на этой тарелке уже «летал». Виртуально, конечно, но твой компьютерный бой полностью имитировал настоящий. Корпус бронированный, сделан из сверхпрочных сплавов, секрет которых мы украли у немцев. Система сохранения и подачи топлива украдена у американцев. На тех самых микропленках из Невады были полные схемы и описание принципов работы всех систем. Компьютерная база — чисто японская, кстати, родная сестра той, что выводила в космос «Буран». А вот оружие — все наше и, заметь, самое современное для середины девяностых.
Ну а эти две — оружие уже нынешнего тысячелетия. Правда, на «колобков» они уже не похожи…
— Да, скорее на слепленные колпаки с колес BMW, — потерев замерзший нос, предположил уже переставший удивляться Семенов.
— А что, — Кравец отошел на несколько шагов назад и внимательно рассмотрел свое творение, — действительно, автомобильные колпаки. Но внешний вид — это все фигня! Знал бы ты, Семенов, какое на них установлено оружие! Лазеры, фигазеры, психозалперы, психоштурмеры… Но это — тоже полная фигня! Знаешь что… — Он достал из-за пазухи плоскую фляжку. — Давай выпьем! Коньяк, дагестанский, настоящий, довоенный еще! Давай, я сейчас тебе такое покажу!
— А вот это, Семенов, уже не фигня! Это «К-29» — оружие будущего. Это вообще будущее человечества.
Чтобы добраться до этой поляны, они еще полчаса пробирались по тайге, дважды останавливаемые такими же постами — «невидимками». Кравец, покраснев от коньяка, заметно нервничал, порой излишне газуя.
— Сейчас, сейчас увидишь, — приговаривал он. — Такое увидишь!
Внешне эта «тарелка» не отличалась от двух последних моделей. Разве что более внушительным размером. Но из-под сугроба она поднялась совсем неслышно, разве что снег с тихим шуршанием скатывался с ее блестящего корпуса. Поднявшись метров на пять, она развернулась, встав на ребро, и зависла в абсолютной тишине.
— Это, Семенов, и есть будущее человечества. А может быть, и прошлое. Ты, майор, в детстве книжки читал, в Атлантиду веришь? Зря, майор! Давай-ка еще врежем по рюмочке. Так вот, кто это все придумал, клянусь, не знаю. Но вроде бы ребята из «кирпичного отдела» идею сосватали. Ну да, конечно, откуда тебе знать про «кирпичный отдел». В общем, при КГБ — ФСБ есть несколько отделов, занимающихся всяческой нематериальщиной: магами, колдунами, телепатией, левитацией, ну и прочим бредом. И на самом деле все эти гадалки-предсказалки, астрологи-фигологи на 99,9% — жулики и шарлатаны, обдуривающие простой народ и выкачивающие из него деньги. Но есть все-таки одна десятая процента… Вот ее, эту десятую долю, и выявляют в «кирпичном отделе». Отдел так назвали потому, что первой его находкой стал мужик из какой-то задрипанной калужской деревни, который усилием воли мог двигать кирпичи. При Сталине это еще было.
Но я отвлекся. Так вот, объявился в Польше какой-то врач — то ли педиатр, то ли гинеколог, заявивший, что имеет контакт с духами древних атлантов. Ну и всю жизнь их описал, технику их, науку. Ему, конечно, никто не поверил, но наши «кирпичники» на всякий случай решили проверить. И знаешь…
В общем, смотри, Семенов, это — «зернолет». На аппаратах с таким же двигателем покоряли небо и космос древние атланты. В его двигатель не льют топлива, на месяц постоянного полета на предельных скоростях ему хватает… горстки зерен и немного воды. Обычной воды и обычных зерен, семян растений, деревьев. Наибольшая энергия выделяется почему-то от пшеницы и семян кедра и тополя. Это же чудо, Семенов, ну согласись, чудо! Да нет тут ничего сложного. Вот смотри. — Кравец начертил на снегу веточкой горизонтальную полосу. — Это поле. Сажаем зернышко. — Кравец ткнул веткой под черту. — А здесь сбоку ставим видеокамеру. И снимаем в замедленном режиме, по кадру в месяц. Что получится, запусти мы всю пленку в нормальном режиме лет через десять? Получится чудо!
Кравец, как дети на уроках рисования, изобразил неровный ствол и взлохмаченную крону.
— На пленке все происходит очень быстро, буквально в минуту из маленького зернышка вырастает огромное, полное сил дерево. Понимаешь, взрыв жизни! А что есть взрыв? Взрыв — это выплеск энергии. Как в карбюраторном двигателе бензин, смешанный с воздухом, взрываясь, высвобождая энергию, толкает поршень, как атомный реактор, высвобождая энергию ядра, нагревает воду и крутит лопасти турбины, так и обычное зерно высвобождает массу энергии, становясь большим и сильным деревом. Но только медленно. А почему бы не ускорить?
Короче, древние атланты, а теперь и мы научились это делать. И Бог меня наверняка накажет за то, что я в это чудо жизни и мысли напихал столько взрывающей, зажигающей и убивающей гадости. Поехали, Семенов, домой водку жрать…
— Только одного я не понял, товарищ полковник… или генерал-полковник?
— Да зови по-старому, — махнул рукой Кравец, морщась от только что опрокинутой.
— При чем тут эти пацаны в «мини-пекарне»?
— Э-э-э-э, Семенов, это еще одна военная тайна. Тут-то мы опять первые. Вот скажи, когда солдат, ну танкист, к примеру, идет в бой, что он думает?
— Как что? О том, как выполнить приказ, боевую задачу, о том, как нанести врагу наибольший вред и самому уцелеть.
— Во-во — уцелеть! Боится он. Каким бы смельчаком он ни был, все-таки погибнуть боится. И не всегда особо рискует, инстинкт самосохранения никто не отменял и хрен когда отменит. А если, допустим, танк идет в атаку, а танкист тем временем в уютном, безопасном блиндаже им управляет?
— Так значит, те пацаны…
— Точно! Они и есть пилоты боевых «колобков». В основном — чемпионы городов по компьютерным и сетевым играм. Они лучшие, Семенов, и завтра ты это увидишь. Завтра у них и у нас — боевое крещение. Я получил разрешение на боевое испытание «колобков». Сам понимаешь, с нашими тремя тысячами «штыков», включая стройбат и вертухаев с каторги, практически без танков и с одной батареей продержаться против десятикратно превосходящего противника, до зубов вооруженного, — нереально. У нас просто нет другого выхода. Но самое главное, что ты должен запомнить: завтра пленных не должно быть. Ни с нашей и ни с их стороны. Наверное, ты уже понял почему.
Глава 17
ПЛАМЕНЬ НЕБЕСНЫЙ
В наушниках пищало и трещало. С огромным трудом сквозь шум помех Семенов все же различил: «…общим числом до семи тысяч. Двадцать танков Т-90 и еще, кажется, английского производства. Бронемашины и системы залпового огня… да, да, вертолеты… Движутся колонной по льду реки…»
Он глянул в бинокль. Из-за поворота показались темные силуэты, легкие броневики разведки — значит, скоро начнется. Он обернулся на свой отряд. Почти невидимые на снегу — ровно полсотни бойцов. На другом берегу столько же. Ни под каким предлогом они не должны ввязываться в бой. Их главная и единственная задача — чтобы не было пленных. Ни с той, ни с другой стороны.
«Лучше бы, конечно, с той», — подумал Семенов и опять глянул в бинокль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21