Он питал к Роджерсу ненависть всеми блоками своей программы. С жаждой мести, буквально раздирая пространство матриц Гользергейна в куски, он бежал.
Теперь же он рыскал в глубинах Главного компьютера, пытаясь добраться до его сердца. Пока что система защиты блокировала доступы туда, но Мастерлинк знал, что рано или поздно найдет открытый канал. Пять веков пассивного существования научили его терпению. Мастерлинк разыскивал альтернативные источники питания, попутно поглощая несущественные программы, и продолжал свой разрушительный путь по утробе Главного компьютера.
Он отдавал себе отчет, что по его следам уже посланы охотники за вирусом. Этих мелких надоед Мастерлинку было нетрудно сбить с толку. Он знал, что количество их будет возрастать по мере увеличения числа неполадок, но не беспокоился по этому поводу. Чем больше угроза, тем больше источников энергии задействует Главный, и, пожирая ее, Мастерлинк направит впитывающую способность охотников за вирусом против них самих. Радуясь этой мысли, он мчался через систему в поисках узла переключения, где намеревался отдохнуть, вбирая импульсы, поступающие со всех сторон, в свою беспредельную память и выуживая данные о своем заклятом враге — Баке Роджерсе.
ГЛАВА 2
Бак Роджерс видел звезды. Крошечные светящиеся точки вспыхивали и гасли не на дисплее, а где-то внутри глаз. На ресницах выступили слезы. Он сморгнул их и сжал зубы.
— Я тебя одолею, герой, — проговорил его противник.
— Черта с два! — гримаса на лице Бака превратилась в подобие улыбки. — Так я и позволю какому-то обломку старины побить меня!
— Обломку старины?
— Джордж Оруэлл умер в тысяча девятьсот пятидесятом году.
Бак обнаружил, что склонность сторонников НЗО называть себя историческими именами может служить богатым источником для шуток.
— Выходит, задолго до твоего рождения, — заметил его соперник.
— Задолго. — Бак судорожно вздохнул и подался перед, атакуя противника; суставы побелели.
— Надо было взять другое кодовое имя. — Ладонью размером со сковородку Джордж Оруэлл отразил попытку Бака прижать его. — Интересная фольклорная штучка получается… — заметил он, и глаза его оживились.
— Возможно — для тебя, — процедил сквозь зубы Бак.
Оруэлл, затянутый в голубую униформу, нависал над ним, как глыба, со всей силой шести футов восьми дюймов своего сложения налегая на правую руку. Бак уже жалел о своем дерзком вызове. «Будем считать, что этот поединок — дань историческим традициям», — подумал он и рванулся вперед всем корпусом.
Огромная рука Оруэлла крепко захватила его руку, кулак Бака почти полностью скрылся в огромной ладони. Мускул на щеке великана задергался.
— Ну-ну, не такой уж ты непробиваемый, — поддел его Бак.
— А я никогда этого и не говорил. — Ноздри Оруэлла расширились, втягивая побольше воздуха. — Почему это называется индейским рестлингом?
— Понятия не имею, — ответил Бак; по лицу его струился пот.
Хватка у Оруэлла была смертельной, звезды поплыли перед глазами у Бака. Он понял, что находится на грани потери сознания, но, упрямый как мул, держался из последних сил.
Оруэлл рывком согнул руку Роджерса и прижал к плечу. Бак делал отчаянные попытки вырваться, но сила Оруэлла была неодолима. Внезапно хватка ослабела, и Оруэлл выпустил руку Бака, потряс своей громадной лапой и усмехнулся:
— Бьюсь об заклад: кровообращение не восстановится и за пять минут.
Бак потряс головой. Звезды перед глазами качнулись и начали бледнеть. Он пошевелил пальцами.
— Ты выиграл, — сказал он, усмехаясь.
— Ты выиграл, — произнес Оруэлл и улыбнулся в ответ. Бак еще раз согнул и разогнул пальцы и осторожно протянул руку.
— Мы оба выиграли.
Жест Бака вызвал у Оруэлла недоумение:
— Хочешь еще раунд?
— В ближайшее время — нет. Пожми.
— Пожать? — Оруэлл никак не мог сообразить, чего от него хотят. — Что я должен пожать?
— Пожать руку. Вот так. — Бак показал. — Это еще один архаический обычай, пришедший к нам из средневековья. Он означал, что в рукаве не спрятан нож.
— С нашей точки зрения, странный обычай.
— С вашей точки зрения, я вообще бродячий анахронизм. — Бак потер руку и придал своему утомленному телу максимально удобное положение. — Ну и хватка у тебя!
— Это в генах. Моя бабушка была в РАМ домашним «джинни», из тех, что предназначены для физического труда.
Бак разглядывал недавнего противника.
— Ты не мог бы объяснить мне, кто такие «джинни»? Надеюсь, эта просьба не будет расценена как бестактность?
— Это «мьюти», которых создают для РАМ. Иначе — генотехи.
— То есть мутанты?
Оруэлл кивнул.
— Если быть точным, «джинни» — это существа, генетически сконструированные для определенных целей. Как бы это объяснить подоходчивее? В ваше время, насколько я знаю, путем селекции выводили породы скота. Создание «джинни» основывается на том же принципе, но сделан значительный шаг вперед. Воздействие на ДНК производится на ранних стадиях развития или даже до оплодотворения. Это позволяет заложить требуемые для той или иной деятельности качества. В двадцать пятом веке генная инженерия — обычная вещь.
— Так вот откуда твоя сила!
Оруэлл снова кивнул.
— По этой причине я и дал задний ход, — признался он. — Но ты-то, ты так долго держался! И откуда у тебя столько сил? Просто фантастика! Сказать по правде, я не принял бы твоего вызова, если бы этот твой «джинни»-пират находился поблизости. С ним я не потягаюсь.
— Барни? — Бак снова сжал и разжал пальцы. — Возможно, мне следовало бы дважды подумать, прежде чем позволять ему идти в разведку с твоей командой. Он — «джинни»? Даже я могу сказать, что он нечто большее, нежели продукт генной инженерии.
— Его спецвозможности увеличены кибернетикой. Однако в основе своей он «джинни».
Бак откинулся на спинку стула так резко, что тот опасно закачался. Голубые глаза Бака приняли задумчивое выражение.
— Ну и вид у тебя! Как у контуженного взрывом, — заметил Джордж.
— Так оно и есть. В наше время существовал термин: «шок от будущего». Только теперь я понял, насколько точно это определение.
— Капитан Роджерс? — Мальчик лет четырнадцати приблизился к столу, за которым сидели Бак и Оруэлл, и почтительно остановился. Его серые глаза были серьезны, протянутая рука с зажатым в ней сложенным листом бумаги слегка дрожала. Вид паренька выражал восхищение и робость перед героем.
Такое же благоговейное выражение Бак наблюдал и в глазах тинейджеров двадцатого века, мечтавших стать летчиками-истребителями и летать так высоко и быстро, как только можно себе вообразить. Точно так же и он сам глядел в отрочестве на пилотов-асов, когда мечтал о том же. Он взял записку у мальчика, которого знал под именем Тримейн, и подарил ему свою самую ослепительную улыбку, с какой когда-то позировал перед фото — и телекамерами.
— Спасибо, парень.
От неожиданности потеряв дар речи, мальчик только кивнул и, сияя, умчался.
— Представляю, в какой восторг ты привел Тримейна, — заметил Оруэлл, глядя вслед подростку. — Это маленькое пугало, о котором среди нас ходят легенды.
— Это маленькое пугало находится здесь, — парировал Бак, — а могло быть и значительно хуже.
В глазах Оруэлла плясали смешинки.
— Смерть всегда рядом.
— И всегда нежеланна. Так ведь? — Бак развернул жесткую бумагу.
— Любопытное письмо? Уже? Не успели тебя воскресить…
— Ну, положим, меня не совсем воскресили. Просто подняли. Временно. — Бак передал записку Оруэллу.
Тот пробежал ее глазами:
— Полковник Диринг! Ты, как я погляжу, высоко летаешь!
Бак взял у него записку, сложил и спрятал в карман голубого форменного комбинезона НЗО, в который был одет.
— Она настоящая леди, — уклончиво ответил он и переменил тему: — Джордж, ни у кого нет времени ввести меня в курс дела, что тут и как. Я знаю, что мы находимся на одной из баз Новой Земной Организации под Чикагоргом.
Он оглядел искусственную пещеру. Питаемые солнечной энергией световые панели излучали тепло и домашний уют, напоминавший Баку родительский дом. Они с Оруэллом находились в секторе отдыха, заполненном старомодными книгами и современными компьютерными экранами; рядом с грубо обтесанными бревнами сияли полированные стальные балки. На столах лежали реликвии из земного прошлого: национальные флаги, части машин, дорожные знаки, плакаты и фотографии.
— Кажется, мы находимся несколько ниже культурного слоя двадцатого века. Должно быть, потребовались годы, чтобы все это построить.
— Ты прав как в первом, так и во втором случае. Над нами действительно руины пяти веков. Верно и то, что эти помещения и туннели строились долго — целых двадцать лет. Новая Земная Организация начинала эту базу с нуля.
— Если террины — полиция РАМ — действительно суперсила, как я слышал, то почему они не выкурили вас отсюда?
— Видимо, не спешат расходовать живую силу и технику. Не считают нужным. И пока они не вздумают взяться за нас основательно, мы в безопасности.
— Но это ненадолго. Как только вы станете доставлять РАМ больше хлопот, ей надоест с вами либеральничать. Террины вычислят вашу базу, явятся сюда и прихлопнут вас. Кстати, им известно это место?
— Вряд ли у них есть точная карта, но приблизительно они знают, кто мы такие, сколько нас и где мы можем скрываться.
— Будь я на вашем месте, я решил бы, что дело обстоит скверно.
— А я об этом по-настоящему и не задумывался.
— На вашем месте я попытался бы ударить РАМ по самому уязвимому месту.
— По бумажнику? Это раньше у них было уязвимым местом, а теперь, напротив, это их главная мощь. РАМ контролирует не только военные силы, но и — что гораздо важнее — нашу экономику. Все деньги находятся в руках РАМ, а значит, и продукты питания, и жилье, и лекарства.
— В том числе и наркотики? — спросил Бак.
— Ты имеешь в виду диксонал?
— Да.
— РАМ находит его действенным средством контроля над своими любимцами, — проворчал Оруэлл.
— Ох, не нравится мне это.
— Никому из нас не нравится.
— Сплетничаем, джентльмены? — спросила Вильма Диринг, входя в сектор отдыха.
— А что, уши горят? — съехидничал Бак.
Вильма посмотрела на Оруэлла поверх головы Бака.
— Я просто вводил капитана Роджерса в курс дела, рассказывал о положении в НЗО, — примирительно произнес он. — Не присоединитесь ли к нам, полковник?
Стул Оруэлла со скрежетом отодвинулся назад, когда этот гигант привстал из-за старинного дубового стола, чтобы предложить Вильме свое место.
— Сидите, Джордж. — Вильма взяла стул у соседнего стола.
Ее темно-рыжие волосы ниспадали на плечи, обтянутые голубой униформой, и сияли малиновыми отблесками в искусственном свете пещеры.
Бак качнулся на стуле.
— Ну и как совещание? — поинтересовался он светским тоном, но в голосе его прозвучала нотка вызова.
— Скучное. Все посвящено вам, — в тон ему ответила Вильма.
В глазах Оруэлла снова заплясали веселые чертики.
— Тише, полковник! — воскликнул он.
Бак не дрогнул.
— Если оно было посвящено мне, то это, должно быть, просто захватывающе!
— Едва ли, — сухо сказала Вильма. — Мы решали вашу судьбу.
— Как интересно. И кто же эти «мы»?
— Чикагоргский Конгресс.
— И что вы решили?
Вильма вздохнула.
— Мы решили, что мне от вас не отделаться. По крайней мере, в ближайшее время.
— Я что-то не помню, чтобы мне давали право голоса.
— Как это верно замечено. Вам его и не давали.
— Да ну? А я думал, что моим мнением поинтересовались, но я не расслышал. Ладно, раз я не проголосовал тогда, то проголосую сейчас. Я против.
— Не будьте ребенком. — Терпение Вильмы было на исходе.
Акклиматизация Роджерса в двадцать пятом веке грозила уменьшить роль Вильмы в разработке и проведении военных операций НЗО, направленных против РАМ.
— Вы здесь обожаете древнюю историю, — сказал Бак. — Вот вам одна из дат: тысяча семьсот семьдесят шестой.
Вильма выгнула бровь дугой.
— Американская война за независимость.
— Вот именно. И я объявляю ее снова. — Бак подался вперед, его голубые глаза впились в карие глаза Вильмы. — Пусть я реликт, осколок прошлого, пусть мне нет места в вашем столетии, но принадлежу я только себе. Запомните это! Меня нельзя ни покупать, ни продавать, ни использовать.
— Вы все поняли превратно, мистер. Я не рабовладелец. Я всего лишь ваш гид. — Вильма не могла скрыть некоторой обиды. Бак привлекал ее, ей хотелось побольше узнать о его мире, но этот интерес лежал в стороне от ее главных жизненных устремлений. — Меня заверили, что в этом качестве по отношению к вам я буду находиться недолго.
— Извините, что доставляю столько хлопот. — В глазах Бака зажглись огоньки. Казалось, он был само раскаяние.
— Это уж точно. — Вильма отвернулась от него и оглядела остальных присутствующих.
В секторе отдыха собралось человек двадцать. Томас Мор сидел в дальнем углу, с шумом потягивая кофе и просматривая кипу донесений. Его лицо, иссеченное шрамами, напоминало штабную карту и, видимо, отображало географию его столкновений с РАМ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36